Наши бабушки и дедушки. Часть восьмая
1, 2, 3, 4, 5, 6 и 7 части можно прррочитать по ссылкам.
kat_dallas
Раритетные портреты...
...моих прадеда и прабабушки по папиной линии.
Родители разбирали старые фото и нашли два портрета, а я их сфотала и (не могу удержаться!) показываю вам)
Это мой прадед, казак Филипп Митрофанович Агеев.
Датировано 1915 годом - тут он уже женат)
Оборотная сторона
А это прабабушка, купеческая дочка Матрёна Ксенофонтовна. Папенька-купец не хотел отдавать дочку за человека не своего круга, поэтому молодые Филипп и Матрёна попросту сбежали и втихаря обвенчались) Тут она еще в девичестве (бабушка рассказывала)
Это фото не настолько старое, послевоенное, но я его тоже покажу - это мои бабушка и дедушка, также по папиной линии. Дедушка на фото похож на молодого Николаса Кейджа, в войну он служил разведчиком, а родом происходит из Вологодской области. Бабушка родом с Урала, но познакомились они с дедом в Мурманске, где и прожили всю жизнь.
Портрет был разрезан в период супружеской размолвки - тогда это модно было, чуть что, оскорбленно фотки кромсать))
kopuha
Бабушка моя, ровесница двадцатого века, (а может и перегнала она двадцатый век, как тогда записывали младенцев в крестильные книги, кто знает) Валентина Фроловна, баба ВОля, крестьянка Пензенской губернии, прожила долгую жизнь. К старости заскучала. Читать не выучилась, в газетах разглядывала картинки. Да и вообще, не понимала этого баловства - книжки читать. У нас в семье до сих пор живет одна бабушкина фраза. Папа учился в институте на вечернем (мне года три было, наверное), днем работал, много занимался по ночам, обложившись учебниками. Бабушка переживала - "Кооольк, рази можно стольки читать?! Дурачком станешь!"
Телевизор бабушка тоже не понимала. Понимала работать с рассвета до заката, дом в порядке содержать, печь топить, белье стирать в корыте, а воду из колонки ведрами. Куры, огород. А когда совсем состарилась, родители ее перевезли в квартиру - там удобства, горячая вода, сиди отдыхай - бабушка заскучала. Даже обед сготовить не могла - газа боялась. Бабушка вставала рано, надевала белый передник, на голову белый платочек "кукурикой" и садилась в кресло скучать. Смирно сидела, перебирала пальцы и тихонько бубнила себе под нос - эх, жизня, жизня... жизня моя... вот такая жизня, охохох... прошла жизня моя...
Про "жизню" бабушка не любила рассказывать. Хотя про "дореволюцию" иногда рассказывала. Молодая была, сильная. Тольки вот "нехорошая", некрасивая, значит. "Худенька! Плохонька! Все девки мордатые, хорошие, а я худенька!" Так худенька до старости и дожила. Ела мало, постилась строго. Очень верующая была. Верила истово. Может, поэтому и не в обиде была на "жизню" свою, воспринимала, что все, через что прошла - за грехи тяжкие. Грехов там было... Муж не любил. Свекровь издевалась, звала - гнилое брюхо. Бабушка рожала то ли четырнадцать, то ли двенадцать раз, уж не помнила сама. Выжил первый сын, и трое последних детей, которых родила уже около сорока. Все остальные умерли сразу после рождения. Теперь это называется - резус-конфликт, а тогда - грехи тяжкие.
До революции жили зажиточно, работали, конечно, много - большое хозяйство, птица, скот, батраков не нанимали. Лет десять при советской власти тоже нормально. Нормально - это с утра до вечера на колхоз, а в остальное время на себя. Председатель, правда, обижал, но бабушка считала, что он "был в праве". Потом раскулачили их, бежали в телеге, ухватив что попало. Мыкались. Пристроились кое-как под Тулой. Строился новый рыбный колхоз, пруды надо было вручную копать, работа адова. Взяли их без "пачпортов". Выжили.
Потом война. Старшего сына и мужа сразу забрали. Погибли тоже сразу, один за другим. Свекровь тут же ушла к родне жить, ВОльку за родню не держала. Бабушка осталась с двумя маленькими детьми, беременная, в сорок один год . Тетка моя родилась когда немцы как раз под Тулой стояли. Боялсь их бабушка страшно, "цепенела вся, дыхнуть боялась", но ходила на работу - стирать их белье в холодной воде. Жить надо было. Уйдет, младенца в кошелке на столе оставит, двое маленьких детей при младенце. Дома холодно, темно, дети голодные, младенец орет. По селу ходят страшные немцы. Бабушка дыхнуть боялась, но работала целый день, стирала. Ночью прибежит, повоет тихонько, младенцу грязные тряпки переменит, детей накормит чем бог послал. Бог иногда посылал немецкого солдата, тот приносил хлеба. Бабушка цепенела, а солдат гладил моего маленького папу по голове. Папа беленький-беленький был. Солдат по своему беленькому скучал, наверное.
Выжили. Как они выжили? Бог, наверное, знает.
После войны жили очень бедно. Папа рассказывал, что первый раз понял, что такое есть досыта, не быть голодным, только в армии.
Переехали в город, купили маленький домик при церкви, курей завели, огород. То есть, уже не церковь там была, архив. Домик до сих пор стоит. Церковь восстановили. Вокруг домика теперь страшные денежные битвы идут - центр города. А я до сих пор вспоминаю, как к бабушке "в деревню" ездила, на трамвае, с окраины города в центр.
Умерла бабушка на "Паску", тихо и спокойно. Не болела, не мучилась и никого не обременяла. Устала просто, заскучала, поняла, что жизня прошла, пора... Просила памятник и оградку не ставить, тольки крест в ноги.
Крест совсем плохой стал. Завтра поедем менять. Эх, жизня, жизня...
АПД. Забыла. Бабушка была из села Казанская Арчада. И название странное, не русское, и полсела было "черных", с ярко выраженными монголоидными чертами. Дед такой был. Старший брат отца - узкоглазый брюнет, а папа и его сестра с типичными славянскими лицами, в бабушку. У нас много родни оттуда в Тулу и Москву перебралось. Есть недавнее фото с теткиного юбилея. На ней куча родни, я одна блондинка, сестра рыжая, в другую бабушку. А остальные - татаре-татарями) И никто так и не знает, откуда под Пензой целое село крещеных татар. Все ленность наша.
Пррродолжение следует.
kat_dallas
Раритетные портреты...
...моих прадеда и прабабушки по папиной линии.
Родители разбирали старые фото и нашли два портрета, а я их сфотала и (не могу удержаться!) показываю вам)
Это мой прадед, казак Филипп Митрофанович Агеев.
Датировано 1915 годом - тут он уже женат)
Оборотная сторона
А это прабабушка, купеческая дочка Матрёна Ксенофонтовна. Папенька-купец не хотел отдавать дочку за человека не своего круга, поэтому молодые Филипп и Матрёна попросту сбежали и втихаря обвенчались) Тут она еще в девичестве (бабушка рассказывала)
Это фото не настолько старое, послевоенное, но я его тоже покажу - это мои бабушка и дедушка, также по папиной линии. Дедушка на фото похож на молодого Николаса Кейджа, в войну он служил разведчиком, а родом происходит из Вологодской области. Бабушка родом с Урала, но познакомились они с дедом в Мурманске, где и прожили всю жизнь.
Портрет был разрезан в период супружеской размолвки - тогда это модно было, чуть что, оскорбленно фотки кромсать))
kopuha
Бабушка моя, ровесница двадцатого века, (а может и перегнала она двадцатый век, как тогда записывали младенцев в крестильные книги, кто знает) Валентина Фроловна, баба ВОля, крестьянка Пензенской губернии, прожила долгую жизнь. К старости заскучала. Читать не выучилась, в газетах разглядывала картинки. Да и вообще, не понимала этого баловства - книжки читать. У нас в семье до сих пор живет одна бабушкина фраза. Папа учился в институте на вечернем (мне года три было, наверное), днем работал, много занимался по ночам, обложившись учебниками. Бабушка переживала - "Кооольк, рази можно стольки читать?! Дурачком станешь!"
Телевизор бабушка тоже не понимала. Понимала работать с рассвета до заката, дом в порядке содержать, печь топить, белье стирать в корыте, а воду из колонки ведрами. Куры, огород. А когда совсем состарилась, родители ее перевезли в квартиру - там удобства, горячая вода, сиди отдыхай - бабушка заскучала. Даже обед сготовить не могла - газа боялась. Бабушка вставала рано, надевала белый передник, на голову белый платочек "кукурикой" и садилась в кресло скучать. Смирно сидела, перебирала пальцы и тихонько бубнила себе под нос - эх, жизня, жизня... жизня моя... вот такая жизня, охохох... прошла жизня моя...
Про "жизню" бабушка не любила рассказывать. Хотя про "дореволюцию" иногда рассказывала. Молодая была, сильная. Тольки вот "нехорошая", некрасивая, значит. "Худенька! Плохонька! Все девки мордатые, хорошие, а я худенька!" Так худенька до старости и дожила. Ела мало, постилась строго. Очень верующая была. Верила истово. Может, поэтому и не в обиде была на "жизню" свою, воспринимала, что все, через что прошла - за грехи тяжкие. Грехов там было... Муж не любил. Свекровь издевалась, звала - гнилое брюхо. Бабушка рожала то ли четырнадцать, то ли двенадцать раз, уж не помнила сама. Выжил первый сын, и трое последних детей, которых родила уже около сорока. Все остальные умерли сразу после рождения. Теперь это называется - резус-конфликт, а тогда - грехи тяжкие.
До революции жили зажиточно, работали, конечно, много - большое хозяйство, птица, скот, батраков не нанимали. Лет десять при советской власти тоже нормально. Нормально - это с утра до вечера на колхоз, а в остальное время на себя. Председатель, правда, обижал, но бабушка считала, что он "был в праве". Потом раскулачили их, бежали в телеге, ухватив что попало. Мыкались. Пристроились кое-как под Тулой. Строился новый рыбный колхоз, пруды надо было вручную копать, работа адова. Взяли их без "пачпортов". Выжили.
Потом война. Старшего сына и мужа сразу забрали. Погибли тоже сразу, один за другим. Свекровь тут же ушла к родне жить, ВОльку за родню не держала. Бабушка осталась с двумя маленькими детьми, беременная, в сорок один год . Тетка моя родилась когда немцы как раз под Тулой стояли. Боялсь их бабушка страшно, "цепенела вся, дыхнуть боялась", но ходила на работу - стирать их белье в холодной воде. Жить надо было. Уйдет, младенца в кошелке на столе оставит, двое маленьких детей при младенце. Дома холодно, темно, дети голодные, младенец орет. По селу ходят страшные немцы. Бабушка дыхнуть боялась, но работала целый день, стирала. Ночью прибежит, повоет тихонько, младенцу грязные тряпки переменит, детей накормит чем бог послал. Бог иногда посылал немецкого солдата, тот приносил хлеба. Бабушка цепенела, а солдат гладил моего маленького папу по голове. Папа беленький-беленький был. Солдат по своему беленькому скучал, наверное.
Выжили. Как они выжили? Бог, наверное, знает.
После войны жили очень бедно. Папа рассказывал, что первый раз понял, что такое есть досыта, не быть голодным, только в армии.
Переехали в город, купили маленький домик при церкви, курей завели, огород. То есть, уже не церковь там была, архив. Домик до сих пор стоит. Церковь восстановили. Вокруг домика теперь страшные денежные битвы идут - центр города. А я до сих пор вспоминаю, как к бабушке "в деревню" ездила, на трамвае, с окраины города в центр.
Умерла бабушка на "Паску", тихо и спокойно. Не болела, не мучилась и никого не обременяла. Устала просто, заскучала, поняла, что жизня прошла, пора... Просила памятник и оградку не ставить, тольки крест в ноги.
Крест совсем плохой стал. Завтра поедем менять. Эх, жизня, жизня...
АПД. Забыла. Бабушка была из села Казанская Арчада. И название странное, не русское, и полсела было "черных", с ярко выраженными монголоидными чертами. Дед такой был. Старший брат отца - узкоглазый брюнет, а папа и его сестра с типичными славянскими лицами, в бабушку. У нас много родни оттуда в Тулу и Москву перебралось. Есть недавнее фото с теткиного юбилея. На ней куча родни, я одна блондинка, сестра рыжая, в другую бабушку. А остальные - татаре-татарями) И никто так и не знает, откуда под Пензой целое село крещеных татар. Все ленность наша.
Пррродолжение следует.