О химиотерапии, фармакологии и появлении новых лекарств от рака
Интервью с врачом-онкологом, зав. отделением химиотерапии клиники "Ассута" (Тель-Авив) Ириной Живелюк (июль, 2012)
«Очень часто приезжие больные передают мне слова врачей, лечивших их ранее, о том, что все лекарственные схемы, вся химиотерапия, вообще все противоопухолевые средства одинаковы по эффективности. Я сначала не верила, потом удивлялась, расстраивалась. В этом есть какой-то пессимизм, который мы себе не можем позволить, к тому же это просто неправда. Если бы это действительно было так, то в фармакологии не происходило бы движения вперед вообще. А движение идет, и результаты впечатляющие. Тамоксифену надо вообще поставить памятник, вот этой отдельно взятой таблетке. Это лекарство спасло жизнь, я думаю, сотням тысяч женщин с раком груди. Трастузумаб, Бевацизумаб, Лапатиниб, Топотекан, Эрбитукс, да и масса других препаратов, их все не выговоришь, вводятся в практику каждый год. Идут клинические испытания по лекарствам для триждынегативного рака молочной железы, и бойко идут! Статистически достоверно доказываются преимущества новых лекарств, разных схем. При этом классические яды для химиотерапии придуманы уже достаточно давно, и новых не появляется. Сейчас их просто комбинируют в разных соотношениях. В онкологии будущее за таргентными препаратами, генной фармакологией, когда лекарство от рака будет создаваться индивидуально под каждого пациента.
Если бы можно было делать пациенту химиотерапию каждый день в большом объеме, то результаты онкологии были бы гораздо лучше. Ведь цель ее - дать как можно больше дозы сильного лекарства в как можно меньший промежуток времени. Раковые клетки делятся активно, хаотично, неконтролируемо и по дороге успевают перенести с места на место множество своих детей. Проблема в том, что химия их настигает и убивает только в определенной фазе развития. Грубо говоря, в тот день, когда пациент получает химию, погибают молодые, делящиеся клетки. На «деток» химия в этот раз не подействовала. На зрелые, старые клетки - тоже. Химиопрепарат работает несколько часов, и назавтра лекарства в организме уже нет. Значит, надо вводить его заново, чтобы добить новые молодые клетки. Но химия не разбирает, что ей убивать. Она как атомная бомба - бьет и по хорошим клеткам, и по плохим. Здоровые клетки надо восстановить перед новым введением химии, чтобы вместе с опухолью не убить пациента.
На весах лежат несопоставимые вещи. Вот приезжает пациент и говорит: «Мне где-то там, где я раньше лечился, не дали химию, потому что были нарушены функции печени. А таблеток не дали, потому что это вредно, зачем лишнюю химию пить». Или: «У меня были плохие анализы крови, поэтому мне сказали, что химиотерапию не нужно давать, придете через неделю-другую». И вроде как этот перерыв - неделя-другая - не страшен с точки зрения онкологии. Но это уже, скажем мягко, даже не прошлый век. Современный подход к лечению состоит в том, чтобы поскорее восстановить здоровые клетки и дать новую порцию химиотерапии в более сжатые сроки, чем если бы организм восстанавливался естественным путем. Для этого есть фармакологические препараты, мы их назначаем. А то, что называют «народные средства» - это может быть хорошо при простуде. Но рак не вылечить чаем с лимоном, увы.
Меня иногда пациенты просят: дайте нам лечение посильнее, чтобы наверняка все плохое убить. Если бы все было так просто! Существует Maximum tolerated dose - максимально переносимая доза, самая большая доза яда, которая вызовет отравление, но не приведет к гибели организма. Доза эта просчитана на животных, на терминальных больных, проверена в массе клинических исследований. Все эти цифры хорошо посчитаны. Врач не может дать больше, потому что всё остальное не выдержит.
Про химиотерапию надо понимать две вещи. Во-первых, это яд, но это реальный шанс на жизнь. Во-вторых, химия не может убить все раковые клетки, потому что их много, они непредсказуемы и живучи, а в момент вливания находятся в разных стадиях развития. То, над чем сейчас работает весь мир, в фармакологии и онкологии, - найти другой путь усмирения этой клетки. Не надо её убивать, можно ее просто не кормить, блокировать ее со всех сторон, чтобы она не делилась. Надо обрубить ей факторы роста. Тамоксифен строится на этом принципе, блокируя эстрогенные рецепторы в случаях гормонозависимых опухолей. Авастин блокирует рост сосудов опухоли, чтобы они не подносили к опухоли кровь, не питали ее. Если в опухоли молочной железы есть фактор роста Her2, то на него «садится» герцептин и блокирует сигналы роста и размножения, душит клетку. Сейчас есть масса препаратов (Герцептин, Авастин, Эрбитукс) которые закрывают со всех сторон чтобы она не росла и не ела, и она умрет сама».
Ранее:
Что такое «Современная онкология» и почему онколог подобен дирижеру
Далее:
О мышках, адъювантном лечении, лучших друзьях онколога и тесте OncotypeDX
Как жить после лечения. Медицинские проверки и образ жизни
Заключение. О ценности жизни, горе, любви и необходимости радоваться каждый день
«Очень часто приезжие больные передают мне слова врачей, лечивших их ранее, о том, что все лекарственные схемы, вся химиотерапия, вообще все противоопухолевые средства одинаковы по эффективности. Я сначала не верила, потом удивлялась, расстраивалась. В этом есть какой-то пессимизм, который мы себе не можем позволить, к тому же это просто неправда. Если бы это действительно было так, то в фармакологии не происходило бы движения вперед вообще. А движение идет, и результаты впечатляющие. Тамоксифену надо вообще поставить памятник, вот этой отдельно взятой таблетке. Это лекарство спасло жизнь, я думаю, сотням тысяч женщин с раком груди. Трастузумаб, Бевацизумаб, Лапатиниб, Топотекан, Эрбитукс, да и масса других препаратов, их все не выговоришь, вводятся в практику каждый год. Идут клинические испытания по лекарствам для триждынегативного рака молочной железы, и бойко идут! Статистически достоверно доказываются преимущества новых лекарств, разных схем. При этом классические яды для химиотерапии придуманы уже достаточно давно, и новых не появляется. Сейчас их просто комбинируют в разных соотношениях. В онкологии будущее за таргентными препаратами, генной фармакологией, когда лекарство от рака будет создаваться индивидуально под каждого пациента.
Если бы можно было делать пациенту химиотерапию каждый день в большом объеме, то результаты онкологии были бы гораздо лучше. Ведь цель ее - дать как можно больше дозы сильного лекарства в как можно меньший промежуток времени. Раковые клетки делятся активно, хаотично, неконтролируемо и по дороге успевают перенести с места на место множество своих детей. Проблема в том, что химия их настигает и убивает только в определенной фазе развития. Грубо говоря, в тот день, когда пациент получает химию, погибают молодые, делящиеся клетки. На «деток» химия в этот раз не подействовала. На зрелые, старые клетки - тоже. Химиопрепарат работает несколько часов, и назавтра лекарства в организме уже нет. Значит, надо вводить его заново, чтобы добить новые молодые клетки. Но химия не разбирает, что ей убивать. Она как атомная бомба - бьет и по хорошим клеткам, и по плохим. Здоровые клетки надо восстановить перед новым введением химии, чтобы вместе с опухолью не убить пациента.
На весах лежат несопоставимые вещи. Вот приезжает пациент и говорит: «Мне где-то там, где я раньше лечился, не дали химию, потому что были нарушены функции печени. А таблеток не дали, потому что это вредно, зачем лишнюю химию пить». Или: «У меня были плохие анализы крови, поэтому мне сказали, что химиотерапию не нужно давать, придете через неделю-другую». И вроде как этот перерыв - неделя-другая - не страшен с точки зрения онкологии. Но это уже, скажем мягко, даже не прошлый век. Современный подход к лечению состоит в том, чтобы поскорее восстановить здоровые клетки и дать новую порцию химиотерапии в более сжатые сроки, чем если бы организм восстанавливался естественным путем. Для этого есть фармакологические препараты, мы их назначаем. А то, что называют «народные средства» - это может быть хорошо при простуде. Но рак не вылечить чаем с лимоном, увы.
Меня иногда пациенты просят: дайте нам лечение посильнее, чтобы наверняка все плохое убить. Если бы все было так просто! Существует Maximum tolerated dose - максимально переносимая доза, самая большая доза яда, которая вызовет отравление, но не приведет к гибели организма. Доза эта просчитана на животных, на терминальных больных, проверена в массе клинических исследований. Все эти цифры хорошо посчитаны. Врач не может дать больше, потому что всё остальное не выдержит.
Про химиотерапию надо понимать две вещи. Во-первых, это яд, но это реальный шанс на жизнь. Во-вторых, химия не может убить все раковые клетки, потому что их много, они непредсказуемы и живучи, а в момент вливания находятся в разных стадиях развития. То, над чем сейчас работает весь мир, в фармакологии и онкологии, - найти другой путь усмирения этой клетки. Не надо её убивать, можно ее просто не кормить, блокировать ее со всех сторон, чтобы она не делилась. Надо обрубить ей факторы роста. Тамоксифен строится на этом принципе, блокируя эстрогенные рецепторы в случаях гормонозависимых опухолей. Авастин блокирует рост сосудов опухоли, чтобы они не подносили к опухоли кровь, не питали ее. Если в опухоли молочной железы есть фактор роста Her2, то на него «садится» герцептин и блокирует сигналы роста и размножения, душит клетку. Сейчас есть масса препаратов (Герцептин, Авастин, Эрбитукс) которые закрывают со всех сторон чтобы она не росла и не ела, и она умрет сама».
Ранее:
Что такое «Современная онкология» и почему онколог подобен дирижеру
Далее:
О мышках, адъювантном лечении, лучших друзьях онколога и тесте OncotypeDX
Как жить после лечения. Медицинские проверки и образ жизни
Заключение. О ценности жизни, горе, любви и необходимости радоваться каждый день