Логика Астрид Линдгрен (Часть 2)
Если ты не знаешь арифметику,
Могут обмануть тебя родители.
Скажут: «Съешь, сынок, четыре ложечки», -
А подсунут восемь с половиною.
Вот причина, по которой многие
Крепкие, упитанные мальчики
С детства ненавидят арифметику.
Григорий Остер о КарлсонеВ прошлый раз мы говорили о том, что у Астрид Линдгрен математическая голова: все арифметические подсчеты и приблизительные вычисления у нее производятся автоматически, симметричные конструкции и логические схемы возникают сами собой. Сегодня я хочу обратить ваше внимание на то, что такие же способности Линдгрен предполагает в своих героях и читателях: всякий человек, по умолчанию, обладает математическим складом ума. Особенно отчетливо это отношение проявляется в книге «Мы все из Бюллербю», которая, по мнению многих, является идеальной книгой о детстве.
Кстати, знаете ли вы, что тот вариант книги, который мы читали в детстве, - неполный? Причем удалены из него были, почему-то, именно «математические» фрагменты.
Вот как начинается глава про прополку репы в книжке 2011 года издания:
После того как мы пололи репу, денег в моей копилке заметно прибавилось. Конечно, мы пололи её все вместе, ведь полоть врозь было бы скучно. Вообще-то, Лассе, Боссе и я должны были полоть нашу репу, Бритта и Анна - свою, а Лассе - свою. Но мы пололи вместе всю репу подряд. За длинную прополотую грядку нам платили сорок эре, а за короткую - двадцать. Чтобы у нас не заболели коленки, мы подвязали длинные холщовые передники. А мы с Бритой и Анной к тому же повязали головы платками, и мама сказала, что мы похожи на маленьких старушек. Мама дала нам бидон с морсом - вдруг нам захочется пить.
А вот как та же самая глава начиналась в русском издании времен моего детства:
А теперь я расскажу вам, как мы пололи репу, и притом совершенно бесплатно. Конечно, мы пололи ее все вместе, ведь полоть врозь было бы скучно. Чтобы у нас не заболели коленки, мы подвязали длинные холщовые передники. Мама дала нам бидон с морсом - вдруг нам захочется пить.
Дети моего поколения не догадывались о том, что Лизи (в нынешнем издании - Лиза) работала за деньги, а не от любви к общественно-полезному труду. Это Карлсон был падок на эре, а положительные герои, вроде малыша, были к ним равнодушны:
- Спокойствие, только спокойствие! - проговорил Малыш тем же тоном, что и Карлсон. - Я останусь в своей комнате, и притом совершенно бесплатно. Если вы не хотите меня видеть, то и ваших денег мне не нужно.
- Хорошо, - сказала Бетан. - Тогда поклянись, что я не увижу тебя здесь в течение всего вечера.
- Клянусь! - сказал Малыш. - И поверь, что мне вовсе не нужны все твои Пелле. Я сам готов заплатить двадцать пять эре, только бы их не видеть.
Пеппи тоже раздавала золотые монеты налево и направо. Зато Лиза и ее друзья к деньгам относятся серьезно. Вот как заканчивается глава про репу в издании 2011-го года:
За прополку я получила девять крон и ещё сорок эре за уборку ботвы. Все деньги я положила в копилку, потому что коплю на велосипед. На красный велосипед.
В старом издании этот абзац вообще отсутствует. Девочку лишили не только 9 крон и сорока и эре, но еще и надежды на красный велосипед. Я знаю, как теперь называть цензоров - «похитители велосипедов»!
Впрочем, все это я заметила совершенно случайно. Рассказывать я собиралась о другом - о том, что Лиза отлично производит подсчеты в голове. Для нее это естественно. Ее удивляет, что кто-то такой особенностью не обладает. Начинать свой рассказ я собиралась с главы про школьный экзамен, которая полностью отсутствует в старом издании. (Читая эту главу Вадиму, я удивилась, как это я могла не запомнить такой эпизод в детстве, будучи помешанной на математике)
В школьном зале сидело много родителей, они пришли послушать, как мы будем отвечать. Я ответила на все вопросы, какие мне были заданы, но Боссе сказал, что семью семь будет пятьдесят шесть. Лассе повернулся, строго посмотрел на него, и Боссе тут же поправился:
- Простите, я ошибся, конечно, семью семь будет сорок шесть.
А на самом деле семью семь будет сорок девять, и я это знаю точно, хотя мы ещё не начали учить таблицу умножения. Но я слышала, как это говорили другие дети. Во всей школе нас всего двадцать три человека, так что мы сидим все вместе в одном классе.
Лиза не учила специально наизусть таблицу умножения, она ее просто запомнила. Сколько человек в классе она тоже посчитала механически. Вот вы помните, сколько человек было у вас в классе? У нас в 1 «А» был 41 человек, в 8 «Б» - 26 человек, а на ОТиПЛе как раз 23.
Лиза не просто жадно изучает математику, она успешно применяет свои познания на практике. Вот финал главы про экзамен, той самой, которую мы не читали в детстве:
Вечером мы играли на дороге в лапту. Неожиданно мяч залетел в кусты смородины. Я побежала за ним. И угадайте, что я там нашла! В самой глубине под кустами лежали одиннадцать куриных яиц! Я ужасно обрадовалась. Мы знали, что одна из наших несушек из упрямства не желает нестись в курятнике. Она всегда откладывала яйца где придётся. Лассе, Боссе и я долго искали места, где она несётся. Но сна была такая хитрая, что мы никак не могли её выследить. Мама сказала, что даст нам по пять эре за каждое найденное яйцо. И вот я нашла яиц на целых пятьдесят пять эре! Однако мяча я так и не нашла.
- Яйца ничем не хуже мяча, - решил Лассе, - у нас получится яичница для всего Бюллербю.
Но я сложила все яйца в свой фартук, отнесла их маме и получила пятьдесят пять эре. Каждому из детей я дала по пять эре, а остальные положила в свою копилку, которую заперла маленьким ключиком. Ключик висит на гвоздике в глубине моего шкафа.
Предполагается, что читатель сам прикинет, сколько денег Лиза положила в копилку, и сколько там станет после прополки репы. Заметьте, кстати, что Лиза легко умножает на 11 - вероятно, в шведских школах учили таблицу умножения до 12.
А вот Пеппи в арифметике не сильна:
- Ладно, Пеппи, а теперь скажи, сколько будет восемь и четыре?
- Думаю, шестьдесят семь, - ответила Пеппи.
- Неверно, - сказала учительница, - восемь и четыре будет двенадцать.
- Ну, старушка, это уж слишком! Ты же сама только что сказала, что пять и семь будет двенадцать. Какой-то порядок нужен и в школе!
Карлсон тоже считает весьма приблизительно:
"Я прилечу за тобой приблизительно часа в три, или в четыре, или в пять, но ни в коем случае не раньше шести", - сказал ему Карлсон.
Малыш так толком и не понял, когда же, собственно, Карлсон намеревается прилететь, и переспросил его.
"Уж никак не позже семи, но едва ли раньше восьми... Ожидай меня примерно к девяти, после того как пробьют часы".
Малыш ждал чуть ли не целую вечность, и в конце концов ему начало казаться, что Карлсона и в самом деле не существует. И когда Малыш уже был готов поверить, что Карлсон - всего лишь выдумка, послышалось знакомое жужжание, и в комнату влетел Карлсон, веселый и бодрый.
- Я тебя совсем заждался, - сказал Малыш. - В котором часу ты обещал прийти?
- Я сказал приблизительно, - ответил Карлсон. - Так оно и вышло: я пришел приблизительно.
Таким же небрежным образом Карлсон обходится и с другими величинами, с градусами, например:
- У тебя жар? - спросил Малыш.
- Еще бы! Потрогай. - И он положил руку Малыша на свой лоб.
Но Малышу его лоб не показался горячим.
- Какая у тебя температура? - спросил он.
- Тридцать - сорок градусов, не меньше!
Умение точно прикинуть значение некоторой величины - будь то пятиэровые монетки, время, температура или число горошин в банке - для Астрид Линдгрен и ее героев тоже имеет первостепенное значение. Неслучайно, ее герои под Рождество устраивают конкурс на самый точный прогноз. Поскольку написать я собиралась примерно две страницы, но, увлекшись, залезла на третью, об этой игре и ее возможных модификациях, приличных и не вполне, я хочу поговорить в следующий раз, примерно на этой неделе.
P.S. Это, оказывается, мой запись нумер 500! Как символично.