По великой Оби. Часть 3: устье и губа, или Полпути до Мангазеи
Прошлые две части этого рассказа были написаны ещё до нового года: Обь в Ханты-Мансийском округе от его центра до Берёзова, и бросок на Салехард из глухой деревни Теги. А до того был ещё Иртыш - неспешно, со всеми остановками, мы с Константином nord-ursus пробирались на север от самого Омска. Остался последний отрезок, полпути до Мангазеи, о которой, вместе с другими ямальскими древностями, я немного рассказал в прошлой части. Старый теплоход "Механик Калашников" отходит из Салехарда на север в среднем раз в неделю, и путь его занимает день и две ночи туда, почти двое суток обратно - конечный пункт Антипаюта стоит уже на Тазовской губе, а по дороге единственная остановка в посёлке Новый Порт. Но для начала - просто берега, водные пространства, встречи на неспешном теплоходе... и эхо далёкой войны.
В середине дня по серой штормовой Оби мы с Константином прибыли на новенький речной вокзал Салехарда, где воссоденились с тремя нашими спутниками - Димой, Леной и аргентинцем Пато, приехавшим в край антиподов. На пересадку у нас часа три, и за это время я отходил с вокзала лишь купить продуктов. "Калашников", о котором (пополам с однотипной "Родиной") у меня был отдельный пост, с вечера стоял у пристани, но посадка - лишь за час до отправления. Это старая машина с крепким северным характером, искренне любимая жителями низовий - тут никогда не говорят "поехать в Антипаюту", а только "пойти на Калашникове". Дважды его пытались выжить с этой линии, отддав её молодым и быстрым... но катамаран "Ямал" в 2011 после одного сезона работы перевели на круизы, а скоростной "Черномырдин" в 2014-м и вовсе не справился со штормами. А старый и добрый, но суровый "Калашников", ГДРовский немец, уже полвека с лишним бороздящий реки и заливы, готов к очередному рейсу:
2.
Посадка на него очень серьёзная: все пассажиры сначала идут на весы, стоящие около касс, и взвешивают свой багаж - если Иртыш и Обь ещё могут простить перегрузы, то Обская губа - нет. Добрая половина пассажиров - низкорослые черноволосы раскосые ненцы... хотя почему-то на этом кадре их почти нет.
3.
Вид с борта на речной вокзал. Мы заселяемся в 6-местную каюту, причём одну и ту же на оба рейса - в Антипаюте она послужит и камерой хранения. Собираться в такие путешествия лучше большой компанией: если койка в 6-местке стоит в районе 1500 рублей, то место в двушке - около 5000, то есть туда и обратно - десятка. На "Калашникове" после "Родины" всё совершенно знакомо, только карты и памятки в коридорах висят иные, да кипяток течёт из другого крана. Более важно то, что у "Родины" вся прогулочная палуба была заставлена тюками и ящиками, а на "Калашникове" она девственно чиста - в первом же шторме всё это оказалось бы за бортом. Ну, в буфете кормят похуже, да народ как-то суровее, но в целом после одного такого теплохода на втором уже чувствуешь себя как дома. Вид с борта на речной вокзал:
4.
Не буду сейчас показывать окраины Салехарда и Ангальский мыс, они были в прошлых постах, да и именно с реки мы ими уже любовались. Чуть за выходом из устья Полуя у берега валяется странный брошенный дебаркадер (оказавшийся, как пояснил sibir79, плавцехом для заготовки рыбы, причём железобетонным!). Обратите внимание и на то, какой над ним по-северному редкий лес:
5.
За Ангальский мысом виден аэропорт Салехарда:
6.
С другой стороны - Лабытнанги. И то, и другое я показывал в одном посте, в том числе виды Семи Лиственниц (так переводится название этого города) с реки. Справа можно различить дугообразное здание вокзала. А вот судов, которые мимо проходили в огромном количестве, в этом посте больше и не будет - все сведены в отдельный пост про флот северных рек.
7.
Минут через 40 пути по правому борту остаётся старый Горнокнязевск, над котором нависает заброшенная станция гражданской связи "Чайка" - это я показывал в прошлой части, причём в истории Горнокнязевска сделал пару неточностей, ныне подправленных.
7а.
Ну а дальше - наконец, незнакомые берега.
Надо сказать, Обь по пути на север делается всё менее и менее живописной - правый берег всё ниже и однообразнее, лес всё более жидкий, на левом берегу пропадают даже деревья, сменяясь бескрайним лабиринтом плоских островов и проток. Огромная ширина реки - плюс для глаз, но минус для фото: большинство кадров без ультразума выглядят как вода и небо с тонкими чёрными полосками земли по краям, а с ультразумом выходят зашумленными в речной дымке... Сами кадры, кстати, все сняты уже на обратном пути против течения, единственном за всё время путешествия. Так что пусть не удивляет солнце вспять.
8.
Следующий после Горнокнязевска посёлок Харсаим - типичная для ЯНАО горка избушек, бараков и цветастых новостроек, словно сваленная на высоком берегу. Название с хантыйского переводится как "меж двух ручьёв", но услышь я это слово не на северах, подумал бы на что-нибудь еврейское:
9а.
Здесь около 600 жителей, большинство ханты и коми:
9.
Какие-то избушки в пойме. Чуть впереди, у острого мыса Юмбарнёл, Обь вновь распадётся на Малую и Большую, на этот раз лишь на сотню километров. Своими художественными соображениями о том, что Малая Обь - это на самом деле Иртыш, который как бы не впадает в Обь, а просто периодически делит с ней русло, я делился уже не раз, хотя конечно к географии это не имеет никакого отношения. За Юмбарнёлом высокого левого берега на той стороне поймы будет уже не видать:
10а.
"Чайка", однако, господствует над рекой до самого мыса. О том, что это был не военный объект, а часть гражданской системы связи "Север", я уже писал минимум дважды. Такие станции с 1967 года стояли по всему Крайнему Северу через несколько сотен километров, и их сигналы передавались от одной на другую, как бы пересекаясь на высоте 10-15 километров:
10б.
Хорошо видны и горы Полярного Урала, от которых Обь уходит всё дальше и дальше. Это, вероятно, Харбей (1157м) или расположенный чуть южнее Ханмей (1333м), но могу ошибаться, и после Средней Азии странно видеть здесь ледники - в полярном краю они всего-то в километре над уровнем моря. Лодки на их фоне - астраханские будары: в дельте Оби и во времена "рыбного бума" рубежа 19-20 веков, и при Советах работало немало людей из дельты Волги, слывших лучшими в России рыбаками.
10в.
А у реки стоят первые чумы - их будет дальше всё больше и больше. В небе вертолёт - такая же неотъемлемая черта пейзажа Крайнего Севера:
11.
Река круто поворачивает, горы уходят за мыс Юмбарнёл, хотя ещё несколько раз покажутся ниже по течению:
12.
На высоком берегу - Аксарка, крупное село (2,6 тыс. жителей), обладающее такой роскошью, как асфальтовая дорога до Салехарда. По дороге сюда ехать меньше часа, а по реке мы поднимались часа три. Живут здесь в основном русские, коренных народов меньше тысячи человек, и ненцев уже почти столько же, сколько хантов. Для последних Аксарка - этакий северный форпост.
13.
У пристани - большой дебаркадер. Хотя "Калашников" здесь не останавливается, посёлки ниже по реке обслжиувают другие суда:
14.
Аксарка - кажется, самый ухоженный посёлок на Оби, а может и на всех крупных реках России. За исключением свалки на переднем плане, натурально Финляндия или Канада (только уж не знаю, позволяет ли фииннам их патентованный художественный вкус бороться с "цветовым голоданием" яркой раскраской домов).
15.
В Аксарке хороший музей, его директор ещё до поездки предлагал съездить в гости к его знакомым ненцам, но ненцы, после короткого разговора по мобильному, прислали смс "Семейный совет не дал добро, принять вас отказываемся" - как мне объяснили позже, у них что-то стряслось, но упущенное там мы наверстали под Антипаютой. Вниз по течению провожает строящийся пятый год храм Богоматери Одигитрии, что значит - Путеводительницы. Как благословение перед началом земли без дорог:
16.
И видимо с концом дорог связано и то, что на берегу один за другим появляются чумы:
17.
18.
Не знаю точно, кто живёт в них - ненцы или ханты (да и пользуются ли ханты чумами в наше время), но фактически это всего-навсего дачи. Выехал за город в место покрасивее да поставился там и отдыхай, лови рыбу, стреляй дичь - в окрестностях той же Антипаюты такого немало. Рыбалка и охота в этих широтах заменяют сад и огород. Видно, что чумы стоят не на пустынном берегу, а рядом с какими-то домиками и сараями, то есть на одном и том же месте их ставят много лет подряд:
19.
Кое-где - обрывы, серые и куда менее зрелищеные, чем между Ханты-Мансийском и Берёзовом.
20.
А там, где повыше да поветреннее - лесотундра. Где-то здесь находится городище Горный Самотнёл - древнейшее в этих краях людское поселение, сущесвовавшие 3-5 тысяч лет назад.
21.
Вот ещё заполярный сюжет на фоне бескрайний поймы: едва ли не каждое десятое судно из проходивших мимо - автопаром, идущий видимо в Приобье. На борту одного из них трэкол - так правильно называется машинка, по американским фильмам известная обывателю как "бигфут". Баржа идёт из тундры, а тундра богата на экзотический транспорт:
22.
Между тем, Большая и Малая Обь вновь сходятся в широкое русло, которое вскоре распадётся на протоки дельты. На следующем крутом повороте, километрах в 80 от Аксарки - посёлок Салемал, основанный в 1942 году при рыбзаводе, выросшем, возможно, из какой-нибудь купеческой рыболовной базы конца 19 века.
23.
Хантыйский край окончательно остался позади, лишь на пару десятков километров выглянув за Полярный круг. Большинство жителей Салемала - ненцы. Нарты и будара - так встречаются Север и Юг одного государства.
24.
Салемал в переводе - "Конец мыса". Сам мыс прилагается:
25.
От кадра до кадра - несколько сантиметров экрана или несколько часов речного пути.
Дальше Обь вновь распадается - но теперь уже не на Большую и Малую, а на Ханамельскую и Надымскую по разные стороны дельты. Вторая - добрых 20 километров шириной, но теплоход предусмотрительно идёт по первой. Прямо сказа, дельта Оби невелика, не сравнить с дельтой Волги, скорее просто оконечность её поймы, выходящая в Обскую губу. Но поселения здесь идут едва ли не чаще, чем на собственно реке: с надымской стороны Кутопъюган и Ныда, с ямальской - Яр-Сале и Панаевск. Ныда появилась в 1890-х как рыболовецкая и торговая база коми-ижемского купца Ануфриева, в 1935-76 называлась почему-то селом Мало-Ямальским, а в 1936-72 служила центром Надымского района. Затем южнее вырос город Надым, но именно через Ныду шло до постройки железных дорог снабжение строек газовых месторождений. Интереснее всего, впрочем, на тех берегах заброшенная ныне деревенька Хэ у древнего и очень чтимого ненецкого святилища Хэбидя-сале (Святой мыс), которое в 1908 году власти попытались "перекрыть" миссионерским станом с Никольской церковью (1908). В 1920-году хэйские ненцы бунтовали против советской власти, но сами умерли от оспы, а оставшихся перевели в Кутопьюган. В 1929-30 в Хэ успел пожить в ссылке отказавшийся от комиропмисса с большевиками митрополит Пётр (Полянский). На северной же стороне дельты главным посёлком был Яр-Сале (немалые 6,8 тыс. жителей), основанный в 1927 году как первая в этих краях фактория (так на советском Севере называли базы, где ненцы могли сдать продукты своего хозяйства и купить что-то из благ цивилизации), в 1929 приросшая первой на Ямале оленеводческой артелью "Харп" (в переводе "Северное Сияние") и культбазой с интернатом и домом культуры. Увы, ни Яр-Сале, ни тем более Хэ и Ныду с тепохода толком не видать, а это, судя по надписи на торце пятиэтажки - Панаевск:
26.
...Как уже говорилось, все эти кадры сняты в обратном порядке - мы шли вверх по течению. И вот рано утром я вышел на палубу в одних шортах и майке и несмотря на холодный ветер, остолбенел. Вот так примерно выглядит устье Оби, третьей по величине реки России: как уже говорилось, сибирским рекам статистику портит сезонность: летняя Обь - река масштабов Янцзы или Конго. Здесь река - просто необозримое водяное пространство и еле заметные глазу полоски берегов с обеих сторон... но больше всего поражает даже не сам простор, а полоса облаков над руслом, как бы ещё одна протока - Небесная Обь:
27.
Но в какую бы сторону ни шёл теплоход, в августе эти места и дальнейшие разделяет ночь. И другим утром, по дороге "туда", проснувшись утром и выйдя на палубу, мы увидели вокруг лишь открытое море, а хмарь осталась над материком. Ветер, впрочем, гуляет студёный, что видно по нашей одежде, но найдя безветренное, вполне можно греться на солнышке. Наша команда в сборе на корме, в кадр не попали чайки. Здесь, как те двое орнитологов на иртышском теплоходе, к нам присоединился и шестой попутчик - немолодой и очень интеллигентный Григорий из Ярославля, с которым я потом ещё встретился в горах Полярного Урала.
28.
Обская губа - это крупнейший в мире эстуарий, то есть залив, сочетающий свойства реки и моря. Здесь почти пресная и очень мутная вода, есть небольшое течение, глубины не больше 25 метров, что слишком мелко для больших судов, но почти нигде не виден горизонт и бывают жёстокие шторма со злой короткой волной. В Обской губе обычно не видать берегов: её ширина 30-80 километров, длиной 800 километров (это примерно как 1/8 от длины самой Оби), и вдобавок к ней подходит с востока сопоставимая по размеру Тазовская губа. Получившаяся фигура на карте больше всего напоминает перевёрнутую кверх ногами букву "У" из ученической тетрадки с красиво изогнутой левой перекладиной. На Тазе, в 200 километрах от устья, стояла Мангазея, а путь к ней с подачи омского поэта Леонида Мартынова 1940-50-х годов и неких европейских карт 16 века теперь пытаются подать под брендом Лукоморья. Лукоморье - это всего-навсего Кривое море, что по сути верно и точнее всего описывает вид Обской губы.
Мимо буквально снуют буксиры со связками из двух барж на длинном тросе:
29.
По размеренно качающейся палубе гуляют ненцы, при ближайшем рассмотрении (как и ханты) оказавшиеся отнюдь не туземцами. Впрочем, все ненцы, с которыми я общался в эту поездку были не "тундровЫми", а "поселковыми", и как я понимаю, эти две части сохранившего кочевой образ жизни народа очень сильно отличаются.
30.
Ненцы мне вообще понравились в общении, тем более по сравнению с довольно закрытыми хантами они в принципе коммуникабельнее.
31.
Между тем, в какой-то момент по левому борту появляется факел, а ультразум отделяет от волн и берег перед ним:
32.
Это сам полуостров Ямал, давший название всему региону. Бескрйний и плоский, как доска:
32а.
Узкий и длинный, как лезвие, он врезается в Карское море, разделяя Обскую и Байдарацкую губы. Его длина порядка 700 километров, ширина не больше 240, но по площади он занимает дай бог если 1/6 часть той территории, которую называют Ямалом обычно, так что знакомое со школьной географии "сетование на свой размер" - скорее "просьба не приписывать лишнего". Это Край Земли не только для нас, но и для ненцев, именно так переводится его название: "я-мал" - значит, "конец места". Но полуостров едва ли не плотнее всего округа окучен газовиками: с 1971 года известно Бованенковское месторождение, третье по величине в России (после Уренгоя и Ямбурга) и 6-е в мире (5 триллионов кубометров газа), и к нему с 2011 года ведёт самая северная в мире железная дорога, закрытая впрочем для всех, кроме сотрудников "Газпрома". О ней я рассказывал здесь, проезжая мимо её первой станции Обская, другим же конца она подходит к 71-му градусу, намного севернее, чем доберёмся мы.
Из моря, меж тем, вырастает нечто, похожее на огромный город:
33.
На самом деле это небольшой (1,7 тысяч жителей) посёлок Новый Порт, причём "новый" он уже не первое десятелетие - это первое на Ямальском полуострове постоянное поселение, начавшееся в 1921 году с радиостанции, а позже сменившее роли фактории, рыбхоза, ГУЛаговской конторы и центра газоразведки. Фактически он существенно меньше, чем на бумаге, а ненцев в нём не 80% населения (как по статистике), а дай бог половина - просто многие здсь прописанные на самом деле живут в тундре:
33а.
Новый Порт - единственная остановка по пути в Антипаюту, и по графику стоянка здесь около 3 часов. Но теплоход пришёл с опрежением графика на несколько часов, и так же с опережением ушёл, простояв тут, фактически более 5 часов. Тем не менее, если вы оказались в тундре и собираетесь через Новый Порт уходить - этот момент лучше не упускать из виду, так как ждать следующего рейса придётся дней пять. На осмотр посёлка (а там есть, на что посмотреть) времени стоянки хватит с избытком, даже несмотря на очевидную засаду - причал Нового Порта болтается в море за полкилометра от берега!
34.
Подобные причалы-"острова" я видел и на Оби между Хантам и Берёзовом, но они были намного меньше:
35.
Смотрится очень необычно:
36.
На берег отсюда ходит небольшой катер "Яр", делающий несколько рейсов по заполнению. Толпа на маленьком судёнышке выглядит угрожающе:
37.
Будут ли его гонять ради вас одного, если вы придёте впритык к отправлению теплохода - не готов ответить. На севере народ отзывчивый, но разгильдяев не любят, а деньги считать умеют. По крайний мере в наш приезд для опаздунов имелась моторная лодка - но если катер возит бесплатно, то здесь за 100 рублей:
38.
"Яр" - катер проекта "Ярославец", такие делались в 1950-80-х годах в, как нетрудно догадаться, Ярославле, а также городе Сосновка Кировской области, и наклепали их реально сотни - облик катера очень знаком, такие я видел и прежде не раз. Рубка:
39.
Небольшой трюм, на короткий рейс спросом не пользующийся:
40.
Вообще, идти на таком катере даже полкилометра страшновато. Хотя как можно заметить по прошлым кадрам с красной вартелинией, это не перегруз:
41.
Люди с катера, лица Севера:
42.
43.
На берегу часовня, почти типовая - очень похожая видно в Салемале на фото №23. Но даже у часовни - сваи от вечной мерзлоты:
44.
Причал с одиноким краном - ещё один важный атрибут зависящего от завоза Крайнего Севера. Белое низкое здание справа и домик под ним, вписанный в склон - это на самом деле главная достопримечательность Нового Порта, она тут под землёй:
45.
Вот и причал, настоящий Крайний Север без какхи-либо оговорок с его отсутствием дорог, бесплодной землёй, невывывозимым металлоломом, облезлыми старыми домами и цветастыми новостройками, странной техникой (не в этом кадре) и не всегда понятными жителю "материка", но каким-то более прямыми и честными отношениями между людьми. Деревянный сгнивший пирс на заднем плане построен заключёнными ГУЛага в начале 1950-х годов.
46.
Впрочем, мы пока на берег не сходим, между кадрами выше и ниже должна быть вся следующая часть. В несколько заходов передав "Калашникову" пассажиров, "Яр" одновременно с ним уходит к твёрдому берегу. В Новому Порту мы долго стояли и на обратном пути, но я в тот день почти не выходил из каюты - всё-таки организация и руководство выматывают куда сильнее, чем сама дорога.
47.
В Новом Порту сходит и большая часть пассажиров, но в обе стороны "Калашников" шёл с неполной загрузкой - оба его пункта так малы даже по статистике (а фактически и того меньше), что он мог бы вместить 1/10 часть их населения. Слышал, что так не всегда: с какой-то периодичностью случается переполненный рейс, когда пересменка на северных вахтах. Атмосфера тут куда суровее, чем на "Родине", причём особенно, я бы сказал, на обратном пути, когда возвращающиеся на материк рабочие и едущие отдыхать ненцы начинают выпивать. Разок даже случилась потасовка: сначала мы краем уха слышали, как пьяный вахтовик ругается с таким же нетрезвым ненцем: "Да ты по жизни кто?! Да ты ваще не человек!", потом в каюте стебались, представляя, как мимо окна, словно на экране, сначала пробегают ненец и вахтёр с обрезком трубы, а потом в обратную сторону вахтёр и три ненца с копьями. Третьим действием стала сцена в коридоре с медсестрой, разыскивавшей побитого мужика, и его трезвым коллегой, который убеждал тётушку в белом халате, что никакой драки не было и тот вообще у себя в каюте отдыхает. Что интересно, сами мы как трезвые да неместные не ощущали никакой опасности - но понимали, что брать билеты в трюм или на двоих в 8-местную каюту лучше не стоит, равно как и оставлять ноут или фотоаппарат без присмотра.
Очередь за билетами у палубной кассы - на берегу их не продают, поэтому и проверка тут не на входе, а на выходе:
48а.
Самым колоритным пассажиром обратного рейса был не местный житель, а Андрей из Луганска, настоящий донбасский ополоченец, летом приехавший на Север, видимо, подзаработать денег (хотя от ответа на вопрос уклонился: "Ты что, опер, что ли?"). О войне рассказывал в курилке увлечённо, орлом глядя на избалованных мирной жизнью северян. Суть его речей звучала так: "На войне всё просто: у тебя есть враг, и его надо убить. Или наказать: можно и не убивать, а например прострелить коленку, пусть мучается до конца жизни. И не слушайте всю эту ерунду, что там потом убитые во сне являются... У меня их столько было, и ничего, сплю спокойно!". (молча думаю, вспоминая знакомых после Афганистана и Чечни: "Это ты спокойно спишь, пока война твоя не кончилась, а дальше будет интереснее"). Цифрами побед он сыпал каким-то невероятными ("Иловайский котёл небольшой был, у[противник]ы там три тыщи человек потеряли, а вот в Дэбальцево жёстче было, там у них 8000 убитых"), и уверенно говорил, что "Славянск, Мариуполь - наши города, и мы их ещё освободим!". О ситуации в республике рассказывал, что "Когда война - есть враг, а сейчас плохи дела, сами друг друга едим! В ДНР лучше, Захарченко красава!". Но больше всего меня впечатлил такой момент: "Сначала страшно было, конечно, от каждого хлопка подскакивали. А теперь арта работает, а я на другой бок перевернусь и дальше сплю - по звуку-то понятно, из чего бьют и куда летит. Сюда через Москву ехал - вообще цирк был: сижу вечером один на квартире у друга, и тут грохот слышу. Пытаюсь понять - из чего бьют, на миномёт не похоже, на гаубицу тоже... а потом до меня доходит - да это же салют! Девятое мая было!".
В целом, было видно, что среди нас, гражданских, воин явно собой любовался. Но выжимку из этих речей полтора века назад сделал Толстой после Севастопольской обороны: "Война - не подвиг, а самое гадкое дело в жизни". Но как не думать об этой "чужой" войне, если сталкиваешься с её последствиями даже на Краю Земли, где горят факелы "Газпрома"?
48б.
Дима и Лена остались на палубе до глубокой ночи, и говорили, что дальше на ямальском берегу ещё много факелов, причём эти все небольшие, а самый крупный (видимо, самый ближний) появляется потом. Ещё севернее стоит тот самый Мыс Каменный, так и не ставший военным портом с железной дорогой на Обскую. Камней на Ямале, кстати, не было отродясь, название от "каменных самоедов" - кочевавших здесь летом ненцев с гор Полярного Урала. А при слововосочетании "Новый Порт" первая мысль обычно про Сабетту - там будет "газпромовский" терминал сжиженного газа для экспорта его прямо от месторождений. Но к Сабетте мы и близко не подходили, Мыс Каменный прошли глубокой ночью, а утром нас ждала Антипаюта на Тазовской губе.
Но в следующей части погуляем по Новому Порту и под ним.
ИРТЫШ и ОБЬ-2015
Обзор и оглавление поездки.
Омск - см. оглавление.
Омск - Тобольск - Ханты-Мансийск - Берёзово - Салехард по Иртышу и Оби - см. оглавление.
Ямал
По великой Оби. Берёзово-Салехард.
Полярный Урал. Серые горы и красная шишига.
Железная дорога Чум-Лабытнанги.
Лабытнанги и Обская переправа.
Салехард. Общее.
Салехард. Старый Обдорск и Мёртвая дорога.
Горнокнязевск и ямальские древности.
По великой Оби. Низовья и Обская губа.
Новый Порт на берегу Ямала.
Антипаюта. Посёлок.
Антипаюта. В гости к ненцам.