Почему Росархив тщательно десятилетиями скрывает от народа героическое прошлое нашей страны (2)
Часть-1 Часть-2 Часть-3
Рубрика в газете: В поисках правды, № 2018 / 48, 27.12.2018, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
Почему Росархив тщательно десятилетиями скрывает от народа героическое прошлое нашей страны
3. Рассекречено, но по-прежнему недоступно, или Почему член Политбюро Андрей Кириленко не хотел сообщать народу всей правды о родной Партии
Одной из огромных проблем для многих архивов является вопрос рассекречивания документов. Это в самом начале 1990-х годов всё было очень просто. Тогда руководитель архивной отрасли России Рудольф Пихоя, заручившись поддержкой Ельцина, разрешил открыть свободный доступ к фондам большинства отделов ЦК КПСС и частично даже к материалам секретариата ЦК КПСС. В той неразберихе люди легко занимались даже с некоторыми делами Политбюро. Кое-кому везло и того больше: им без всяких спецпроверок открывались «Особые папки» ЦК с грифом «Совершенно секретно» и различные справки и сводки Комитета госбезопасности.
Впрочем, эта вольница просуществовала недолго. Вскоре победившая власть вновь всё засекретила и установила довольно-таки жёсткий порядок рассекречивания архивных материалов, создав специальную межведомственную комиссию из представителей порядка двадцати различных структур. Несколько лет эта комиссия вообще не собиралась, а потом начала тянуть резину, в год рассматривая несколько сотен архивных дел. Эксперты подсчитали, что при таком подходе к важной государственной задаче процесс рассекречивания мог занять не десятки, а сотни лет. Только после этого уже в конце 2000-х годов власть придала делу некое ускорение.
Правда, толку от этого оказалось мало. Ну, принимала межведомственная комиссия решения о рассекречивании огромного массива документов, а дальше-то что? Вы думаете, архивы тут же брали под козырёк, проставляли на ранее недоступных делах штампик «Рассекречено» и тут же начинали всё выдавать исследователям? Как бы не так!
Вот один из характерных примеров. Ещё летом 2012 года было принято решение о рассекречивании значительной части дел, перечисленных в описи 44 фонда 4 РГАНИ. Это так называемые протокольные записи заседаний Секретариата ЦК КПСС за 1967-1969 годы. Что-то было из этой описи рассекречено также весной 2014 года. Но для отечественных исследователей все эти материалы оставались недоступными вплоть до середины декабря 2018 года. Исключения делались в основном для Прозуменщикова (он, видимо, очень торопился отксерить десятки документов для иностранцев, с которыми у РГАНИ существовали договора на огромные суммы). Уже за одно это главного хранителя РГАНИ Ивана Шевчука, как и директора архива Наталью Томилину, надо было гнать с работы в шею. Но их даже никто не пожурил за столь поразительную «оперативность».
А чем интересны дела из этой описи, к которым так долго не подпускали исследователей? Очень многим. Ну, хотя бы следующим фактом: руководство партии в своём кругу не скрывало, что во всём должны существовать двойные стандарты. На одном из заседаний Секретариата ЦК третий человек в Партии Андрей Кириленко открыто возмущался тем, что иногда газеты чуть ли не дословно воспроизводили то или иное постановление ЦК, в котором существовали пассажи, могущие вызвать недовольство народа. Позиция Кириленко была такая: не обо всём, что говорилось в Кремле, следовало оповещать население. Хотя на словах утверждалось совсем иное: что народ и партия у нас едины и что у партии нет секретов от своего народа. Да нет! Секреты были, ещё какие! И ладно, если бы они касались каких-то государственных тайн в области разработки ракетной техники или применения новейших технологий в отдельных отраслях. Чаще всего секреты касались как раз другого - разврата в номенклатурных кругах, морального разложения больших руководителей, взяточничества и всего такого прочего.
Понятно, что практика двойных стандартов возникла не в 1967 году. Она существовала и раньше. Но иногда Кремль сознательно допускал утечку информации о вопиющих случаях нарушения морали, используя это для устранения влиятельных оппонентов. Вспомним, как в начале 1955 года Президиум ЦК КПСС дал команду разослать не во все, а только в отдельные партийные организации письмо о недостойном поведении бывших руководителей Агитпропа ЦК Александрова, Еголина и их соратников. Этих деятелей уличили в разврате. Один содержал притон, другой регулярно посещал бордели, третий организовывал поставки в эти притоны студенток из Литинститута. Данное письмо Президиума ЦК потом было обсуждено на закрытых (!) партийных собраниях в Институте мировой литературы, в Союзе писателей СССР, в Литинституте и ещё в двух-трёх организациях. Рядовые коммунисты потребовали на этих собраниях исключения бывших руководителей Агитпропа ЦК из Партии и заведения на них уголовных дел. Но партийная верхушка не для того принимала постановление Президиума ЦК КПСС, чтобы восторжествовала справедливость; она не справедливости жаждала, а устранения своих оппонентов. Для этого и использовалось дело о борделях. Ведь все организаторы притонов считались людьми Маленкова, на которого у Хрущёва давно уже был зуб. Скомпрометировав ближайшее окружение Маленкова, Хрущёв легко добивался другого - удаления Маленкова с первых ролей на задворки. Сажать же в тюрьму Хрущёв ни Александрова, ни Еголина, ни тогдашнего директора Литинститута Петрова и в мыслях не собирался. Он просто-напросто решил на время Александрова перевести из Москвы в Минск, а Еголина понизить в должности в ИМЛИ. Неудивительно, что когда рядовые коммунисты стали настаивать на более суровом наказании организаторов притонов, верный слуга партии Дмитрий Поликарпов тут же всем протестующим заявил, что никто не вправе поправлять ЦК по поводу того, как бороться с содержателями притонов. И что было дальше? Как только Хрущёв одержал победу над Маленковым, все дела о притонах моментально замяли. А простому народу о них ни разу никто даже не сообщил.
Нечто подобное повторилось и в 1968 году. Только на этот раз всё прошло в узком кругу, так и не выйдя за стены кабинетов Старой площади. Что я имею в виду? Прежде всего так называемое «дело комсомольцев». Это уже в постсоветское время Валерий Ганичев и некоторые его приспешники утверждали, будто в 1968 году либералы руками Суслова устроили расправу над русской партией в комсомоле, лидером которой являлся Сергей Павлов. Мол, Павлов давно уже был для либералов костью в горле, и никто не знал, как его сковырнуть, ибо этого Павлова поддерживал секретарь ЦК Партии Шелепин, председатель КГБ Семичастный, а также куча других влиятельных охранителей. Наконец, в 1968 году либералы из брежневского окружения, прежде всего Цуканов, Александров-Агентов, Самотейкин, а также ребятишки из команды Андропова под надуманным предлогом организовали смещение неугодного Павлова. Своё участие в создании мифов о чуть ли не насильственном устранении из власти Павлова потом принял и другой заметный комсомольский функционер Борис Пастухов. Он утверждал, что либералы, зная о его непростых отношениях с Павловым, заранее предложили ему выступить на Секретариате ЦК КПСС с гневным осуждением Павлова, пообещав за это тут же утвердить его на ближайшем заседании Политбюро новым комсомольским вождём. Но Пастухов якобы от этого отказался, будто бы заявив, что при всей своей неприязни к Павлову он использовать подлые методы в борьбе с оппонентом никогда не будет. И якобы именно поэтому он ещё девять лет продолжал ходить во вторых, а не в первых секретарях ЦК комсомола. А как было на самом деле?
Из рассекреченных документов видно, что все проблемы тогдашних комсомольских вожаков заключались не в их каких-то особых взглядах на русскую историю и на русского человека, а в бытовом разложении. Когда уже совсем стало невозможно терпеть выходки главных комсомольцев страны, Суслов предложил на заседании Секретариата ЦК КПСС обсудить работу Комитета молодёжных организаций (КМО). Расчёт был на то, что в узком кругу председатель этого комитета Владимир Яровой покается за все грехи, после чего ему подберут другую кормушку. Однако Яровой решил, что он ничем не отличается от других функционеров и начал на заседании секретариата ЦК вешать всем лапшу на уши, как прекрасно его комитет крепит дружбу молодёжи из разных стран, а вслед за ним всю эту чушь чуть ли не слово в слово повторил в присутствии партруководства и его босс Сергей Павлов. Короче, Яровой всем своим видом попытался показать свою полную невинность. Это не на шутку разозлило всех секретарей ЦК. Как оказалось, у каждого секретаря ЦК уже имелись справочки о многочисленных некрасивых выходках главных комсомольцев страны. Тот же Яровой практически каждый день принимал активное участие во всевозможных пьянках. Все застолья носили, как правило, массовый характер. Вино лилось рекой. Естественно, возник вопрос, за чей счёт устраивались эти пьянки и кто оплачивал винные потоки. Ведь зарплата того же Ярового не покрывала даже малой части только одной такой пьянки, а их каждый месяц устраивалось не меньше десяти. Досталось тогда и Пастухову. Его прямо спросили: почему он ни про одну пьянку не сообщил в ЦК Партии? Потупив глазки, Пастухов сослался на то, что якобы ничего не знал. Естественно, ему не поверили. Всё Пастухов прекрасно знал, а ничего в установленном порядке в ЦК не сообщил не потому, что не позволила совесть или были какие-то иные соображения высокого плана. Просто он боялся за свою шкуру: как бы за доносительство его тут же не сожрали высокопоставленные покровители Сергея Павлова. Кончилось всё тем, что Ярового из КМО вышвырнули, Павлова же официально ещё несколько месяцев никто не трогал. Только потом его из комсомола отправили на работу в комитет по спорту. При этом новое назначение было обставлено даже с некоторыми почестями. А Пастухов смог удержаться на посту второго секретаря ЦК комсомола. И знаете, почему его не тронули? Потому что он принял устраивавшую всех тактику поведения. Кстати, Пастухов в одном был прав: когда на секретариате ЦК КПСС сообщил, что лично сам ни в каких пьянках участиях не принимал. Он умолчал только о другом: почему не принимал участия в них - не потому, что был таким уж праведником, а потому что Павлов ему не верил и на подобные мероприятия, как правило, его не приглашал, боясь, как бы Пастухов потом на него не настучал.
Тут что важно? С одной стороны, партруководство в своём узком кругу резко осудило спивавшихся комсомольцев, а с другой - оно побоялось придать факты морального разложения комсомольских лидеров огласке. Двойные стандарты для номенклатуры давно уже стали нормой жизни.
Вернусь к теме борьбы либералов и охранителей. Ещё раз повторю: в 1968 году Павлов был убран из комсомола не за свою якобы патриотическую линию, а исключительно за тот разврат, который он поощрял в среде комсомольских функционеров. Никто его не собирался тогда попрекать журналом «Молодая гвардия» и статьями Михаила Лобанова или Виктора Чалмаева. Если бы была цель убрать Павлова за поддержку «молодогвардейской» линии, это было бы сделано по-другому, более изящно. Приведу такой пример. В том же 1968 году отдел пропаганды ЦК КПСС выразил недовольство какой-то публикацией в издававшемся в Узбекистане журнале «Звезда Востока». Заведующий Отделом пропаганды ЦК Владимир Степаков предложил по этому поводу принять специальное постановление ЦК КПСС. Эта идея очень понравилась тогдашнему начальнику главного политического управления армии и флота генералу армии Епишеву. Известный военачальник сказал, что надо усилить в этом постановлении критическую часть и распространить эту критику чуть ли не на все толстые журналы страны, отдельно раздолбав журнал «Молодая гвардия» - вплоть до решения в этом журнале кадрового вопроса. Однако воинствующий пыл генерала немедленно остановил Михаил Суслов, в достаточно резкой форме дав тому понять, что не следует смешивать яйца с курицами. Короче, Суслов не позволил Епишеву ученить в том году расправу над журналом «Молодая гвардия». Добавлю, что тогда же коллеги Политбюро не раз давили на Суслова с тем, чтобы он убрал из журнала «Новый мир» Твардовского и перевёл в это издание из «Знамени» верного служаку партии Вадима Кожевникова. Однако Суслов ещё долго спасал Твардовского от нокаута. А теперь кто бы мне ответил: так почему же руководство РГАНИ после рассекречивания всех этих материалов ещё шесть лет продолжало всё это утаивать от исследователей? Потому что не доходили руки? Или у кого-то был какой-то свой злой умысел? Кто бы, наконец, в этом разобрался.
И ведь я привёл только один пример. А таких историй в том же РГАНИ десятки, если не сотни. Это связано с рассекреченными материалами и Политбюро ЦК КПСС, и общего отдела ЦК КПСС, и фонда Горбачёва, и стенограммами Девятнадцатой всесоюзной партийной конференции, и с иными документами. Иногда даже складывается впечатление, что в РГАНИ работают не профессиональные архивисты и историки, а какие-то враги. Вот до чего мы дожили.
4. Кто для руководства Росархива в приоритете: безденежные и нищие отечественные исследователи или богачи с Запада?
Я сознательно столь провокационно назвал четвёртую главу. Поймите меня правильно, я не против Запада. Глупо в век новых технологий замыкаться в собственной скорлупе и в каких-то вещах не кооперироваться с коллегами из других стран. Безусловно, какие-то исследования надо проводить совместно: наука от этого только выиграет. Однако что я вижу на практике? Росархив и некоторые наши государственные архивы создают чуть ли не тепличные условия для западных исследователей и ставят множество препонов отечественным историкам. И это не голословные предположения. Я уже не раз рассказывал о том, как в РГАНИ изучались и публиковались документы по истории расследования убийства Кирова в 1934 году. Ещё в середине лихих 90-х годов работавшая тогда в РГАНИ Зоя Водопьянова перелопатила полностью фонд 6 «Комитет партийного контроля при ЦК КПСС». У неё появилась идея выпустить три тома документов; причём она предполагала провести сравнительный анализ материалов двух комиссий - 1930-х и 1950-х годов. Но потом её принудили к увольнению, а в это время интерес к убийству Кирова появился у одного американского исследователя. Он приезжал в Москву, несколько раз посещал РГАНИ и потом написал на английском языке свою монографию. Монография вышла в 2010 году, но половину объёма этой книги занял не текст американца, а очень большая подборка документов на эту тему из РГАНИ, составленная, как сказано в книге, не Водопьяновой, а Прозуменщиковым. Лично меня это очень удивило. Я до тех пор нигде не встречал публикаций Прозуменщикова об убийстве Кирова, не видел я раньше и его росписей в листах использованиях архивных дел из указанного фонда. Согласитесь, это как-то странно - выступать за рубежом составителем огромной подборки документов, которую выявляли совсем другие историки. Когда я попытался узнать в РГАНИ, что же всё-таки произошло, мне г-жа Томилина заявила, что это не моё дело, это вопрос, который якобы касается исключительно Прозуменщикова и Водопьяновой (а Водопьянова, как утверждала Томилина, никаких претензий Прозуменщикову никогда официально не предъявляла).
Может, я действительно сунулся не в своё дело? Если это так, то приношу Зое Константиновке Водопьяновой свои глубочайшие извинения.
На этом вопрос можно было бы считать исчерпанным, если бы не одно «но». Я нашёл книгу американского исследователя в фондах Российской государственной библиотеки и переписал все приведённые в этой книге документы из фондов РГАНИ (благо, к каждому документу в этой книге издатели привели шифры нашего архива), а потом заказал в РГАНИ по этим шифрам подлинники этих дел. И что мне бросилось в глаза? Оказалось, что целый ряд документов, приведённых в американском издании, до сих пор не рассекречен и потому нашим исследователям пока ещё недоступен, ибо в них, по мнению сотрудников ФСБ, раскрыты некоторые методы работы советских спецслужб. Как же так?!
Я далёк от мысли, что заместитель директора РГАНИ Михаил Прозуменщиков является иностранным шпионом и работает на американскую или английскую разведку. Вряд ли он сознательно передавал зарубежному исследователю нерассекреченные материалы. Полагаю, что всё обстояло куда проще. Водопьянова имела доступы к секретным материалам разных уровней и, когда она делала ксерокопии с документов по делам о расследовании убийства Кирова, она не собиралась их отдавать в печать или посторонним лицам, а надеялась, видимо, и дальше проводить исследовательскую работу. Судя по всему, все ксерокопии с нерассекреченных дел Водопьянова хранила отдельно в опечатанных помещениях, куда никто из посторонних лиц не имел доступа. Однако после её увольнения, наверное, тот же Прозуменщиков решил, что все эти копии были сделаны с рассекреченных документов и, видимо, поэтому смело их передавал иностранцам (а за большие деньги или на почве благотворительности - это пока остаётся тайной).
Меня во всей этой истории умиляет другое. Почему Прозуменщиков передал все выявленные Водопьяновой документы о том, как расследовалось убийство Кирова, не в российские издательства и журналы, а предпочёл отдать их на Запад. Видимо, у него другие приоритеты. Был бы он рядовым исследователем, это бы осталось вопросом только и только его совести, но он же один из руководителей важнейшего архива страны! И чем тогда он в этом плане отличается от Волкогонова, который в середине лихих 90-х годов гнал в Америку тоннами материалы из наших архивов?
Когда вся эта некрасивая история с материалами о Кирове вылилась наружу, руководство Росархива и РГАНИ вынуждено было в срочном порядке предпринять ряд шагов, чтобы как-то оправдаться перед Администрацией Президента Российской Федерации. Срочно в план работы РГАНИ было включено новое выявление в фондах архива документов на эту тему (это при том, что подобная работа в середине 90-х годов была очень качественно выполнена Водопьяновой, но раз предоставилась возможность ещё раз использовать то ли государственные, то ли спонсорские средства, в РГАНИ не стали этого случая упускать). А в 2017 году появился и сборник документов уже на русском языке «Эхо выстрела в Смольном». Правда, в нём уже Прозуменщиков не рискнул указать себя в качестве составителя; составителем в этом сборнике указана Татьяна Конова. Зато указано другое: что сборник вышел под общей редакцией Томилиной и Прозуменщикова. Но в чём конкретно выразилась общая редакция той же Томилиной - это до сих пор для всех остаётся большой тайной.
Ещё одно лирическое отступление. Чтобы отвести от себя все претензии в научной (да и финансовой) нечистоплотности, руководство РГАНИ в предисловии к книге «Эхо выстрела в Смольном» сначала сообщило, что инициатива подобного сборника исходила от американцев, от издательства Йельского университета, а затем поправилась и уточнила, что вообще-то у истоков проекта стоял Владимир Наумов. Ладно, это всё мелочи. Главное - другое. В РГАНИ признались, что заранее подписали невыгодный для нас договор, согласившись, что предполагаемое издание выйдет на английском языке (что, собственно, и произошло в 2010 году). То есть все 90-е годы Водопьянова, получалось, за госсчёт выявляла в РГАНИ документы для американцев?! Повторю: не за счёт американцев, а за счёт российского бюджета. Во всяком случае, Водопьянова утверждает, что она ни цента и ни копейки в качестве премиальных или по отдельному договору за эту работу никогда не получала. А кто же у нас получал американские деньги? Один Прозуменщиков как составитель невыявленных документов? Или ещё кто-то? Томилина на этот счёт никаких подписанных договоров никому не показывает. Правда, в предисловии к книге «Эхо выстрела в Смольном» руководство РГАН оговаривается: мол, всё в 90-е годы оно делало с согласия Федерального архивного ведомства. Но можно ли верить этим заявлениям? Где письменные согласия этого ведомства? Покажите. Или руководство РГАНИ в очередной раз всё сбрехало?
К сожалению, история с Кировым не единичная. В том же РГАНИ не так давно выпустили сборник, посвящённый истории стран Восточной Европы в последние годы горбачёвской перестройки. Российское участие в этом сборнике минимальное. Очень много в плане организации и финансирования было сделано соответствующими институтами из Австрии и других стран. Как я понимаю, директор РГАНИ Томилина должна была лишь обеспечить для этого сборника рассекречивание целого ряда документов из своего архива. Она эту задачу вроде бы блестяще выполнила. Казалось бы - честь и хвала ей за это. Но только никто мне не может объяснить, почему те документы, которые Томилина рассекречивала для Запада, до сих пор остаются недоступными для наших исследователей? Мы, россияне, заказать в РГАНИ опубликованные в сборнике о Восточной Европе документы до сих пор не можем. Нам говорят: ждите, когда межведомственная комиссия рассекретит весь комплекс документов за 1987-1990 годы. То есть для Запада всё, для нас - кукиш, причём без масла.
Можно привести и другой пример. Пару лет назад просочилась информация, что американцы готовят к печати, опираясь в основном на фонды РГАНИ, сборник с условным названием «Последний год КПСС». Якобы даже с РГАНИ были заключены соответствующие договора на баснословные суммы. Но что в той истории было удивительно? Вообще-то последним годом существования КПСС считается 1991 год. Однако Владимир Тарасов, много лет занимавший пост заместителя руководителя Росархива, мне не раз заявлял, что документы за 1991 год начнут рассекречиваться лишь в 2021 году. Что же получается? Значит, кто-то для американцев захотел сделать исключение и начать процесс рассекречивания намного раньше? Но, повторю - лишь только для американцев, а не для россиян. Я на эту тему даже как-то опубликовал с кучей вопиющих примеров статью «Почём в Государственном архиве новейшей истории торгуют национальной памятью» («ЛР», 2016, 30 марта).
Чтобы убедиться в своей правоте, я ещё несколько лет назад попросил Томилину ознакомить меня со всеми заключёнными архивом договорами с институтами Австрии, Германии, США и других стран. Но Томилина, сославшись на коммерческую тайну, так ничего мне и не показала. И я до сих пор мучаюсь над вопросом: так в чьих же интересах у нас существует РГАНИ - в интересах Запада или всё-таки России? Или всё намного проще: для Томилиной не существует ни России, ни Запада, а существуют только деньги - кто больше заплатит, тот и получит доступ к информации? Или я не прав?
Не могу здесь отказать себе в удовольствии отметить ещё один момент. Томилина очень гордится тем, что большую часть своей жизни проработала в аппарате ЦК КПСС. На словах она не устаёт повторять, что до сих пор привержена коммунистическим ценностям. Тогда тем более не понятно, почему её реальные поступки носят не коммунистический, а буржуазный характер. Ведь для коммунистов всегда на первом месте стояла мораль, а деньги для них ничего не значили. А тут такое впечатление, что руководство за любую западную копейку готово чуть ли не удавиться. Как-то это с коммунизмом не очень вяжется.
Окончание.
Оригинал: litrossia.ru
Рубрика в газете: В поисках правды, № 2018 / 48, 27.12.2018, автор: Вячеслав ОГРЫЗКО
Почему Росархив тщательно десятилетиями скрывает от народа героическое прошлое нашей страны
3. Рассекречено, но по-прежнему недоступно, или Почему член Политбюро Андрей Кириленко не хотел сообщать народу всей правды о родной Партии
Одной из огромных проблем для многих архивов является вопрос рассекречивания документов. Это в самом начале 1990-х годов всё было очень просто. Тогда руководитель архивной отрасли России Рудольф Пихоя, заручившись поддержкой Ельцина, разрешил открыть свободный доступ к фондам большинства отделов ЦК КПСС и частично даже к материалам секретариата ЦК КПСС. В той неразберихе люди легко занимались даже с некоторыми делами Политбюро. Кое-кому везло и того больше: им без всяких спецпроверок открывались «Особые папки» ЦК с грифом «Совершенно секретно» и различные справки и сводки Комитета госбезопасности.
Впрочем, эта вольница просуществовала недолго. Вскоре победившая власть вновь всё засекретила и установила довольно-таки жёсткий порядок рассекречивания архивных материалов, создав специальную межведомственную комиссию из представителей порядка двадцати различных структур. Несколько лет эта комиссия вообще не собиралась, а потом начала тянуть резину, в год рассматривая несколько сотен архивных дел. Эксперты подсчитали, что при таком подходе к важной государственной задаче процесс рассекречивания мог занять не десятки, а сотни лет. Только после этого уже в конце 2000-х годов власть придала делу некое ускорение.
Правда, толку от этого оказалось мало. Ну, принимала межведомственная комиссия решения о рассекречивании огромного массива документов, а дальше-то что? Вы думаете, архивы тут же брали под козырёк, проставляли на ранее недоступных делах штампик «Рассекречено» и тут же начинали всё выдавать исследователям? Как бы не так!
Вот один из характерных примеров. Ещё летом 2012 года было принято решение о рассекречивании значительной части дел, перечисленных в описи 44 фонда 4 РГАНИ. Это так называемые протокольные записи заседаний Секретариата ЦК КПСС за 1967-1969 годы. Что-то было из этой описи рассекречено также весной 2014 года. Но для отечественных исследователей все эти материалы оставались недоступными вплоть до середины декабря 2018 года. Исключения делались в основном для Прозуменщикова (он, видимо, очень торопился отксерить десятки документов для иностранцев, с которыми у РГАНИ существовали договора на огромные суммы). Уже за одно это главного хранителя РГАНИ Ивана Шевчука, как и директора архива Наталью Томилину, надо было гнать с работы в шею. Но их даже никто не пожурил за столь поразительную «оперативность».
А чем интересны дела из этой описи, к которым так долго не подпускали исследователей? Очень многим. Ну, хотя бы следующим фактом: руководство партии в своём кругу не скрывало, что во всём должны существовать двойные стандарты. На одном из заседаний Секретариата ЦК третий человек в Партии Андрей Кириленко открыто возмущался тем, что иногда газеты чуть ли не дословно воспроизводили то или иное постановление ЦК, в котором существовали пассажи, могущие вызвать недовольство народа. Позиция Кириленко была такая: не обо всём, что говорилось в Кремле, следовало оповещать население. Хотя на словах утверждалось совсем иное: что народ и партия у нас едины и что у партии нет секретов от своего народа. Да нет! Секреты были, ещё какие! И ладно, если бы они касались каких-то государственных тайн в области разработки ракетной техники или применения новейших технологий в отдельных отраслях. Чаще всего секреты касались как раз другого - разврата в номенклатурных кругах, морального разложения больших руководителей, взяточничества и всего такого прочего.
Понятно, что практика двойных стандартов возникла не в 1967 году. Она существовала и раньше. Но иногда Кремль сознательно допускал утечку информации о вопиющих случаях нарушения морали, используя это для устранения влиятельных оппонентов. Вспомним, как в начале 1955 года Президиум ЦК КПСС дал команду разослать не во все, а только в отдельные партийные организации письмо о недостойном поведении бывших руководителей Агитпропа ЦК Александрова, Еголина и их соратников. Этих деятелей уличили в разврате. Один содержал притон, другой регулярно посещал бордели, третий организовывал поставки в эти притоны студенток из Литинститута. Данное письмо Президиума ЦК потом было обсуждено на закрытых (!) партийных собраниях в Институте мировой литературы, в Союзе писателей СССР, в Литинституте и ещё в двух-трёх организациях. Рядовые коммунисты потребовали на этих собраниях исключения бывших руководителей Агитпропа ЦК из Партии и заведения на них уголовных дел. Но партийная верхушка не для того принимала постановление Президиума ЦК КПСС, чтобы восторжествовала справедливость; она не справедливости жаждала, а устранения своих оппонентов. Для этого и использовалось дело о борделях. Ведь все организаторы притонов считались людьми Маленкова, на которого у Хрущёва давно уже был зуб. Скомпрометировав ближайшее окружение Маленкова, Хрущёв легко добивался другого - удаления Маленкова с первых ролей на задворки. Сажать же в тюрьму Хрущёв ни Александрова, ни Еголина, ни тогдашнего директора Литинститута Петрова и в мыслях не собирался. Он просто-напросто решил на время Александрова перевести из Москвы в Минск, а Еголина понизить в должности в ИМЛИ. Неудивительно, что когда рядовые коммунисты стали настаивать на более суровом наказании организаторов притонов, верный слуга партии Дмитрий Поликарпов тут же всем протестующим заявил, что никто не вправе поправлять ЦК по поводу того, как бороться с содержателями притонов. И что было дальше? Как только Хрущёв одержал победу над Маленковым, все дела о притонах моментально замяли. А простому народу о них ни разу никто даже не сообщил.
Нечто подобное повторилось и в 1968 году. Только на этот раз всё прошло в узком кругу, так и не выйдя за стены кабинетов Старой площади. Что я имею в виду? Прежде всего так называемое «дело комсомольцев». Это уже в постсоветское время Валерий Ганичев и некоторые его приспешники утверждали, будто в 1968 году либералы руками Суслова устроили расправу над русской партией в комсомоле, лидером которой являлся Сергей Павлов. Мол, Павлов давно уже был для либералов костью в горле, и никто не знал, как его сковырнуть, ибо этого Павлова поддерживал секретарь ЦК Партии Шелепин, председатель КГБ Семичастный, а также куча других влиятельных охранителей. Наконец, в 1968 году либералы из брежневского окружения, прежде всего Цуканов, Александров-Агентов, Самотейкин, а также ребятишки из команды Андропова под надуманным предлогом организовали смещение неугодного Павлова. Своё участие в создании мифов о чуть ли не насильственном устранении из власти Павлова потом принял и другой заметный комсомольский функционер Борис Пастухов. Он утверждал, что либералы, зная о его непростых отношениях с Павловым, заранее предложили ему выступить на Секретариате ЦК КПСС с гневным осуждением Павлова, пообещав за это тут же утвердить его на ближайшем заседании Политбюро новым комсомольским вождём. Но Пастухов якобы от этого отказался, будто бы заявив, что при всей своей неприязни к Павлову он использовать подлые методы в борьбе с оппонентом никогда не будет. И якобы именно поэтому он ещё девять лет продолжал ходить во вторых, а не в первых секретарях ЦК комсомола. А как было на самом деле?
Из рассекреченных документов видно, что все проблемы тогдашних комсомольских вожаков заключались не в их каких-то особых взглядах на русскую историю и на русского человека, а в бытовом разложении. Когда уже совсем стало невозможно терпеть выходки главных комсомольцев страны, Суслов предложил на заседании Секретариата ЦК КПСС обсудить работу Комитета молодёжных организаций (КМО). Расчёт был на то, что в узком кругу председатель этого комитета Владимир Яровой покается за все грехи, после чего ему подберут другую кормушку. Однако Яровой решил, что он ничем не отличается от других функционеров и начал на заседании секретариата ЦК вешать всем лапшу на уши, как прекрасно его комитет крепит дружбу молодёжи из разных стран, а вслед за ним всю эту чушь чуть ли не слово в слово повторил в присутствии партруководства и его босс Сергей Павлов. Короче, Яровой всем своим видом попытался показать свою полную невинность. Это не на шутку разозлило всех секретарей ЦК. Как оказалось, у каждого секретаря ЦК уже имелись справочки о многочисленных некрасивых выходках главных комсомольцев страны. Тот же Яровой практически каждый день принимал активное участие во всевозможных пьянках. Все застолья носили, как правило, массовый характер. Вино лилось рекой. Естественно, возник вопрос, за чей счёт устраивались эти пьянки и кто оплачивал винные потоки. Ведь зарплата того же Ярового не покрывала даже малой части только одной такой пьянки, а их каждый месяц устраивалось не меньше десяти. Досталось тогда и Пастухову. Его прямо спросили: почему он ни про одну пьянку не сообщил в ЦК Партии? Потупив глазки, Пастухов сослался на то, что якобы ничего не знал. Естественно, ему не поверили. Всё Пастухов прекрасно знал, а ничего в установленном порядке в ЦК не сообщил не потому, что не позволила совесть или были какие-то иные соображения высокого плана. Просто он боялся за свою шкуру: как бы за доносительство его тут же не сожрали высокопоставленные покровители Сергея Павлова. Кончилось всё тем, что Ярового из КМО вышвырнули, Павлова же официально ещё несколько месяцев никто не трогал. Только потом его из комсомола отправили на работу в комитет по спорту. При этом новое назначение было обставлено даже с некоторыми почестями. А Пастухов смог удержаться на посту второго секретаря ЦК комсомола. И знаете, почему его не тронули? Потому что он принял устраивавшую всех тактику поведения. Кстати, Пастухов в одном был прав: когда на секретариате ЦК КПСС сообщил, что лично сам ни в каких пьянках участиях не принимал. Он умолчал только о другом: почему не принимал участия в них - не потому, что был таким уж праведником, а потому что Павлов ему не верил и на подобные мероприятия, как правило, его не приглашал, боясь, как бы Пастухов потом на него не настучал.
Тут что важно? С одной стороны, партруководство в своём узком кругу резко осудило спивавшихся комсомольцев, а с другой - оно побоялось придать факты морального разложения комсомольских лидеров огласке. Двойные стандарты для номенклатуры давно уже стали нормой жизни.
Вернусь к теме борьбы либералов и охранителей. Ещё раз повторю: в 1968 году Павлов был убран из комсомола не за свою якобы патриотическую линию, а исключительно за тот разврат, который он поощрял в среде комсомольских функционеров. Никто его не собирался тогда попрекать журналом «Молодая гвардия» и статьями Михаила Лобанова или Виктора Чалмаева. Если бы была цель убрать Павлова за поддержку «молодогвардейской» линии, это было бы сделано по-другому, более изящно. Приведу такой пример. В том же 1968 году отдел пропаганды ЦК КПСС выразил недовольство какой-то публикацией в издававшемся в Узбекистане журнале «Звезда Востока». Заведующий Отделом пропаганды ЦК Владимир Степаков предложил по этому поводу принять специальное постановление ЦК КПСС. Эта идея очень понравилась тогдашнему начальнику главного политического управления армии и флота генералу армии Епишеву. Известный военачальник сказал, что надо усилить в этом постановлении критическую часть и распространить эту критику чуть ли не на все толстые журналы страны, отдельно раздолбав журнал «Молодая гвардия» - вплоть до решения в этом журнале кадрового вопроса. Однако воинствующий пыл генерала немедленно остановил Михаил Суслов, в достаточно резкой форме дав тому понять, что не следует смешивать яйца с курицами. Короче, Суслов не позволил Епишеву ученить в том году расправу над журналом «Молодая гвардия». Добавлю, что тогда же коллеги Политбюро не раз давили на Суслова с тем, чтобы он убрал из журнала «Новый мир» Твардовского и перевёл в это издание из «Знамени» верного служаку партии Вадима Кожевникова. Однако Суслов ещё долго спасал Твардовского от нокаута. А теперь кто бы мне ответил: так почему же руководство РГАНИ после рассекречивания всех этих материалов ещё шесть лет продолжало всё это утаивать от исследователей? Потому что не доходили руки? Или у кого-то был какой-то свой злой умысел? Кто бы, наконец, в этом разобрался.
И ведь я привёл только один пример. А таких историй в том же РГАНИ десятки, если не сотни. Это связано с рассекреченными материалами и Политбюро ЦК КПСС, и общего отдела ЦК КПСС, и фонда Горбачёва, и стенограммами Девятнадцатой всесоюзной партийной конференции, и с иными документами. Иногда даже складывается впечатление, что в РГАНИ работают не профессиональные архивисты и историки, а какие-то враги. Вот до чего мы дожили.
4. Кто для руководства Росархива в приоритете: безденежные и нищие отечественные исследователи или богачи с Запада?
Я сознательно столь провокационно назвал четвёртую главу. Поймите меня правильно, я не против Запада. Глупо в век новых технологий замыкаться в собственной скорлупе и в каких-то вещах не кооперироваться с коллегами из других стран. Безусловно, какие-то исследования надо проводить совместно: наука от этого только выиграет. Однако что я вижу на практике? Росархив и некоторые наши государственные архивы создают чуть ли не тепличные условия для западных исследователей и ставят множество препонов отечественным историкам. И это не голословные предположения. Я уже не раз рассказывал о том, как в РГАНИ изучались и публиковались документы по истории расследования убийства Кирова в 1934 году. Ещё в середине лихих 90-х годов работавшая тогда в РГАНИ Зоя Водопьянова перелопатила полностью фонд 6 «Комитет партийного контроля при ЦК КПСС». У неё появилась идея выпустить три тома документов; причём она предполагала провести сравнительный анализ материалов двух комиссий - 1930-х и 1950-х годов. Но потом её принудили к увольнению, а в это время интерес к убийству Кирова появился у одного американского исследователя. Он приезжал в Москву, несколько раз посещал РГАНИ и потом написал на английском языке свою монографию. Монография вышла в 2010 году, но половину объёма этой книги занял не текст американца, а очень большая подборка документов на эту тему из РГАНИ, составленная, как сказано в книге, не Водопьяновой, а Прозуменщиковым. Лично меня это очень удивило. Я до тех пор нигде не встречал публикаций Прозуменщикова об убийстве Кирова, не видел я раньше и его росписей в листах использованиях архивных дел из указанного фонда. Согласитесь, это как-то странно - выступать за рубежом составителем огромной подборки документов, которую выявляли совсем другие историки. Когда я попытался узнать в РГАНИ, что же всё-таки произошло, мне г-жа Томилина заявила, что это не моё дело, это вопрос, который якобы касается исключительно Прозуменщикова и Водопьяновой (а Водопьянова, как утверждала Томилина, никаких претензий Прозуменщикову никогда официально не предъявляла).
Может, я действительно сунулся не в своё дело? Если это так, то приношу Зое Константиновке Водопьяновой свои глубочайшие извинения.
На этом вопрос можно было бы считать исчерпанным, если бы не одно «но». Я нашёл книгу американского исследователя в фондах Российской государственной библиотеки и переписал все приведённые в этой книге документы из фондов РГАНИ (благо, к каждому документу в этой книге издатели привели шифры нашего архива), а потом заказал в РГАНИ по этим шифрам подлинники этих дел. И что мне бросилось в глаза? Оказалось, что целый ряд документов, приведённых в американском издании, до сих пор не рассекречен и потому нашим исследователям пока ещё недоступен, ибо в них, по мнению сотрудников ФСБ, раскрыты некоторые методы работы советских спецслужб. Как же так?!
Я далёк от мысли, что заместитель директора РГАНИ Михаил Прозуменщиков является иностранным шпионом и работает на американскую или английскую разведку. Вряд ли он сознательно передавал зарубежному исследователю нерассекреченные материалы. Полагаю, что всё обстояло куда проще. Водопьянова имела доступы к секретным материалам разных уровней и, когда она делала ксерокопии с документов по делам о расследовании убийства Кирова, она не собиралась их отдавать в печать или посторонним лицам, а надеялась, видимо, и дальше проводить исследовательскую работу. Судя по всему, все ксерокопии с нерассекреченных дел Водопьянова хранила отдельно в опечатанных помещениях, куда никто из посторонних лиц не имел доступа. Однако после её увольнения, наверное, тот же Прозуменщиков решил, что все эти копии были сделаны с рассекреченных документов и, видимо, поэтому смело их передавал иностранцам (а за большие деньги или на почве благотворительности - это пока остаётся тайной).
Меня во всей этой истории умиляет другое. Почему Прозуменщиков передал все выявленные Водопьяновой документы о том, как расследовалось убийство Кирова, не в российские издательства и журналы, а предпочёл отдать их на Запад. Видимо, у него другие приоритеты. Был бы он рядовым исследователем, это бы осталось вопросом только и только его совести, но он же один из руководителей важнейшего архива страны! И чем тогда он в этом плане отличается от Волкогонова, который в середине лихих 90-х годов гнал в Америку тоннами материалы из наших архивов?
Когда вся эта некрасивая история с материалами о Кирове вылилась наружу, руководство Росархива и РГАНИ вынуждено было в срочном порядке предпринять ряд шагов, чтобы как-то оправдаться перед Администрацией Президента Российской Федерации. Срочно в план работы РГАНИ было включено новое выявление в фондах архива документов на эту тему (это при том, что подобная работа в середине 90-х годов была очень качественно выполнена Водопьяновой, но раз предоставилась возможность ещё раз использовать то ли государственные, то ли спонсорские средства, в РГАНИ не стали этого случая упускать). А в 2017 году появился и сборник документов уже на русском языке «Эхо выстрела в Смольном». Правда, в нём уже Прозуменщиков не рискнул указать себя в качестве составителя; составителем в этом сборнике указана Татьяна Конова. Зато указано другое: что сборник вышел под общей редакцией Томилиной и Прозуменщикова. Но в чём конкретно выразилась общая редакция той же Томилиной - это до сих пор для всех остаётся большой тайной.
Ещё одно лирическое отступление. Чтобы отвести от себя все претензии в научной (да и финансовой) нечистоплотности, руководство РГАНИ в предисловии к книге «Эхо выстрела в Смольном» сначала сообщило, что инициатива подобного сборника исходила от американцев, от издательства Йельского университета, а затем поправилась и уточнила, что вообще-то у истоков проекта стоял Владимир Наумов. Ладно, это всё мелочи. Главное - другое. В РГАНИ признались, что заранее подписали невыгодный для нас договор, согласившись, что предполагаемое издание выйдет на английском языке (что, собственно, и произошло в 2010 году). То есть все 90-е годы Водопьянова, получалось, за госсчёт выявляла в РГАНИ документы для американцев?! Повторю: не за счёт американцев, а за счёт российского бюджета. Во всяком случае, Водопьянова утверждает, что она ни цента и ни копейки в качестве премиальных или по отдельному договору за эту работу никогда не получала. А кто же у нас получал американские деньги? Один Прозуменщиков как составитель невыявленных документов? Или ещё кто-то? Томилина на этот счёт никаких подписанных договоров никому не показывает. Правда, в предисловии к книге «Эхо выстрела в Смольном» руководство РГАН оговаривается: мол, всё в 90-е годы оно делало с согласия Федерального архивного ведомства. Но можно ли верить этим заявлениям? Где письменные согласия этого ведомства? Покажите. Или руководство РГАНИ в очередной раз всё сбрехало?
К сожалению, история с Кировым не единичная. В том же РГАНИ не так давно выпустили сборник, посвящённый истории стран Восточной Европы в последние годы горбачёвской перестройки. Российское участие в этом сборнике минимальное. Очень много в плане организации и финансирования было сделано соответствующими институтами из Австрии и других стран. Как я понимаю, директор РГАНИ Томилина должна была лишь обеспечить для этого сборника рассекречивание целого ряда документов из своего архива. Она эту задачу вроде бы блестяще выполнила. Казалось бы - честь и хвала ей за это. Но только никто мне не может объяснить, почему те документы, которые Томилина рассекречивала для Запада, до сих пор остаются недоступными для наших исследователей? Мы, россияне, заказать в РГАНИ опубликованные в сборнике о Восточной Европе документы до сих пор не можем. Нам говорят: ждите, когда межведомственная комиссия рассекретит весь комплекс документов за 1987-1990 годы. То есть для Запада всё, для нас - кукиш, причём без масла.
Можно привести и другой пример. Пару лет назад просочилась информация, что американцы готовят к печати, опираясь в основном на фонды РГАНИ, сборник с условным названием «Последний год КПСС». Якобы даже с РГАНИ были заключены соответствующие договора на баснословные суммы. Но что в той истории было удивительно? Вообще-то последним годом существования КПСС считается 1991 год. Однако Владимир Тарасов, много лет занимавший пост заместителя руководителя Росархива, мне не раз заявлял, что документы за 1991 год начнут рассекречиваться лишь в 2021 году. Что же получается? Значит, кто-то для американцев захотел сделать исключение и начать процесс рассекречивания намного раньше? Но, повторю - лишь только для американцев, а не для россиян. Я на эту тему даже как-то опубликовал с кучей вопиющих примеров статью «Почём в Государственном архиве новейшей истории торгуют национальной памятью» («ЛР», 2016, 30 марта).
Чтобы убедиться в своей правоте, я ещё несколько лет назад попросил Томилину ознакомить меня со всеми заключёнными архивом договорами с институтами Австрии, Германии, США и других стран. Но Томилина, сославшись на коммерческую тайну, так ничего мне и не показала. И я до сих пор мучаюсь над вопросом: так в чьих же интересах у нас существует РГАНИ - в интересах Запада или всё-таки России? Или всё намного проще: для Томилиной не существует ни России, ни Запада, а существуют только деньги - кто больше заплатит, тот и получит доступ к информации? Или я не прав?
Не могу здесь отказать себе в удовольствии отметить ещё один момент. Томилина очень гордится тем, что большую часть своей жизни проработала в аппарате ЦК КПСС. На словах она не устаёт повторять, что до сих пор привержена коммунистическим ценностям. Тогда тем более не понятно, почему её реальные поступки носят не коммунистический, а буржуазный характер. Ведь для коммунистов всегда на первом месте стояла мораль, а деньги для них ничего не значили. А тут такое впечатление, что руководство за любую западную копейку готово чуть ли не удавиться. Как-то это с коммунизмом не очень вяжется.
Окончание.
Оригинал: litrossia.ru