Кения и Иран: два женских голоса
Уважаемая сообщница и френдесса orcakiller мне недавно поведала, что мой любимый Bildungsroman доминиканской писательницы Хулии Альварес «Как девочки Гарсиа лишились акцента» вышел на русском языке в издательстве МИФ. Правда, героини потеряли не только акцент, но и упоминание об акценте в заглавии. Теперь роман называется просто «Девочки Гарсиа». Предвкушая рейд по книжным лавкам, я выяснила невзначай, что, наряду с «Девочками Гарсиа», в новой серии « Novel. Женское лицо» вышла новая книга Ивонн Адиамбо Овуор, с которой меня познакомило сообщество много лет назад: https://fem-books.livejournal.com/1396974.html. Правда, «Стрекозиное море» [The Dragonfly Sea] переименовали в «Голос моря», но это, как говорится, детали. Не так-то часто у нас кенийскую литературу вообще издают.
Впечатление... впечатление двойственное. Начать с того, что у «Голоса» две завязки. Первая - рождение Айааны, неуловимо приводящее на память «Алую букву» Готорна, и всё, что между ней и завязкой номер два, исполнено любви и красоты. Меня однажды спросили, верю ли я в волшебство печатного слова. Видимо, это оно и есть, волшебство: ещё вчера ты остров Пате и на карте бы не нашла, а сегодня уверенно отмечаешь крохотный клочок суши, его лазурных стрекоз, его старинные дома и страшную португальскую крепость, его хитрых рыб и мудрых кошек, его мангры, пальмы и гвоздики, его благовония и миазмы - бумажным флажком с надписью «Приеду». Мир, в котором Мунира, эта восточноафриканская Гестер Принн, и суровый приёмный дедушка Мухиддин растят свою Айаану, пугающие прекрасен. Эмиссары мира внешнего будут ловить девочку, но не поймают никогда. К вопросу о постколониализме: героиня растёт в своеобразном и пестром культурном окружении. Слушает египетскую музыку, смотрит турецкие сериалы, зачитывается арабской и персидской классикой - снился ей евроцентризм сто лет!
Атмосфера меняется, когда Айаана получает подтверждение своей особости ([Осторожно, спойлер!]на Пате действительно обнаружены потомки матросов великого китайского флотоводца Чжэн Хэ) и на этом основании выигрывает стипендию в заморском вузе. Во-первых, не хватает фактологии - ребёнок годами балду пинает и за несколько месяцев подготавливается в университет, а во-вторых... Прекрасный лебеденок вырос в красивую, хваткую утку. Особенно неприятно читать, как Айаана мечется между двумя мужчинами, страхолюдным, но добрым внутри китайцем и лощеным богачом-абъюзером турецкого происхождения. Это должно бы что-то политэкономическое символизировать, но в целом оставляет впечатление бульварной мелодрамы. Периодически отвлекали то семейно-брачные приключения Муниры, уже, казалось бы, наплевавшей на личное счастье, то второстепенная героиня, оказавшаяся, случается и такое, интереснее центральной. Однако успокоилась я, только когда с возвращением Айааны все сюжетные узлы при разной степени достоверности развязались, позволив действующим лицам жить-поживать да добра наживать. Что же это, снова проповедь сакраментального «где родился, там и пригодился»?
Чья-то жизнь - бесконечный океан возможностей, а у кого-то она сводится к протекающему красному ведру.
По сравнению с великолепной «Пылью» [Dust] «Голос моря», пожалуй, шаг назад, и тем не менее о потраченном времени я не жалею. Больше того, не считаю его потраченным.
«Голос пойманной птицы» [Song of a Captive Bird] Джазмин Дарзник [Jasmin Darznik] - это беллетризованная биография легендарной иранской поэтессы Форуг Фаррохзад. Разве что некоторым персонажам имена поменяли, как будто во избежание юридических осложнений. Потому что читаешь и думаешь: Боже, а каково-то сыновьям Форуг, родному и приемному? Не то чтобы книга была пошлая, низкопробная, нет! она банально по шаблону нарисована. Достаём рыбу «тяжёлая доля женщины в исламской теократии», что там? Домашнее насилие, проверки девственности, брак по сговору, эпизод сексуальной раскрепощенности, психоз, репрессии, суицид. Для местного колорита добавим ещё разлуку с малышом и лепрозорий. Ещё чего досыпать? Ах да, творчество. Совсем забыли. Чего мелочиться, сошлась дамочка с литератором - будет вирши плести, сошлась с кинорежиссером - будет кино снимать. У них, у ушлых, это несложно, умеют устроиться.
Я утрирую, но мало. Поэзии в жизни поэтессы получилось меньше, чем завода в жизни заводской рабочей из соцреалистической книжки. Если бы «Голос пойманной птицы» предполагал вымышленную главгероиню, какую-нибудь абстрактную Ширин или Сетаре, было бы другое дело, но мы говорим о Форуг! О женщине, которая всеми благами земными пожертвовала ради возможности писать стихи. Слагать созвучные слова в определенном ритме. И об этом у Дарзник - в гомеопатической дозе, зато много про измены, первых жён и прочий антураж мелодраматичной бульварщины.
уверуем.
уверуем в начало холодов.
уверуем в развалины придуманных садов.
серпы никому не нужные.
и зёрна, в темнице заключённые.
только взгляни, как снег идёт...
может, истиной были
те две руки, те две молодые руки,
под снегопадами погребённые?
(перевод Юлтан Садыковой)
То правда, в поисках истины от фактов жизнеописания так или иначе приходишь к стихотворению. Голос пойманной птицы» свою задачу выполнил, пойду перечитывать «Начало холодов».
О Форуг Фаррохзад в сообществе: https://fem-books.livejournal.com/1228131.html
https://fem-books.livejournal.com/1223601.html
Впечатление... впечатление двойственное. Начать с того, что у «Голоса» две завязки. Первая - рождение Айааны, неуловимо приводящее на память «Алую букву» Готорна, и всё, что между ней и завязкой номер два, исполнено любви и красоты. Меня однажды спросили, верю ли я в волшебство печатного слова. Видимо, это оно и есть, волшебство: ещё вчера ты остров Пате и на карте бы не нашла, а сегодня уверенно отмечаешь крохотный клочок суши, его лазурных стрекоз, его старинные дома и страшную португальскую крепость, его хитрых рыб и мудрых кошек, его мангры, пальмы и гвоздики, его благовония и миазмы - бумажным флажком с надписью «Приеду». Мир, в котором Мунира, эта восточноафриканская Гестер Принн, и суровый приёмный дедушка Мухиддин растят свою Айаану, пугающие прекрасен. Эмиссары мира внешнего будут ловить девочку, но не поймают никогда. К вопросу о постколониализме: героиня растёт в своеобразном и пестром культурном окружении. Слушает египетскую музыку, смотрит турецкие сериалы, зачитывается арабской и персидской классикой - снился ей евроцентризм сто лет!
Атмосфера меняется, когда Айаана получает подтверждение своей особости ([Осторожно, спойлер!]на Пате действительно обнаружены потомки матросов великого китайского флотоводца Чжэн Хэ) и на этом основании выигрывает стипендию в заморском вузе. Во-первых, не хватает фактологии - ребёнок годами балду пинает и за несколько месяцев подготавливается в университет, а во-вторых... Прекрасный лебеденок вырос в красивую, хваткую утку. Особенно неприятно читать, как Айаана мечется между двумя мужчинами, страхолюдным, но добрым внутри китайцем и лощеным богачом-абъюзером турецкого происхождения. Это должно бы что-то политэкономическое символизировать, но в целом оставляет впечатление бульварной мелодрамы. Периодически отвлекали то семейно-брачные приключения Муниры, уже, казалось бы, наплевавшей на личное счастье, то второстепенная героиня, оказавшаяся, случается и такое, интереснее центральной. Однако успокоилась я, только когда с возвращением Айааны все сюжетные узлы при разной степени достоверности развязались, позволив действующим лицам жить-поживать да добра наживать. Что же это, снова проповедь сакраментального «где родился, там и пригодился»?
Чья-то жизнь - бесконечный океан возможностей, а у кого-то она сводится к протекающему красному ведру.
По сравнению с великолепной «Пылью» [Dust] «Голос моря», пожалуй, шаг назад, и тем не менее о потраченном времени я не жалею. Больше того, не считаю его потраченным.
«Голос пойманной птицы» [Song of a Captive Bird] Джазмин Дарзник [Jasmin Darznik] - это беллетризованная биография легендарной иранской поэтессы Форуг Фаррохзад. Разве что некоторым персонажам имена поменяли, как будто во избежание юридических осложнений. Потому что читаешь и думаешь: Боже, а каково-то сыновьям Форуг, родному и приемному? Не то чтобы книга была пошлая, низкопробная, нет! она банально по шаблону нарисована. Достаём рыбу «тяжёлая доля женщины в исламской теократии», что там? Домашнее насилие, проверки девственности, брак по сговору, эпизод сексуальной раскрепощенности, психоз, репрессии, суицид. Для местного колорита добавим ещё разлуку с малышом и лепрозорий. Ещё чего досыпать? Ах да, творчество. Совсем забыли. Чего мелочиться, сошлась дамочка с литератором - будет вирши плести, сошлась с кинорежиссером - будет кино снимать. У них, у ушлых, это несложно, умеют устроиться.
Я утрирую, но мало. Поэзии в жизни поэтессы получилось меньше, чем завода в жизни заводской рабочей из соцреалистической книжки. Если бы «Голос пойманной птицы» предполагал вымышленную главгероиню, какую-нибудь абстрактную Ширин или Сетаре, было бы другое дело, но мы говорим о Форуг! О женщине, которая всеми благами земными пожертвовала ради возможности писать стихи. Слагать созвучные слова в определенном ритме. И об этом у Дарзник - в гомеопатической дозе, зато много про измены, первых жён и прочий антураж мелодраматичной бульварщины.
уверуем.
уверуем в начало холодов.
уверуем в развалины придуманных садов.
серпы никому не нужные.
и зёрна, в темнице заключённые.
только взгляни, как снег идёт...
может, истиной были
те две руки, те две молодые руки,
под снегопадами погребённые?
(перевод Юлтан Садыковой)
То правда, в поисках истины от фактов жизнеописания так или иначе приходишь к стихотворению. Голос пойманной птицы» свою задачу выполнил, пойду перечитывать «Начало холодов».
О Форуг Фаррохзад в сообществе: https://fem-books.livejournal.com/1228131.html
https://fem-books.livejournal.com/1223601.html