Весна Туркестана. Второе узбекское хождение, или Я наконец увидел Самарканд
Всё же идея разбить путешествие по Узбекистану надвое себя оправдала: исключительная плотность впечатлений и чуждость культурной среды приводили к тому, что мозги в этом путешествии работали раза в три интенсивнее, чем обычно, а переполнение наступало куда быстрее, чем ожидалось. В апрельском Первом узбекском хождении (Ташкент - Бухара - Хорезм) я больше просто удивлялся, взяв роль неспешно прогуливающегося созерцателя. В майском Втором узбекском хождении (Ташкент - Самарканд - Кашкадарья - Сурхандарья) я подходил к делу уже основательнее, ехал с некими оставшимися после Первого хождения вопросами и пытался найти на них ответы. Вторая поездка получилась хотя и короче, но насышеннее, интереснее и местами тяжелее. Очень помогли попутчики - Лида abyaneh и её сын Саша, а помимо Узбекистана меня незримо сопровождали Европа, Россия и Дальний Восток, ведь в здешних хостелах и гостиницах туркласса по вечерам пьют чай да обмениваются впечатлениями путешественники со всего света.
Чтобы попасть из Алма-Аты в Узбекистан, необходимо миновать три точки - Чимкент, Черняевку и собственно Ташкент. Если в Первом хождении я из Чимкента ездил на станцию Арысь, то во втором не стал пренебрегать прогулкой по этому сумасшедшему городу, прущему во все стороны с невероятной скоростью. О Чимкенте у меня с 2013 года было четыре поста ( Атмосфера и колорит || Старый город || Кылуэт Кендебая Карабдалова || Сайрам. Древнее предместье), а в посте о станции Арысь я показывал его вокзал. В этот раз же целью моей прогулки был сталинский Городок Металлургов у мёртвого Свинцового завода, хотя и не только он:
2.
Погуляв несколько часов по городу, с базара "Колос" у начала Таштракта я поехал на юг - в Казыгуртский район, по сути дела окрестности Ташкента, оставшиеся на территории Казахстана. Живут тут поровну казахи и узбеки, из последних - местный каучсёрфер и преподаватель английского языка Сардор, в гостях у которого меня ждали Лида и Саша. Над землями между Чимкентом и Ташкентом нависает Казыгурт - не слишком высокая, но священная гора, к вершине которой по местной легенде причаливал Ноев ковчег. До поездки я думал, что всё интересное сосредоточено на его склонах, а оказалось - разбросано за десятки километров вокруг. Вот например скала Адама и Евы, рассечённая узкой трещиной - говорят, иногда по ней легко проходит толстый и большой человек, а иногда застревает маленький и худенький, и пропускает она людей здоровых телом и душой и уверенных в своей цели. Я, увы, не прошёл...
3.
А в Турбате, родном селе Сардора, где мы и заночевали перед границей, сохранились два домонгольским мавзолея с гранёными хорезмскими куполами - от таких, скорее всего, произошли шатры русских церквей.
4.
Черняевку проходили в этот раз довольно долго и муторно, но без лишних досмотров и расспросов, и памятуя, что в прошлый раз таксисты и менялы на узбекской стороне были не слишком наглыми, за воротами я вяло поинтересовался, почём до города - и вызвал этим натуральное СВЕТОПРЕСТАВЛЕНИЕ. Сначала к нам плотно привязались таксист, предлагавшийся довезти за 60 000 сум (600-700р., при том что в апреле я доехал за 8-10 тыс. сум) и меняла, предлагавший обменять доллары по 3000 сум (нормально - по 4-4,5 тысячи), и ходили за нами хвостом, причём хвостом говорящим и хватающим за руки, они всё время пребывания в Черняевке. Понемногу на шум слетались и другие таксисты, и к лежбищу маршруток мы дошли в голосящей толпе разного рода желающих нас довезти до города (или до пустыря?) и поменять (или отобрать?) валюту. Один таксист навязчиво пихал мне в руки свой паспорт, крича, что он месный, узбек, "у нас не обманывают", и я сразу задумался, какие разводки могут быть связаны с моими отпечатками пальцев на его документе? В общем, вырвавшись из толпы, мы заскочили в первую попавшуюся газельку, а таксисты продолжали стоять толпой вокруг неё, скандируя свои предложения - и главное, ни один в этой толпе так и не предложил меньше 30 тысяч, видимо не желая прослыть лохом перед товарищем. Что это было и почему, и повезло ли мне в апреле или не повезло в мае - я так и не понял. Однако ошибки наши на этом не кончились - маршрутка ехала на Ипподром (надеюсь, все поняли, что это базар такой?) на другом конце огромного по площади Ташкента. Я попросил высадить у ближайшей станции метро, на остановке мы опять подошли к таксистам, предполагая (на основании прошлых опытов), что в городе они адекватнее - но видимо, над Ташкентом в это время пронеслась какая-то комета, от которой все таксисты разом озверели. Мы попросили сначала отвезти нас куда-нибудь поменять валюту, а потом к ближайшему метро, сторговались на 10 000, и не владеющий русским паренёк повёз нас... на тот же самый Ипподром, и ехали мы до него ещё добрых двадцать минут. Там успешно поменяли валюту, затем паренёк отвёз нас на ближайшее метро "Алмазар" (если Черняевка от Ташкента была на строго севере, то это юго-западная конечная) и заявил, что с нас 20000 - 10 от начала до Ипподрома и 10 от Ипподрома до метро. Дальше мы долго препирались, пытаясь понять, что это - разводка или коммуникативный провал, но только я уже знал ташкентские цены и понимал, что от Ипподрома до "Алмазар" 10 тысяч быть никак не может. Осложнялось дело тем, что в его багажнике лежали наши вещи. Я, как всегда, попытался пойти на компромисс и мы дали ему 15 тысяч - но он продолжал настойчиво требовать ещё 5. В общем, в конце концов Лида сказала, что нам спешить некуда, будем сидеть в машине до вечера, а у таксиста через пару минут задрожала бровь, он взял наши 15 тысяч, открыл багажник, сам достал и бросил на асфальт наши вещи и с глубочайше оскорблённым видом уехал. Ну а я вот думаю теперь - кто же тут был прав, кто виноват? Как бы то ни было, второй раз Ташкент меня встретил не слишком дружелюбно.
5.
Заселившись в уже знакомый "АртХостел", мы разделились - Лида и Саша пошли на вокзал за билетами, рассчитывая вечером уехать в Бухару, я же отправился изучать упущенные в апреле ташкентские пласты - греческий и корейский. Греки сюда попали как коммунисты, бежавшие в 1960-е от Чёрных полковников, корейцы - как депортанты в 1930-е годы и опять же беженцы-коммунисты в 1960-е, и если первые уехали восвояси, то корейская община в Средней Азии по сей день весьма заметна, в Ташкенте это реально народ №3. По наводке polikliet посетил культовое корейское кафе "У Лили", так что теперь могу с уверенностью сказать, что на путешествиях по Средней Азии собаку съел! Собачатина, надо сказать, неожиданное вкусная.
6.
Ну а поутру я стартовал в Самарканд на местном родиче "Сапсана" - скоростном поезде "Афросиоб". В принципе, та же "псевдоВСМ" со средней скоростью 160-180км/ч и максимальной около 220. Морда у "Афросиоба" интересная, но сама ВСМ-поездка (а на "Сапсане" я, надо сказать, до сих пор не ездил) как-то вообще не впечатлила.
7.
Ну вот и он, Настоящий Самарканд, о котором я мечтал так много лет... На Самарканд я заложил целых четыре дня, и перед поездкой едва ли не сильнее всего боялся, что он меня разочарует. Но нет, Самарканд не разочаровал, и я по-прежнему считаю, что он интереснее и Бухары, и Хивы. Здесь - самые выдающиеся памятники среднеазиатской архитектуры, действительно окружённые советской застройкой и унылыми махаллями, и в общем-то стандартный маршрут "знатока Туркестана" - посетить Регистан, Гур-Эмир, Биби-Ханум и Шахи-Зинду, после чего сделать вывод, что вот настоящая-то атмосфера в Бухаре, а Самарканд заклеймить попсой...
8.
...а вот я решил на этом не останавливаться. Самарканд - он потрясающе многогранен и многослоен, у него есть даже не двойное, а тройное-четверное дно. Например, очевидно ли, что именно Самарканд - самый красивый и целостный губернский город Русского Туркестана?
9.
Ещё Самарканд - это столица среднеазиатских цыган, как молдовская Сорока - столица цыган восточно-европейских, и местные люли возводят свою родословную к индусам, пленённым Тамерланом. В ни то африканского, ни то индийского вида цыганской махалле я пил чай в одном из домов, а в другом месте от цыган пришлось почти убегать - они так настойчиво махали мне руками "вон!", что стало ясно - ещё чуть-чуть и в ход пойдут кетмени. Цыганки очень не любят фотографироваться, но на Сиабском базаре за вожделенную десяточку терпят:
10.
Если бухарцы вообще не классифицируют себя по национальности, то самаркандцы вполне называют себя таджиками - хотя по переписям и те, и другие официально "персоязычные узбеки". Но тут и персидская община немаленькая, и свой еврейский квартал затерян в махаллях. В Самарканде полно своих промыслов (хотя и меньше, чем в Бухаре) и традиций - от ковров, золотого шитья и шёлковой бумаги, занесённой сюда в 8 веке пленными китайцами, до петушиных боёв:
11.
А поверх всего этого - лоск президентской родины. Хотя вообще-то по сравнению с Хивой и Бухарой Самарканд мне показался каким-то недобрым, кажется он тут что-то вроде криминальной столицы.
12.
Я остановился у Баходира - его, а вернее его гостиницу "Баходир", тут знает пол-города. Недорогой отель колониального облика в тенистом дворике за Регистаном - пожалуй, лучшее место, где я когда-либо ночевал. Нет, дело не в условиях (они тут весьма скромны), а в совершенно потрясающей атмосфере, когда за завтраком и ужином в тенистом саду сидят да обмениваются впечатлениями вольные путешественники со всего мира. И хотя английской мой ломанный, я говорил на нём часами, и иностранцам было очень интересно слушать меня о Средней Азии и России. И - ни слова о политике, вообще. Мне запомнились:
- добродушный итальянский байкер Андрияно Аполлони, внешне похожий скорее на Гефестио - он едет по Великому Шёлковому пути, сплошь по земле из родного Милана в Китай.
- парижский фельдшер Фабрис с утончённым, донельзя стереотипным лицом; он поехал со мной в Ургут покупать сюзане.
- немка Штефи, которую я поначалу принял за украинку - столь знакомые вздёрнутый нос и озорной взгляд. Она когда-то волонтёрствовала в питерском детском доме, немного знала русский, и в любой компании мгновенно делалась своей.
- малайзийская китаянка Лин, миниатюрная и очень обаятельная, она собиралась дальше в Казахстан и расспрашивала меня об Алма-Ате.
- русский альпинист Владимир из Кирова
- и русский офицер, чьё имя я не спросил, из Курска. Последний меня впечатлил особенно: настоящий человек войны, служил срочную пулемётчиком и с этой срочной в 1999-м отправился прямиком на Новогодний штурм Грозного, где хоть и был кантужен, но выжил, а дальше и вовсе взялся за ум, остепенился, увлёкся Востоком... но по-прежнему служит в вооуружённых силах, живёт мыслями о войнах бывших и будущим и даже в Узбекистане из всех народных промыслов выбрал, конечно же, нож-печак.
Были и другие гости: чета пожилых японцев, долго допытывавшихся про аэропорт Торемачиба - лишь в письменном виде я понял, что так они выговаривали "Толмачёво". Швейцарский велосипедист, насмешливо поинтересовавшийся, как там российская экономика. Угрюмый большой мужик, ни разу не подходивший за общий стол - от хозяина я слышал, что у них тут украинец остановился, и видимо это он и был. В общем, честно, в Самарканде только ради этих посиделок у Баходира неделю провести не жалко:
13.
Были и две вылазки в окрестные предгорья. В стоящем на склоне Ургуте, о бедности и бездорожье которого слагает легенды весь Узбекистан, находится огромный базар и шьют сюзане - француз Фабрис хотел их купить, а я - пообщаться с мастерами:
14.
А на верхней окраине - роща 1000-летних чинар, в дупле одной из которых сделана целая комната:
15.
Другая вылазка - в Хазрат-Дауда, или пещеру Давида. Пещера в общем-то простенькая, да и подъём в 1303 ступени не очень-то тяжёл, и главной достопримечательностью стало невероятнейшее столпотворение - по лестнице я поднимался в плотной толпе, а вот так выглядит вход в пещеру. И всё это узбекистанцы, я так и не понял - туристы или паломники:
16.
На четвёртый день меня нагнали Лида и Саша, так и не попавшие в Бухару - Саша повредил себе палец и эти дни они сидели в Ташкенте под надзором врача из привокзального медпункта. Из Самарканда мы направились в Шахрисабз через живописный перевал Тахта-Карача - моё первое знакомство с Гиссаром, этим уже не Тянь-Шанем, ещё не Памиром, горной ипостасью Узбекистана:
17.
В Шахрисабзе мы остановились в отеле "Шахрисабз" - официозная гостиница сейчас чуть ли не единственная действующая на весь город (из тех, где иностранцев поселяют), но 40 долларов за номер превращаются в 25, когда платишь сумами - ведь в таких гостиницах цены не по базарному (4500 сум за доллар), а по официальному (2500) курсу. Очень, в общем, приличный отель - даже жаль, что лишь на одну ночь. Там же человек у рецепшена вызвонил нам машину в Лянгар, куда мы тут же и отправились, оставив прогулку по Шахрисабзу на утро.
18.
Вот тут и стало ясно, насколько удобнее по Узбекистану путешествовать группой - 200 тысяч сум за машину на одного было бы многовато, а на троих - вполне. Ну а Лянгар - это узкая долина среди красных скал в Гиссарских горах, название получившая по своей главной святыне - мавзолею суфийского мудреца Лянгара-Ата:
19.
Горный Узбекистан с его тесными кишлаками из красной глины, навьюченными осликами и колоритными людьми в халатах и сапогах оставляет неизгладимое впечатление:
20.
21.
И как апофеоз того маршрута - нелегальные соляные шахты Туз-Кон, где люди в свете налобных фонарей работают кайлом и ручным буром, как сотни лет назад. Звучит красиво, но работа это мрачная. Дали и мне пять минут постучать в стену кайлом, и теперь на любые "старательские" и "рудничные" кадры из клипов и фильмов я смотрю чуть иначе.
21а.
В Шахрисабз мы вернулись уже заметно. Наш водитель Гулям и сам был доволен поездкой - раньше в Лянгаре он не бывал, и увидеть эти места, да ещё и за счёт пассажиров, был явно непрочь. Напоследок заехали в чайхану для местных, где с утра забивают баранов, и до вечера подают их мясо на вес, вырезая из туши и готовя на глазах у гостя. Ну а утром я пошёл гулять по Шахрисабзу, который сейчас выглядит как-то вот так:
22.
Древний город, родина Тамерлана, включённый в ВКН ЮНЕСКО раньше самого Самарканда, ныне охвачен жесточайшей реконструкцией - и в принципе последствия таких реконструкция в виде весьма симпатичных 1-2-этажных новостроечных кварталов вокруг исторического центра я уже наблюдал в Самарканде и Бухаре, и к том же явно готовится Хива. Но такого прямо таки китайского размаха работ я даже не ожидал. Зато в музее тишина и красивейшие зорастрийские оссуарии:
23.
В тот же день мы осмотрели ещё и Карши - центр Кашкадарьинской области, южный, жаркий, но на мой субъективный взгляд являющийся этаким усреднённым эталоном областного центра Узбекистана. Но в отличие от Ургенча, Джизака или Гулистана, которые я посещал больше "для галочки", Карши - город реально интересный, со своими среднеазиатскими древностями:
24.
И красивейшим в Узбекистане воинским мемориалом... увы, одним из немногих уцелевших. Впрочем, культурно-идеологическая политика Узбекистана мне так и осталась непонятной, и когда-нибудь я напишу о ней подробнее. Скажу лишь, что советские памятники тут выкосили тотальнее, чем во всех Прибалтиках, местами впрочем построив на их месте новые с тем же месседжем, но уже в своей стилистике.
25.
..На вокзале в Карши не оказалось комнат отдыха, и мы до поезда (приходившего за полночь) спали на лавках в недосягаемом для камер закутке. Я проснулся от озноба, и испугался было, что у меня температура - оказалось, всё же нет, но какая-то слабость, головкружение и утомляемость сопровождали меня до конца поездки и не отпустили до сих пор - может устал, может перегрелся, а может и правда такая болезнь. Билеты от Карши у нас были до Термеза, причём ехали мы в разных вагонах, и Лида с Сашей сразу уговорили своего проводника позволить нам сойти в Байсуне, а мне пришлось повозиться - проводник не понимал по-русски, и переводчиком выступил мой сосед по купе, военный, ехавши в Термез на сборы. Утром нас ждала Сурхандарья - как и Хорезм, глубокая перферия, но с не менее интересным прошлым: жаркая, закрытая горами от северных ветров и открытая настежь ветрам афганским, она является частью древней Бактрии - "колонии" Александра Македонского у дверей Индии, где греки приняли буддизм и обогатили его своим искусством. И выглянув утром с поезда на станции Дербент (где на самом деле и стоило выходить), мы уже по лицам людей поняли, что здесь всё совсем по-другому:
26.
"Красивый горный дикикй край" - пелось про Афганистан, но та же характеристика верна и для Сурхандарьи, и по сравнению с ней даже Хорезм - почти центр мира. Здесь лишь в нескольких городах ловит мобильная связь, сюда почти не завозят бензин и все ездят на газу, сюда "афганский ветер" порой приносит пыльные бури, узбеки живут вперешку с таджиками, а цыгане помимо люлей представлены ещё сагутарош (эти больше известны как ремесленники) и чистони (эти - больше музыканты). Над половиной области нависает гора Сангардак (4643 метра) - высшая точка Узбекистана на всё том же Гиссарском хребте. Но если Лянгар - на его пока ещё зелёных северных склонах, то Байсун - на опалённых афганским солнцем южных:
27.
А ездить тут лучше на старых советских машинах типа "Нивы" или УАЗа, в крайнем случае на усиленных "Жигулях" - такие нам и подвернулись с водителем Азизом в посёлке Дербент. Сначала поехали по грандиозному Дербентскому ущелью - вот его вид строго вверх:
28.
Кстати, местность тут полурежимная, и по идее нам надо было отмеиться в ОВД Байсуна, но мы этого не знали, а горных полицейских с их вопросами мягко уболтал наш шофёр. Ущелье привело нас в огромный кишлак Мачай, построенный из красной глины и населённый средневекового вида людьми. Ещё выше есть грот Тамерлана, где тот, по легенде, собирал войско перед походом на Самарканд, и пещера Тешик-Таш со стоянкой неадертальцев... но пешком идти у меня не было сил и особого желания, а платить за УАЗ ещё 200 тысяч мы пожалели - так что читайте о них, например, здесь.
29.
А иные ущелья ведут ещё выше, к таким кишлакам, куда не доедешь иначе как верхом - и потому, наверное, за всю остальную жизнь я не видел столько ишаков, сколько за этот день на Байсуне:
30.
Поездка наверх стоила 130 тысяч, ещё 100 водитель попросил с нас за поездку в Омонхану - тут, думается, можно было и дешевле, но мы уже просто поленились возиться с поисками другого транспорта. Омонхана - место тоже колоритное, это источники сероводородной минералки очень необычного вкуса, и помимо современного санатория есть там и старая, стихийная часть курорта с дастарханами в скальных нишах... Ну а оттуда мы вернуись в Байсун и поехали в Термез уже на "рейсовой" нексии. Количество древностей вдоль сурхандарьинских дорог зашкаливает:
31.
В Термез опять же приехали затемно и остановились в гостинице "Рамз" - маленьком отельчеке на задворках многоэтажной гостиницы "Сурхан", с русским персоналом и столь же тесным, сколь и дешёвым (90 тыс. за всех) 3-местным номером. При гостинице нарисовался и свой водитель Хаснуддин, красивый, находчивый и явно не простой - как мне показалось из разгоров, он давным-давно угодивший в опалу сотрудник местной госбезопасности. Ещё с вечера мы обсудили с ним дальнейшие планы, а утром выехали в сторону Душанбе, завернув по пути в Джаркурган с его домонгольским минаретом необычной для Средней Азии многолепестковой формы:
32.
Гиссарская долина разделена пополам между Узбекистаном и Таджикистаном, и с узбекской стороны у границы стоит город с совершенно немецким названием Денау. Лида рассказывала, что где-то в горах над ним живёт народ паръя - пришедшие когда-то из Индии, они не цыгане, а самые настоящие индусы - земледельцы, говорящие по-индийски, и вот их-то кишлаки мы и решили найти. Увы, это оказалось куда сложнее - никто ни в Термезе, ни в Денау об этих паръя слыхом не слыхивал. Хаснуддин поговорил со своей знакомой, директоршей денаусской школы, и она рассказала о некоем народе хумпари, якобы пришедшем сюда много веков назад из Афганистана и живущем высоко в горах. Вот к хумпари-то мы и решили искать, морально готовясь пересесть в какой-то момент с машины на ишака:
33.
И мы даже нашли их - не в горах, в кишлаке Янги-Хаёт ("Новая Жизнь") у приграничного городка Сарыасия, и даже поговорили с их аксакалом, 93-летним стариком, много лет собиравшем историю своего народа и издавшем об этом книгу. Оказалось, что мы пошли по ложному следу: хумпари хотя и правда пришли 800 лет назад из Афганистана, но фактически - лишь одно из таджикских племён. Что же до паръя, то что-то сумели нам подсказать лишь в термезском музее, куда конечно стоило идти не на третий день, а в начале - говорят, в городке Халкобад есть махалля, где люди особые, чёрные и носатые, возводят свою родословную к индийцам... но на индийском даже они не говорят, а по переписям значатся туркменами; о горных кишлаках же не знали даже там. Но и за полвека с момента последних исследований паръя тут что-то могло измениться - может, и нет уже никаких паръя?
34.
Вернувшись в город, поужинали в кафе у армян, знакомых Хаснуддина, и фирменным их блюдом был шашлык из амударьинской рыбы, отведать которой мне хотелось ещё в Хорезме...
Ну а сам Термез, пыльный город у границы, остался на последний день. Не сказать, чтобы он был красив - но есть в нём какая-то мрачная абсолютность. Как Крайний Север - но напротив, Крайний Юг. Его название - то ли от персидского "тара мит", то есть "сырое место", то ли от греческого "термус", то есть "жаркий". Здесь уже настоящие субтропики, тяжёлая влажная жара, обилие непривычных русскому глазу сосен неизвестного мне вида... И в этой же асолютной чужбине совсем немало русских - наследство советских гарнизонов и ещё царской крепости, основанной на краю Бухарского эмирата.
35.
К самой крепости, уникальнейшему для Средней Азии памятнику, я не успел буквально на полгода - в январе её без остатка снесли, причём никто не понимает, зачем, а всколыхнуло это полгорода. Хаснуддин говорит - под застройку; таджик в поезде - что термиты съели её деревянный каркас, а меня не покидает мысль, что это попытка борьбы с русским прошлым. Как бы то ни было, известием о её сносе настроение моё было испорчено на оба дня в Термезе.
35а.
В общем-то, теперь в самом Термезе почти и не на что смотреть - лишь церковь да несколько старых домиков. Зато вокруг... Окрестности Термеза с его городищами, мавзолеями, глиняными руинами 2000-летних буддийиских храмов поражают.
36. греко-буддизм в археологическом музее, тоже кстати отличном.
37. Султан-Саодат - некрополь местных мусульманских шейхов.
38. В руинах Зурмалы - крупнейшей пагоды в постсоветских странах.
И конечно - мрачноватый вид на Афганистан с городищ Старого Термеза. Ближе - ещё узбекский Пророчий остров меж двух рукавов Амударьи, которая здесь ещё не разобрана на арыки, а потому широка и полноводна. На постсоветском берегу всё возделано, на афганском - пойма да угрюмые девственные пески. Километрах в 15 выше по течению будет Мост Дружбы и городок Хайратон, через который наши войска покидали "проклятый горный дикий край"... но наслышанные о бдительности военных, к мосту мы даже не заезжали.
39.
Приключения же наши продолжились на вокзале. У вокзала, кстати, натуральная "шуховская башенка" - Узбекистан оказался реально их заповедником, я знаю ещё минимум две таких башни в Бухаре и одну в Самарканде:
40.
На вокзал в Узбекистане войти немногим легче, чем на аэропорт - в первом пункте досмотра, будке у забора, смотрят билет (без которого не пустят), во втором сканируют вещи. Оказалось, что в Термезе пункты ещё и раздельно мужские и женские, и женщин почему-то досматривают основательнее. В общем, пока мы с Сашей ждали Лиду, на втором пунтке возникла неслабая очередь. Регистрация на поезд (вот любят узбеки регистрировать что-либо!) же заканчивается за полчаса до отправления, поэтому народ спешил. Лиду повели на какое-то дополнительное собеседование, видимо испугавшись в её загранпаспорте иранской визы. В общем, в зал мы проскочили нервно и торопливо, и вдруг обнаружили, что у Саши пропал рюкзак!
41.
Я предположил, что его украли, а Саша - что схватили по ошибке, ну а дальше мы принялись ставить на уши местную милицию. Те сначала реагировали довольно вяло, но тут рядом нарисовался тот самый военный, что уговорил проводника высадить меня в Байсуне - теперь он возвращался со сборов, и после его короткого вмешательства милиция и сотрудники в штатском заработали куда веселее, побежав прорабатывать видео с камер. Наконец, в поезд с нами сел "уголовник" (в смысле который уголовные дела расследует, а не то что можно подумать) и вместе с Сашей ушёл искать рюкзак. Мы с Лидой несколько приуныли - ничего вроде и критически важного там не было, но всё равно же обидно. И каково же было наше удивление, когда часа через полтора Саша с "уголовником" таки принесли рюкзак в целости и сохранности! Они перерыли натурально весь поезд, заглядывали под каждую полку, но рюкзак, как оказалось, действительно кто-то утащил по ошибке и в своём купейном вагоне выставил в проход. В общем, вынужден признать, что видимо всякие страшилки про узбекскую милицию сильно устарели - копы-"леприконы" (так я их прозвал за зелёную форму и высокие фуражки-"цилиндры") нам попадались подтянутые и вежливые, и за обе поездки (а это суммарно месяц!) я ни разу не имел с ними неприятностей. Вернув рюкзак, мы поужинали и попрощались - утром Лида и Саша выходили в Самарканде, чтобы поехать наконец в Бухару, ну а мой билет был до Ташкента.
На станции Джаркурган же внезапно обнаружился вокзал 1920-х годов - единственный старше времён "развитого социализма", что я нашёл на весь Узбекистан:
42.
...В ташкентский "АртХостел" я прибыл в четвёртый раз. Но теперь меня тут узнали не только хозяева - в хостельной кухне готовили себе завтрак немка Штефи и малайзийская китаянка Лин. Последняя собиралась в Казахстан, как и я, и мы решили проходить границу вместе. Ну а дальше Лин ушла гулять, а я почувствовал лишь огромную усталость и решил никуда не ходить - так и пролежал весь день в пустой 6-местной комнате. Вечером вновь выбрался в кают-компанию, где Штефи сидела с русским парнем Пашей за бутылкой водки, и тот её сразу беззлобно охарактеризовал как "главную пьянь".
43. талончики регистрации этой поездки.
Лин читала путеводитель Lonely Planet на китайском. Её предки приехали в Малайзию из Китая около ста лет назад, а живёт она в Пенанге - штате на севере страны. Она рассказывала, что бывала в России - в Москве, Петербурге и по Транссибу в Монголию, и что ей не показалось, что русские какие-то особенно неулыбчивые, но её очень удивило, когда я сказал, что в русской традиции принято, что улыбка должна быть искренней. Путешествиями она явно увлечена, и я редко встречал людей, так хорошо знающих географию. В родной Малайзии она работает гидом - но не в национальных парках или старинных городах, а в игорной зоне, и мечтает когда-нибудь заняться чем-то другим, более свободным и творческим. Ох, как повеяло от этого чем-то родным: когда живёшь вроде и не в нищете, вроде и имея всё насущное и даже кое-что желанное... но всё же не можешь жить так, как хотелось бы, ходишь на нелюбимую работу и ждёшь лучшей доли.
44.
Вместе с Лин я в четвёртый раз проскочил Черняевку (при этом узбеки таки перерыли мой рюкзак и пересчитали доллары - но очень корректно, ни к чему своими руками не прикасаясь) и мы взяли курс на Чимкент. Там было +17, ветер и дождь, и для девушки из тропиков это было холодно. Я помог ей купить билет на поезд в Алма-Ату, проводил до гостиницы, а потом в ожидании своего поезда прошёл местную Детскую железную дорогу - она выглядела заброшенной, но на второй станции я повстречал рабочих, приводивших линию в порядок к летнему сезону. Гордость Чимкентской ДЖД - рельсовый "муравей":
45.
Ну а теперь я вновь сижу в Алма-Ате, отдыхаю - хотя на отдых всего-то три дня. Дальше я поеду в Оренбургскую область, в Орск и Бузулук, где меня ждут, и в первых числах июня должен вернуться в Москву. Всё-таки пока что самые сильные впечатления из всех краёв мне давала именно Средняя Азия, и путешествуя, я по пять раз на дню успевал то полюбить, то возненавидеть в ней это особое сочетание величия и убожества. Местами чарующая и сказочная, а местами отвратительно прозаичная и пошлая, где-то приводящая в восторг, а где-то тыкающая мордой в суровую реальность, Средняя Азия всё так же манит.
В Узбекистан я ещё вернусь как минимум ради Ферганской долины и предгорий Ташкента, а дальше ещё Таджикистан и недоступная Туркмения. В общем, и этот раз был не последним, и только лишь немного грустно, что Самарканд из далёкой мечты превратился в обычную точку на карте.
46.
Когда буду всё это выкладывать - пока не знаю. С двух узбекских хождений, как вы понимаете, будут десятки постов, в том числе штук пять обзорных, и скорее всего я с ними повременю до осени. Впереди вырисовываются контуры ещё одного путешествия - холодного, сырого, болотно-тундрового... Но я вообще не уверен, что буду много писать этим летом - хочется провести его не за экраном. Я как-то чётко осознал, что мои путешествия - это всё-таки давно уже не отдых, а работа. Любимая - но работа. Потому что на работе, в отличие от отдыха, бывает "Я должен", в преодолении которого - тоже свой кайф.