«Дэйзи Джонс и «The Six»»: как не надо писать о вопросах феминизма
На самом деле новый роман Тейлор Дженкинс Рид [Taylor Jenkins Reid] совсем неплох. Заметно, что писательница из Лос-Анджелеса горячо любит семидесятые, о которых пишет, и в рок-культуре видит не только брюки клёш и разбитые об пол электрогитары. Необычна и форма подачи: mockumentary, псевдодокументальное повествование о никогда не существовавшей музыкальной группе, тем не менее вписавшейся в настоящую рок-сцену, как гоночная машина в поворот. Если бы Дэйзи Джонс и «The Six» не существовало, их следовало бы выдумать. Другое дело, что все попытки исследования столь непростого феномена разбиваются об одно имя, и имя это - Мэри Сью.
Ибо кем, как не Мери Сью, является главная героиня? И броская красота, и мощный великолепный голос без единого занятия по вокалу, и баснословно богатая артистическая семья, и ярко-рыжие волосы, и изящная фигура без грамма лишнего веса, и острый интеллект, и естественная раскованность на эстраде, и самое главное - всё от природы, без усилия, без ухищрения. Чувство было, что читаешь какой-то фанфикшен. Опереточный злодей-итальянец, навязавшийся нашей диве в мужья, только усиливает сложившееся впечатление.
Шестеро из ларца, одинаковых с лица. Солист Билли, соперник итальянца, немного посложнее. Несколько пересаливает лицом. Его младший брат Грэм немного попроще, вечный второй зайчик в пятом ряду. Им противостоит конфликтный Эдди, который на самом деле никакой не конфликтный, просто писательница взяла и решила, что должен же быть конфликт. И он будет. Вот, например, с Эдди. Кровь из носу. Басиста вообще забыли, как Фирса в заколоченном доме, ему досталась всего одна реплика под занавес. Несколько более индивидуализированы ударник Уоррен Родс - наигранно разбитной, этакий весельчак-добряк себе на уме и в свою пользу и, конечно, клавишница. Забавный штрих: когда братцы-рокеры проводили прослушивание, не расслышали её фамилию и записали два имени подряд, Карен Карен. Так она с тех пор и выступает бесфамильная. Символично.
Одарённая и несколько более интеллигентная, чем товарищи по группе, Карен видит происходящее под другим углом. В счастливые времена гастрольного чёса у каждого музыканта «The Six» было ежевечерне по пять спичек. Вручая спички визжащим в экстазе девушкам-групиз, они давали понять, что красавицы избраны для оргии, неизбежно происходившей после выступления. Куда уходила Карен на время афинских ночей? Сидела в трейлере и читала книжку? С Дэйзи у клавишницы, впрочем, складывается идиллическая дружба, нарушаемая лишь недовольством скромной музыкантши - почему Дэйзи так откровенно наряжается? Ещё подумают, что у нас тут не рок-лаборатория, а бордельеро на выезде. Наверное, во всём виновата французская кровь! «Беспримесные» американки Камилла и Карен подчёркнуто асексуальны. Но Дэйзи бодро всех посылает, мол, не занимайтесь слатшеймингом, козлы, и продолжает перетягивать внимание на себя, разгуливая в шортиках и полупрозрачных маечках, как Танька Голая из романа Дины Рубиной «Вот идёт Мессия». Следует комментарий обозревательницы, которая этим имиджем так прониклась, что считает Дэйзи образцом женской самодостаточности. Подтекст этого снимка - в том, как её грудь не направлена ни на Билли, ни на объектив. Грех смеяться, а всё-таки ужасно смешно.
Все герои, кроме аристократки Дэйзи, - не слишком образованные выходцы из нижнего среднего класса. В девятнадцатом веке их среду назвали бы мещанской, в СССР мелкобуржуазной. Воплощением этой самой среды выступает, опять-таки против своего желания, Камилла, на которой вокалист был вынужден жениться как честный человек. Латиноамериканская красавица из крепкой религиозной семьи родила мужу-рокеру трёх дочерей, с естественными для артиста походами на сторону молча мирится, но настоящего чувства не простит. Страшная женщина, кроме шуток.
Беда ещё и в том, что персонажи варятся в своей музыке и личных страстях-переживаниях, как будто не замечая мира вокруг. Исторические события не упомянуты ни вздохом, ни проблеском. Я не требую, чтобы Билли одну за другой рожал песни протеста, откликаясь и на бойню в Соуэто, и на бесчинства Красных бригад, и на Северную Ирландию. Однако не заметить, например, Уотергейта - это надо было умудриться. Кругом цивилизации встают и рушатся, а эти в башне из поддельной слоновой кости клепают тексты вроде:
Когда устремляешь взгляд в зеркала,
Получше вглядись в свою душу.
А заслышав мой голос, вспомни тотчас,
Как во мне всё жестоко порушил.
Страшно далеки они от народа. Продюсер, например, у группы - открытый гей. Но он гей как будто для проформы, без огонька. Гейства, понимаете ли, маловато! Тут тебе исключение гомосексуальности из списка психических расстройств, там тебе Гарви Милк и Джордж Москоне, сям тебе Кейти Козаченко. Робертсон Дэвис, язва такая, писал, что семидесятые были десятилетием, когда любовь, не смевшая произнести своего имени, стала любовью, которая никак не может умолкнуть. И что мы читаем об ЛГБТ в романе от лица продюсера ли, кого другого ли? Да ничего мы не читаем! Расстался с Крисом, сошёлся с Джеком... Скучно, господа.
Скуку навевает ещё и язык. Ну, не мне учить опытную романистку, и всё же от стократного повторения слова «напряжённость» напряжённости ещё не возникает, так же как от повторения «халва, халва» сладко во рту не делается. Это когда ты живешь под напряжением и весь кипишь ожиданиями. Классно, когда все видят, что ты куда-то целеустремлённо мчишься, что у тебя немерено потенциала и масса перспектив. Потенциал и перспектива - это вообще офигенный драйв! Вы можете себе представить, чтобы так разговаривал барабанщик с церковноприходским образованием? Я - нет.
Основной фем-вопрос романа вращается вокруг беременности Карен и её прерывания. Может быть, по натуре она не такая уж одиночка, как себя аттестует, но как умная женщина понимает одно - роды для неё конец карьеры. Порой я думаю, что на месте Грэма, может быть, хотела бы ребёнка. Если бы я знала, что кто-то другой будет его растить, откажется от своей мечты, принесёт себя в жертву семейному очагу и станет сидеть дома и за всем следить, а я буду уезжать и заниматься тем, что мне хочется, и возвращаться по выходным... Тогда, глядишь, и я бы захотела. Только не нашлось человека, который предложил бы такой вариант. А вот бы хиппи какой-нибудь, из тех, кто любит печь хлеб, играть в медведя и менять ползунки... Ну чёрт, ну должно же пианистке когда-нибудь повезти-то! В сущности, группу разрушил не банальный, как смерть и налоги, амурный треугольник, а именно аборт. Ах, как он её любил, ох, как обожал, а стоило пойти хоть в чём-то наперекор, как «любимая» моментально опротивела до дрожи в ногтях и бывший обожатель всеми способами дал ей понять, что на одной сцене с нею стоять более не собирается. В начале дают понять, что «The Six» были для Карен лишь первой ступенью к вершинам, и тем не менее в финале несколько скупых фраз и отшельничество в лесной хижине. Господа рокеры мужского пола все социализированы, богаты, с семьями и счастливы. А Карен... Карен в лесу. Понравилась её фраза: Мужчины часто думают, будто заслуживают почетной таблички за то, что обращаются с женщинами как с людьми.
Финал. Барабанная дробь. Камилла в маске Торжествующего мещанства произносит заключительные реплики и забирает блудного мужа зарабатывать деньги. Дочки растут, их надо учить, водить к стоматологу. Не до высот уже. Поверженная Дэйзи рыдает пьяными слезами и едет в рехаб. Впереди десятилетия, которые впишутся в сухой и дробный конспект «всё хорошо, прекрасная маркиза». Рок-н-ролльная мечта расквасилась о быт и кубышку. Знаете, это к лучшему.
Ибо кем, как не Мери Сью, является главная героиня? И броская красота, и мощный великолепный голос без единого занятия по вокалу, и баснословно богатая артистическая семья, и ярко-рыжие волосы, и изящная фигура без грамма лишнего веса, и острый интеллект, и естественная раскованность на эстраде, и самое главное - всё от природы, без усилия, без ухищрения. Чувство было, что читаешь какой-то фанфикшен. Опереточный злодей-итальянец, навязавшийся нашей диве в мужья, только усиливает сложившееся впечатление.
Шестеро из ларца, одинаковых с лица. Солист Билли, соперник итальянца, немного посложнее. Несколько пересаливает лицом. Его младший брат Грэм немного попроще, вечный второй зайчик в пятом ряду. Им противостоит конфликтный Эдди, который на самом деле никакой не конфликтный, просто писательница взяла и решила, что должен же быть конфликт. И он будет. Вот, например, с Эдди. Кровь из носу. Басиста вообще забыли, как Фирса в заколоченном доме, ему досталась всего одна реплика под занавес. Несколько более индивидуализированы ударник Уоррен Родс - наигранно разбитной, этакий весельчак-добряк себе на уме и в свою пользу и, конечно, клавишница. Забавный штрих: когда братцы-рокеры проводили прослушивание, не расслышали её фамилию и записали два имени подряд, Карен Карен. Так она с тех пор и выступает бесфамильная. Символично.
Одарённая и несколько более интеллигентная, чем товарищи по группе, Карен видит происходящее под другим углом. В счастливые времена гастрольного чёса у каждого музыканта «The Six» было ежевечерне по пять спичек. Вручая спички визжащим в экстазе девушкам-групиз, они давали понять, что красавицы избраны для оргии, неизбежно происходившей после выступления. Куда уходила Карен на время афинских ночей? Сидела в трейлере и читала книжку? С Дэйзи у клавишницы, впрочем, складывается идиллическая дружба, нарушаемая лишь недовольством скромной музыкантши - почему Дэйзи так откровенно наряжается? Ещё подумают, что у нас тут не рок-лаборатория, а бордельеро на выезде. Наверное, во всём виновата французская кровь! «Беспримесные» американки Камилла и Карен подчёркнуто асексуальны. Но Дэйзи бодро всех посылает, мол, не занимайтесь слатшеймингом, козлы, и продолжает перетягивать внимание на себя, разгуливая в шортиках и полупрозрачных маечках, как Танька Голая из романа Дины Рубиной «Вот идёт Мессия». Следует комментарий обозревательницы, которая этим имиджем так прониклась, что считает Дэйзи образцом женской самодостаточности. Подтекст этого снимка - в том, как её грудь не направлена ни на Билли, ни на объектив. Грех смеяться, а всё-таки ужасно смешно.
Все герои, кроме аристократки Дэйзи, - не слишком образованные выходцы из нижнего среднего класса. В девятнадцатом веке их среду назвали бы мещанской, в СССР мелкобуржуазной. Воплощением этой самой среды выступает, опять-таки против своего желания, Камилла, на которой вокалист был вынужден жениться как честный человек. Латиноамериканская красавица из крепкой религиозной семьи родила мужу-рокеру трёх дочерей, с естественными для артиста походами на сторону молча мирится, но настоящего чувства не простит. Страшная женщина, кроме шуток.
Беда ещё и в том, что персонажи варятся в своей музыке и личных страстях-переживаниях, как будто не замечая мира вокруг. Исторические события не упомянуты ни вздохом, ни проблеском. Я не требую, чтобы Билли одну за другой рожал песни протеста, откликаясь и на бойню в Соуэто, и на бесчинства Красных бригад, и на Северную Ирландию. Однако не заметить, например, Уотергейта - это надо было умудриться. Кругом цивилизации встают и рушатся, а эти в башне из поддельной слоновой кости клепают тексты вроде:
Когда устремляешь взгляд в зеркала,
Получше вглядись в свою душу.
А заслышав мой голос, вспомни тотчас,
Как во мне всё жестоко порушил.
Страшно далеки они от народа. Продюсер, например, у группы - открытый гей. Но он гей как будто для проформы, без огонька. Гейства, понимаете ли, маловато! Тут тебе исключение гомосексуальности из списка психических расстройств, там тебе Гарви Милк и Джордж Москоне, сям тебе Кейти Козаченко. Робертсон Дэвис, язва такая, писал, что семидесятые были десятилетием, когда любовь, не смевшая произнести своего имени, стала любовью, которая никак не может умолкнуть. И что мы читаем об ЛГБТ в романе от лица продюсера ли, кого другого ли? Да ничего мы не читаем! Расстался с Крисом, сошёлся с Джеком... Скучно, господа.
Скуку навевает ещё и язык. Ну, не мне учить опытную романистку, и всё же от стократного повторения слова «напряжённость» напряжённости ещё не возникает, так же как от повторения «халва, халва» сладко во рту не делается. Это когда ты живешь под напряжением и весь кипишь ожиданиями. Классно, когда все видят, что ты куда-то целеустремлённо мчишься, что у тебя немерено потенциала и масса перспектив. Потенциал и перспектива - это вообще офигенный драйв! Вы можете себе представить, чтобы так разговаривал барабанщик с церковноприходским образованием? Я - нет.
Основной фем-вопрос романа вращается вокруг беременности Карен и её прерывания. Может быть, по натуре она не такая уж одиночка, как себя аттестует, но как умная женщина понимает одно - роды для неё конец карьеры. Порой я думаю, что на месте Грэма, может быть, хотела бы ребёнка. Если бы я знала, что кто-то другой будет его растить, откажется от своей мечты, принесёт себя в жертву семейному очагу и станет сидеть дома и за всем следить, а я буду уезжать и заниматься тем, что мне хочется, и возвращаться по выходным... Тогда, глядишь, и я бы захотела. Только не нашлось человека, который предложил бы такой вариант. А вот бы хиппи какой-нибудь, из тех, кто любит печь хлеб, играть в медведя и менять ползунки... Ну чёрт, ну должно же пианистке когда-нибудь повезти-то! В сущности, группу разрушил не банальный, как смерть и налоги, амурный треугольник, а именно аборт. Ах, как он её любил, ох, как обожал, а стоило пойти хоть в чём-то наперекор, как «любимая» моментально опротивела до дрожи в ногтях и бывший обожатель всеми способами дал ей понять, что на одной сцене с нею стоять более не собирается. В начале дают понять, что «The Six» были для Карен лишь первой ступенью к вершинам, и тем не менее в финале несколько скупых фраз и отшельничество в лесной хижине. Господа рокеры мужского пола все социализированы, богаты, с семьями и счастливы. А Карен... Карен в лесу. Понравилась её фраза: Мужчины часто думают, будто заслуживают почетной таблички за то, что обращаются с женщинами как с людьми.
Финал. Барабанная дробь. Камилла в маске Торжествующего мещанства произносит заключительные реплики и забирает блудного мужа зарабатывать деньги. Дочки растут, их надо учить, водить к стоматологу. Не до высот уже. Поверженная Дэйзи рыдает пьяными слезами и едет в рехаб. Впереди десятилетия, которые впишутся в сухой и дробный конспект «всё хорошо, прекрасная маркиза». Рок-н-ролльная мечта расквасилась о быт и кубышку. Знаете, это к лучшему.