Про братьев Сога
Повесть о братьях Сога (Сога моногатари). Пер. В.Онищенко. СПб: Гиперион, 2016.
Этого перевода мы ждали с нетерпением - что и естественно для любителей Кабуки. В театре-то историю братьев Сога и их мести как только не перекраивали, а «как всё было на самом деле», почитать хотелось. А тут и перевод замечательный, и комментарий внятный, и картинки с усачами-героями выразительные - жаль только, нет ни карт, ни (особенно жаль!) родословной таблицы. Но кабукинских авторов и зрителей в их страсти к этой истории мы теперь понимаем прекрасно.
Сюжет мы тут пересказывать не будем. Во-первых, потому что в том виде, в каком он попал в Кабуки, мы его уже вкратце пересказали здесь; в «Повести…» он отличается не так уж значительно (хотя братья постарше, и это важно); а во-вторых, потому, что это тот случай, когда никакой пересказ не заменит чтения. Так что дальнейшее скорее может быть интересно уже прочитавшим - и, соответственно, там множество спойлеров!
Первое, что поражает - это как много уместилось всего в такую, в общем-то, короткую книжку. И события, которые собственно продвигают действие (а что за действие - об этом будет ниже, оно двойное). И сцены, посвящённые «поединкам характеров» - где словно бы ничего не происходит, но в стихах или в диалоге раскрываются персонажи. И авторские отступления - с чем всё происходящее можно сравнить с событиями, происходившими в Индии, Китае, в японской древности (впрочем, иногда такие отступления выдают и персонажи). И отрывки, больше всего похожие на групповые снимки с подписями - скажем, все участники такой-то охоты или такого-то обряда, кто-то просто по именам, кто-то - с характеристиками или родословными (и это получается не скучно!). И проповеди и молитвы. Всё это есть и в «Повести о Тайра», и в «Повести о Великом Мире», но тут больно уж хороший, одновременно чёткий и непринуждённый, ритм чередования этих кусков.
(Нам очень нравится, когда в самом начале повести, посреди длиннейшей родословной внезапно всплывает шуточное стихотворение про случай с одним из предков; ни к сюжету, ни к героям оно отношения не имеет, автор просто замечает: «Эти старинные стихи довольно забавны», - и идёт дальше по поколениям.)
Потом очень интересно следить, как изложена сама история, а точнее, две истории. Первая - о том, как дед героев, господин Ито, довёл свою семью до жестокой внутренней распри, как по ошибке был убит его сын (отец братьев Сога), как маленькие дети этого безвинно погибшего поклялись отомстить его убийце (тоже их родичу), как они взрослели, готовя свою месть (а мать и отчим, господин Сога, тщетно пытались их остановить) - и как в конце концов отомстили и сами погибли. И, наконец, как их начали почитать уже после смерти.
Вторая история - как взрослел другой мститель за отца, Минамото-но Ёритомо, как тот же господин Ито разлучил Ёритомо с первой возлюбленной и убил их младенца, как после этого Ёритомо встретил лучших своих друзей - семью Ходзё, и как вторая любовь Ёритомо, к девушке из этих самых Ходзё, привела его к победе над всеми врагами. А среди этих врагов, разумеется, оказался и Ито.
Междоусобные войны кончаются, наступает мир и порядок. Еритомо учится жить победителем, карать и жаловать. И в конце концов месть братьев становится для него проверкой - чего он стоит как судья и правитель.
Сами братья Сога во время войны были ещё малы, да и потом для них её как бы не существует - так поглощены они своим замыслом. Может быть, одна из причин любви к повести - именно в том, что это рассказ о мире после войны. О том, как кровопролитная месть братьев не повела к дальнейшей цепочке убийств, а повлекла за собой только благочестивые деяния.
Но самое привлекательное в «Повести…» - это характеры действующих лиц. Сдаётся, что потому она и вызывала в Кабуки такой вас «фанфиков» - при том, что в некоторых пьесах характеры эти изменены до неузнаваемости.
Вот старик Ито, неумелый и неудачливый подражатель Тайра Киёмори. Неудачливый - потому что главный двигатель Киёмори (по крайней мере в «Повести о Тайра») - верность роду и родичам, а Ито со своей роднёй и свояками обращается как с куклами или домашними животными, в любом случае - как с чужими. И род разваливается и гибнет. Противопоставляется ему тут Ходзё Токимаса - человек мудрый и умеющий считаться с другими, и даже чужаков делать своими. На протяжении «Повести» несколько раз повторяется: если бы не это, род Ито мог бы занять место рода Ходзё; а род Ходзё в пору написания книги правил всей Японией.
Вот невестка Ито, мать братьев. Мы видим её разной. Вот она потеряла пылко любимого супруга и хочет умереть - вместе с ребёнком, которого носит; её уговорили погодить и родить, и она живёт дальше, но это дитя больше видеть не желает. Вот она выдана замуж снова, но живёт только памятью о покойном муже и берёт с сыновей (пятилетнего и трёхлетнего) клятву отомстить. Вот проходят годы, она поладила с новым мужем, родила новых детей - и судьбу этой её семьи ставит под угрозу та старая клятва. Вот она пытается заставить сыновей от клятвы отказаться - так же яростно, как когда-то внушала им эту клятву принести. Ничего не получается, сыновья убивают и гибнут, а мать неожиданно обретает мир - потому что старший из братьев Сога ещё при жизни сумел найти себе такую девушку, которая способна принести мир всем.
Вот её погибший муж, Сукэмити, силач и удалец. Будущий герой войны между Минамото и Тайра, до этой войны просто не доживший. Мы видим его по-настоящему только раз - как борца сумо, но этого хватает. И когда потом его вспоминают - разные люди и с разных сторон, - он остаётся вполне узнаваем.
Вот его брат Сукэнага, спасший Ёритомо, когда того хотел убить Ито, но воюющий за своих родовых покровителей Тайра. Он попадает в плен, Ёритомо в память о прошлом его щадит и зовёт на службу - но сукэнага отказывается, возвращается в ряды бойцов Тайра и погибает. Персонаж второстепенный - но один из самых ярких в повести.
Вот убийцы Сукэмити - господин Кудо и двое непосредственных исполнителей, его люди. Кудо ко времени убийства семнадцать лет, Ито его разорил и смертельно обидел. Права Кудо - это права на землю и права на службу, Ито отправляет его, своего подопечного, служить дому Тайра - и отбирает землю, а без земли жить не на что и людей содержать не на что. И когда эти люди говорят: «А давайте мы убьём Ито!», Кудо соглашается. Ничего путного из этого не выходит: Ито остаётся жив, погибает Сукэмити, ничего плохого не сделавший, а Кудо отступается от исполнителей и позволяет с ними расправиться. И этого ему достаточно: ему хватает кровной мести, он убил сына Ито и этим удовлетворился. Живёт дальше, примыкает к правильной стороне, к Минамото, оказывается в числе победителей - и когда мы его встречаем через много лет, это уже полное воплощение двуличия. При этом человек он совсем не злой, далеко не трусливый и по-своему обаятельный (и молодой, в отличие от старого, грозного и злого Кудо из пьес Кабуки).
Вот господин Сога, новый муж вдовы Сукэмити. Про него написано мало, но он - очень узнаваемый. Жену Сога очень любит (и она его), детей её от прежнего брака всеми силами пытается полюбить - и не может. Но долг свой отцовский по отношению к ним выполняет и перевыполняет: кормит, увещевает и не выдаёт, чем бы это не грозило ему самому и его собственным детям. И братья Сога прекрасно понимают, что они подставляют этого нелюбимого отчима, и им совестно - другое дело, что остановить их это не может, как не может остановить ничто. После того, как братья убивают Кудо, Сога делает опять же то, что должен: ждёт кары, а когда кары не следует - подаёт в отставку. И Ёритомо отставку принимает без возражений.
Вот двое монахов из Хаконэ, куда отдали учиться Горо, младшего из братьев Сога. Настоятель - один из очень немногих, кто действительно любит в общем-то, совершенно невыносимого Горо. Любит и понимает - так что отпускает его из монастыря на месть: потому что пока Горо не отомстит, ни на какой путь к освобождению он не встанет, на два важных дела его просто не хватит. Настоятель даже дарит Горо храмовое сокровище - меч самого (совсем недавно погибшего) Ёсицунэ и наводит на след Кудо. И, конечно, все самые мудрые (и длинные!) речи в повести произносит именно он. А другой монах, безымянный, - таинственная особа: он в своём монастыре осведомлён обо всём, он описывает Горо всех сподвижников Ёритомо (включая Кудо) - сжато и так ярко, что кто есть кто, после этого уже не забудешь. И уходит он со сцены так же внезапно, как появляется - потому что представился случай послушать новые сплетни. И с этих пор отца Горо представляет уже по рассказу этого монаха.
Вот Тора, возлюбленная старшего из братьев, Дзюро. Главная героиня любовной линии «Повести», совершенно естественно и убедительно проделывающая путь от весёлой девицы до святой. Это она умиротворяет и приводит к просветлению всех выживших родичей братьев, и далеко не только их. Это с ней говорит уже ставший божеством Дзюро - и это её смертью через сорок с лишним лет кончается вся история.
И вот сами братья Сога - Дзюро и Горо. Как и в театре, они очень не похожи друг на друга. В «Повести» считается, что Дзюро дал клятву уже понимая, что он делает (в отличие от младшего брата) - и все оставшиеся ему пятнадцать лет живёт именно с пониманием, что обречён убить и умереть, что обрёк себя на это сам и что это правильно. Такое впечатление, что эту участь ему даже не облегчает та ненависть к супостату, которой пылает Горо - только долг. И за это он получает любовь к Торе и любовь Торы - такую, что даже после смерти они могут разговаривать друг с другом. А Горо, наоборот, весь - крайность. Раз уж любит покойного отца (которого даже не помнит) - то это трудно совместить с какой-нибудь ещё любовью (и потому всё так тяжело и надрывно складывается у него с матерью); раз уж ненавидит Кудо - то так, что остановиться не может даже когда тот убит. И только после гибели брата, представ перед судом Ёритомо, ведёт себя так спокойно и достойно, что его дядя Сукэнага одобрил бы. И при всей беспредельной искренности Горо - позёр и актёр, и недаром в театре из него получился, в частности, такой персонаж, как Сукэроку.
А Минамото-но Ёритомо в «Повести о братьях Сога» - лучший из всех Ёритомо, которые нам где-либо попадались. Из «Сказания о Ёсицунэ» ясно, почему Ёритомо боялись, из «Повести о Тайра» - почему его уважали; всё это есть и тут, но в «Повести о братьях Сога» видно и то, почему его любили. Он величествен и мелочен, он умеет гневаться, веселиться и изумительно лицедействовать, у него в руках завораживающе перетекают друг в друга закон и произвол… Он несомненно самый большой человек своего времени, но - своего; ко времени написания «Повести» (и согласно пророчеству внутри текста) Минамото уже, в общем, кончились, а вот Ходзё - остались.
Вокруг Ёритомо - несколько женщин. Первая по значению - его решительная жена госпожа Масако из семьи Ходзё. В «Повести…» без неё у Ёритомо ничего бы не получилось, она играет в его судьбе роль не меньшую, чем бог Хатиман, и даже в Китае ею восхищаются: вот какие в Японии женщины! Вторая появляется до и после Масако: это та первая возлюбленная Ёритомо, с которой так жестоко обошёлся её отец, старик Ито. Потом она на некоторое время исчезает из повествования - и вновь появляется уже как добрая тётушка братьев Сога, подкармливающая и ободряющая их в тяжёлые времена. Эта пара - государственная деятельница и хорошая женщина, живущая частной жизнью, - ещё одно напоминание о том, как по-разному сложились судьбы родов Ито и Ходзё и почему. А третья - госпожа Уцуномия, жена сподвижника Ёритомо, деловитая и рьяная женщина, сумевшая за семь дней построить целый город в полторы тысячи домов - которую сам сёгун сравнивает со своей супругой Масако и приглашает к себе в Камакуру, если та, как это случается, разведётся с нынешним мужем.
Из сподвижников Ёритомо чаще всех появляется неразлучная пара - Вада-но Ёсимори и Хатакэяма-но Сигэтада, люди взрослые, рассудительные, но искренне сочувствующие братьям Сога и несколько раз выручающие их. В суете и резне, последовавшей за убийством Кудо (и симметричной тому состязанию по борьбе сумо, после которого погиб Сукэмити), они тоже не участвуют - и остаются чисты со всех сторон.
И ещё множество персонажей, из который кто-то только назван, кто-то описан в несколько слов, а кто-то обрисован кратко, но очень живо. Например, Кадзивара-но Кагэтоки, который предстаёт не только в традиционной роли злого советника, но и, несколько неожиданно, как остроумный поэт, чувствующий, какие стихи сейчас будут по сердцу Ёритомо. Или лихой охотник Яманоути-но Цунэтоси, сходящий со сцены в самом начале - но его скачка по зарослям за зверем описана незабываемо («Заросли были такие, что толкали вверх подошвы его охотничьих сапог…»).
Вот такими нам показались герои этой книги. Но наверняка другие читатели видят их иначе (и множество пьес Кабуки тому свидетельство). Если кто-нибудь захочет рассказать, какими эти люди оказались для них - нам будет очень интересно!