Ингилор. Часть 1: долгий путь на Хадату
Как ни крути, а самое удивительное, что только есть на Ямале - это его коренные жители. Я далёк от мысли, что в России не на что смотреть, но колорит и красоты всегда будут обрамлены стенами пятиэтажек и вывесками "Магнитов", сплетнями из "Пусть говорят!" и ожиданием отпуска на море. Советская власть проделала огромную работу по унификации образа жизни, а внезапное вторжение капитализма смело многие уклады и обычаи. И тем поразительнее, что в нашей стране остались самые настоящие кочевники, которые живут в чумах, ходят в национальной одежде, чтут местных духов и древние табу, и даже к транспорту у них подход "а олени лучше!". Или даже "олень для нас - всё": неподвластные плановому хозяйству и эффективному менеджменту маршруты оленьих миграций обособили тундровый быт. Ну а прогресс... что прогресс? Телефоны, солнечные батареи, моющие средства, стиральные машины тундровикам не чужды, но лучше чума, нарт и малицы прогресс ничего им не смог предложить.
Поездка к оленеводам и стала кульминацией нашего путешествия по Ямалу с Медиаразведкой Туту.ру. Для этого туристический портал VisitYamal снарядил нам трэколы в Ингилор - молодой (2014) природный парк, до прошлого года называвшийся Полярно-Уральским. В горах Полярного Урала - и показанный в прошлой части ледник Романтиков, но в этот раз нам предстояла куда более дальняя дорога...
В таких местах, как Ямал, не меньше самой цели может впечатлять движение к ней. Первую достопримечательность Ингилора мы увидели ранним утром у крыльца пафосной гостиницы "Юрибей" - конечно же, я говорю про наш транспорт. Если советский Крайний Север был немыслим без гусеничных вездеходов, этаких танков-пацифистов, укативших подальше от грома орудий, то 21 век принёс сюда свою техническую революцию. Ведь вездеход хоть и мирная машина, но его стальные траки рвут тонкую почву, и в тундре их след может заживать полвека. Экипаж вездехода, заехавшего на оленье пастбище, порой встречали взведёнными ружьями: так машина, которая должна бы ходить везде, оказалась привязана к накатанным колеям. Может быть, дело в том, что вездеходы конструировались в столицах, а вот жители тундровых посёлков сами ещё в 1960-х годах придумали для себя транспорт, который быстро обзавёлся народным названием - каракат. На мотоцикл вешали даже не колёса, а камеры от шин, перетянутые верёвками и... приспущенные: мягкое колесо не только не вредит почве, но и отлично едет по рыхлому снегу или болотине. Затем к делу подключились профессионалы, определившие такой движитель как "шины низкого и сверхнизкого давления", а машину на них - как "пневмоход". В 1988 году в подмосковных Люберцах с их преступными группировками и молодёжными бандами совершенно не в ногу со временем заработало новое производство "Трэкол", название которого вполне раскрывает шильдик - "Транспорт экологический". Увы, никакое гугление не помогло мне найти, что за люди стояли у его истоков, но именно они разработали универсальную формулу зависимости объёма колёс от веса машины. Первоначально "Трэкол" занимался шинами - бескамерными, многослойными, очень прочными и рассчитанными на регулярную накачку и спуск. Эти шины устанавливались на автомобили заказчиков, в первую очередь УАЗы-"козлики" ("под ключ" ставшие вездеходом "Трэкол-39041"), а вот попытки создать оригинальный пневмоход первые годы не шли дальше штучных изделий. Пока где-то в середине 2000-х на люберецких мастеров не обратил взгляд замученный исками оленеводов "Газпром". То, что обычно называют трэколом в наше время, вышло на просторы тундры в 2007 году, и теперь без белых высоких машин, напоминающих мне Шестилапых зверей из "Волшебника Изумрудного города" немыслим пейзаж Ямала.
2.
Более того, заказ "Газпрома" популяризировал саму концепцию пневмохода, и ныне (хотя многие из них начинали ещё на рубеже 1990-2000-х) пневмоходчики - это целая субкультура: производством подобных машин кустарно и мелкосерийно занимаются десятки небольших предприятий по всей России. Некоторые, как например модный питерский "Шерп", вызывают восторги у столичных дам, а другие, как например "Тром" из Сургута, оказались незаменимы в узких нишах. Я в прошлые годы успел познакомиться с "Тромом", а на "Борее" из Усинска (тогда, по инициалам разработчиков, называвшемся "Xpen") и вовсе две недели катался по тундрам между Воркутой и Нарьян-Маром. И то, что до "Трэкола" я добрался лишь сейчас - явное нарушение теории вероятности: только он из всего этого технозоопарка выпускается крупносерийно, в среднем по одной машине в день, а всего в Люберцах за 30 с лишним лет успели построить более 5000 пневмоходов.
3.
Нас повезли две 8-местных машины - белый "Трэкол-39294" и голубоватая "Вега" с прицепом. Они отличаются деталями ("Вега" с открывающимися окнами чуть комфортабельнее), но в первую очередь материалом: у классики кузов из стеклопластика, а у "Веги" - из алюминия. Недостаточно брутально для Арктики? Но зато весят эти машины по 2900 килограмм, что сопоставимо с обычными внедорожниками типа "Прадо" или "Паджеро" при гораздо большем размере: в длину "Трэкол" почти 6 метров, в высоту - почти 3. Главный недостаток пневмохода перед гусеничной машиной - грузоподъёмность: если те могут перевозить несколько тонн, то у "Трэкола" предел - 800 килограмм, что в общем соответствует пассажирам с вещами. Единственная не оригинальная деталь у вездехода - двигатель: в основном на "Трэколы" ставят моторы "Хундаи". В целом, ямальские водители явно полюбил трэкол, и всё же характеризовали мне его как "нежный" - после каждого дальнего рейса пневмоходу нужен осмотр и ремонт, а ездить тут стараются хотя бы двумя машинами. Команда Медиаразведки, молодой фотограф Алексей из Инты и сопровождающие из DiscoverYamal, - директор Зельфира из Омска и инструктор Валерий из Крыма, - распределилась по двум кузовам. На дорогу "туда" я застолбил себе место рядом с шофёром:
4.
Поспав часа три после возвращения с ледника Романтиков и пира на весь мир в кафе "Юрибея", рано утром мы вновь покинули Салехард, пересекли широкую Обь на пароме и проехали насквозь небольшие цветастые Лабытнанги (см. прошлую часть). За Семью Лиственницами (как переводится название этого городка) дорога раздваивается, и если днём ранее мы взяли левее в Харп, то теперь свернули направо, и за чахлым северным леском почти сразу нам открылся вид на огромный недостроенный вокзал и непривычно синие вагоны. Это Обская - начальная станция одной из самых удивительных железных дорог России:
5.
Её история началась в 1947 году, когда от разъезда Чум на железной дороге Москва - Воркута заключённые и их начальство под руководством Василия Барабанова потянули пути на восток. Зачем - я слышал самые разные версии от вполне прагматических (вывоз руд Норильска) до откровенно демшизовых (завоз пионеров в Курейку, где Сталин ссылку отбывал), но в общем большинство исследователей сходятся на том, что главным смыслом великой стройки была оборона. Ведь с появлением ядерного оружия, один удар которого мог нанести СССР критический ущерб, генералы в красных погонах обнаружили, что индустриализованная за годы войны Сибирь совершенно беззащитна со стороны Арктики. Защищать глубины отечества должен был военный порт и аэродром Мыс Каменный на Обской губе, куда и повели железную дорогу изначально. Но... то ли Стройка-502 планировалось слишком уж поспешно, то ли являла собой лишь обманку для отвода глаз от настоящих планов, а когда рельсы дотянули до Обской, оказалось, что Мыс Каменный вовсе не каменный, там мелко и топко, и на роль военной базы он не подходит никак. Стройка-501 повернула на Лабытнанги и за Обью пошла дальше на восток: техническое движение успели открыть до Надыма, а насыпь уложить - до реки Пур. В это же время Стройка-503 прошла от Енисея до Таза... но затем сменились времена. Буквально через пару недель после смерти Вождя самый дорогостоящий из всех его проектов была брошен, заключённые - вывезены навстречу свободе, а пути, лагеря и даже станции с паровозами теперь известны тундровикам как Мёртвая дорога. Лишь небольшой участок её от Надыма до Коротчаево возродили в 1970-х годах, ну а в 1984 году Газпром (тогда бывший министерством) вспомнил о Нерождённой дороге на Север...
6.
К 1986 году в Обской была построена узловая станция, а дальше перекинутые с БАМа бригады потянули линию на Ямал: кажется, это благодаря им бараки, как на кадре выше, в Салехарде называют "бамовские дома". Стройка шла невиданными прежде в Арктике темпами - за сотню лет, начиная с Амурской железной дороги, в России научились работать с вечной мерзлотой и сразу класть на неё пути надёжно. К 1995 году, по инерции, было проложено 224 километра до станцию Паюта, но в отличие от многих других проектов той эпохи, Ямальской линии повезло быть под крылом у "Газпрома". В 2005 строительство возобновилось, а в 2007-09 был сделан самый сложный элемент - длиннейший в мире мост на вечной мерзлоте (3893м) над поймой реки Юрибей, в честь которой не случайно была названа главная гостиница Ямала. Официально принятая в эксплуатацию по всей длине в 2011 году железная дорога фигурирует везде как "Обская - Бованенково", фактически доходит чуть дальше (572км) до станции Карская, а конечным пунктом её должен был стать и вовсе порт Харасавей на западном берегу Ямала. В планах руководства - дотянуть пути до него, Нового Порта и Сабетты, вот только планы эти "сдвигаются вправо" уже более 10 лет. Мечта "Газпрома" - продать убыточную линию РЖД, которые не хотят её брать даже даром, но и полное её закрытие приведёт к ещё большим убыткам. Так что пока железная дорога не развивается, но действует, и доходя до широты 70 градусов 19 минут, является с большим отрывом самой северной в мире: прежний лидер, линия Кола - Никель в Мурманской области, заканчивается почти на градус южнее.
7а.
Вот только есть одна загвоздка: "Газпром" построил линию для себя, с прессой работает крайне неохотно, а с блогерами - кажется, и вовсе никогда. В одних местах пишут, что постороннему человеку попасть на эту железную дорогу в принципе невозможно, а в других - что, напротив, билет может купить любой желающий, однако стоит он 36 000 рублей и продаётся в единственной кассе где-то на Обской. Вторую версию подтверждает вот этот репортаж, впечатляющий в том числе описанием местных строгостей - по пути запрещено выходить на станциях, ходить по вагону, стоять в тамбуре. Фотографировать, видимо, тоже нельзя - кадров с линии мало, и судя по ним, живописностью уникальная дорога не отличается. Каждый раз, затрагивая тему линии Обская - Бованенково, я ссылаюсь на один и тот же материал russos, которому довелось там побывать не блогером, а промышленным фотографом. Однако - кто запретит ездить ВДОЛЬ железной дороги? Её начало у горловины станции Обская отмечает Знаменская часовня (2005) в развилке однопутных линий на Лабытнанги и Бованенково:
7.
Дальше на север две дороги так и идут параллельно: железка на деревянных шпалах и стёртая до пыли автомобильная бетонка, за Паютой, видимо, сменяющаяся грунтовкой, для которой и закупил первую партию трэколов "Газпром":
8.
Порож их монотонность разбавляют пары мостов в колористике "национального достояния". Зимой в эти два цвета окрашивается весь пейзаж:
9.
Парные стальные мосты строились, как я понимаю, после возвращения к проекту в 2005 году - прежде вместо них использовались деревянные совмещённые.
10.
Станций мы не увидели, а единственным их подобием оказался Разъезд №2 на 36-м километре:
11.
Несколько балков, крошечное станционное здание да мощная вышка, у которой доставать телефон бесполезно - видимо, она обеспечивают какую-то ведомственную связь:
12.
Зато повезло увидеть поезд, тащившийся сквозь тундру не быстрее 20км/ч. Путь до Бованенково занимает около суток, а постоянного расписания у ГазпромЖД нет - актуальное по потребностям формируется на месяц вперёд, а пассажирские поезда, по сути вахтовые чартеры, отправляются пару раз в неделю.
13.
Обратите внимание - состав идёт под маневровым тепловозом. Край больших расстояний и маленьких скоростей...
14.
А параллельно железной дороге тянется Полярный Урал:
15.
И 49-й километр запоминается одинокой скалой причудливой формы:
16.
Из Салехарда с нами выехала третья машина, а у часовни добавилась ещё и четвёртая - так, небольшим караваном, мы ехали около 2,5 часов. Трэкол, как и любой вездеход, машина довольно неспешная, и даже по идеальной дороге на максимально подтянутых шинах не разгоняется быстрее 60км/ч. Но вот мы пересекли широкую и тихую, покрытую мелкую рябью реку Лонготъёган, или просто Лонгота:
17.
Два моста над ней отмечают 72-й километр - куда более важный пункт, чем оставшиеся позади разъезды.
18.
Здесь находится Фактория, и это слово, отсылающее куда-то в романтику вестернов, значит ровно то же, что и там. Каркас земли кочевников - небольшие базы с магазинами, складами (в том числе топливными), приёмными пунктами для оленьих шкур, туш и рогов, ягод или рыбных уловов. Словом - тундровые гипермаркеты, где можно закупиться предметами первой необходимости, получить сделанный по спутниковому телефону заказ или отдохнуть в долгом каслании (перекочёвке). И то, что фактория расположилась именно на Лонготе - недвусмысленный намёк: там, выше по реке, стоят оленеводы!
19.
Два пристроившихся трэкола уходят дальше на север, забирать туристов с какого-то далёкого кордона, а мы спрыгиваем с насыпи под мост:
20.
Мосты 72-го километра - обязательная остановка. Людям - размяться и перекурить, а машинам - подтянуть колёса: "Трэкол" может это делать и на ходу, но здесь совсем уж радикальная смена сред с твёрдого бетона на болотистый грунт и обратно. К тому же, говорят, тут есть пятачок полсотни метров в поперечнике, где ловит мобильная связь "Теле2". На обратном пути в кадр попал какой-то агрегат, пронёсшийся по железной дороге:
21.
На пути "туда" же мы сами забирались на мост:
22.
В том числе - на его сверкающие синей краской фермы:
23.
Туда, вверх вдоль Реки Священных Духов (как можно перевести Лонготъёган с хантыйского), нам и дорога. Впереди - пол-пути по километрам, и 4/5 - по часам:
24.
Ямал встретил нас совсем не северной 30-градусной жарой и сушью. Вот только на Севере всё по-своему: низкая вода в реках сочеталась с совершенно раскисшей тундрой, под которой тают верхние слои мерзлоты.
25.
Рядом - по-марсиански безжизненные склоны Полярного Урала, зато на дне долины, вдоль Лонготёгана - не классическая скудная тундра, а луга с сочной высокой травой.
26.
И потому совсем не мудрено, что в прямой видимости моста трэколы по просьбам трудящихся сделали остановку у первого на нашем пути одинокого чума:
27.
По пути "туда" мы увидели его как будто бы пустым, по крайней мере к нам никто вышел. Но может просто чумовладельцы так устали от назойливых гостей, что основная их реакция на смолкший рядом шум мотора - это "меня тут нет!". На обратном пути мы увидели детей и собак, но ни те, ни другие даже не глядели в нашу сторону. Обратите внимание, что у детворы светлые кожа и волосы и совсем европейские лица - ненцы на Лонготу тоже заходят, но в основном здесь кочевья северных хантов, о происхождении и уникальности которых у меня была позапрошлая часть.
28.
Чуть поодаль, на фоне моста, можно было разглядеть оленье стадо. Совсем небольшое, на самом деле: "черта бедности" для одного чума - 300 голов.
29.
Спереди, меж тем, вдруг показался человек, совсем не похожий на оленевода. Я сразу подумал "какой-то великий велосипедист", а поравнявшись с нами, путник спешился:
30.
-Здравствуйте!
-Привьет!
-Откуда едете?
-Из Воркутъы.
-Ого! Так прямо из самой Воркуты на велосипеде!
-Да.
-А почему такой у вас акцент?
-Я немец. Из Мюнхена.
Общаться с нами он был явно не особо расположен, но всё же не упустил повода сделать привал. Так что вот - немец и ненец в одном кадре:
31.
В итоге, пока фоткались, пока лазали на крыши трэколов, пока общались с немцем - прошло добрых полчаса, чему явно были не рады ни шофёры, ни сопровождающие. Кое-как загнав блогеров по машинам, караван продолжил путь по зелёной, девственной земле:
32.
При этом - отнюдь не пустой: тут и там мы видели то белые тюки на нартах, то конусы одиноких чумов. Расположение которых недвусмысленно выдавало хозяев: ненцы стоят на ветру, в то время как ханты держатся леса.
33.
Ну а крутая голая гора, нависающая над дорогой, имеет красноречивое двуязычное (первое слово ненецкое, второе - коми-ижемское) название Харча-Рузь, что можно перевести примерно как, извиняюсь, Дырка от Задницы. К тому же пускающая ветры - северо-западные, зимние, несущие жестокую пургу. Люди издавна старались туда не соваться, на что и обратили внимание советские биологи: теперь в одноимённой долине за этой горой пасутся одни из самых чуднЫх животных Арктики - овцебыки. Суть их раскрывает название: морфологически и генетически это бараны, но размером (в среднем 140 сантиметров в холке и 350 кило веса) вполне себе коровы, к тому же защищенные самой тёплой среди всех животных шкурой - благодаря подшёрстку (гавиоту), она теплее овечьей в 8 раз. Прежде эти ходячие стога населяли тундры Евразии, но вымерли порядка 3000 лет назад, уцелев, как и таёжные бизоны, лишь по ту сторону Берингова пролива. Возвращать овцебыков в советскую Арктику начали ещё в 1970-х, но сперва - на остров Врангеля и Таймыр, где они теперь многочисленные и непуганые настолько, что пару лет назад едва не потопали палатку Марине Галкиной. На Ямале мускусные быки (второе название овцебыков) - колонисты второго порядка: в 1997 году несколько десятков голов с Таймыра были доставлены в новый питомник на территории Горнохадатинского заказника, который и лёг в 2014 году в основу национального парка "Ингилор". Планов у губернатора Юрия Неёлова ( которого в Салехарде любят настолько, что посвятили ему музей) было громадьё вплоть до создания тут "Парка Ледникового Периода" с овцебыками, яками, бизонами и клонированными мамонтами (если повезёт)... но в итоге всё свелось к питомнику одного вида, куда лишь недавно вновь завезли ещё и бизонов из Якутии. В целом, овцебыки прижились на Полярном Урале, и туроператоры из Салехарда заманивают ими туристов, но как заметил Валерий, животные это крайне пугливые и осторожные. Даже в самой Харча-Рузской долине их увидеть нелегко, а уж на Лонготу они выглядывают исчезающе редко и непредсказуемо. Наша команда не вытянула счастливый билет: ни овцебыков, ни баранокоров, ни даже ягнотелят нам не встретилось.
34.
В итоге единственной живностью на пути трэколов так и остались мелкие смешные куропатки. Вроде бы народ видел мелькнувшую вдали полярную сову, однако я даже выглядывать не стал, так знал этих птиц и по прошлым поездкам.
35.
Между тем, угрюмая гора надёжно прикрывает Лонготу от северных ветров, образуя здесь своеобразный оазис. Мы даже въехали ненадолго в полноценный лес!
36.
За которым просматривается традиционная середина пути по времени - Домашнее озеро:
37.
В погожий день - уголок рая на Краю Земли: узкий высокий перешеек между Лонгот-рекой и озером даже в самую жару прекрасно продувается от болотных испарений и гнуса. Поэтому каждый путник, едущий этой долиной, считает своим долгом устроить на Домашнем озере привал.
38.
В ледяной и прозрачной реке можно порыбачить:
39.
А в мутноватом озере с илистым дном - искупаться, чем мы радостно воспользовались на этой невыносимой, ибо для Севера не характерной, жаре. После - устроили пикник с сухим пайком, которым нам заботливо собрали в "Юрибее", и в общем сами не заметили, как вместо отведённого на привал получаса провели тут полтора часа.
40.
Дальше раздался клич "по машинам", но заняв место в кабине, я прождал остальных ещё 10 минут. Попутчики вернулись в кузов чуть приунывшим (что я сперва списал на разморенность), и шофёр Дмитрий, перед тем как тронуться, показывал им видео с Хадатаёганлора, расписывая, какая там красота. Не сразу, уже на ходу, до меня дошло, что планы поменялись, и в те 10 минут команда держала совет, призыв поучаствовать в котором я каким-то образом не услышал. Мы стартовали в пол-седьмого утра, время подходило к 16, и со скоростью 10-15км/ч нам предстояло проехать ещё 40, а с утра уже держать курс к Салехарду. Посовещавшись и рассудив, что "нам надо не озеро посмотреть, а материал про оленеводов отснять", команда приняла решение - ехать не на Хадату, а на другое стойбище поближе. Снимки с Хадаты видел и я, а потому мысль о том, что мы туда не поедем, входила в сознание с трудом. Остальные, включая многоопытного Валерия, явно колебались, и наконец шофёр Дмитрий разрушил главный тезис совещания - необходимость выезжать обратно в 6 утра. То есть, видимо, ему очень хотелось выехать пораньше, чтобы отоспаться дома в Салехарде перед следующим днём за баранкой, но... Север есть Север - Дмитрий проникся нашей досадой и сказал, что в принципе можно и в 10 стартовать, и даже в 11, главное только без таких долгих стоянок. Под эти разговоры мы въехали на небольшую речку, народ высыпал поснимать, как машина переезжает её вброд (хотя вообще-то пневмоходы ещё и плавать умеют!), а на том берегу мы собрались на совет повторно. Но аргумент за Хадату я смог найти только один - там красивое озеро, а вот аргументов против выходило немало, и самый веский из них оказался таков: если мы приедем туда и не застанем оленей, то значит - увидеть их уже не судьба, а вот с ближнего стойбища вполне можно будет в таком случае успеть добраться в стадо. Фотограф Алексей, знакомый с обеими семьями, добавил, что на ближнем стойбище люди более открытые к общению и у них есть белая авка (ручной олень). Конечно, все сошлись на мысли, что лучше бы вариант "и - и", чем "или - или", и обрушили гнев на тех, кто придумал впихнуть столь дальнюю поездку в два дня. Забегая вперёд скажу, что организаторы подошли к критике более чем конструктивно, и следующей группе блогеров организовали уже 3-дневный маршрут с долгой стоянкой на Хадате... но какое значение это имело тогда, в глухой долине без мобильной связи? Мы вновь разошлись по трэколам...
41.
Ехать, между тем, становилось всё тяжелее - солнце, прежде светившее в спину, теперь палило впереди, превращая кузов с задраенными окнами в теплицу. Порой то я, то Дмитрий на ходу открывали двери, чтобы хоть как-то проветрить салон, а в салоне тем временем установилось то, что один знакомый афронавт называл "братством кузова": вместе колыхаясь и подскакивая, вместе держась за ручки, и мыслить люди тоже начинают вместе... но всё это мне предстояло прочувствовать лишь на обратном пути. Трэкол с его мягкими колёсами идёт не так жёстко, как автомобиль - тряска не столько долбит, сколько мотает, примерно как на лодке, оказавшийся в перекрёстных волнах. На переднем сидении меня разморило, но вскоре я проснулся от того, что Валерий звал всех на выход.
42.
Лонготъёган, как уже говорилось, по-хантыйски значит Река Священных Духов. И вот среди её топких берегов притаилась крутая скальная излучина с ослепительно белым камнем, где раз в год эти самые духи собираются на совет. Вероятно, где-то в тундре находится и святилище с оленьими рогами и костями на жертвеннике, но так, чтобы не попадалось посторонним на глаза. Во всяком случае, оленеводы почитают эту излучину священной:
43.
Валерий провёл нам небольшой инструктаж по технике безопасности - не сорить, не шуметь, ничего не ломать и не пытаться унести с собой. В особом значении этого места он убеждался на собственном опыте минимум дважды. Первый - когда, не вняв попутчикам, насобирал тут грибов да закатал их в банку... и именно её, когда хотел подать гостям на стол, уронил, забрызгав кухню маслом.
44.
Один эпизод, конечно, не тенденция, поэтому за ним последовал и второй. В очередной группе туристов нашлась некая яркая и не приемлющая запретов личность, которая против патриархата и мракобесия, а потому решившая, что тут можно присесть в кусты. То, что было дальше, впечатляет: часу не прошло, как такая же безветренная жара сменилась сырой метелью посреди лета, а машины в раскисшей грязи и взбухших реках ещё и ломались несколько раз. Кое-как выбравшись в цивилизацию, путники два дня простояли в Лабытнангах у переправы, закрытой из-за волн на Оби, и группа дважды меняла авиабилеты. Что же до прогрессивной девицы, то позвонив домой, она узнала, что у неё отец в реанимации.
45.
Меня это не удивляет: Югория - такой край, где не нужно быть оленеводом, чтобы вошло в привычку считаться с духами места.
46.
И среди всего этого, на замшелой поверхности - геодезический знак, судьба создателей которого вызвала у нашей команды серьёзное беспокойство:
47.
Но даже святое место не излечило от досады, что мы не едем на Хадату. С Лонготъёгана мы ушли на его приток - Немуръёган, или просто Крестовую реку, и в какой-то момент я заметил, что другим её берегом катится ещё один трэкол.
48.
На краю широкой долины мы увидели разобранный чум и целый аргиш (караван) с нартами и снегоходами. Да, такие в тундре отношения между людьми, что дорогостоящая техника может просто месяцами стоять под открытым небом - вора, если таковой найдётся, вычислят и достанут хоть со дна Ямальских Чёрных Дыр. Ниже, в пойме речки, видны руины каких-то ржавых балков и цистерн - вероятно, развалины брошенной фактории. А ещё - палатки и навесы: на дворе была суббота, и не так уж мало людей уехали из Салехарда в тундру рыбачить и отдыхать.
49.
Поодаль просматривалась и, вроде бы, наша новая цель - белые чумы. Да только и Валерий, и фотограф Алексей, и водители заподозрили что-то неладное - как минимум, у их знакомых должно было быть три чума, а тут их только два. Не вполне ясно было и как к ним подъехать среди каменистых проток...
50.
Попетляв немного, мы вдруг услышали в бортовой рации, которой водители двух трэколов переговарились между собой, новый голос: на вездеходе, ехавшем за рекой, оказался какой-то их давний товарищ. Он рассказал, что те, кого мы ищем, стоят на Лонготе: пару дней назад в их стадо пришли волки, порезали нескольких оленей, а остальные с перепугу ушли за перевал, и людям ничего не оставалось, кроме как уйти за ними следом. Стадо, по его словам, мы увидим прямо на перевале, а трудный спуск к стойбищу пройти сможем, так как у нас дисковые тормоза. И в общем Валерий уже был готов ехать туда, но тут в дело вмещалась Зельфира, заявившая, что товарищ это отчаянный, и когда она проезжала с ним такой же "несложный" перевал - всерьёз прощалась с жизнью. Поразмыслив минут 5, Валерий снова потянулся к рации:
-А сколько до их стойбища километров?
-Пятнадцать отсюда
-Так нам тогда проще ехать на Хадату!!!
51.
Валерий, не показывая виду, был расстроен сменой планов больше всех тех, кто никогда не был на Хадате. Лишь пару раз у него проскальзывало, что аргументами против изначального плана он "пытается договориться с совестью". И поняв, что до двух стойбищ ехать теперь почти одинаково (до Хадаты - 22 километра, но без перевала), решение вернуться к этому плану он принял мгновенно. Следом приободрились и все остальные от блогеров до шоферов, да и жгучее солнце осталось за кормой - повернув на 90 градусов, мы двинулись на север вдоль речки с ненецким названием Седотаяха, от устья которой не успели уйти далеко:
52.
И двинулись прямо-таки неожиданно бодро - без лишних остановок, на хорошем ходу, так что из под колёс летели то густая красноватая пыль, то волны брызг в ручьях и лужах:
53.
54.
Ну а мистика Югории - вот она как есть! Ведь если бы мы сразу приняли решение мчаться до Хадату, то вряд ли Валерий предложил бы нам остановиться у священного места. Духи словно таким образом пригласили нас к себе, осмотрели пристально, и выписали пропуск в эту погранзону миров:
55.
За небольшим водоразделом начал меняться пейзаж:
56.
В основном Полярный Урал - это столовые горы и плато с покатыми очертаниями и просторами ветреных долин. Долина Большой Хадаты - одно из немногих мест, где вершины остры, а ущелья заполняются тьмой уже на закате.
57.
В эту долину мы и спустились:
58.
Да свернули вверх по течению, навстречу закату, в ожидании встречи с неизведанным:
59.
Стойбища мы, одолев 22 километра за час с небольшим, достигли около 19:30, но как оказалось, нас там не ждали. Паренёк из Ближнего стойбища должен был съездить туда и предупредить хозяев, однако нападение волков на стадо спутало все планы. Под подозрительные взгляды мы сошли с машин.... но - продолжение следует!
ЯМАЛ (2015-16)
Салехард. Виды с Оби.
Салехард. Центр и общий колорит.
Салехард. Старый Обдорск и Мёртвая дорога.
От Горнокнязевска до Мангазеи. Древности Севера.
Лабытнанги, объездная Салехарда и переправа через Обь.
Нефритовая долина, Рай-Из и Полярный.
Железная дорога Чум - Лабытнанги.
Зима в Салехарде.
ПОЛЯРНЫЙ УРАЛ-2023
Москва - Салехард с Медиарзаведкой Туту.ру.
Салехард. Город и Полуй.
Салехард. Ханты в городе.
Полярный Урал. Ледник Романтиков.
Полярный Урал (Ингилор). Дорога на Хадату.
Полярный Урал (Ингилор). Хадата и её обитатели.