Полный окончательный п... или "факинг ниггерс"
Из подворотни вдруг вынырнула машина, зло сверкнула фарами. Я испуганно прижался к стене. Но она промчалась мимо. Только брызги взметнулись из расплескавшейся черной лужи. Затем случилось нечто совсем неожиданное. Угольки задних габаритов поравнялись с костром. Послышались одиночные выстрелы. А потом беспорядочная пальба. От костра врассыпную метнулись тени. Я ясно видел, как одна из них упала. Разбегались любители рэпа и ночных гулянок в панике.
Я решил тоже убираться как можно скорее. Побежал назад и забился в щель между полуразрушенными, но жилыми домами. Там было метра полтора пространства, зачем-то оставленного строителями. Под ногами валялся разнообразный мусор: пластиковые бутылки, пакеты, тряпье… Тут я едва не закричал - в темноте наткнулся на два желтоватых пятна. И через секунду понял, что это - белки глаз на черном лице. Хорошо, что я отлично видел даже в самом глубоком мраке. Есть у меня такое свойство. К лицу прилагалось тощее тельце в грязной одежде. Оно держалось за ручку тележки, украденной из супермаркета, и с волнением наблюдало за мной.
«Ага, значит супермаркет здесь все-таки где-то есть», - мелькнула мысль.
На улице еще пару раз бабахнуло, взвизгнули шины, и все затихло. Мимо нашего укрытия с топотом пробежало несколько человек. К нам, к счастью, никто не заглянул.
Существо продолжало взирать на меня с опаской. Я понял, что оно не страшное, а скорее - жалкое. На голове - зимняя бейсболка с ушами, хотя стояло жаркое лето. А на руках перчатки с обрезанными пальцами. Наверное, оно мерзло. Что было странно - в такую-то жару.
- Ху ю мэ-эн? - проговорило оно.
«Ругается?» - мелькнуло. Я одернул себя - спрашивает на своем наречии, кто я.
- Ай эм Степан.
- Стэп Ан… Вай а-а ю хиа? - лицо отразило обеспокоенность.
Я с трудом понял, что он спрашивает, почему я здесь. Наверное, белому тусоваться по ночам в этом районе не стоило. Я в то время еще не знал их местные порядки.
- Ай эм фром Рашша, - сказал я, как будто это могло что-нибудь объяснить.
- Оу, йе, окей, - ответило оно, как мне показалось - с пониманием. Наклонилось, схватило банку из-под пива и кинуло в тележку. Там у него (или у нее?) уже полно было банок и каких-то железок.
Интересно, кто это - мужик или баба - в темноте не разберешь? И по хриплому голосу непонятно. Судя по фигуре, либо тощая баба, либо тощий мужик. Неопределенная фигура. Без выпуклостей и изгибов. И что я с этим недоразумением только разговариваю?!
Я помахал ему рукой - попрощался, развернулся и аккуратно пошел, стараясь не споткнуться, обратно по проходу между домами. Я собирался выйти на улицу и («к черту супермаркет, попью ржавой воды из-под крана») вернуться в хостел. Там, по крайней мере, безопасно. А то, по моим ощущениям, я попал в горячую точку. Очень напоминало. Полуразрушенный город - словно после бомбежки. Ну, не совсем, конечно. Такой небольшой бомбежки, аккуратненькой, даже ласковой, можно сказать. И солдаты армии победителей, раскатав врага, теперь катаются на трофейных тачках и отстреливают попрятавшихся воинов раздавленного противника - тех, кто еще уцелел… Добраться до улицы мне было не суждено. В глазах вдруг полыхнуло. И сознание выключилось…
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я очнулся. Я лежал лицом вниз, уткнувшись в вонючее тряпье. Пульсировала от боли голова. Что это было?! Тут же я сообразил, что казавшееся безобидным мерзкое существо, должно быть, подкралось ко мне - и ударило железкой по голове. В тележке их было много. Неужели оно собирает эти железяки, чтобы бить белых людей по головам? Особенно, если они лохи из России…
Тут я понял, что джинсовой куртки на мне нет… И рубашки тоже… И сумка с паспортом исчезла… И штаны… Мать твою!.. И черные мокасины под змеиную кожу, которыми я так гордился… Эта мразь оставила мне только трусы и носки. Хоть за это спасибо. Я с трудом поднялся, голова закружилась, схватился за стену. Приплыли. Похоже, у меня сотрясение мозга. Тут я разглядел, что в темноте что-то белеет. Присел на корточки. И обрадовался не на шутку. Перочинный ножик. Он выбросил его. Сумка тоже нашлась неподалеку. Вывернутая наизнанку. Ни денег, ни паспорта.
«Классная ситуация, - подумал я. - Раньше я считал, что упал на самое дно, но на дне постучали откуда-то снизу. Оказалось, можно вляпаться в еще большее дерьмо. Докатился ты Стэп Ан фром Рашша. Но неужели я и вправду такой лох?.. Блядская страна Америка.
Тут мне натурально поплохело, и я, опершись на стену, принялся блевать. Немного полегчало. Пошатываясь, я выбрался на улицу и огляделся. Костра больше видно не было. Музыка тоже не звучала. Вокруг было пусто. Мертвый город. И человек в трусах-боксерах, черных носках и с ножиком в сумке через плечо на голое тело. Картина маслом.
Я печально побрел к гостинице, размышляя, что, екарный бабай, приехать в Америку - было большой ошибкой. Надо было эмигрировать в Канаду. Или в Австралию. Неприятности либо не случаются вовсе, либо приходят все сразу. И конечно, вскоре я встретил тех самых черных подростков, которые кричали мне что-то нелицеприятное. Они окружили меня толпой, и принялись снова выкрикивать непонятные слова. При этом один из них, здоровенный, с толстым губами, все время тыкал меня указательным пальцем в плечо. Пребольно, надо сказать. А я только ежился, растерянно на них глядя. Потом кто-то из них назвал меня белым коксакером (то есть членососом, по-нашему), и ребятишки начали радостно ржать. Тут меня стала разбирать злоба. Пока они просто ругались, меня это почти не задевало. Но когда начали смеяться надо мной, я рассердился не на шутку. Я не долго думал, что сказать им в ответ - словарь американских ругательств у меня был беден, как у преподавателя английского из совковой школы. Поэтому я рявкнул:
- Факинг ниггерс!
Наступила гробовая тишина. Такая глубокая, что я услышал, как в соседнем доме сливает воду бачок унитаза. В ту же секунду я получил по лицу. Но не упал. Если бы упал, они сразу забили бы меня ногами. Словно игрок в американский футбол, я сделал рывок, отчаянный и сильный прыжок - и прорвался через толпу. Я побежал, и «факинг ниггеры» устремились за мной. В прошлый раз полицейская машина приехала очень кстати. Но теперь, как назло, копов не было видно. Наверное, отправились выпить американского кофейку и перекусить в любимую забегаловку - «ночная смена так утомляет». Все это я думал, пока бежал. В спину мне летели ругательства, не слишком задевая, потому что я все равно их не понимал, и куски асфальта - что было уже серьезнее.
Так мы добежали до вшивой гостиницы, где я остановился. Я счастливо выдохнул, дернул дверь… и сердце упало… заперто! Ребятишки тут же оказались рядом. Снова окружили меня и стали методично избивать. Сначала я как-то умудрялся отмахиваться и уворачиваться, все-таки я занимался боксом, будучи подростком, но потом пропустил пару ударов в голову и один, сильный, с ноги в живот. И сразу понял, что дело плохо. Могут и насмерть забить. Или так покалечат, что лицо снова придется восстанавливать в больнице. Что со мной однажды уже было. А я, ко всему прочему, в стране, где даже в благотворительной больнице лечат за деньги (тебе еще придется доказать, что ты достоин благотворительности). И вообще, если ты человек без медицинской страховки, то лучше не кричать посреди «черного» района «факинг ниггерс».
Рефлексы не умерли. Удар я держал стойко. И даже сам провел пару хуков и крюков. Один мальчонка, чья челюсть с хрустом ушла в сторону, визгливо вскрикнул. Доставил радость русскому человеку. Хорошо, что спину мне прикрывали зарешетчатые двери хостела. Только теперь стало понятно, зачем им железная решетка на двери. А как иначе - когда по улицам таскается озверелый энергичный молодняк. Каким-то чудом я достал из сумки нож, открыл его и стал им беспорядочно тыкать. Ниггеры стали ругаться громче - раньше они просто сопели, осыпая меня ударами…
Драка прекратилась в одну секунду. Громыхнул выстрел. И стая отхлынула. На пороге маленькой оружейной лавки, куда я заходил днем, стоял ее пожилой владелец. В руках он держал двуствольное ружье.
- Вы чего творите? - заорал он им по-английски. Так я, во всяком случае, его перевел. - Совсем охренели, малолетние ублюдки. - Мне очень хотелось, чтобы он говорил им именно это. - Да я вас сейчас всех постреляю к чертям собачьим за этого милого белого парня, который сегодня заходил ко мне в магазин и купил ножик, который лежал у меня на прилавке восемь гребаных лет, и я уже не надеялся избавиться от него никогда… Теперь я готов защищать его даже ценой собственной жизни. Он - мой лучший покупатель, мать вашу. - В общем, не знаю, что он им на самом деле говорил, но говорил он долго, причем - упоминал «маму». Видимо, интересовался, знают ли их «мамс», чем они занимаются в столь поздний час.
Маленькие ублюдки сначала молчали. Потом начали ворчать на старика. Но тот снова возвысил голос и пошел уже вещать, как какой-нибудь пастор со сцены, патетично выкрикивая слова. Мне показалось, он втирает им что-то о том, что такое поведение недостойно черного человека. Что настоящий черный так не поступает. - Указал на меня, ткнув дулами ружья, так что я едва не отпрыгнул. И продолжил свою речугу. - Мол, посмотрите на этого жалкого белого. Он наверняка не знал, куда забрался. А если бы знал, никогда бы здесь не оказался…
Я бы слушал проповедника с ружьем бесконечно, но тут заметил звонок рядом с зарешетчатой дверью - надо же было на черной стене сделать черную кнопку звонка - и тут же нажал на него.
Через минуту - показавшуюся мне куда длиннее обычной - дверь открыл паренек, который пытался предупредить, что ходить по улицам в этот час опасно. Зря я его не послушался. При виде меня, избитого, окровавленного и с ножом в руке - я поспешно кинул его в сумку - у него так расширились глаза, будто он увидел давно почившего дядюшку. Я не дал ему опомниться, втолкнул внутрь, и захлопнул за нами дверь. В нее тут же ударила волна. Но я уже защелкнул замок, и был в безопасности.
- Бла-бла-бла-бла-бла, - сказал сотрудник гостиницы, - бла-бла-бла-бла полис…
Последнее слово я отлично понял.
- Ноу. Ноу полис. Зетс ол райт. - Сказал я. - Ай эм окей.
Он даже рот открыл.
- Бат…
- Ай эм вери вери окей, - перебил я его. - Ноу проблем. Итс вос вери фани эксидент. Ай эм хэппи фо зет. Нау ай эм гоинг ту слип ин май рум.
- Бат йо клоуза…
- Одежду сперли, - печально сказал я уже по-русски. - Это да. И документы. Пиздец, конечно, друг. - Я положил ему руку на плечо. - Полный и окончательный пиздец. Но я лучше подумаю об этом утром.
- Ай донт андестенд... - Он развел руками, как бы говоря - не понимаю…
- И не поймешь, - я потрогал разбитую губу, сплюнул на пол сгусток крови. - Ты лучше скажи, у тебя попить есть? Ду ю хэв э дринк самфинг фор ми, май фрэнд?
Он засуетился, убежал в комнатку за стойкой, вернулся с двухлитровой бутылкой воды. Всучил ее мне. Я тут же отвернул крышку и жадно принялся пить.
Маленькие ниггеры не успокаивались, продолжали колотить в дверь ногами и кулаками.
- Сорри, мен, бат ай маст колл ту полис, - сказал «май френд» очень серьезно.
- Херово, - ответил я, осознав, что без полиции не обойдется. - Ну давай, вызывай, раз надо…
Честное слово, когда они приехали, от них за версту разило кофе. Меня они разглядывали с подозрением. Что это за мудак такой, читалось в их взглядах, что пошел гулять по Южному Бронксу ночью? Удивительный мудак!
Я сидел в гостиничном кресле, с распухшей мордой, в одних трусах и носках и улыбался. Почему-то мне стало смешно. Не знаю, может это была истерика. Но я стал смеяться.
- Ну пиздец, - сказал я полицейским, которые меня вообще не понимали, - полный окончательный пиздец.
И вдруг один из них на чистом русском спросил:
- Чего случилось-то?
Начало:
1. http://sociopat-dairy.livejournal.com/92805.html
2. http://sociopat-dairy.livejournal.com/93324.html
3. http://sociopat-dairy.livejournal.com/93812.html
Я решил тоже убираться как можно скорее. Побежал назад и забился в щель между полуразрушенными, но жилыми домами. Там было метра полтора пространства, зачем-то оставленного строителями. Под ногами валялся разнообразный мусор: пластиковые бутылки, пакеты, тряпье… Тут я едва не закричал - в темноте наткнулся на два желтоватых пятна. И через секунду понял, что это - белки глаз на черном лице. Хорошо, что я отлично видел даже в самом глубоком мраке. Есть у меня такое свойство. К лицу прилагалось тощее тельце в грязной одежде. Оно держалось за ручку тележки, украденной из супермаркета, и с волнением наблюдало за мной.
«Ага, значит супермаркет здесь все-таки где-то есть», - мелькнула мысль.
На улице еще пару раз бабахнуло, взвизгнули шины, и все затихло. Мимо нашего укрытия с топотом пробежало несколько человек. К нам, к счастью, никто не заглянул.
Существо продолжало взирать на меня с опаской. Я понял, что оно не страшное, а скорее - жалкое. На голове - зимняя бейсболка с ушами, хотя стояло жаркое лето. А на руках перчатки с обрезанными пальцами. Наверное, оно мерзло. Что было странно - в такую-то жару.
- Ху ю мэ-эн? - проговорило оно.
«Ругается?» - мелькнуло. Я одернул себя - спрашивает на своем наречии, кто я.
- Ай эм Степан.
- Стэп Ан… Вай а-а ю хиа? - лицо отразило обеспокоенность.
Я с трудом понял, что он спрашивает, почему я здесь. Наверное, белому тусоваться по ночам в этом районе не стоило. Я в то время еще не знал их местные порядки.
- Ай эм фром Рашша, - сказал я, как будто это могло что-нибудь объяснить.
- Оу, йе, окей, - ответило оно, как мне показалось - с пониманием. Наклонилось, схватило банку из-под пива и кинуло в тележку. Там у него (или у нее?) уже полно было банок и каких-то железок.
Интересно, кто это - мужик или баба - в темноте не разберешь? И по хриплому голосу непонятно. Судя по фигуре, либо тощая баба, либо тощий мужик. Неопределенная фигура. Без выпуклостей и изгибов. И что я с этим недоразумением только разговариваю?!
Я помахал ему рукой - попрощался, развернулся и аккуратно пошел, стараясь не споткнуться, обратно по проходу между домами. Я собирался выйти на улицу и («к черту супермаркет, попью ржавой воды из-под крана») вернуться в хостел. Там, по крайней мере, безопасно. А то, по моим ощущениям, я попал в горячую точку. Очень напоминало. Полуразрушенный город - словно после бомбежки. Ну, не совсем, конечно. Такой небольшой бомбежки, аккуратненькой, даже ласковой, можно сказать. И солдаты армии победителей, раскатав врага, теперь катаются на трофейных тачках и отстреливают попрятавшихся воинов раздавленного противника - тех, кто еще уцелел… Добраться до улицы мне было не суждено. В глазах вдруг полыхнуло. И сознание выключилось…
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я очнулся. Я лежал лицом вниз, уткнувшись в вонючее тряпье. Пульсировала от боли голова. Что это было?! Тут же я сообразил, что казавшееся безобидным мерзкое существо, должно быть, подкралось ко мне - и ударило железкой по голове. В тележке их было много. Неужели оно собирает эти железяки, чтобы бить белых людей по головам? Особенно, если они лохи из России…
Тут я понял, что джинсовой куртки на мне нет… И рубашки тоже… И сумка с паспортом исчезла… И штаны… Мать твою!.. И черные мокасины под змеиную кожу, которыми я так гордился… Эта мразь оставила мне только трусы и носки. Хоть за это спасибо. Я с трудом поднялся, голова закружилась, схватился за стену. Приплыли. Похоже, у меня сотрясение мозга. Тут я разглядел, что в темноте что-то белеет. Присел на корточки. И обрадовался не на шутку. Перочинный ножик. Он выбросил его. Сумка тоже нашлась неподалеку. Вывернутая наизнанку. Ни денег, ни паспорта.
«Классная ситуация, - подумал я. - Раньше я считал, что упал на самое дно, но на дне постучали откуда-то снизу. Оказалось, можно вляпаться в еще большее дерьмо. Докатился ты Стэп Ан фром Рашша. Но неужели я и вправду такой лох?.. Блядская страна Америка.
Тут мне натурально поплохело, и я, опершись на стену, принялся блевать. Немного полегчало. Пошатываясь, я выбрался на улицу и огляделся. Костра больше видно не было. Музыка тоже не звучала. Вокруг было пусто. Мертвый город. И человек в трусах-боксерах, черных носках и с ножиком в сумке через плечо на голое тело. Картина маслом.
Я печально побрел к гостинице, размышляя, что, екарный бабай, приехать в Америку - было большой ошибкой. Надо было эмигрировать в Канаду. Или в Австралию. Неприятности либо не случаются вовсе, либо приходят все сразу. И конечно, вскоре я встретил тех самых черных подростков, которые кричали мне что-то нелицеприятное. Они окружили меня толпой, и принялись снова выкрикивать непонятные слова. При этом один из них, здоровенный, с толстым губами, все время тыкал меня указательным пальцем в плечо. Пребольно, надо сказать. А я только ежился, растерянно на них глядя. Потом кто-то из них назвал меня белым коксакером (то есть членососом, по-нашему), и ребятишки начали радостно ржать. Тут меня стала разбирать злоба. Пока они просто ругались, меня это почти не задевало. Но когда начали смеяться надо мной, я рассердился не на шутку. Я не долго думал, что сказать им в ответ - словарь американских ругательств у меня был беден, как у преподавателя английского из совковой школы. Поэтому я рявкнул:
- Факинг ниггерс!
Наступила гробовая тишина. Такая глубокая, что я услышал, как в соседнем доме сливает воду бачок унитаза. В ту же секунду я получил по лицу. Но не упал. Если бы упал, они сразу забили бы меня ногами. Словно игрок в американский футбол, я сделал рывок, отчаянный и сильный прыжок - и прорвался через толпу. Я побежал, и «факинг ниггеры» устремились за мной. В прошлый раз полицейская машина приехала очень кстати. Но теперь, как назло, копов не было видно. Наверное, отправились выпить американского кофейку и перекусить в любимую забегаловку - «ночная смена так утомляет». Все это я думал, пока бежал. В спину мне летели ругательства, не слишком задевая, потому что я все равно их не понимал, и куски асфальта - что было уже серьезнее.
Так мы добежали до вшивой гостиницы, где я остановился. Я счастливо выдохнул, дернул дверь… и сердце упало… заперто! Ребятишки тут же оказались рядом. Снова окружили меня и стали методично избивать. Сначала я как-то умудрялся отмахиваться и уворачиваться, все-таки я занимался боксом, будучи подростком, но потом пропустил пару ударов в голову и один, сильный, с ноги в живот. И сразу понял, что дело плохо. Могут и насмерть забить. Или так покалечат, что лицо снова придется восстанавливать в больнице. Что со мной однажды уже было. А я, ко всему прочему, в стране, где даже в благотворительной больнице лечат за деньги (тебе еще придется доказать, что ты достоин благотворительности). И вообще, если ты человек без медицинской страховки, то лучше не кричать посреди «черного» района «факинг ниггерс».
Рефлексы не умерли. Удар я держал стойко. И даже сам провел пару хуков и крюков. Один мальчонка, чья челюсть с хрустом ушла в сторону, визгливо вскрикнул. Доставил радость русскому человеку. Хорошо, что спину мне прикрывали зарешетчатые двери хостела. Только теперь стало понятно, зачем им железная решетка на двери. А как иначе - когда по улицам таскается озверелый энергичный молодняк. Каким-то чудом я достал из сумки нож, открыл его и стал им беспорядочно тыкать. Ниггеры стали ругаться громче - раньше они просто сопели, осыпая меня ударами…
Драка прекратилась в одну секунду. Громыхнул выстрел. И стая отхлынула. На пороге маленькой оружейной лавки, куда я заходил днем, стоял ее пожилой владелец. В руках он держал двуствольное ружье.
- Вы чего творите? - заорал он им по-английски. Так я, во всяком случае, его перевел. - Совсем охренели, малолетние ублюдки. - Мне очень хотелось, чтобы он говорил им именно это. - Да я вас сейчас всех постреляю к чертям собачьим за этого милого белого парня, который сегодня заходил ко мне в магазин и купил ножик, который лежал у меня на прилавке восемь гребаных лет, и я уже не надеялся избавиться от него никогда… Теперь я готов защищать его даже ценой собственной жизни. Он - мой лучший покупатель, мать вашу. - В общем, не знаю, что он им на самом деле говорил, но говорил он долго, причем - упоминал «маму». Видимо, интересовался, знают ли их «мамс», чем они занимаются в столь поздний час.
Маленькие ублюдки сначала молчали. Потом начали ворчать на старика. Но тот снова возвысил голос и пошел уже вещать, как какой-нибудь пастор со сцены, патетично выкрикивая слова. Мне показалось, он втирает им что-то о том, что такое поведение недостойно черного человека. Что настоящий черный так не поступает. - Указал на меня, ткнув дулами ружья, так что я едва не отпрыгнул. И продолжил свою речугу. - Мол, посмотрите на этого жалкого белого. Он наверняка не знал, куда забрался. А если бы знал, никогда бы здесь не оказался…
Я бы слушал проповедника с ружьем бесконечно, но тут заметил звонок рядом с зарешетчатой дверью - надо же было на черной стене сделать черную кнопку звонка - и тут же нажал на него.
Через минуту - показавшуюся мне куда длиннее обычной - дверь открыл паренек, который пытался предупредить, что ходить по улицам в этот час опасно. Зря я его не послушался. При виде меня, избитого, окровавленного и с ножом в руке - я поспешно кинул его в сумку - у него так расширились глаза, будто он увидел давно почившего дядюшку. Я не дал ему опомниться, втолкнул внутрь, и захлопнул за нами дверь. В нее тут же ударила волна. Но я уже защелкнул замок, и был в безопасности.
- Бла-бла-бла-бла-бла, - сказал сотрудник гостиницы, - бла-бла-бла-бла полис…
Последнее слово я отлично понял.
- Ноу. Ноу полис. Зетс ол райт. - Сказал я. - Ай эм окей.
Он даже рот открыл.
- Бат…
- Ай эм вери вери окей, - перебил я его. - Ноу проблем. Итс вос вери фани эксидент. Ай эм хэппи фо зет. Нау ай эм гоинг ту слип ин май рум.
- Бат йо клоуза…
- Одежду сперли, - печально сказал я уже по-русски. - Это да. И документы. Пиздец, конечно, друг. - Я положил ему руку на плечо. - Полный и окончательный пиздец. Но я лучше подумаю об этом утром.
- Ай донт андестенд... - Он развел руками, как бы говоря - не понимаю…
- И не поймешь, - я потрогал разбитую губу, сплюнул на пол сгусток крови. - Ты лучше скажи, у тебя попить есть? Ду ю хэв э дринк самфинг фор ми, май фрэнд?
Он засуетился, убежал в комнатку за стойкой, вернулся с двухлитровой бутылкой воды. Всучил ее мне. Я тут же отвернул крышку и жадно принялся пить.
Маленькие ниггеры не успокаивались, продолжали колотить в дверь ногами и кулаками.
- Сорри, мен, бат ай маст колл ту полис, - сказал «май френд» очень серьезно.
- Херово, - ответил я, осознав, что без полиции не обойдется. - Ну давай, вызывай, раз надо…
Честное слово, когда они приехали, от них за версту разило кофе. Меня они разглядывали с подозрением. Что это за мудак такой, читалось в их взглядах, что пошел гулять по Южному Бронксу ночью? Удивительный мудак!
Я сидел в гостиничном кресле, с распухшей мордой, в одних трусах и носках и улыбался. Почему-то мне стало смешно. Не знаю, может это была истерика. Но я стал смеяться.
- Ну пиздец, - сказал я полицейским, которые меня вообще не понимали, - полный окончательный пиздец.
И вдруг один из них на чистом русском спросил:
- Чего случилось-то?
Начало:
1. http://sociopat-dairy.livejournal.com/92805.html
2. http://sociopat-dairy.livejournal.com/93324.html
3. http://sociopat-dairy.livejournal.com/93812.html