Лев Кассиль. Четверо немцев
Л.Кассиль || « Известия» №158, 8 июля 1942 года
Батарея лейтенанта Шишкина, действующая на Калининском фронте, отбила подряд семь атак врага и уничтожила свыше батальона гитлеровцев. Товарищи артиллеристы! Бейте немецко-фашистских бандитов так, как бьет их батарея лейтенанта Шишкина! Беспощадным, метким огнем своих орудий - истребляйте гитлеровскую пехоту, танки, артиллерию!.
# Все статьи за 8 июля 1942 года.
На-днях Совинформбюро сообщило, что наши зенитчики сбили немецкий самолет, живьем захватили четырех летчиков; один из них, лейтенант Фриц Трайфаль, рассказал, как он летал шесть лет вполне благополучно, но прибыл 13 июня на свое несчастье в наши края и «первый же вылет на Восточном фронте оказался роковым»...
Карьера лейтенанта Фрица Трайфаля оборвалась на моих глазах.
Мы только-что под'ехали к командному пункту гвардейской части. Дождь, ливший несколько дней, иссяк. Погода повеселела. Заблестели дочиста отмытые стволы березок. Коротко и негромко проплакала сирена в роще. И между двумя белыми облаками, через яркую синеву, словно искра, пробившая фарфоровые изоляторы, проскочил сверкнувший под солнцем немецкий бомбардировщик «Ю-88».
Его заметили наблюдатели батареи, которой командует гвардии старший лейтенант Цыкунов. Зенитчики мгновенно повернули стволы орудий на юго-запад. Фашистский самолет вынырнул из-за пушистого края облака и с воем устремился в пике над небольшой железнодорожной станцией. Тотчас же сухой треск зениток прокатился по лесу. Три очереди дала батарея. Три раза меняли прицел наводчики Медыхад Хасанов, Иван Гречин, Зарубин и Владимиров. И едва отстучала третья очередь, яркий лоскут пламени вылетел из левого мотора «Юнкерса». Два снаряда угодили в машину. «Юнкерс» качнулся вправо, выправился, задымил. Фашисты беспорядочно и торопливо сбрасывали весь свой бомбовый груз. 22 раза ахнул лес...
С трудом перевалив через верхушки деревьев, не дойдя до линии фронта, машина тяжело приземлилась и, не выпуская шасси, скользнула брюхом по мокрой траве.
- Это будет по счету наш девятый, - сказал наблюдатель Баранов, вынимая записную книжку.
Летчики, отстегнув парашюты, бежали к лесу. Бойцы окружили их. Немцы швырнули оружие на траву. Так мы встретились с лейтенантом Фрицем Трайфаль. У него было чистое, холеное лицо, плоское, без скул, голубые холодные глаза. На левой руке - большое кольцо с крупными инициалами.
На командный пункт доставили пулеметы, которые экипаж сбросил еще до приземления, чтобы облегчить машину. Принесли два железных креста, найденных в траве.
Начался обычный предварительный допрос.
И, как всегда, по уже заведенному шаблону, лейтенант стал упрямо об'яснять, что никакого особенного задания не было, летел на разведку погоды. А бомбы он обязан брать - таковы правила. И ни в какую эскадрилью самолет не входит. Машина придана непосредственно командованию. Все четверо только-что прибыли из Бельгии.
А чьи ордена, чьи железные кресты найдены около машины?
Нет, нет, это не его ордена. Он никогда еще не был награжден. Он - скромный разведчик погоды.
Лейтенанту предлагают немножко подумать в сторонке, а пока-что вызывают второго.
Это Эккарт, наблюдатель. Маленький, чернявый. Он - судетский немец.
- Ваш крест?
- Нет, не мой.
- В эскадрилью входили?
Он повторяет слово в слово ответ лейтенанта. Сидящий около меня командир говорит переводчику:
- Успели сговориться. Ничего. Сейчас я его словлю. Только спрашивай быстро, сразу. Кто давал задание?
- Майор Дорфельд.
- Ах Дорфельд? Maйop? - Командир обрадовался, словно услышал знакомое ему имя.
- Знаю, знаю. Он начальник вашей эскадрильи.
- Да.
- Ну, и, следовательно, какой номер эскадрильи?
- КГ-7, - тихо говорит пленный.
- Вот и хорошо. А по карте можете указать, где аэродром?
- Могу, - уже с внезапной готовностью говорит пленный.
Потом мы знакомимся с Рудольфом Шойнером из Дрездена. Он радист, сын торговца углем. Успел сообщить по радио на аэродром, что машина подбита.
- Ордена ваши?
- Нет. Я не имею наград.
Он сидит, беспокойно озираясь. Потом немножко успокаивается и лицо его становится снулым, безразличным. Его спрашивают, что пишет ему семья. Он машет рукой. Плохо живут. И он устал. Скорее бы все кончилось.
- Впрочем, для меня самого все уже сегодня кончилось. И если я буду жив, то слава богу... А что вы со мной сделаете? Я буду жив? Можно ли об этом сообщить родителям?
Оживившись, он рассказывает, что из дому ему пишут печальные письма, что живется семье плохо. Сам он получает 300 граммов хлеба в день. А летчики питаются в армии лучше всех...
- Мы - маленькие люди, - уныло твердит он, - очень маленькие люди. Мы не имеем права рассуждать.
Они кровожадны - эти гитлеровские выкормыши - как гиены; и, как гиены, трусливы и вороваты.
За перегородкой в это время допрашивают четвертого. Он тоже уверяет, что железные кресты не его, он даже не понимает, каким образом ордена оказались около самолета...
Я выхожу на крыльцо избы. Лейтенант Фриц Трайфаль сидит на перилах.
Он всматривается в наши лица. Потом он неспеша отвечает на наши вопросы. Пятнадцать раз летал над Англией. Нет, нет, никогда не бомбил. Мирная служба погоды. Трудные условия. Лондонские туманы. Но все обходилось благополучно. А сегодня с утра как бы дождик, а потом солнце, но все кончилось вот так неожиданно.
- Могу я задать вопрос? - говорит он, заметно нервничая. - Лишь один вопрос: меня расстреляют? Ведь русские расстреливают всех военнопленных.
- Нет, мы этого не делаем, - говорит командир. - А вот знает ли лейтенант Трайфаль, что в селе, над которым его сбили, немцы сожгли восемнадцать раненых красноармейцев? Не хочет ли лейтенант взглянуть на их братскую могилу? Это недалеко отсюда.
Нет, он не хочет взглянуть...Он ничего не хочет. Он только желает знать: его самого оставят в живых?
- Смирненькие стали, - говорит усатый сержант, прислушиваясь к разговору, - год назад у них куда больше гонора было. Хорохорились, бывало, мерзавцы, когда заберешь.
- С виду чистенькие, а внутри запаршивели, - добавляет кто-то.
Опять бьют зенитки. Над нами кружится большой «Фокке-Вульф». Должно быть, ищет пропавший самолет. Лейтенант опасливо посматривает вверх... Нехватает еще, чтобы на голову упала своя же, немецкая, бомба. Зенитки отгоняют разведчика. Лейтенант облегченно вздыхает. Его спрашивают, что он думает относительно договора о военном союзе между СССР и Англией, что говорят в немецкой армии о коалиции СССР, Великобритании и США.
- Я над этим не задумывался, я не обязан об этом думать.
Второй фронт? Об этом им ничего не говорили... Да, второй фронт... Это будет уж совсем плохо. Лучше об этом не думать. Впрочем, сейчас ему уже все безразлично. Он отвоевался.
Безразличие, кривая усмешка, усталость, - ничего больше не остались в чистеньком лейтенанте, который еще утром был офицером немецкой армии. Только боязнь за свою шкуру - вот единственное, от чего он не может отказаться.
На столе бесславно валяются железные кресты, бесхозяйные ордена. Все четверо отмахиваются, открещиваются от них… // Лев Кассиль. ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.
************************************************************************************************************
ЮЖНЫЙ ФРОНТ. Перебежка под огнем противника. На переднем плане - связисты.
Фото М.Альперта (ТАСС).
************************************************************************************************************
Школа зрелости
Год тому назад, в солнечное июльское утро теплый голос, полный заботы о всех нас, прозвучал из микрофона на всю страну, на весь мир. Мы узнали этот голос, голос человека «с лицом ученого, в шинели солдата». Он назвал нас братьями и сестрами, он назвал нас своими друзьями и позвал на защиту нашей земли, нашей чести, свободы и славы, нашего счастья, которое мы строили по его чертежам.
Среди грохота первых взрывов, железного скрежетания гитлеровских танков, воя фашистских самолетов, саранчей круживших над родиной, советский народ обрел в звуках призывного голоса вождя, в смысле слов, обращенных к нам, чувство решимости к борьбе до конца, несмотря ни на какие испытания, и чувство уверенности в том, что страна с честью выйдет из рокового испытания, выпавшего ей на долю.
С воем и рычанием павианы, украшенные свастикой, крушили наши дома, вытаскивали наших жен и сестер на позор, резали горла нашим отцам, расстреливали, вешали, жгли, пытали. В истории не было примеров бесстыдства, равного этому.
В этот тяжелый день нашей истории мы поняли, что на западных наших рубежах начинается величайшая борьба не на жизнь, а на смерть между человечеством и доисторическим чудовищем, лишенным чести и совести, но тщательно обученным обращению с автоматом, танком и самолетом.
Мы поняли также, что в этой борьбе не может быть полумер и что окончиться она должна полным и беспощадным уничтожением взбесившегося зверя.
На всем протяжении своей истории славяне не раз доказывали, что умеют отражать напор врага, непрошенно лезущего к нашему очагу. Русский народ крепко выбивал челюсти предкам гитлеровской сволочи на льду Чудского озера и под Грюнвальдом.
Гитлеровские солдафоны презрели нормы человечности. Воспитанные палачами, фашистские гориллы показали себя не только убийцами, но гнусными садистами. Мы видели трупы наших братьев - красноармейцев и командиров. Гитлеровское зверье срывало повязки с их почетных ран, полученных в боях за родину, отпиливая руки и ноги, выкалывая глаза, распарывая животы. Увидев их страшные, вопиющие о мести изувеченные тела, мы поняли, что представляет собой «высшая раса германских господ». И до тех пор, пока оружие врага действует, пока оно обращено против нас, советский человек не даст пощады ни одному фрицу, ибо с оружием в руках каждый немец разделяет ответственность наравне с палачами и не заслуживает снисхождения.
За год войны советский народ прошел большую и серьезную школу. Советские люди устояли перед стадом бронированных скотов, и о грудь наших воинов разбился не один натиск гитлеровских полчищ. Гитлер хотел запугать нас страхом и зверствами, грохотом своей военной машины, как он запугал многие народы Европы. Он забыл, что говорили о русских его собственные предки, на своих шкурах испытавшие нашу силу. Он забыл, что тот же Фридрих «великий» в отчаянии вопил, что «русского солдата мало убить, его еще надо повалить». Наш народ нельзя убить, нельзя повалить, и в истории нет примеров испуга русского воина перед любым противником.
Гитлеровская затея обратилась против него. Гитлеровские манекены еще способны, с тупым бычьим упорством, уперев автоматы в отощавшие брюха, переть вперед в ад красноармейского огня, гонимые «службой обеспечения боя». Они еще могут занимать города, но эти «победы» только углубляют пропасть под их ногами. Красная Армия клала их сотнями тысяч на наших родных полях в прошлом году под Одессой, Ленинградом, Москвой. Красная Армия, стойко сражаясь, будет класть их в этом году миллионами, и каждый шаг по нашей земле будет приближать час обращения Германии в могилу любителей чужого добра и наживы.
Гитлер хотел тотальной войны - он начинает получать ее в неограниченных никакими нормами порциях. Миллионы немцев удобряют наши нивы для их будущего свободного расцвета. Десятки тысяч немцев находят себе могилу под рушащимися от бомб английской авиации городами. Гитлеровские каннибалы плясали от радости в 1940 году при известиях о бомбардировках Лондона, Ковентри, Maнчeстера. Они торжествовали, слушая геббельсовскую ложь о «пылающей» от немецких налетов Москве, об «уничтоженном» Ленинграде. Теперь они у себя дома видят, как выглядят не в сказках, а на деле уничтоженные до тла города.
На горе себе Гитлер разозлил мужественный советский народ, строивший мирную жизнь. Однажды вспыхнувшая наша ненависть и месть зверью, опоганившему нашу землю, будет пылать неугасимым костром, пока мы не покончим навсегда с теми, кто эту ненависть и месть вызвал.
Призыв, прозвучавший в июльское утро 1941 года, призыв вождя и друга советского народа, глубоко запал в наши сердца. Народ поклялся вождю и родине, что не положит оружия до тех пор, пока на рубеже нашей родины не издохнет последний гад. И он эту клятву свято держал и держит. Под Севастополем, под Харьковом, под Курском, под Ленинградом, на юге, на западе и на севере - эта священная присяга каждый день претворяется в дело.
Чума никогда не могла победить человечество. Человечество побеждало чуму. И, выполняя клятву вождю, советские простые люди, знающие, что впереди еще тяжелые бои, не жалея сил, не страшась никаких испытаний, сделают все, чтобы смести гитлеровскую чуму с лица нашей земли. // Борис Лавренев.
************************************************************************************************************
Зверства фашистских мерзавцев в деревне Медники
КАЛИНИНСКИЙ ФРОНТ, 7 июля. (Спецкор ТАСС). Немецко-фашистские мерзавцы продолжают чинить чудовищные преступления в оккупированных ими районах, истреблять ни в чем неповинных советских граждан. Зверскую расправу над мирным населением совершили гитлеровцы в деревне Медники, Локнянского района Калининской области, о чем колхозниками составлен соответствующий акт.
Это было недавно. В деревню явился немецкий карательный отряд из 50-60 человек. Гитлеровские бандиты приказали населению собраться на площади, а сами пошли по домам и тащили все, что попадется под-руку, - одежду, обувь, продукты. Ограбив деревню, бандиты затем сожгли 9 домов и в них 20 женщин, стариков и детей.
Палачи расстреляли Пелагею Семеновну Политаеву с четырьмя детьми за то, что у нее в доме оказалось несколько патронных гильз. Вместе с матерью погибли девочка Валя 7 лет, мальчик Геня 5 лет, девочки Люся 3 лет и Маня - одного года.
Фашистские изверги расстреляли жену колхозника Кузьмина Пелагею Ниловну и трех малолетних: ее детей. С этой семьей палачи расправились за то, что, когда прибыли гитлеровцы, Кузьмин, не желая их видеть, уехал в лес. Всех расстрелянных фашистские звери сожгли в избе.
Немцы расстреляли и бросили в огонь 70-летнего А.А.Федотова, 68-летнюю Т.К.Федотову и 22-летнюю Анну Федотову с сыном Анатолием двух лет за то, что она показала дорогу партизанам.
Фашистские мерзавцы зверски избили прикладами П.М.Лебедева 57 лет, а затем расстреляли и сожгли его за то лишь, что он на 2-3 минуты позднее других явился в указанное гитлеровцами место.
У колхозника В.М.Федотова фашисты заживо сожгли семью из пяти человек.
Дорого заплатят фашистские людоеды за свои чудовищные злодеяния.
____________________________________________________________
М.Рузов: Гитлеровец без маски* || «Известия» №290, 9 декабря 1941 года
Н.Тихонов: Удивленный немец* || «Известия» №285, 4 декабря 1942 года
С.Голованивский: Непримиримое || «Известия» №144, 21 июня 1942 года
П.Майский: Разговор с Августом Гуммелем || «Известия» №9, 11 января 1942 года
П.Белявский: Автопортрет немецкого офицера || «Известия» №110, 13 мая 1942 года
И.Луковский: Облик фашистского бандита* || «Красная звезда» №238, 9 октября 1941 года
Газета «Известия» №158 (7844), 8 июля 1942 года