Четверг - стихотворение: Фиама Хассе
Фиама Хассе Паиш Брандан [Fiama Hasse Pais Brandão] (15 августа 1938 - 19 января 2006) - португальская поэтесса и переводчица. Родилась в Лиссабоне, закончила английскую школу Сент- Джулианс и филологический факультет Лиссабонского университета, отделение германской филологии. Во время учёбы познакомилась с будущим мужем, поэтом Гаштаном Крузом. Вместе с ним и подругами: Луизой Нету-Жоржи и феминисткой Марией Терезой Орта подготовила к изданию альманах «Поэзия-61», по которому новаторов стихотворного языка и именовали в дальнейшем поколением шестьдесят первого года. В СССР, как мы помним, тоже были шестидесятники. Увлекаясь драматургией, Фиама Хассе в 1964 году стажировалась в экспериментальном театре в Порту, участвовала в сценических семинарах, а в начале семидесятых была одной из основательниц Grupo Teatro, где выступила в режиссёрском амплуа, поставив «Мариану Пинеду» Лорки. Как раз в тему противоборства тирану, в котором отчётливо опознавался Салазар. Переводила для сцены пьесы Брехта, Антонена Арто и «Чайку» Чехова. Из других переводческих работ Фиамы Хассе наиболее известны романы Апдайка, «Гимны к Ночи» Новалиса, «Святое семейство» Карла Маркса.
Стихи Фиамы Хассе принято считать крайне сложными для восприятия, «герметическими». В 1996 году она получила поэтическую премию Ассоциации португальских литераторов. Умерла поэтесса в своём доме в Лиссабоне, в 2006 году.
Послание к беседке, увитой жимолостью
В этой беседке, которую покрыла жимолость,
бывали скорее тени, чем тела или вещи.
Тень того, кто сидел рядом с вазами,
тянула тёмную руку к тени цветка.
Если ребёнок танцевал вокруг маленького пруда,
посередине возникала спираль ясных теней.
Один, наедине со своей тенью, кот становился телом,
страдающим от двойственности бытия и небытия.
Даже лопата садовника - линия наклонной тени,
из-за того, что она - тень - надламывалась, образуя угол.
Не потому, что в этой беседке все лишены жизни,
а потому, что жимолость, и только она, впитала весь свет.
Были мёртвые у нас на ферме
Все умершие здесь стали современниками
пней и стволов, что ежегодно
возвращаются к жизни. Но голоса лишены
расцветающие бутончики и пустоцветы.
Слышны голоса современников - они всё-таки любили
виноградные листья, зеленеющие поверх решётки
в надлежащее время. Но теперь Природа
умирает и возрождается, незамеченная и не восхваляемая
поколениями живых - предшественников
этой поэтессы - и сама-то она не из вечнозелёной листвы.
Натюрморт с богомолом
Сел во главе стола последний гость,
мучений чашу горькую испивший.
Изысканные крылышки ему
сломало ветром. Сбился он с дороги
над радужною плёнкою воды
стоячего ручья. Сел рядом с нами
бедняга - и созвучно своему
названию, святого страстотерпца
напоминал. Пока мы размышляли,
он умер - крохотное существо,
что нашу пищу разделить хотело,
что чуть не утонуло - на земле
нашло конец нелепый. Кто-то взял
за крылышки распластанное тельце,
что на крахмальной скатерти лежало
и пачкало её - и зашвырнул
в какой-то куст невиданный, который
поэт сфотографировать успел.
Ночью
В саду, что окружает дом, как сфера,
в окутавшей пространство темноте
мне кажется, что светлячки похожи
на звёзды тысячи галактик.
Но прежде, когда я была ребёнком
и выходила ночью в темноту
средь шорохов и мелких огоньков,
то загоравшихся, то пропадавших -
я о светилах думала уже.
Когда же возвращалась в дом - спокойно
рассматривала я флакон чудесный,
где заключалось множество огней -
и виделись мне, как теперь, светила.
Молния
Порыв, что принёс мне бледные образы
через окна дома,
настежь открытые для стонов
незабываемых деревьев - существ,
возвеличенных ореолами
деревьев из небесного свечения.
Переводы А. В. Родосского из книги «Португальское море» [Астерион, 2021].
Стихи Фиамы Хассе принято считать крайне сложными для восприятия, «герметическими». В 1996 году она получила поэтическую премию Ассоциации португальских литераторов. Умерла поэтесса в своём доме в Лиссабоне, в 2006 году.
Послание к беседке, увитой жимолостью
В этой беседке, которую покрыла жимолость,
бывали скорее тени, чем тела или вещи.
Тень того, кто сидел рядом с вазами,
тянула тёмную руку к тени цветка.
Если ребёнок танцевал вокруг маленького пруда,
посередине возникала спираль ясных теней.
Один, наедине со своей тенью, кот становился телом,
страдающим от двойственности бытия и небытия.
Даже лопата садовника - линия наклонной тени,
из-за того, что она - тень - надламывалась, образуя угол.
Не потому, что в этой беседке все лишены жизни,
а потому, что жимолость, и только она, впитала весь свет.
Были мёртвые у нас на ферме
Все умершие здесь стали современниками
пней и стволов, что ежегодно
возвращаются к жизни. Но голоса лишены
расцветающие бутончики и пустоцветы.
Слышны голоса современников - они всё-таки любили
виноградные листья, зеленеющие поверх решётки
в надлежащее время. Но теперь Природа
умирает и возрождается, незамеченная и не восхваляемая
поколениями живых - предшественников
этой поэтессы - и сама-то она не из вечнозелёной листвы.
Натюрморт с богомолом
Сел во главе стола последний гость,
мучений чашу горькую испивший.
Изысканные крылышки ему
сломало ветром. Сбился он с дороги
над радужною плёнкою воды
стоячего ручья. Сел рядом с нами
бедняга - и созвучно своему
названию, святого страстотерпца
напоминал. Пока мы размышляли,
он умер - крохотное существо,
что нашу пищу разделить хотело,
что чуть не утонуло - на земле
нашло конец нелепый. Кто-то взял
за крылышки распластанное тельце,
что на крахмальной скатерти лежало
и пачкало её - и зашвырнул
в какой-то куст невиданный, который
поэт сфотографировать успел.
Ночью
В саду, что окружает дом, как сфера,
в окутавшей пространство темноте
мне кажется, что светлячки похожи
на звёзды тысячи галактик.
Но прежде, когда я была ребёнком
и выходила ночью в темноту
средь шорохов и мелких огоньков,
то загоравшихся, то пропадавших -
я о светилах думала уже.
Когда же возвращалась в дом - спокойно
рассматривала я флакон чудесный,
где заключалось множество огней -
и виделись мне, как теперь, светила.
Молния
Порыв, что принёс мне бледные образы
через окна дома,
настежь открытые для стонов
незабываемых деревьев - существ,
возвеличенных ореолами
деревьев из небесного свечения.
Переводы А. В. Родосского из книги «Португальское море» [Астерион, 2021].