[коллекция] два честных человека
Идея этой записи была в голове давно, но мы хотели сделать её именно сегодня. Почему -- будет ясно из дальнейшего.
***
Paragon Эпиприматического когда-то высказался так:
"... среди математиков есть более или менее честные люди. Но почти все они конформисты.
Они более или менее честны, но готовы терпеть тех, кто нечестен" (цит. по Многомерная судьба Григория Перельмана).
Приматология науки уточнит, обозначив этот "конформизм" как одно из проявлений всё пронизывающего в научном сообществе лупанизма -- пронизывающего по линиям силы. Ведь относительная или абсолютная разница силы позиций -- важнейшее обстоятельство, вкомбинировывание которого в приматически мотивированную интригу способно обеспечить результативность последней как никакое другое.
***
Любопытна дважды повторённая оговорка "более или менее" при слове "честный".
Можно ли назвать в точном смысле "честным" человека, отдающего свой голос начальству в совете/комиссии/оргкомитете/... по принципу всем по(ф)уй -- все за?
Внимательный наблюдатель задаст здесь отнюдь не один ещё вопрос, но мы в этой записи все-таки ограничимся одним, а именно:
Является ли непустым подмножество "более или менее честных" партисипантов науки, не являющихся при этом "конформистами"?
***
Понятное дело, нужно определиться с критериями честности.
Приматологию науки интересует типичное поведение партисипантов науки в типичных обстоятельствах -- это и будет нашей отправной точкой:
Пусть имеется место конкретная конфигурация обстоятельств, в которой, так сказать, "дурно пахнет", причём "запашок" исходит из позиций силы.
Можно ли указать конкретные примеры партисипантов науки, которые открытым действием -- т.е. действием в поле зрения замешанных тут сильных позиций, источающих "запашок" -- проявили бы -- словами Г.Перельмана -- неготовность терпеть, затаившись, "запашок"?
***
Неумолимое действие ВТОРОГО НАЧАЛА серьёзно затрудняет надёжную идентификацию достоверных примеров.
Наш опыт многолетнего пребывания в эпицентре грабежа на 10К цитирований должен, казалось бы, давать примеры.
И впрямь! мы знаем аж больше двух! таких примеров, хотя и перечислимых на пальцах одной руки без мизинца.
Если снять ограничение открытости, то может понадобится не только мизинец, но и, возможно, вторая рука (тут, правда, мы не совсем уверены).
***
В этой записи мы ограничимся двумя именами:
1. Пётр Степанович Исаев (ОИЯИ, Дубна).
2. George Sterman (SUNY, Stony Brook).
Хотя двумя именами наша коллекция на эту тему не исчерпывается -- примеры есть ещё -- совсем немного, но есть, -- но всё-таки по открытой активности деяний остальные примеры с этими двумя сравнивать трудно. Опять же, можно людям повредить.
Общее у названных двоих то, что оба воевали:
Пётр Степанович в Великой отечественной,
а Джордж Стерман во Вьетнамской.
Пётр Степанович когда-то за рюмкой коньяку рассказал, как однажды во время артобстрела после очередного взрыва мимо него прокатилась голова, вызвав резкое прояснение смыслов жизни.
Любопытно ещё то, что Пётр Степанович не является человеком НН (в отличие от всех задействованных в нашей истории хундуёв НН -- Ширкова, Тавхелидзе, Матвеева...): он пришёл в ОИЯИ по другой линии и, кажется, чуть даже раньше НН.
Джордж Стерман ничего конкретного не рассказывал -- мы с ним лично общались всего один день и в основном про квантовую хромодинамику. Но то, как он упомянул факт своей вьетнамской службы, намекает на некий подобный опыт.
***
Пётр Степанович засветился открытым действием дважды.
Первый раз -- в 1986 г. на традиционной ОИЯИ-ской конференции в Алуште. Мы как раз привезли туда первую презентацию великой Асимптотической Операции (это такое вполне грандиозное и никем не предусматривавшееся общее решение проблемы асимптотических разложений в нашей ветви физики -- в т.наз. пертурбативной квантовой теории поля; хорошо известно, что "асимптотические методы" во всех веточках физики архиважны, но замахнуться так, как замахнулись мы, в нашей веточке никто догадаться до нас не смог; прямо скажем, Асимптотическая Операция -- один из горстки самых фундаментальных результатов в этой веточке науки, вместе с перенормировками и т.п.).
С одной стороны, за нами уже числилось достаточно прорывов с вычислительными методами -- и в ОИЯИ специалисты об этом прекрасно знали ("мы же знаем, кто на самом деле это посчитал" -- высказывание ещё из 1979 года о работе трёх соавторов).
С другой стороны, в тот момент машина грабежа на 10К цитирований уже была запущена на полную мощь -- причём окончательный зелёный свет ей дал наш академик-деформант Матвеев -- тогда ещё не академик, но уже определённо деформант.
А дубнинский авторитет Д.В.Ширков уже начал активно дружить с Чучелком (мы к этому ещё вернёмся иншалла, но наводка на суть дела уже давалась).
Короче, в программе конференции нашего доклада вдруг не оказалось. Вот тут как раз и подключился П.С., про наши трудности слыхавший: он организовал какую-то дополнительную сессию после ужина, когда все нормальные люди уже вовсю дегустировали крымские вина, что и дало возможность оформить факт доклада.
Второй раз -- в начале 90-х, когда нам отчаянно нужно было хоть как-то зафиксировать в журналах (тем более, что arXiv тогда ещё не поднялся в полную силу) свои позиции насчёт нашего приоритета в открытии всё той же Асимптотической Операции. Мы как раз имели повод написать обзор и направили его в ЭЧАЯ -- обзорный журнал, контролируемый из ОИЯИ, причём ответственным секретарём в редакции был как раз П.С.
Некий рецензент -- из первого примера страты -- решил -- как он сам впоследствии нам признавался -- воспользоваться поводом, чтобы поупражнять свои оригинальные взгляды на "идеальный обзор". И наш текст на это почётное звание, конечно, не потянул.
Тут-то и вмешался снова П.С., явивший -- как нам сообщили по горячим следам -- некоторую ловкость, чтобы протащить обзор сквозь редколлегию (включавшую членом того же говнистого Дмитрия Васильевича, мастера дифирамбов), сумев как-то скрыть содержание дурацкого отзыва.
***
Джордж Стерман публично вмешался в весьма примечательной ситуации.
Плагиаторская банда в Грабеже на 10К цитирований преследовала Наблюдателя буквально по пятам на протяжении всех 80-х гг., переписывая всё подряд (у страха глаза, как известно, велики, а ситуация там была такова -- один результат цеплял другой, -- что, "отпустив" Наблюдателя, они дали бы ему сильные аргументы).
Поэтому, вернувшись в 1992 г. из двухгодичного этнографического исследования науки Северной Америки, он решил сделать резкий маневр в сторону -- в т.наз. теорию адронных струй (что и привело в итоге к мат. статистике и обработке данных).
В теории адронных струй основополагающая работа была как раз сделана Стерманом.
В 1995 г. мы опубликовали свой первый опус на эту тему. Там ещё не было решительных результатов, пришедших позднее, но направление было со всей определённостью указано.
Имея в высшей степени травматичный уже к тому времени семнадцатилетний опыт (1978-1995), мы вылезли из кожи вон, чтобы наши новые результаты было невозможно отграбить: потратили соросовские деньги на поездку в Фермилаб (проведя 32-часовой день рождения в полете, включая 4-х часовое стояние на ногах перед посадкой в загоне Шереметьева-2), выпустили препринт оттуда, и сломали голову, чтобы придумать striking графический элемент в заголовок препринта с тем, чтобы намертво заассоциировать новые идеи со своим именем (см. первую страницу указанной работы 1995 г.).
И что же? Где-то в 2001 году, бродя в Интернете, мы случайно натыкаемся на некий документ: группа из дюжины американцев -- теоретиков и экспериментаторов -- обсуждает большой прожект на несколько лет.
Документ представлял собой черновик готовившейся программной статьи (типа proposal), а весь прожект был буквально содран с нашей работы 1995 г. -- причём там было несколько явных пересказов и словами, и в формулах, ну и помонтекарлили немножко.
И без ссылки на нашу работу.
Нам буквально сорвало крышу. Составив телегу с перечислением заимствований и совершенно не имея возможности что-то узнать о подоплёке прожекта, мы направили свою телегу всем его участникам, а также ряду физиков для страховки (базируясь в России, глупо надеяться на пощаду, общаясь с цивилизованным миром).
Именно Стерман вмешался и взял на себя разруливание ситуации. После краткой дополнительной переписки истина была установлена, а статья была выложена в arXiv'е с адекватным цитированием.
Между прочим, на этом история прожекта сразу же и закончилась, хотя замах был многолетний :) И ещё в 2005 г. на каком-то воркшопе в Канаде у нас интересовались американские экспериментаторы, что, мол, вышло из того замаха.
Кроме того, начальник теоротдела Фермилаба последние разы в ЦЕРНе нас не замечал -- именно его сотрудник был, как выяснилось в процессе разбирательств, инициатором прожекта.
Забавно, что научный вроде бы прожект замышляется, пока его инициатором считается фермилабовец, -- и молча сворачивается, когда вылазят российские корни.
Это ещё раз к вопросам о роли силы позиций, фундаментальной ослабленности позиций российских учёных -- и вообще о влиянии ненаучных факторов на течение научного вроде бы процесса.
***
Paragon Эпиприматического когда-то высказался так:
"... среди математиков есть более или менее честные люди. Но почти все они конформисты.
Они более или менее честны, но готовы терпеть тех, кто нечестен" (цит. по Многомерная судьба Григория Перельмана).
Приматология науки уточнит, обозначив этот "конформизм" как одно из проявлений всё пронизывающего в научном сообществе лупанизма -- пронизывающего по линиям силы. Ведь относительная или абсолютная разница силы позиций -- важнейшее обстоятельство, вкомбинировывание которого в приматически мотивированную интригу способно обеспечить результативность последней как никакое другое.
***
Любопытна дважды повторённая оговорка "более или менее" при слове "честный".
Можно ли назвать в точном смысле "честным" человека, отдающего свой голос начальству в совете/комиссии/оргкомитете/... по принципу всем по(ф)уй -- все за?
Внимательный наблюдатель задаст здесь отнюдь не один ещё вопрос, но мы в этой записи все-таки ограничимся одним, а именно:
Является ли непустым подмножество "более или менее честных" партисипантов науки, не являющихся при этом "конформистами"?
***
Понятное дело, нужно определиться с критериями честности.
Приматологию науки интересует типичное поведение партисипантов науки в типичных обстоятельствах -- это и будет нашей отправной точкой:
Пусть имеется место конкретная конфигурация обстоятельств, в которой, так сказать, "дурно пахнет", причём "запашок" исходит из позиций силы.
Можно ли указать конкретные примеры партисипантов науки, которые открытым действием -- т.е. действием в поле зрения замешанных тут сильных позиций, источающих "запашок" -- проявили бы -- словами Г.Перельмана -- неготовность терпеть, затаившись, "запашок"?
***
Неумолимое действие ВТОРОГО НАЧАЛА серьёзно затрудняет надёжную идентификацию достоверных примеров.
Наш опыт многолетнего пребывания в эпицентре грабежа на 10К цитирований должен, казалось бы, давать примеры.
И впрямь! мы знаем аж больше двух! таких примеров, хотя и перечислимых на пальцах одной руки без мизинца.
Если снять ограничение открытости, то может понадобится не только мизинец, но и, возможно, вторая рука (тут, правда, мы не совсем уверены).
***
В этой записи мы ограничимся двумя именами:
1. Пётр Степанович Исаев (ОИЯИ, Дубна).
2. George Sterman (SUNY, Stony Brook).
Хотя двумя именами наша коллекция на эту тему не исчерпывается -- примеры есть ещё -- совсем немного, но есть, -- но всё-таки по открытой активности деяний остальные примеры с этими двумя сравнивать трудно. Опять же, можно людям повредить.
Общее у названных двоих то, что оба воевали:
Пётр Степанович в Великой отечественной,
а Джордж Стерман во Вьетнамской.
Пётр Степанович когда-то за рюмкой коньяку рассказал, как однажды во время артобстрела после очередного взрыва мимо него прокатилась голова, вызвав резкое прояснение смыслов жизни.
Любопытно ещё то, что Пётр Степанович не является человеком НН (в отличие от всех задействованных в нашей истории хундуёв НН -- Ширкова, Тавхелидзе, Матвеева...): он пришёл в ОИЯИ по другой линии и, кажется, чуть даже раньше НН.
Джордж Стерман ничего конкретного не рассказывал -- мы с ним лично общались всего один день и в основном про квантовую хромодинамику. Но то, как он упомянул факт своей вьетнамской службы, намекает на некий подобный опыт.
***
Пётр Степанович засветился открытым действием дважды.
Первый раз -- в 1986 г. на традиционной ОИЯИ-ской конференции в Алуште. Мы как раз привезли туда первую презентацию великой Асимптотической Операции (это такое вполне грандиозное и никем не предусматривавшееся общее решение проблемы асимптотических разложений в нашей ветви физики -- в т.наз. пертурбативной квантовой теории поля; хорошо известно, что "асимптотические методы" во всех веточках физики архиважны, но замахнуться так, как замахнулись мы, в нашей веточке никто догадаться до нас не смог; прямо скажем, Асимптотическая Операция -- один из горстки самых фундаментальных результатов в этой веточке науки, вместе с перенормировками и т.п.).
С одной стороны, за нами уже числилось достаточно прорывов с вычислительными методами -- и в ОИЯИ специалисты об этом прекрасно знали ("мы же знаем, кто на самом деле это посчитал" -- высказывание ещё из 1979 года о работе трёх соавторов).
С другой стороны, в тот момент машина грабежа на 10К цитирований уже была запущена на полную мощь -- причём окончательный зелёный свет ей дал наш академик-деформант Матвеев -- тогда ещё не академик, но уже определённо деформант.
А дубнинский авторитет Д.В.Ширков уже начал активно дружить с Чучелком (мы к этому ещё вернёмся иншалла, но наводка на суть дела уже давалась).
Короче, в программе конференции нашего доклада вдруг не оказалось. Вот тут как раз и подключился П.С., про наши трудности слыхавший: он организовал какую-то дополнительную сессию после ужина, когда все нормальные люди уже вовсю дегустировали крымские вина, что и дало возможность оформить факт доклада.
Второй раз -- в начале 90-х, когда нам отчаянно нужно было хоть как-то зафиксировать в журналах (тем более, что arXiv тогда ещё не поднялся в полную силу) свои позиции насчёт нашего приоритета в открытии всё той же Асимптотической Операции. Мы как раз имели повод написать обзор и направили его в ЭЧАЯ -- обзорный журнал, контролируемый из ОИЯИ, причём ответственным секретарём в редакции был как раз П.С.
Некий рецензент -- из первого примера страты -- решил -- как он сам впоследствии нам признавался -- воспользоваться поводом, чтобы поупражнять свои оригинальные взгляды на "идеальный обзор". И наш текст на это почётное звание, конечно, не потянул.
Тут-то и вмешался снова П.С., явивший -- как нам сообщили по горячим следам -- некоторую ловкость, чтобы протащить обзор сквозь редколлегию (включавшую членом того же говнистого Дмитрия Васильевича, мастера дифирамбов), сумев как-то скрыть содержание дурацкого отзыва.
***
Джордж Стерман публично вмешался в весьма примечательной ситуации.
Плагиаторская банда в Грабеже на 10К цитирований преследовала Наблюдателя буквально по пятам на протяжении всех 80-х гг., переписывая всё подряд (у страха глаза, как известно, велики, а ситуация там была такова -- один результат цеплял другой, -- что, "отпустив" Наблюдателя, они дали бы ему сильные аргументы).
Поэтому, вернувшись в 1992 г. из двухгодичного этнографического исследования науки Северной Америки, он решил сделать резкий маневр в сторону -- в т.наз. теорию адронных струй (что и привело в итоге к мат. статистике и обработке данных).
В теории адронных струй основополагающая работа была как раз сделана Стерманом.
В 1995 г. мы опубликовали свой первый опус на эту тему. Там ещё не было решительных результатов, пришедших позднее, но направление было со всей определённостью указано.
Имея в высшей степени травматичный уже к тому времени семнадцатилетний опыт (1978-1995), мы вылезли из кожи вон, чтобы наши новые результаты было невозможно отграбить: потратили соросовские деньги на поездку в Фермилаб (проведя 32-часовой день рождения в полете, включая 4-х часовое стояние на ногах перед посадкой в загоне Шереметьева-2), выпустили препринт оттуда, и сломали голову, чтобы придумать striking графический элемент в заголовок препринта с тем, чтобы намертво заассоциировать новые идеи со своим именем (см. первую страницу указанной работы 1995 г.).
И что же? Где-то в 2001 году, бродя в Интернете, мы случайно натыкаемся на некий документ: группа из дюжины американцев -- теоретиков и экспериментаторов -- обсуждает большой прожект на несколько лет.
Документ представлял собой черновик готовившейся программной статьи (типа proposal), а весь прожект был буквально содран с нашей работы 1995 г. -- причём там было несколько явных пересказов и словами, и в формулах, ну и помонтекарлили немножко.
И без ссылки на нашу работу.
Нам буквально сорвало крышу. Составив телегу с перечислением заимствований и совершенно не имея возможности что-то узнать о подоплёке прожекта, мы направили свою телегу всем его участникам, а также ряду физиков для страховки (базируясь в России, глупо надеяться на пощаду, общаясь с цивилизованным миром).
Именно Стерман вмешался и взял на себя разруливание ситуации. После краткой дополнительной переписки истина была установлена, а статья была выложена в arXiv'е с адекватным цитированием.
Между прочим, на этом история прожекта сразу же и закончилась, хотя замах был многолетний :) И ещё в 2005 г. на каком-то воркшопе в Канаде у нас интересовались американские экспериментаторы, что, мол, вышло из того замаха.
Кроме того, начальник теоротдела Фермилаба последние разы в ЦЕРНе нас не замечал -- именно его сотрудник был, как выяснилось в процессе разбирательств, инициатором прожекта.
Забавно, что научный вроде бы прожект замышляется, пока его инициатором считается фермилабовец, -- и молча сворачивается, когда вылазят российские корни.
Это ещё раз к вопросам о роли силы позиций, фундаментальной ослабленности позиций российских учёных -- и вообще о влиянии ненаучных факторов на течение научного вроде бы процесса.