Из Рассказов Облачной страны: Наоборот (7)
(Окончание. Начало: 1, 2, 3, 4, 5, 6)
Наоборот
Асано Иэнори, служащий Обрядовой палаты
По правде говоря, я не знал, что предложить досточтимым сегодня утром. Кроме как признать, что моих полномочий недостаточно, и посоветовать отправить в Столицу кого-нибудь из того и из другого храма, для разбирательства в Обрядовой палате. Сочинил длинное вступление, чтобы деловая часть не звучала столь просто. И, выходит, дал достаточно времени ворам - если считать, что обители ограблены.
Сторожа отмалчиваются - не удивительно, если изваяния выносили их же дружки. Возможно, ещё сами и помогали. Моё послание сработало: все, кто несет монашеский сан, действительно явились на перекличку, в храмах оставалась только охрана, Барамоновы люди. По крайней мере, теперь можно считать доказанным: если тут и жили самочинные монахи обоего пола сверх списков, то они либо попрятались, либо действуют в полном согласии с разбойниками. О пропаже кого-нибудь из служек настоятель и настоятельница пока не заявляют. Не знаю, могу ли я отсюда сделать вывод, что грабители хотя бы никого не перебили. Из тех, кто, может быть, мешал похищению изваяний.
И что мне делать теперь?
Чуткая ко Звукам и Земляная Утроба - медные, примерно в человеческий рост. Сколько нужно людей, чтобы так быстро унести одновременно два такие груза? Как-то их в своё время подняли в храмы, значит, и вынести едва ли было невозможно. Если действовать двумя большими толпами и слаженно, хорошо знать местность, точно рассчитать всё заранее… И обладать редкой наглостью. И удачей. Ну, и привлечь сообщника из Столицы, да к тому же втёмную. Всё это вместе указывает на Барамона, по-моему, сомнений нет.
Дед мой сказал бы монахам: ищите… С видом: ну вот, теперь у вас есть занятие поважнее взаимных ябед. И никто бы не сомневался, по чьему велению исчезли изваяния. А отрекшийся государь, боюсь, объявил бы: чудо! Ласково расспросил бы ещё раз дровосеков, припомнил схожие случаи из преданий… А наедине мне потом объяснил бы: должна же быть польза и от воров.
Но почему именно эти два изваяния? В обителях есть ценная утварь, есть книги. Их, правда, трудно сбыть здесь в горах, но изваяния вовсе сбыть немыслимо, разве что распилить и переплавить. Слышал я от бывшей супруги, что отец её как-то раз в другом горном краю обнаружил целый монетный двор… Или разбойники собираются требовать выкуп? Уж не знаю, припасами или услугами. Примиритесь, мол, - если Барамон и вправду за примирение монахов с монахинями, - тогда и получите обратно своих святых подвижников… А не то я их у себя в пещере поставлю и буду молиться без вас!
Конечно, храм и без главного своего изваяния останется храмом. А вот останется ли настоятелем настоятель, не уследивший за кумирней, - кто знает? Недаром Кобэн и Мёрэн первым делом заподозрили друг друга.
Но, как бы то ни было, сейчас надо решать: как выручать похищенное? Идти к Барамону - если я дорогу найду - и просить по-хорошему? А он мне: что там за слухи твой парень распускал насчёт помилования? Желаю, мол, быть приглашён в Столицу и зачислен на Государеву службу. В Обрядовую палату. Сам видишь, мол, я с монахами умею управляться… Или уж в Полотняный приказ. Под именем Хокумы Масахиро: пусть считается, что ему пришло прощение и предписание вернуться к сыскным обязанностям. В конце концов, пострадал он ещё при прежнем правлении, не исключено, что за правду пострадал-то…
Но если серьёзно: как рассуждал бы на моём месте Полотняный сыщик? Допустим, к Барамону меня вели кружным путём и даже обратно не совсем напрямик. Но я точно знаю: разбойничье логово - вверх отсюда, а не вниз. Едва ли изваяния уже туда дотащили. Если их вообще не спрятали где-то ближе к храмам. Или в самих храмах. В Лотосовом пруду и - где бы тут могли? В темнице, куда чуть не заперли в прошлый раз досточтимых монахинь? В выгребной яме? Или какие здесь есть укромные места?
Опять шумят. Нашли виноватых, что ли?
- Прошу представителя Обрядовой палаты свидетельствовать, - говорит досточтимый Кобэн. - Пропажа найдена… кажется. Хотел бы я знать, что это, собственно, было.
Один из монахов, отряжённых на розыски, провожает нас к реке, к одному из водопадов. Будто бы он только что видел оба изваяния там, на берегу, и то же самое видели ещё двое монахов, они остались сторожить на месте. На всякий случай.
И как? Мы спустимся и опять ничего не найдём?
Святые подвижники уходят из нашего мира. Последние времена. Только бы не к этому всё свелось! А ведь я не знаю, сколько тут тайных последователей наставника Этибо осталось…
Речка здесь течёт шумно, из воды камни торчат. Сторожа-монахи, едва завидев нас, машут - ну хорошо, что не падают покаянно ниц, это обнадёживает. Ближе к берегу, к обрыву тропа ровная - даже до странного; а вот по обочинам трава измята и кусты обломаны. Край обрыва слегка осыпался, а под ним - и впрямь, сияют золочёная макушка подвижника и венец подвижницы.
Спуститься к воде тут непросто, но досточтимый Кобэн двинулся без колебаний. Я - за ним, на всякий случай - след в след.
- Наставник! - окликает один из сторожей. - Там…
Да мы уже видим, что - там. Под сенью изваяний устроились две монахини под покрывалами: тоже караулят. Ну да, ведь досточтимая Мёрэн и её спутницы покинули храм Золотого Света уже давно, как только убедились, что и его постигла та же беда, что Лотосовый.
Берег неровный, изваяния слегка покосились навстречу друг другу. Словно ушли из своих обителей на свидание, грех сказать. Кстати, да: действительно, Чуткая ко Звукам сейчас обращена лицом к храму Золотого Света, а Земляная Утроба - к Лотосовому.
Кобэн почему-то подозрительно вглядывается в волны. Я тоже посмотрел: там между камнями застряло бревно. Изрядно измочаленное и ободранное.
Затем настоятель переводит взор на меня. Воздевает руки и вопрошает вполголоса:
- Но зачем?..
Всё-таки, кажется, он не такого уж низкого мнения о возможностях чиновников Обрядовой палаты. Я загадочно промолчал - да и что тут ответить?
Сверху показалась голова господина Нарифусы. Выражение его лица истолковать непросто, но, похоже, он ожидал худшего. А вскоре подоспела и досточтимая Мёрэн со свитой. Сейчас опять начнутся взаимные поклёпы…
Нет. Помогите мне боги и будды. То есть - если я сейчас неладное скажу, пусть я сорвусь вот в эту речку на камни.
- Ты, досточтимый настоятель, призвал меня в свидетели? Я готов. Как я вижу и заявляю, здесь при Водопадах ныне явлено знамение. Не чудо, нет. Примет чудесного я не чую, пусть меня поправят здешние жрецы, если ошибаюсь. Но знамение несомненно. Кто-то вынес из кумирен святые изваяния и переправил их сюда. Кто бы это ни сделал и каким бы замыслом ни руководствовался, ему это удалось. И сие, по-моему, достаточно ясно говорит: в обеих обителях дела идут нехорошо. Во-первых, некому было пресечь бесчинство. Почему? Досточтимые по моей просьбе собрались к уездной управе на собрание. Но я сам видел: храмы не были оставлены без присмотра. И мы все убедились, каков этот присмотр. Отчего так? Я скажу: от взаимного недоверия сверх всякой меры. И ты, досточтимый, и ты, досточтимая, не просто вынуждены мириться с соседством горных удальцов: вы полагаетесь на них, ищете в них союзников. Друг против друга. Во-вторых, наставники немедленно начали искать виновных среди учениц, а ученицы - среди наставников. Если бы не эта трата времени, мы все, возможно, застигли бы похитителей, ещё пока изваяния были у них в руках. А теперь… Есть ли у тебя, наставник, или у тебя, наставница, хоть малая надежда услышать от ваших прихожан, от ваших самозваных защитников правду - зачем они это устроили?
- Показывают, сволочи, кто тут хозяин, - говорит Кобэн.
Мёрэн молчит, смотрит на меня. И кивает.
- Это в-третьих, досточтимые. Заявлять хозяйские права, думается мне, имеет смысл перед теми, кто сам на такие права притязает.
Тяжёлый вздох слышится оттуда, где стоит господин уездный начальник. Он-то с самого полудня в управе не был, ещё не видел, всё ли цело в его хозяйстве… Впрочем, я думаю - цело.
Но я продолжу:
- И вот вам итог. Как действует народ - это ведь тоже знамение, не худшее, чем речи одержимых и знаки светил. Изваяния несло множество людей, иначе ничего бы не получилось. Мне думается, их можно считать народом. Я толкую так: слишком надоели здешнему горному народу распри двух храмов. А по тому, что вижу сейчас перед собою, я бы решился сказать: и святым подвижникам это уже надоело. Иначе - никакая сила бы их не сдвинула с угодного им места. Примеры тому вам всем известны. Или - было бы чудо. Я слышал рассказы о том, как в верхний скит было поднято тамошнее изваяние. Если бы сегодняшние носильщики действовали против воли богов - не сомневаюсь, здесь, на Водопадах, они бы не преуспели.
И опять, вопреки ожиданиям, возражений не слышно.
- Что же делать? Я бы предложил: вам, досточтимые монахини, дать приют страннику Земляной Утробе. А вам, досточтимые монахи, предложить гостеприимство Чуткой ко Звукам.
- Наоборот! - поправляет меня Мёрэн.
- Именно: наоборот. Подвижника и подвижницу поменять местами. Наставникам перебраться в храм к ученицам, а им дать место у себя в обители.
- Но зачем? И как же книги, картины, утварь…
- Отвечу в обратном порядке. Необходимые книги и прочее досточтимые возьмут с собою. А что сочтёте возможным - оставьте пока на прежнем месте.
- Им? - рычит Кобэн.
- Им. А досточтимые монахини - вам.
- Есть ли у тебя полномочия для такой… такого…
- Вот к этому вопросу я и перехожу. Полномочий на то, чтобы навести в ваших обителях порядок, у меня недостаточно. Но их хватает для другого: предписать каждому из храмов направить в Обрядовую палату избранных представителей для ведения тяжбы уже очной, перед столичными чиновниками и старейшинами общины Облачной страны. Думаю, обеим обителям найдётся, за что держать ответ - и отнюдь не только друг перед другом. Нарушения Устава очевидны, а уж что касается ваших защитников…
Кобэн прищуривается, мрачно и неучтиво смотрит мне в лицо:
- Даже так?
- Может выйти, что даже так. Вы же и в этом друг друга обвиняли в ваших доносах. Уничтожать их нельзя, да и поздно - противни с них в Палате сняты. Кроме того, та мера, о которой я сказал ранее, позволит мирским властям беспрепятственно и не нарушая Устава посетить водосборные сооружения и проверить их состояние. Соответствующий запрос от смотрителя плотин уже сделан.
- Ну, - неторопливо произносит Мёрэн, - ради водной безопасности для этих чиновников можно было бы сделать исключение…
- Полагаю, разных исключений и отступлений от правил за последние годы было сделано уже довольно. Сколько именно - вы оба, несомненно, подсчитали ещё сегодня утром. Чем меньше их будет впредь - тем легче пройдёт для вас разбирательство в Обрядовой палате. Особенно если окажется, что вы способны не только обвинять друг друга, но и защищать.
- Не уверен, - говорит настоятель, - что я преуспею в последнем…
- Я тоже не уверен. Но, думаю, попытаться стоит. Жалко будет, если такие собрания драгоценностей, как обе ваши обители, окажутся разрознены и разбросаны по разным храмам страны. Хотя найдутся, безусловно, и те, кто сочтёт такой шаг оправданным и полезным.
- Ах ты… - взревел Кобэн, даже подавшись вперёд. - Так вот зачем тебя послали из Облачной Рощи!
- Никоим образом. Напоминаю, я мирянин и послан ныне Обрядовой палатой.
Досточтимая Мёрэн усмехается - почти незаметно. Что ж…
- Однако не сомневаюсь, наставница, что и среди ваших монахинь найдутся столь учёные и прилежные, что их рады будут принять обители близ Столицы, посещаемые самыми знатными прихожанками.
Выражение лица настоятельницы сразу стало постным, а одна из монахинь-сторожих заёрзала. Кобэн отрывисто спрашивает:
- Так. Дальше?
- Увы, ни на что иное у меня действительно нет полномочий. Всё, что я мог - это побудить вас напомнить себе Уставы и дать совет. Следовать ему или нет - решайте сами. Но в Столицу ехать придётся.
- Если вы закончили, - подаёт голос сверху уездный начальник, - то пойдёмте в управу. Подкрепитесь, пожертвования примите. А при святых изваяниях я оставлю караул. Казённый.
Не жалею
Иэнори из дома Асано
На самом деле я вовсе не был уверен, что замысел с обменом храмами осуществится. Дело это хлопотное, за время подготовки можно найти много возражений, пусть даже они сразу и не пришли в голову настоятелю и настоятельнице. Однако уже вечером того же долгого дня я услышал от Сандзы: у Нарифусы в людской обсуждается отнюдь не знамение, но чудо. Будто бы Чуткая ко Звукам и Земляная Утроба сами сошлись на берегу, чтобы обсудить дела своих храмов, без какого-либо человеческого участия, и договорились поменяться местами. Потому-то изваяния и смотрели каждое - в сторону обители другого. А на следующий день мне уже своими ушами довелось услышать разговоры о том, что в совете на берегу принимали участие не только двое подвижников, но также Отрок и Дева, или бесчисленные Отроки и Девы: они-то, собственно, и подсказали, что надо делать. Так или иначе, чиновник Обрядовой палаты смог убедиться: было чудо или не было - в этих местах решает не он. Что ж, Небо говорит устами народа, как учат заморские мудрецы.
И переезд начался. Конечно, поднимать изваяния в гору - сложнее, чем спускать их же к реке; но всё равно можно только изумляться, как меньше чем за полдня их сумели не только перетащить, но и следы в основном замести. До новых своих обителей Чуткая ко Звукам и Земляная Утроба добирались полтора дня - при том что и монахи старались, и миряне, а особенно усердствовали незадачливые сторожа. И то поломали кустов на пути и исколдобили тропы куда сильнее, чем похитители.
Но едва ли не раньше, чем изваяния заняли свои новые места, в обоих храмах начались обсуждения того, кто из монахов и из монахинь отправится в Обрядовую палату. Меня, конечно, на совещаниях не было. Однако раз уж я отдал предписание - наверное, мне бы и следовало сопроводить посланников в Столицу? Или, наоборот, лучше отправиться первым и известить об их скором прибытии?
Досточтимая Мёрэн, говорят, твёрдо сказала, что сама не поедет. Узнав об этом, наставник Кобэн заявил, что коли она останется тут, а он отправится в дальний путь - ничего хорошего на Водопадах ожидать не приходится, так что он тоже отрядит других достойных представителей из своего храма. Сколько времени займёт отбор этих достойных - угадать непросто. А пока из обители в обитель носят утварь, книги и всё прочее. Хотел бы я знать: сочли ли необходимым поменять местами и разбойничьи припасы, то есть пожертвования обоим храмам?
Кому своей затеей я доставил больше всего хлопот - это досточтимому Сэйсо. Полный переучёт храмового имущества, сверка списков, отдельно приходится решать, куда девать неучтённое… Так обычно и бывает: помимо Барамонова добра в обителях нашлось немало непонятно чьих подношений, в том числе громоздких и ценных. А про некоторые даже неясно уже, что это такое. Например, колода со странным запахом, заготовлена, возможно, была для ваяния, породу дерева знатоки определить не смогли. И это - не говоря об оружии, знамёнах разных родов войск и тяжёлой посуде, не нужной для готовки постных кушаний. Придётся мне, когда вернусь, посмотреть по столичным грамотам: не пропало ли что-то подобное в тех местах, откуда сюда переводились монахи и монахини. Особенно что касается приграничья и мятежных областей.
Сэйсо как человек учтивый пригласил бывшего распорядителя Облачной рощи посоветоваться. Вдруг я придумаю, на что употребить большой котёл или по какой статье провести китайский самострел.
Как раз когда мы всё это обсуждали, явились две монахини из Лотосовой обители. Я хотел было удалиться, но досточтимый Сэйсо остановил:
- Это всё по тому же делу.
И пригласил монахинь в дом. Неловко разговаривать в такой тесноте, но я остался. Потому что это оказались Дзюки и Киндзи.
- Вот у вас, - обратился к ним распорядитель, - обнаружена неучтённая рукопись. Двести девяносто листов, не склеенных. Про учеников Просветлённого. Мне сказали насчёт неё с вами потолковать. Для начала: как она называется?
И берется за кисть, чтобы записать.
Монахини переглядываются. Дзюки подозрительно косится на меня, а Киндзи говорит:
- Но эта книга не завершена!
- Порядок есть порядок. Так и пометим: неоконченная. А когда допишете, окончание отдельной строкой внесём. Но заглавие нужно уже сейчас.
- Может быть, «Предания о пятистах подвижниках»? - спрашивает Дзюки у подруги. Та уточняет:
- «…о пятистах подвижниках Индийской земли». Чтобы путаницы не было.
- Хорошо. Можно так и указать, досточтимый. А кто тебе про неё сказал?
- Да я её сам видел. Кстати: если там уже больше листов, то скажите, сколько.
- Нет, всё точно. В последние дни нам не до того было.
- Вы в другой раз Устав-то соблюдайте. Если берётесь за работу, да ещё такую большую, докладывайтесь начальству. А то мне настоятельница ваша говорит: сама, мол, ещё не читала…
- Это не вполне так, - Киндзи скромно опускает глаза.
Дзюки подхватывает:
- Мы тоже думали, что досточтимая Мёрэн про это не знает. А тут она нас вызвала вчера и велела: нужна глава о совместном рвении, что помогает преодолению розни в Общине. Где вы такое возьмёте, говорит, ваше дело, но чтоб такой рассказ был!
- Бумагу заранее закажите, - кивает Сэйсо. - У вас, понятно, дарители щедрые, только так тоже нельзя: кто по нашим дорогам с бумагой ездит, у тех она обычно для дела, не просто так. И кабы ваши благодетели только чистую отбирали… Я рукопись просмотрю, если на изнанке листов казённые записи увижу - изыму, имейте в виду.
Тут я не мог не вклиниться. Заявил, что готов преподнести на благое начинание свой запас бумаги. В самом деле, извёл я её тут немного, не в Столицу же обратно везти.
Монахини поблагодарили, но уходить не торопятся. Сэйсо при них продолжил обсуждать имущество Лотосового храма. Дзюки даже смогла кое-что уточнить насчёт пожертвований семьи Мидзуно. Я слушал невнимательно.
Думал: а может, и правда поселиться тут у младшей родни Конопляного дома? Если чем-то мне в ближайшие годы и хотелось бы заняться - то вот этим: последить, как пишется книга про Почитаемого в Веках, если получится, то и самому для неё предложить какие-то примеры… Впрочем, разве подобного не бывало прежде? Познакомился в Облачной роще с монахом Нэхамбо, стал мечтать: вот хорошо было бы вместе с ним сочинять проповеди. А ещё был Облачный Богатырь: служба помощника по земным делам для одного из богов тоже выглядела заманчиво. Но не напросился ни туда, ни туда. Вывод? Найди уж себе, Асано Иэнори, какое-нибудь собственное дело, а не пытайся пристроиться к чужим.
От досточтимого Сэйсо мы с монахинями вышли вместе. Дзюки спросила:
- Ты, наверное, уже скоро возвращаешься в Столицу?
- Похоже, что так. По словам распорядителя, ваших выборных пришлось бы ждать ещё не меньше месяца. За это время меня хватятся, пришлют сюда из Обрядовой палаты. И боюсь, как бы не пришлось всё разбирательство начинать заново.
- Не меньше месяца - это в лучшем случае. А там и зима начнётся, перевалы закроет. К Новому году, авось, договорятся, весной поедут. Так вот. Тебя Киндзи хотела попросить…
И подталкивает подругу под бок. Та говорит:
- Или вовсе не договорятся, а окончательно поссорятся… И тогда, как ты сказал…
Киндзи медлит, Дзюки продолжает:
- В общем, если нас всех станут рассылать по разным обителям, можно как-нибудь похлопотать, чтобы досточтимую Киндзи не переводили в столичную округу?
Ну вот. А как же двор, как же дамы, любительницы изящной словесности?
- И чтобы вас не разлучали? - спрашиваю я.
- Тоже хорошо бы! Но главное, чтоб не в Столицу и не на тамошнюю реку.
- Понимаю. Твой отец, досточтимая… Но я надеюсь, до разгона обителей всё же не дойдёт.
- Многие ныне, выйдя из дому, не порывают на самом деле с роднёй, - молвит Киндзи. - Но есть такие дома: как выйдешь оттуда, лучше не оборачиваться. Господину Сандзё не нужно знать, что ты меня видел.
Это она о брате. Видимо, считает неправильным, что тот не возражал, когда заглохло разбирательство по делу о гибели её жениха, а смерть отца списали на несчастный случай. Сандзё действительно не возмущался, а вскоре получил новый чин и повышение по службе.
Начал бы Сандзё вдаваться в подробности - и сам бы несдобровал, и вся семья, насколько я знаю. Но объяснить этого досточтимой не возьмусь.
- А сочинительницы? Госпожа с Третьей заставы, Плакучая Ива, Полуночница, Пересмешница и другие, кто, я так думаю, рад был бы вестям от госпожи Метели?
- Я же уже не Метель. Я та, что Держится Твёрдо.
Да - Киндзи. По названию одной из глав Лотосовой книги.
- Впрочем, - добавляет она, - я с дозволения досточтимой настоятельницы иногда переписываюсь с одной престарелой монахиней… Она, похоже, часто бывает в придворном кругу и уж насчет новых повестей знает всё.
Ох. Кажется, моя бывшая супруга тоже с этой особой знакома. И лучше её не называть: в одном лице и старушка, и монах, и младший воевода, и - страшно молвить - вторая супруга Властителя земель.
То есть вести отсюда Государь получает напрямую, из первых или вторых рук. Я в любом случае не смогу доложить ничего нового. Такова, стало быть, судьба, итог прежних моих деяний: выяснять для кого-то что-то, уже ему известное?
Остаётся утешиться тем, что я, возможно, изложу всё то же самое, но менее пристрастно.
Всё равно не жалею, что побывал на Водопадах. На родичей поглядел, встретился с Дзюки и Киндзи. И даже баснословного разбойника Барамона воочию видел.
Хотелось бы мне, когда нынешняя моя жизнь бесславно кончится - и если кто-нибудь станет обо мне жалеть - чтобы этот человек где-нибудь в горах повстречал загадочную особу, пусть не разбойника, а отшельника или уж не знаю кого, и озадачился бы: а это, случаем, не покойный ли Иэнори из дома Асано?
Столица
- Стало быть, ни настоятеля, ни настоятельницу там никто не подменял? Просто - далеко зашедшая распря между храмами?
Асано Иэнори сидит у родича своего Наммы - сегодня, по возвращении в Столицу, удалось застать того дома, на П улице.
- Да, и досточтимый, и досточтимая вполне подлинные и неподдельные. К счастью или к сожалению - трудно сказать. Но, надеюсь, расставаться им настолько не хочется, что даже враждой своей ради этого они готовы отчасти поступиться.
- Почему-то, - вздыхает Намма, - все эти истории вокруг старых стихов обычно одновременно очень трогательные и очень глупые…
Иэнори понимающе кивает. Единственный сын господина Наммы, кажется, только что влип как раз в такую историю о старой песне - и уехал из дому.
- Северных наших родичей ты, как я понял, тоже повидал?
- Да. Господин Нарифуса и его сын, по-моему, замечательно подходят для службы в тех краях. Настоящие горцы! Господина смотрителя плотин я тоже посетил. Как уже говорил, у него много хлопот как раз из-за этих двух обителей, но теперь наметился путь к решению вопроса.
Гость замолчал, хозяин ждёт.
- Родню нашей Северной ветви я видел, с двоими говорил: с сестрою твоего сослуживца и с его дядей-монахом. Он мне, кстати, очень помог. Что до сестры, супруги смотрителя плотин… Она и муж ее до сих пор боятся столичной родни. Я, как мог, попробовал их успокоить. У них растёт сын, кажется, способный мальчик.
Намма кивает.
- Но вот чего я раньше не знал. В семье Хокума уже много лет - тяжкий разлад. Не кровавая распря, но взаимные обвинения - упорные и отвратительные. Достаточные, чтобы Масахиро, пока служил в Столице, никаких связей с Водопадами не поддерживал. И если бы сведения, дошедшие до главы дома, а от него до нас с тобой, оказались ложными, если бывший сыщик Хокума не погиб по дороге в ссылку - я уверен, он предпочёл бы исчезнуть, лишь бы не возвращаться в родной дом.
- Винят ли они столичных родичей в своих бедах?
- Нет. Винят они друг друга, живых и мёртвых без разбора. А нами они друг друга пугают и стращают. И сами верят в то, что выдумывают, и это хуже всего.
Средний советник печально склонил голову. К счастью, подробнее расспрашивать не стал.
В дворцовом саду меж алых клёнов прогуливаются двое. Видно, что младшему непросто подстраиваться к неспешному шагу прадеда. Но он старается - и успешно.
- Я не сомневался, что так или иначе, эта поездка себя оправдает, - молвит Властитель Земель.
- Я - сомневался, - отвечает глава Обрядовой палаты, - но, может быть, и напрасно. Вдали от Столицы у Иэнори вполне получается принимать своевременные и довольно дельные решения, а не медлить и не мямлить, как тут. Привычки, в том числе и дурные, поддерживаются самой окружающей обстановкой.
- На Подступах, как и в любом краю Облачной страны, хватает такого, что может поддерживать и создавать дурные обычаи. Но это иные обычаи, чем здешние, и чтобы ими обрасти - надо провести в том краю немалый срок. Больший, чем обычно пребывает на одном месте чиновник для особых поручений, - улыбается Государь.
- И ещё одно, - добавляет Конопляный господин. - Похоже, что моему внуку не столь полезно видеть отборных монахов Облачной Рощи, сколь быть свидетелем различных храмовых безобразий. Пример брать у него получается хуже, чем пытаться поправить то, что разваливается. Как ни странно, именно это может оказаться для него подходящим занятием. Особенно учитывая, что ему не потребуется при этом ежевечерне давать отчёт и думать больше о нём, чем о сути дела.
- А помимо прочего, это - хороший способ научиться доверять богам, - легко откликается Государь. - Потому что кому же ещё может наш родич довериться в таких разъездах? Не местным же мошенникам и разбойникам.
И смеётся.
- Ну хорошо, - прерывает сына Селезень, служилый человек семьи Асано, - а сам-то ты этого Барамона видел?
У самого Селезня - богатое прошлое. И то, что рассказывает мальчик об атамане с Водопадов, пока больше похоже на уличные байки.
- А ещё бы! - отвечает Сандза. - Уже незадолго перед тем, как мы назад отправились. Господин ушёл к монаху по соседству, тоже явно из той шайки старику. А меня, как обычно, оставил сторожить ларец с печатью и тайными грамотами. Я и сторожил, только по нужде и отлучился, возвращаюсь - а Барамон прямо тут, в управе сидит, возле самого ларца! Росту в нём - сажень, усы - до ушей, сабля под платьем схоронена, а само платье - и вовсе небывалое. То есть, значит, он хотел, чтоб на этот раз не под чужой личиной говорить, а настоящее лицо явить. Мне.
- И что дальше?
- А дальше не совсем хорошо вышло. Потому что он спрашивает: а где помилование? Я ему: какое помилование? А он: государево, мол, о котором ты уже по всему посёлку раззвонил. Тут я даже струхнул немножко. Кланяюсь, причитаю: прости, батюшка Барамон, нет тебе никакого помилования, это всё была хитрость, чтоб господина монахи не прикончили! Но мы, как в Столицу вернёмся, до самого Властителя Земель дойдём и такую бумагу испросим! А он ухмыляется - и зубы у него как у людоеда! - и говорит: ну нет - и не надо, обойдусь как-нибудь.
- Дельный человек, - почёсывает скулу Селезень. - И ушёл?
- Нет, лучше! Мы потом с ним целый час сидели и толковали о том, кто сейчас первые десять разбойников Облачной страны. Я много нового узнал…
- Ну-ка, ну-ка?...
-----
При желании скачать текст этого и других рассказов можно тут.
Наоборот
Асано Иэнори, служащий Обрядовой палаты
По правде говоря, я не знал, что предложить досточтимым сегодня утром. Кроме как признать, что моих полномочий недостаточно, и посоветовать отправить в Столицу кого-нибудь из того и из другого храма, для разбирательства в Обрядовой палате. Сочинил длинное вступление, чтобы деловая часть не звучала столь просто. И, выходит, дал достаточно времени ворам - если считать, что обители ограблены.
Сторожа отмалчиваются - не удивительно, если изваяния выносили их же дружки. Возможно, ещё сами и помогали. Моё послание сработало: все, кто несет монашеский сан, действительно явились на перекличку, в храмах оставалась только охрана, Барамоновы люди. По крайней мере, теперь можно считать доказанным: если тут и жили самочинные монахи обоего пола сверх списков, то они либо попрятались, либо действуют в полном согласии с разбойниками. О пропаже кого-нибудь из служек настоятель и настоятельница пока не заявляют. Не знаю, могу ли я отсюда сделать вывод, что грабители хотя бы никого не перебили. Из тех, кто, может быть, мешал похищению изваяний.
И что мне делать теперь?
Чуткая ко Звукам и Земляная Утроба - медные, примерно в человеческий рост. Сколько нужно людей, чтобы так быстро унести одновременно два такие груза? Как-то их в своё время подняли в храмы, значит, и вынести едва ли было невозможно. Если действовать двумя большими толпами и слаженно, хорошо знать местность, точно рассчитать всё заранее… И обладать редкой наглостью. И удачей. Ну, и привлечь сообщника из Столицы, да к тому же втёмную. Всё это вместе указывает на Барамона, по-моему, сомнений нет.
Дед мой сказал бы монахам: ищите… С видом: ну вот, теперь у вас есть занятие поважнее взаимных ябед. И никто бы не сомневался, по чьему велению исчезли изваяния. А отрекшийся государь, боюсь, объявил бы: чудо! Ласково расспросил бы ещё раз дровосеков, припомнил схожие случаи из преданий… А наедине мне потом объяснил бы: должна же быть польза и от воров.
Но почему именно эти два изваяния? В обителях есть ценная утварь, есть книги. Их, правда, трудно сбыть здесь в горах, но изваяния вовсе сбыть немыслимо, разве что распилить и переплавить. Слышал я от бывшей супруги, что отец её как-то раз в другом горном краю обнаружил целый монетный двор… Или разбойники собираются требовать выкуп? Уж не знаю, припасами или услугами. Примиритесь, мол, - если Барамон и вправду за примирение монахов с монахинями, - тогда и получите обратно своих святых подвижников… А не то я их у себя в пещере поставлю и буду молиться без вас!
Конечно, храм и без главного своего изваяния останется храмом. А вот останется ли настоятелем настоятель, не уследивший за кумирней, - кто знает? Недаром Кобэн и Мёрэн первым делом заподозрили друг друга.
Но, как бы то ни было, сейчас надо решать: как выручать похищенное? Идти к Барамону - если я дорогу найду - и просить по-хорошему? А он мне: что там за слухи твой парень распускал насчёт помилования? Желаю, мол, быть приглашён в Столицу и зачислен на Государеву службу. В Обрядовую палату. Сам видишь, мол, я с монахами умею управляться… Или уж в Полотняный приказ. Под именем Хокумы Масахиро: пусть считается, что ему пришло прощение и предписание вернуться к сыскным обязанностям. В конце концов, пострадал он ещё при прежнем правлении, не исключено, что за правду пострадал-то…
Но если серьёзно: как рассуждал бы на моём месте Полотняный сыщик? Допустим, к Барамону меня вели кружным путём и даже обратно не совсем напрямик. Но я точно знаю: разбойничье логово - вверх отсюда, а не вниз. Едва ли изваяния уже туда дотащили. Если их вообще не спрятали где-то ближе к храмам. Или в самих храмах. В Лотосовом пруду и - где бы тут могли? В темнице, куда чуть не заперли в прошлый раз досточтимых монахинь? В выгребной яме? Или какие здесь есть укромные места?
Опять шумят. Нашли виноватых, что ли?
- Прошу представителя Обрядовой палаты свидетельствовать, - говорит досточтимый Кобэн. - Пропажа найдена… кажется. Хотел бы я знать, что это, собственно, было.
Один из монахов, отряжённых на розыски, провожает нас к реке, к одному из водопадов. Будто бы он только что видел оба изваяния там, на берегу, и то же самое видели ещё двое монахов, они остались сторожить на месте. На всякий случай.
И как? Мы спустимся и опять ничего не найдём?
Святые подвижники уходят из нашего мира. Последние времена. Только бы не к этому всё свелось! А ведь я не знаю, сколько тут тайных последователей наставника Этибо осталось…
Речка здесь течёт шумно, из воды камни торчат. Сторожа-монахи, едва завидев нас, машут - ну хорошо, что не падают покаянно ниц, это обнадёживает. Ближе к берегу, к обрыву тропа ровная - даже до странного; а вот по обочинам трава измята и кусты обломаны. Край обрыва слегка осыпался, а под ним - и впрямь, сияют золочёная макушка подвижника и венец подвижницы.
Спуститься к воде тут непросто, но досточтимый Кобэн двинулся без колебаний. Я - за ним, на всякий случай - след в след.
- Наставник! - окликает один из сторожей. - Там…
Да мы уже видим, что - там. Под сенью изваяний устроились две монахини под покрывалами: тоже караулят. Ну да, ведь досточтимая Мёрэн и её спутницы покинули храм Золотого Света уже давно, как только убедились, что и его постигла та же беда, что Лотосовый.
Берег неровный, изваяния слегка покосились навстречу друг другу. Словно ушли из своих обителей на свидание, грех сказать. Кстати, да: действительно, Чуткая ко Звукам сейчас обращена лицом к храму Золотого Света, а Земляная Утроба - к Лотосовому.
Кобэн почему-то подозрительно вглядывается в волны. Я тоже посмотрел: там между камнями застряло бревно. Изрядно измочаленное и ободранное.
Затем настоятель переводит взор на меня. Воздевает руки и вопрошает вполголоса:
- Но зачем?..
Всё-таки, кажется, он не такого уж низкого мнения о возможностях чиновников Обрядовой палаты. Я загадочно промолчал - да и что тут ответить?
Сверху показалась голова господина Нарифусы. Выражение его лица истолковать непросто, но, похоже, он ожидал худшего. А вскоре подоспела и досточтимая Мёрэн со свитой. Сейчас опять начнутся взаимные поклёпы…
Нет. Помогите мне боги и будды. То есть - если я сейчас неладное скажу, пусть я сорвусь вот в эту речку на камни.
- Ты, досточтимый настоятель, призвал меня в свидетели? Я готов. Как я вижу и заявляю, здесь при Водопадах ныне явлено знамение. Не чудо, нет. Примет чудесного я не чую, пусть меня поправят здешние жрецы, если ошибаюсь. Но знамение несомненно. Кто-то вынес из кумирен святые изваяния и переправил их сюда. Кто бы это ни сделал и каким бы замыслом ни руководствовался, ему это удалось. И сие, по-моему, достаточно ясно говорит: в обеих обителях дела идут нехорошо. Во-первых, некому было пресечь бесчинство. Почему? Досточтимые по моей просьбе собрались к уездной управе на собрание. Но я сам видел: храмы не были оставлены без присмотра. И мы все убедились, каков этот присмотр. Отчего так? Я скажу: от взаимного недоверия сверх всякой меры. И ты, досточтимый, и ты, досточтимая, не просто вынуждены мириться с соседством горных удальцов: вы полагаетесь на них, ищете в них союзников. Друг против друга. Во-вторых, наставники немедленно начали искать виновных среди учениц, а ученицы - среди наставников. Если бы не эта трата времени, мы все, возможно, застигли бы похитителей, ещё пока изваяния были у них в руках. А теперь… Есть ли у тебя, наставник, или у тебя, наставница, хоть малая надежда услышать от ваших прихожан, от ваших самозваных защитников правду - зачем они это устроили?
- Показывают, сволочи, кто тут хозяин, - говорит Кобэн.
Мёрэн молчит, смотрит на меня. И кивает.
- Это в-третьих, досточтимые. Заявлять хозяйские права, думается мне, имеет смысл перед теми, кто сам на такие права притязает.
Тяжёлый вздох слышится оттуда, где стоит господин уездный начальник. Он-то с самого полудня в управе не был, ещё не видел, всё ли цело в его хозяйстве… Впрочем, я думаю - цело.
Но я продолжу:
- И вот вам итог. Как действует народ - это ведь тоже знамение, не худшее, чем речи одержимых и знаки светил. Изваяния несло множество людей, иначе ничего бы не получилось. Мне думается, их можно считать народом. Я толкую так: слишком надоели здешнему горному народу распри двух храмов. А по тому, что вижу сейчас перед собою, я бы решился сказать: и святым подвижникам это уже надоело. Иначе - никакая сила бы их не сдвинула с угодного им места. Примеры тому вам всем известны. Или - было бы чудо. Я слышал рассказы о том, как в верхний скит было поднято тамошнее изваяние. Если бы сегодняшние носильщики действовали против воли богов - не сомневаюсь, здесь, на Водопадах, они бы не преуспели.
И опять, вопреки ожиданиям, возражений не слышно.
- Что же делать? Я бы предложил: вам, досточтимые монахини, дать приют страннику Земляной Утробе. А вам, досточтимые монахи, предложить гостеприимство Чуткой ко Звукам.
- Наоборот! - поправляет меня Мёрэн.
- Именно: наоборот. Подвижника и подвижницу поменять местами. Наставникам перебраться в храм к ученицам, а им дать место у себя в обители.
- Но зачем? И как же книги, картины, утварь…
- Отвечу в обратном порядке. Необходимые книги и прочее досточтимые возьмут с собою. А что сочтёте возможным - оставьте пока на прежнем месте.
- Им? - рычит Кобэн.
- Им. А досточтимые монахини - вам.
- Есть ли у тебя полномочия для такой… такого…
- Вот к этому вопросу я и перехожу. Полномочий на то, чтобы навести в ваших обителях порядок, у меня недостаточно. Но их хватает для другого: предписать каждому из храмов направить в Обрядовую палату избранных представителей для ведения тяжбы уже очной, перед столичными чиновниками и старейшинами общины Облачной страны. Думаю, обеим обителям найдётся, за что держать ответ - и отнюдь не только друг перед другом. Нарушения Устава очевидны, а уж что касается ваших защитников…
Кобэн прищуривается, мрачно и неучтиво смотрит мне в лицо:
- Даже так?
- Может выйти, что даже так. Вы же и в этом друг друга обвиняли в ваших доносах. Уничтожать их нельзя, да и поздно - противни с них в Палате сняты. Кроме того, та мера, о которой я сказал ранее, позволит мирским властям беспрепятственно и не нарушая Устава посетить водосборные сооружения и проверить их состояние. Соответствующий запрос от смотрителя плотин уже сделан.
- Ну, - неторопливо произносит Мёрэн, - ради водной безопасности для этих чиновников можно было бы сделать исключение…
- Полагаю, разных исключений и отступлений от правил за последние годы было сделано уже довольно. Сколько именно - вы оба, несомненно, подсчитали ещё сегодня утром. Чем меньше их будет впредь - тем легче пройдёт для вас разбирательство в Обрядовой палате. Особенно если окажется, что вы способны не только обвинять друг друга, но и защищать.
- Не уверен, - говорит настоятель, - что я преуспею в последнем…
- Я тоже не уверен. Но, думаю, попытаться стоит. Жалко будет, если такие собрания драгоценностей, как обе ваши обители, окажутся разрознены и разбросаны по разным храмам страны. Хотя найдутся, безусловно, и те, кто сочтёт такой шаг оправданным и полезным.
- Ах ты… - взревел Кобэн, даже подавшись вперёд. - Так вот зачем тебя послали из Облачной Рощи!
- Никоим образом. Напоминаю, я мирянин и послан ныне Обрядовой палатой.
Досточтимая Мёрэн усмехается - почти незаметно. Что ж…
- Однако не сомневаюсь, наставница, что и среди ваших монахинь найдутся столь учёные и прилежные, что их рады будут принять обители близ Столицы, посещаемые самыми знатными прихожанками.
Выражение лица настоятельницы сразу стало постным, а одна из монахинь-сторожих заёрзала. Кобэн отрывисто спрашивает:
- Так. Дальше?
- Увы, ни на что иное у меня действительно нет полномочий. Всё, что я мог - это побудить вас напомнить себе Уставы и дать совет. Следовать ему или нет - решайте сами. Но в Столицу ехать придётся.
- Если вы закончили, - подаёт голос сверху уездный начальник, - то пойдёмте в управу. Подкрепитесь, пожертвования примите. А при святых изваяниях я оставлю караул. Казённый.
Не жалею
Иэнори из дома Асано
На самом деле я вовсе не был уверен, что замысел с обменом храмами осуществится. Дело это хлопотное, за время подготовки можно найти много возражений, пусть даже они сразу и не пришли в голову настоятелю и настоятельнице. Однако уже вечером того же долгого дня я услышал от Сандзы: у Нарифусы в людской обсуждается отнюдь не знамение, но чудо. Будто бы Чуткая ко Звукам и Земляная Утроба сами сошлись на берегу, чтобы обсудить дела своих храмов, без какого-либо человеческого участия, и договорились поменяться местами. Потому-то изваяния и смотрели каждое - в сторону обители другого. А на следующий день мне уже своими ушами довелось услышать разговоры о том, что в совете на берегу принимали участие не только двое подвижников, но также Отрок и Дева, или бесчисленные Отроки и Девы: они-то, собственно, и подсказали, что надо делать. Так или иначе, чиновник Обрядовой палаты смог убедиться: было чудо или не было - в этих местах решает не он. Что ж, Небо говорит устами народа, как учат заморские мудрецы.
И переезд начался. Конечно, поднимать изваяния в гору - сложнее, чем спускать их же к реке; но всё равно можно только изумляться, как меньше чем за полдня их сумели не только перетащить, но и следы в основном замести. До новых своих обителей Чуткая ко Звукам и Земляная Утроба добирались полтора дня - при том что и монахи старались, и миряне, а особенно усердствовали незадачливые сторожа. И то поломали кустов на пути и исколдобили тропы куда сильнее, чем похитители.
Но едва ли не раньше, чем изваяния заняли свои новые места, в обоих храмах начались обсуждения того, кто из монахов и из монахинь отправится в Обрядовую палату. Меня, конечно, на совещаниях не было. Однако раз уж я отдал предписание - наверное, мне бы и следовало сопроводить посланников в Столицу? Или, наоборот, лучше отправиться первым и известить об их скором прибытии?
Досточтимая Мёрэн, говорят, твёрдо сказала, что сама не поедет. Узнав об этом, наставник Кобэн заявил, что коли она останется тут, а он отправится в дальний путь - ничего хорошего на Водопадах ожидать не приходится, так что он тоже отрядит других достойных представителей из своего храма. Сколько времени займёт отбор этих достойных - угадать непросто. А пока из обители в обитель носят утварь, книги и всё прочее. Хотел бы я знать: сочли ли необходимым поменять местами и разбойничьи припасы, то есть пожертвования обоим храмам?
Кому своей затеей я доставил больше всего хлопот - это досточтимому Сэйсо. Полный переучёт храмового имущества, сверка списков, отдельно приходится решать, куда девать неучтённое… Так обычно и бывает: помимо Барамонова добра в обителях нашлось немало непонятно чьих подношений, в том числе громоздких и ценных. А про некоторые даже неясно уже, что это такое. Например, колода со странным запахом, заготовлена, возможно, была для ваяния, породу дерева знатоки определить не смогли. И это - не говоря об оружии, знамёнах разных родов войск и тяжёлой посуде, не нужной для готовки постных кушаний. Придётся мне, когда вернусь, посмотреть по столичным грамотам: не пропало ли что-то подобное в тех местах, откуда сюда переводились монахи и монахини. Особенно что касается приграничья и мятежных областей.
Сэйсо как человек учтивый пригласил бывшего распорядителя Облачной рощи посоветоваться. Вдруг я придумаю, на что употребить большой котёл или по какой статье провести китайский самострел.
Как раз когда мы всё это обсуждали, явились две монахини из Лотосовой обители. Я хотел было удалиться, но досточтимый Сэйсо остановил:
- Это всё по тому же делу.
И пригласил монахинь в дом. Неловко разговаривать в такой тесноте, но я остался. Потому что это оказались Дзюки и Киндзи.
- Вот у вас, - обратился к ним распорядитель, - обнаружена неучтённая рукопись. Двести девяносто листов, не склеенных. Про учеников Просветлённого. Мне сказали насчёт неё с вами потолковать. Для начала: как она называется?
И берется за кисть, чтобы записать.
Монахини переглядываются. Дзюки подозрительно косится на меня, а Киндзи говорит:
- Но эта книга не завершена!
- Порядок есть порядок. Так и пометим: неоконченная. А когда допишете, окончание отдельной строкой внесём. Но заглавие нужно уже сейчас.
- Может быть, «Предания о пятистах подвижниках»? - спрашивает Дзюки у подруги. Та уточняет:
- «…о пятистах подвижниках Индийской земли». Чтобы путаницы не было.
- Хорошо. Можно так и указать, досточтимый. А кто тебе про неё сказал?
- Да я её сам видел. Кстати: если там уже больше листов, то скажите, сколько.
- Нет, всё точно. В последние дни нам не до того было.
- Вы в другой раз Устав-то соблюдайте. Если берётесь за работу, да ещё такую большую, докладывайтесь начальству. А то мне настоятельница ваша говорит: сама, мол, ещё не читала…
- Это не вполне так, - Киндзи скромно опускает глаза.
Дзюки подхватывает:
- Мы тоже думали, что досточтимая Мёрэн про это не знает. А тут она нас вызвала вчера и велела: нужна глава о совместном рвении, что помогает преодолению розни в Общине. Где вы такое возьмёте, говорит, ваше дело, но чтоб такой рассказ был!
- Бумагу заранее закажите, - кивает Сэйсо. - У вас, понятно, дарители щедрые, только так тоже нельзя: кто по нашим дорогам с бумагой ездит, у тех она обычно для дела, не просто так. И кабы ваши благодетели только чистую отбирали… Я рукопись просмотрю, если на изнанке листов казённые записи увижу - изыму, имейте в виду.
Тут я не мог не вклиниться. Заявил, что готов преподнести на благое начинание свой запас бумаги. В самом деле, извёл я её тут немного, не в Столицу же обратно везти.
Монахини поблагодарили, но уходить не торопятся. Сэйсо при них продолжил обсуждать имущество Лотосового храма. Дзюки даже смогла кое-что уточнить насчёт пожертвований семьи Мидзуно. Я слушал невнимательно.
Думал: а может, и правда поселиться тут у младшей родни Конопляного дома? Если чем-то мне в ближайшие годы и хотелось бы заняться - то вот этим: последить, как пишется книга про Почитаемого в Веках, если получится, то и самому для неё предложить какие-то примеры… Впрочем, разве подобного не бывало прежде? Познакомился в Облачной роще с монахом Нэхамбо, стал мечтать: вот хорошо было бы вместе с ним сочинять проповеди. А ещё был Облачный Богатырь: служба помощника по земным делам для одного из богов тоже выглядела заманчиво. Но не напросился ни туда, ни туда. Вывод? Найди уж себе, Асано Иэнори, какое-нибудь собственное дело, а не пытайся пристроиться к чужим.
От досточтимого Сэйсо мы с монахинями вышли вместе. Дзюки спросила:
- Ты, наверное, уже скоро возвращаешься в Столицу?
- Похоже, что так. По словам распорядителя, ваших выборных пришлось бы ждать ещё не меньше месяца. За это время меня хватятся, пришлют сюда из Обрядовой палаты. И боюсь, как бы не пришлось всё разбирательство начинать заново.
- Не меньше месяца - это в лучшем случае. А там и зима начнётся, перевалы закроет. К Новому году, авось, договорятся, весной поедут. Так вот. Тебя Киндзи хотела попросить…
И подталкивает подругу под бок. Та говорит:
- Или вовсе не договорятся, а окончательно поссорятся… И тогда, как ты сказал…
Киндзи медлит, Дзюки продолжает:
- В общем, если нас всех станут рассылать по разным обителям, можно как-нибудь похлопотать, чтобы досточтимую Киндзи не переводили в столичную округу?
Ну вот. А как же двор, как же дамы, любительницы изящной словесности?
- И чтобы вас не разлучали? - спрашиваю я.
- Тоже хорошо бы! Но главное, чтоб не в Столицу и не на тамошнюю реку.
- Понимаю. Твой отец, досточтимая… Но я надеюсь, до разгона обителей всё же не дойдёт.
- Многие ныне, выйдя из дому, не порывают на самом деле с роднёй, - молвит Киндзи. - Но есть такие дома: как выйдешь оттуда, лучше не оборачиваться. Господину Сандзё не нужно знать, что ты меня видел.
Это она о брате. Видимо, считает неправильным, что тот не возражал, когда заглохло разбирательство по делу о гибели её жениха, а смерть отца списали на несчастный случай. Сандзё действительно не возмущался, а вскоре получил новый чин и повышение по службе.
Начал бы Сандзё вдаваться в подробности - и сам бы несдобровал, и вся семья, насколько я знаю. Но объяснить этого досточтимой не возьмусь.
- А сочинительницы? Госпожа с Третьей заставы, Плакучая Ива, Полуночница, Пересмешница и другие, кто, я так думаю, рад был бы вестям от госпожи Метели?
- Я же уже не Метель. Я та, что Держится Твёрдо.
Да - Киндзи. По названию одной из глав Лотосовой книги.
- Впрочем, - добавляет она, - я с дозволения досточтимой настоятельницы иногда переписываюсь с одной престарелой монахиней… Она, похоже, часто бывает в придворном кругу и уж насчет новых повестей знает всё.
Ох. Кажется, моя бывшая супруга тоже с этой особой знакома. И лучше её не называть: в одном лице и старушка, и монах, и младший воевода, и - страшно молвить - вторая супруга Властителя земель.
То есть вести отсюда Государь получает напрямую, из первых или вторых рук. Я в любом случае не смогу доложить ничего нового. Такова, стало быть, судьба, итог прежних моих деяний: выяснять для кого-то что-то, уже ему известное?
Остаётся утешиться тем, что я, возможно, изложу всё то же самое, но менее пристрастно.
Всё равно не жалею, что побывал на Водопадах. На родичей поглядел, встретился с Дзюки и Киндзи. И даже баснословного разбойника Барамона воочию видел.
Хотелось бы мне, когда нынешняя моя жизнь бесславно кончится - и если кто-нибудь станет обо мне жалеть - чтобы этот человек где-нибудь в горах повстречал загадочную особу, пусть не разбойника, а отшельника или уж не знаю кого, и озадачился бы: а это, случаем, не покойный ли Иэнори из дома Асано?
Столица
- Стало быть, ни настоятеля, ни настоятельницу там никто не подменял? Просто - далеко зашедшая распря между храмами?
Асано Иэнори сидит у родича своего Наммы - сегодня, по возвращении в Столицу, удалось застать того дома, на П улице.
- Да, и досточтимый, и досточтимая вполне подлинные и неподдельные. К счастью или к сожалению - трудно сказать. Но, надеюсь, расставаться им настолько не хочется, что даже враждой своей ради этого они готовы отчасти поступиться.
- Почему-то, - вздыхает Намма, - все эти истории вокруг старых стихов обычно одновременно очень трогательные и очень глупые…
Иэнори понимающе кивает. Единственный сын господина Наммы, кажется, только что влип как раз в такую историю о старой песне - и уехал из дому.
- Северных наших родичей ты, как я понял, тоже повидал?
- Да. Господин Нарифуса и его сын, по-моему, замечательно подходят для службы в тех краях. Настоящие горцы! Господина смотрителя плотин я тоже посетил. Как уже говорил, у него много хлопот как раз из-за этих двух обителей, но теперь наметился путь к решению вопроса.
Гость замолчал, хозяин ждёт.
- Родню нашей Северной ветви я видел, с двоими говорил: с сестрою твоего сослуживца и с его дядей-монахом. Он мне, кстати, очень помог. Что до сестры, супруги смотрителя плотин… Она и муж ее до сих пор боятся столичной родни. Я, как мог, попробовал их успокоить. У них растёт сын, кажется, способный мальчик.
Намма кивает.
- Но вот чего я раньше не знал. В семье Хокума уже много лет - тяжкий разлад. Не кровавая распря, но взаимные обвинения - упорные и отвратительные. Достаточные, чтобы Масахиро, пока служил в Столице, никаких связей с Водопадами не поддерживал. И если бы сведения, дошедшие до главы дома, а от него до нас с тобой, оказались ложными, если бывший сыщик Хокума не погиб по дороге в ссылку - я уверен, он предпочёл бы исчезнуть, лишь бы не возвращаться в родной дом.
- Винят ли они столичных родичей в своих бедах?
- Нет. Винят они друг друга, живых и мёртвых без разбора. А нами они друг друга пугают и стращают. И сами верят в то, что выдумывают, и это хуже всего.
Средний советник печально склонил голову. К счастью, подробнее расспрашивать не стал.
В дворцовом саду меж алых клёнов прогуливаются двое. Видно, что младшему непросто подстраиваться к неспешному шагу прадеда. Но он старается - и успешно.
- Я не сомневался, что так или иначе, эта поездка себя оправдает, - молвит Властитель Земель.
- Я - сомневался, - отвечает глава Обрядовой палаты, - но, может быть, и напрасно. Вдали от Столицы у Иэнори вполне получается принимать своевременные и довольно дельные решения, а не медлить и не мямлить, как тут. Привычки, в том числе и дурные, поддерживаются самой окружающей обстановкой.
- На Подступах, как и в любом краю Облачной страны, хватает такого, что может поддерживать и создавать дурные обычаи. Но это иные обычаи, чем здешние, и чтобы ими обрасти - надо провести в том краю немалый срок. Больший, чем обычно пребывает на одном месте чиновник для особых поручений, - улыбается Государь.
- И ещё одно, - добавляет Конопляный господин. - Похоже, что моему внуку не столь полезно видеть отборных монахов Облачной Рощи, сколь быть свидетелем различных храмовых безобразий. Пример брать у него получается хуже, чем пытаться поправить то, что разваливается. Как ни странно, именно это может оказаться для него подходящим занятием. Особенно учитывая, что ему не потребуется при этом ежевечерне давать отчёт и думать больше о нём, чем о сути дела.
- А помимо прочего, это - хороший способ научиться доверять богам, - легко откликается Государь. - Потому что кому же ещё может наш родич довериться в таких разъездах? Не местным же мошенникам и разбойникам.
И смеётся.
- Ну хорошо, - прерывает сына Селезень, служилый человек семьи Асано, - а сам-то ты этого Барамона видел?
У самого Селезня - богатое прошлое. И то, что рассказывает мальчик об атамане с Водопадов, пока больше похоже на уличные байки.
- А ещё бы! - отвечает Сандза. - Уже незадолго перед тем, как мы назад отправились. Господин ушёл к монаху по соседству, тоже явно из той шайки старику. А меня, как обычно, оставил сторожить ларец с печатью и тайными грамотами. Я и сторожил, только по нужде и отлучился, возвращаюсь - а Барамон прямо тут, в управе сидит, возле самого ларца! Росту в нём - сажень, усы - до ушей, сабля под платьем схоронена, а само платье - и вовсе небывалое. То есть, значит, он хотел, чтоб на этот раз не под чужой личиной говорить, а настоящее лицо явить. Мне.
- И что дальше?
- А дальше не совсем хорошо вышло. Потому что он спрашивает: а где помилование? Я ему: какое помилование? А он: государево, мол, о котором ты уже по всему посёлку раззвонил. Тут я даже струхнул немножко. Кланяюсь, причитаю: прости, батюшка Барамон, нет тебе никакого помилования, это всё была хитрость, чтоб господина монахи не прикончили! Но мы, как в Столицу вернёмся, до самого Властителя Земель дойдём и такую бумагу испросим! А он ухмыляется - и зубы у него как у людоеда! - и говорит: ну нет - и не надо, обойдусь как-нибудь.
- Дельный человек, - почёсывает скулу Селезень. - И ушёл?
- Нет, лучше! Мы потом с ним целый час сидели и толковали о том, кто сейчас первые десять разбойников Облачной страны. Я много нового узнал…
- Ну-ка, ну-ка?...
-----
При желании скачать текст этого и других рассказов можно тут.