Дневник Вернера Бергдольца
М.Рузов || « Известия» №268, 13 ноября 1941 года
Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что же, если немцы хотят иметь истребительную войну, они ее получат. (СТАЛИН).
# Все статьи за 13 ноября 1941 года.
Из груды документов, писем и дневников, взятых у пленных и убитых немецких солдат и офицеров, мы выбираем эту маленькую и дешевенькую книжку. Солдат Вернер Бергдольц из Карлсруэ аккуратно химическим карандашом записывал в ней свои сокровенные мысли, свои наблюдения. Книжка потрепана, записи в ней кое-где расплылись, - видно, ей, как и ее хозяину, пришлось туго. На первых страницах записи сделаны четким, ровным почерком, велись они ежедневно. В дальнейшем Бергдольц стал менее пунктуальным. Между записями разрыв в две недели, а то и в месяц. Да и почерк до неузнаваемости изменился, строки неровные, буквы прыгают - Бергдольц явно нервничал.
* * *
Без даты. Когда мы проезжали через Ровно, все магазины были разгромлены - можно было брать все, что попадалось под руку. Мы организовали яичный склад в пять тысяч яиц и теперь имеем возможность наедаться яйцами до тошноты.
Здесь земли тучные, много плодородней, чем у нас.
1 июля. Сегодня мы зарезали свинью. Достали даже бочку пива. Чего еще можно желать...
В полдень начался бой. Тут-то и мы наделали в штаны. Шестая рота понесла большие потери.
2 июля. Ночью в Ровно подстрелили двух наших часовых. За это мы поставили к стенке сто человек.
3 июля. За деревней мы наткнулись на землянику. Такой вкусной мне еще никогда не приходилось есть. Мы набросились на нее с жадностью. Главное - это набить живот, на то и война.
12 июля. С питанием приходится туго.
13 июля. Хлеба очень мало. На 9 человек дают одну буханку. Мы голодны, как волки.
23 июля. Один солдат из одиннадцатой роты нечаянно нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, началась свалка. Били друг друга.
26 июля. Снова появились русские самолеты. Русские очень дерзки.
31 июля. Организовали вино, сахар и другие хорошие вещи. Такие дни не забываются. Гуляли, на чем свет стоит.
2 августа. Понос. Изжога от проклятой водки, выпитой нами в изрядном количестве.
18 сентября. Множество убитых и раненых. Мы выглядим, как негры.
23 сентября. 0 часов 30 минут. Отступаем на старые позиции. Тревога. У нас это теперь часто случается. Проводим время на шоссе и мерзнем, как цуцики.
30 сентября. 0 часов 30 минут. Марш. Мы должны захватить мост. Пришлось повернуть назад. 6-я и 8-я роты и третий батальон вынуждены были бросить все свои машины, так как их преследовали русские танки. Все страшно разволновались, когда нас начали настигать русские.
1 октября. Все смешалось в кучу: кони, люди, машины. Этого зрелища я никогда не забуду. Солдаты сбрасывали с себя все, что могли. Нужно было спасаться бегством. Машины нельзя было сдвинуть с места. Большинство наших погибло. Такова печальная судьба дивизии...
* * *
На этом дневник обрывается. Вернер Бергдольц ненадолго пережил своих друзей - он вскоре разделил «печальную судьбу дивизии». // М.Рузов, спец. корр. «Известий». ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. 12 ноября.
____________________________________________
Дневник немецкого грабителя** ("Красная звезда", СССР)**
Вл.Ставский: Лицо фашистского солдата* ("Правда", СССР)*
Вл.Лидин: Бумажник ефрейтора Мартина Лейхнера ("Красная звезда", СССР)
********************************************************************************************************************
ОХРАНА ВОЗДУШНЫХ ПОДСТУПОВ К СТОЛИЦЕ. На наблюдательной вышке.
Фото С.Гурарий
********************************************************************************************************************
Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. (СТАЛИН).
☆ ☆ ☆
ДОМ
Здесь стояла полка с любимыми книгами. Поэты пушкинской поры: песенный Дельвиг, боевая музыка Дениса Давыдова, первая тоненькая книжечка стихов Михаила Лермонтова. Дверь квартиры захлопывалась - вы были дома. Детские голоса встречали ваше возвращение с работы. У часов на стене был знакомый вам голос.
Тонкое, певучее эхо пружины звучало после каждого очередного удара. Любимый человек спал - вы слышали его спокойное дыхание. Это был дом, крыша, кров. Миллионы людей жили под этими крышами, раздавались вечерние звонки, это приходили гости, иногда в квартире звенели бокалы, иногда в ней танцовали. Это было наше мирное право на жизнь, которое мы завоевали годами труда.
22 июня 1941 года радио известило нас, что мирная наша жизнь окончилась. Война распахнула двери наших домов. Она вторглась в жилища, где еще звучали детские голоса и музыка. Она сорвала с вешалок штатские мужские пальто и набросила на плечи многих миллионов мужчин жесткое сукно военной шинели. На вокзалах голосами разлуки гудели паровозы воинских эшелонов. Дети прощались с отцами, жены провожали мужей. Родители дрожащими руками обнимали плечи сына. То, что называлось обыденными словами: дом, крыша, семья, - сменялось походным тревожным словом война.
Наутро поля уже бежали за окошком вагона. В свертках наспех завернутых, сохранялось еще родное тепло любимой руки. На платформах в закрытых вагонах везли орудия и боевые припасы. Малый четырехугольник дома сменился вагоном, в котором ехало тридцать-сорок таких же отцов и мужей, и все тридцать-сорок жизней сливались в одну жизнь людей, призванных делать одно общее дело. Земля отечества бежала за окошком вагона, рожь начинала колоситься, березы мелко дрожали листьями, в которых запутывалось утреннее солнце, и чувство родины расширялось до новых громадных размеров. Домом становился простор родных полей, каждое дерево, которое шумело и клонилось вслед воинскому эшелону, весь этот широкий мир, ожидавший от каждого из нас мужества и защиты.
Мы за одну ночь забыли привычный ход нашей устоявшейся жизни, и перед нами в наглядности возник именно тот дом, который мы строили почти четверть века и который называется словом - отечество. В наш дом вторгся враг. Он ломится в комнаты, где сейчас наши дети, он бьет стекла наших окон, он грубыми солдатскими руками схватит сейчас вашу жену или дочь, он будет топтать наши рукописи и книги. Но этот дом не там, где дверная дощечка или почтовый ящик определяют границы нашего жилища... Он шире, величественнее - наш дом. Он начинается там, где начинается у пограничной черты земля родины, где каждый человек - член вашей семьи, где судьбы миллионов людей связаны порукой мужества и взаимной выручки. Исковерканная артиллерийским снарядом березка ранит вас так же, как если бы это был живой человек. Она была составной частью неповторимого пейзажа страны, в которой каждый куст благословен и каждое запаханное поле обещает вашим детям хлеб. Поля бегут, и сменяются народы нашей страны. Вчера, может быть, вы видели широкое, красноватое от степного ветра лицо казаха, сегодня высокие спокойные люди смотрят вслед вашему поезду - это татары, еще через день пройдут поля Украины, которая, как слова песни, сопровождала всю вашу юность, и вы сжимаете поручни или раму окна и произносите вслух: - Страна моя...
Покинутые, разоренные и сожженные войной украинские деревни - это растерзанные комнаты вашего дома. Сироты, оставшиеся без отцов, это ваши сироты. Плачущие, искалеченные женщины - это ваша жена, умноженная страданием до многих тысяч женщин, у которых война отняла мужей, детей, кров. Это ваш дом хотят ограбить, сжечь, к нему ползут насильники, подлецы и грабители, а вы стоите у порога вашего дома, сжимаете в руке оружие и говорите: - Попробуй-ка, сунься...
Благородное сердце народа наполнено горячей кровью мести и расплаты. Мою землю топтать, мои деревья рубить, к моему дому приглядываться разбойничьим взглядом? Москву захотел, жадная, подлая бестия? Ты думал, что там, где кончается Украина, там начинаются москали, а где кончился москаль - там татарин, а за татарином - казах или таджик - сколько названий, столько и стран? Ты думал, что каждую из них можно разбить в одиночку, как ты это сделал в Европе? Ты думал, что от ударов войны все это содружество наших народов рассыплется, как некогда в мировую войну распалась лоскутная Австро-Венгрия? Попробуй, что значит народ, для которого не существует национальных различий, которому все равно - таджик или еврей, лишь бы работал на пользу родного народа…
Зимнее небо протянуто над полями моей родины. Снега, метели, морозы несет в себе это зимнее небо. Мы любим вой наших метелей, под них писал заветные, знакомые каждому из нас строки великий русский - Пушкин. Мы любим первую порошу снега, зимнюю тишину наших бескрайних полей, ибо чем глубже снег, тем обильнее будет урожай. Здесь все наше - в нашем доме. Будет мороз, подбросим березовых, хорошо стреляющих дров в наш огонь, погреться врагу возле него не предложим. Погибай в холоде, замерзай на русских полях, шарь по выстуженным, пустым избам, ужасайся безмолвию, вою метелей, - гибель твоя близка, и не жди ни помощи, ни сострадания.
Высоко, прекрасно построен наш дом. Мы строили его все сообща, всем народом - узбеки, казахи, татары, таджики, белоруссы. азербайджанцы, ненавистные врагу украинцы, ненавистные врагу русские. Все в этом доме принадлежит каждому из нас, и за каждую сожженную украинскую деревню, за каждого убитого, изувеченного человека нашего, за весь грабеж, за всю подлость - за всё мы отплатим врагу сообща, всем народом, как привыкли все делать сообща: строить общий дом, жить в нем вместе, защищать его вместе и накапливать общую непримиримую ненависть к каждому, кто посягнет на него. // Вл.Лидин.
___________________________________________
Б.Ямпольский: Русский дом* ("Красная звезда", СССР)**
Как фашисты хозяйничают в захваченных городах и селах* ("Известия", СССР)**
********************************************************************************************************************
В ДЕЙСТВУЮЩЕЙ КРАСНОЙ АРМИИ (Малоярославецкое направление). Выдача зимнего обмундирования в части, где комиссаром старший политрук Печерица.
Фото специального военного корреспондента «Известий» Д.Бальтерманца
********************************************************************************************************************
Героиня
До войны она была фельдшером на одном из отдаленных лесопунктов. Ее часто видели с медицинской сумкой в самых глухих уголках. А когда началась война, она выбрала себе другой путь. Путь нелегкий, полный тревог и лишений. Но, выбрав его, она никогда не раскаивалась. В один из июльских вечеров 19-летняя комсомолка Клава Д. стала партизанкой. В яловых сапогах, легкой куртке, в темной косынке на голове пришла она в партизанский отряд. Многие, увидя стройную девушку с красивым, нежным лицом, говорили, качая головой:
- Трудно ей будет...
Но те, кто знал Клаву, а таких было немало в отряде, знали, что эта девушка готова ко всяким испытаниям. И они не ошиблись. С тех пор Клава не уходила от партизан. Она делила с ними все невзгоды, спала на земле под плащ-палаткой, пробиралась по топким болотным тропам, перевязывала раненых, готовила обед. И никогда не жаловалась на усталость. Партизаны гордились своей отважной подругой.
Однажды партизанский отряд отправился в поход. Клаве было приказано ждать его возвращения в опустевшем рабочем поселке Л. Партизаны обещали вернуться через день. Срок миновал, а их все не было. Прошел еще день. Стало вечереть. Вдруг раздались выстрелы. Клава выбежала из избы и увидела белофиннов. Девушка бросилась бежать вдоль улицы. Свистели пули. Три из них впились в медицинскую сумку и застряли в ней. Клава не останавливалась. С другого конца поселка ей преградила путь еще одна группа врагов. Быстро свернув в сторону. Клава стала приближаться к озеру. Ее настигали.
Отломав две больших еловых ветви, партизанка, не раздумывая, бросилась в ледяную воду. На поверхности осталось только лицо. Клава укрыла его еловыми ветками. К озеру подбежали белофинны. Они рыскали по берегу, осматривали каждый кустик, но девушка точно сквозь землю провалилась.
Вылезть на берег? Попасть в руки финнов? Нет, не бывать этому! И девушка поплыла в противоположную сторону. Она знала: на пути встретится маленький островок. Там она будет в безопасности. Проплыв около 500 метров, Клава достигла островка. Промокшая до костей, в одном ватнике, стояла на островке Клава. Вслушивалась в тишину ночи и думала о большой земле, которая вскормила и вспоила ее, которой она обязана своей жизнью. Эту землю она поклялась оборонять до последней капли крови.
Четверо суток провела Клава на островке. Без куска хлеба, без спичек, с помощью которых можно было бы развести костер и обсушиться, коротала она казавшиеся бесконечными дни и ночи. Она решила переправиться вплавь на соседний остров. Так и сделала. Но и на новом месте нечего было есть. Силы быстро убывали. Ноги и руки коченели от холода. Но Клава решила не сдаваться. Она знала хорошо эти места. Здесь она бывала не раз у лесорубов. - В деревне Е. должны быть свои, - думала она. Снова поплыла Клава, маскируясь ветвями. Вот и заветный берег. Дорога, которая вела к деревне. Клава шла, падая от усталости, снова поднималась и, собрав остаток сил, брела вперед. Питалась брусникой, морошкой. Она не хотела умирать. Она хотела жить, бороться и мстить врагу. Оставалось несколько километров. Теперь Клава уже ползла.
Через четырнадцать дней, обессиленную, с отмороженными ногами и пораненными руками, подобрали наши бойцы Клаву на улице деревни Е. На пятнадцатый день партизаны узнали радостную весть: Клава среди своих! Слава о мужественной партизанке пролетела по всему фронту. // Политрук А.Докторов. ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, Карельский фронт.
********************************************************************************************************************
В ДЕЙСТВУЮЩЕЙ КРАСНОЙ АРМИИ (Западный фронт). Бойцы Н-ской части ведут огонь из противотанкового ружья по фашистскому танку.
Фото специального военного корреспондента «Известий» П.Трошкина
___________________________________________
П.Антокольский: Это не люди ("Известия", СССР)**
В.Бредель: Цепи ("Известия", СССР)**
Е.Кригер: Свидетельство врага ("Известия", СССР)
Л.Кассиль: Четверо немцев ("Известия", СССР)
Шестнадцать дней в тылу у врага ("Известия", СССР)**
Газета «Известия» №268 (7644), 13 ноября 1941 года