Я люблю людей Линии. В смысле - "гни свою линию". Вероятно, это мелкобуржуазное - бояться, что линия внезапно станет параболой или гиперболой, вознесётся ввысь или упадёт в пропасть. Вот это "ввысь" или "вниз" относится к теории катастроф: при малом изменении управляющего параметра функция внезапно сходит с ума. Это страшно, как любая катастрофа ( Read more... )

Когда зарекаешься критиковать украинский кинематограф, то приходится сравнивать такое действие с отказом хирурга оперировать родных. Но, как оказалось, есть случай, когда такое сравнение неточно - тогда критика становится, скорее, приёмом Геймлиха, который применяется для спасения человека, поперхнувшегося сухариком. Таков случай фильма Мирослава ( Read more... )

Всё нижеизложенное упорно поддвигает меня к мысли о том, что понятие "непристойность" требует серьёзнейшей ревизии. Может быть, придётся эту самую непристойность заново отыскать. Но то, что фрейдо-лакановско-жижековскому направлению психоанализа работы подбавится, я уверен ( Read more... )

Осип Эмильевич написал новые стихи, - свидетельствовала Наталья Евгеньевна [Штемпель], - состояние у него было возбужденное. Он кинулся через дорогу от дома к городскому автомату, набрал какой-то номер и начал читать стихи, затем кому-то гневно закричал: „Нет, слушайте, мне больше некому читать!“ Я стояла рядом, ничего не понимая. Оказывается, он ( Read more... )

Ад есть нейтральность. Но он полон движения - чистого, бессмысленного. Он пропитан временем - временем той разновидности, которая медленнее медленного. Он нашпигован энтропией так, что ничего уже нельзя изменить - не переставить стул, не пожать руки, не растереть между пальцев цветок фиалки. Остаётся лишь двигаться и длиться. Двигаться и длиться.

( Read more... )