Советская эпоха - часть III
Начало тут и тут
Как было сказано выше, советское общество после Октябрьской революции было по большому счету традиционным, связанным узами механической солидарности и господствующей идеологии, строгой в своей ортодоксии. Более того, даже в годы индустриализации традиционные отношения и институты консервировались на предприятиях в специфических формах, когда трудовой коллектив и предприятие в целом с прикрепленной к нему социальной сферой делался своего рода квазиобщиной.
Революция и гражданская война привела к разгрому зарождающейся в России органической солидарности и «современной», частной личности. Более того, эта война продолжалась и после фактического окончания военных действия и вылилась в то, что мы сегодня называем «сталинскими репрессиями», когда зачастую не формальные проступки, и именно принадлежность человека к чуждому личностному типу предопределяла его статус как «врага народа». Естественно такой неконкретный критерий приводил к тому, что удары наносились «по площадям», а «щепки» летели чрезвычайно обильно и далеко. Однако нужно понимать, что государственный террор был не более чем элементом, следствием массовых настроений и действий, поэтому нелепо приписывать его конкретным личностям, тому же Сталину, и даже таким группам как ВКП(б), ибо те же процессы столкновения идентичностей шли и в недрах самой Партии вплоть до высших ее этажей.
Однако сами успехи социалистического строительства, бурная индустриализация, развитие науки, общего образования и культуры все же меняли человека и постепенно подтачивали общественные отношения, построенной на принципах механической солидарности.
Достаточно массово «новые люди», - так мы назовём людей воспитанных в СССР, мировоззрение которых было уже отличным от мировоззрения традиционного человека, вошли в общество (повзрослели) примерно в конце 50-х и 60-е годов. Но что же это было за мировоззрение?
C одной стороны, благодаря подъёму культуры и высочайшему уровню образования в СССР, эти молодые парни и девушки представляли собой тип личности, для которого рамки традиционного общества были уже тесны. С другой стороны, это были советские юноши и девушки, проникнутые социалистическими идеями, идеями осознанного коллективизма, равенства и братства. А что еще более важно, они были продуктом эпохи бурного научно-технического прогресса, той эпохи, когда во всем мире, и в СССР в частности наука, впервые действительно становилась непосредственной производительной силой, и уже на горизонте было время, когда она станет главной производительной силой общества. Не удивительно, что героями этой генерации, зачастую даже наперекор официальной пропаганде (кинематографу в частности) становятся не рабочие, а молодые люди с высшим образованием, физики и лирики.
Возникает вопрос, куда же эти молодые люди уходили от традиционного мировоззрения и соответствующего ему типа социальных отношений? Это та проблема, которая не просто не решается, но активно фальсифицируется современной российской буржуазной пропагандой.
Дело в том, что в рамках дихотомии современное - традиционное общество от традиционного общества уходят только в современное, т.е. в атомизированное индивидуалистическое общество, или иначе, в гражданское общество, со всеми известными атрибутами. Однако внимательное «прочтение» культурных артефактов той эпохи, (литература и кинематограф в первую очередь) говорит нам о том, что движение от сковывающих отношений традиционного общежития осуществлялось вовсе не в направлении индивидуализации и атомизации. Личность освобождалась не в направлении превращения в частичную личность, своей частичной формой отражающую часть в разделении труда, частную собственность и частные (частичные) интересы. Личность освобождалась от оков традиции в процессе всестороннего роста, основанного на всеобщем труде (таким является и наука и культурное творчество - условно говоря, и физика и лирика), и благодаря условиям социализма не ограниченная частными интересами, диктуемыми частной собственностью.
Мое рассуждение может показаться манипулированием понятиями, поэтому я разъясню суть процессов простыми словами. Из-за относительного равенства доходов и всеобщей доступности образования молодой человек той эпохи не был вынужден выбирать себе стезю в жизни, руководствуясь финансовыми возможностями семьи и некой рыночной выгодностью своей деятельности и профессии, планируемыми доходами, а не своей искренней предрасположенностью и общим благом. Именно поэтому область его интересов и направление деятельности не искажалась частными интересами так, как это происходит в буржуазном обществе, в том числе и в современной России. Во всяком случае, так происходило по большей части.
Кроме того сами формы труда, сделавшиеся желаемыми в ту эпоху, а именно труд в сфере научного и культурного творчества требуют всестороннего и полноценного, а не частичного (исключительно в своей профессиональной сфере) развития личности. Такая всесторонняя личность становиться востребованной, становится героем времени, попросту, таких граждан любят девочки (или наоборот, мальчики, если герой - девушка).
Уравниловка, которая в дальнейшем подвергалась разгромной критике, как раз в сфере творчества, наук и искусств играла не отрицательную, а положительную роль, делая выбор профессии, тематики исследований или направления художественной деятельности делом реально (а не рыночно) свободного выбора. Нет, нет. Конечно, и в советском обществе существовали и влияния и ограничения со стороны как «практических» соображений, так и ограничений со стороны государства. Но все они казались внешними и ощущались как мешающие. Помню как уже 80-е, казалось бы, достаточно циничные времена, молодые люди удивлялись и посматривали свысока на тех, кто поступает в Нархоз (институт народного хозяйства - что то типа факультета менеджмента и маркетинга сегодня). Среди поступающих туда, как правило, были усидчивые девицы без особых способностей и отношение к ним было соответствующим. А государственные ограничения приводили к интеллигентским фырканьям и очередной фиге в кармане.
Я так описываю положение дел в СССР, что бы можно было сравнить с капиталистической системой сегодня, когда несвобода в означенной сфере просто не замечается, кажется естественным положением вещей. Заведомо естественно выбирать образование, которое дает шанс получить высокооплачиваемое место, а выбирать исключительно из внутренней предрасположенности могут позволить себе единицы. А уж ограничения тем и направлений, вернее даже диктат в этой сфере, что в науке, и куда более в искусстве, как то перестал смущать - всем стало ясно, что кто платит, тот и заказывает, и это не вызывает никакого недовольства а принимается как естественный порядок вещей.
Я этими примерами хочу сказать, что в названных сферах человек был не просто свободнее человека живущего в капиталистическом обществе. Он был свободнее качественно, ибо не полагал никакую несвободу естественной, как это делает частный человек капиталистического общества. В сфере представлений о социальном идеале советский человек, или, во всяком случае, значимая генерация советских людей, представляла собой в существенной части уже новый, постсовременный тип - коммунистический тип человека.
Так что рождался и совершенно новый тип личности, и, новый тип солидарности, который был формой «снятия» противоречия между традиционным и атомарным обществом. Я не стал бы утверждать, что такой тип личности сразу явился как целое. Скорее он проявлялся в виде тенденций и моментов. И вырастал он не из атомарного, а из традиционного общества, господствующего в стране.
Отличительными признаками этого нового типа личности сделалось:
1. Признание относительной ничтожности частных интересов перед коллективными интересами и общим благом, (унаследовано от традиционной личности) при том, что абсолютной ценностью делается индивидуальное развития и личностный рост (развитие и преломление тенденций «атомарной» идентичности).
2. Особенности личности, ее «непохожесть», специфические знания, формы деятельности, вкусы и интересы не становятся основанием для исключения из общности, как это происходит в традиционном обществе, но и не делаются базой для укрепления своей частной, договорной по отношению обществу позиции, что типично для общества атомарного. Такие особенности становятся основанием для высокой статусной позиции в рамках коллектива.
Повторюсь, что базой для такого типа личности сделался всеобщий труд, получивший приоритетное значение если не в масштабах всего советского общества, то в масштабах квазисословия работников науки и культуры. Это специфическое сословие существовало в условиях оранжерейного квазикоммунизма, созданного для него в СССР, что предопределило с одной стороны передовые элементы в сознании представителей этой генерации, а с другой - слабость, неоднозначность описанных тенденций, что и привело, в конечном счете, к их временному поражению.
Хочу обратить внимание на то, что разные типы общества, личности и солидарности находятся во враждебных отношениях друг к другу. Человеку одного типа общества человек другого отвратителен, непонятен и неприятен. Общение людей (рассматриваемое как социальное взаимодействие) в существенной степени базируется на соответствии взаимных ожиданий участников взаимодействия. Человек, так или иначе побуждающий другого человека к определенным действиям, в принципе представляет, каков будет результат. Он знает заранее, какое действие будет принято доброжелательно, а какое будет воспринято как оскорбление, какое, как проявление слабости, а какое, как угроза и позиция силы. Так вот у людей, представляющих разные типы общества взаимные ожидания разные. Мировоззрение, ценности, у этих людей тоже существенно отличны. В результате они друг для друга чужды, непонятны, неприятны и, в конечном счете, отвратительны.
Это верно не только в отношениях людей традиционного и атомарного общества. Нет оснований полагать, что подобный конфликт не должен складываться между людьми нового, коммунистического типа солидарности и людьми более отсталых типов общества, во всяком случае, в ситуации, когда коммунистический тип еще представлен тенденциями, определенным аспектами, не сделался цельным и господствующим мировоззрением.
При том трагедией советского общества было то, что подобный тип человека родился слишком рано, как оранжерейной продукт, существование которого базировалось на развитой, далеко не исчерпавшей себя индустриальной экономике и индустриальном труде рабочих масс. В результате не происходило и не могло произойти преобразования всего общества, всех общественных отношений по новым принципам, а после первоначального порыва энтузиазма начало нарастать отчуждение между социальными общностями.
Одновременно нарастало отчуждение между новой общностью и тем, что мы называем властью - т.е. системой формальных и неформальных организаций, закрепляющих институциональную систему общества. Эти организации, символом которых сделалась так называемая «номенклатура» имели своей базой именно то традиционное и квазитрадиционное общество, которое господствовало в СССР после революции 1917г., что подтверждается основными ее признаками, такими как жесткая идеологическая ортодоксия, патерналистский характер, генезис самой номенклатуры, как продукта слияния светских и квазирелигиозных (идеологических) властей.
Итак, после краткого периода энтузиазма, называемого «оттепелью» в отношениях этой новой генерации людей с властью и с массами основного населения быстро нарастало отчуждение. Власть представлялась «новым людям» костной, грубой, ограничивающей свободу (так рождалось диссидентство), а массы - темными, с одной стороны жертвой этой власти, а с другой стороны ее основанием. Приписывая массам свое собственное восприятие властного патернализма как деятельности, направленной на «удушение свободы», интеллигенция (я говорю о той ее части, которая представляла описанный выше новый личностный тип) все более разочаровывается в нежелающем бунтовать против этой «несвободы» народе. Куда позже, уже в перестроечные времена раздражение переросло в убеждение о некой глубинной рабской сущности народа, а у некоторых это продолжается и по сей день.
Продолжение следует…
Как было сказано выше, советское общество после Октябрьской революции было по большому счету традиционным, связанным узами механической солидарности и господствующей идеологии, строгой в своей ортодоксии. Более того, даже в годы индустриализации традиционные отношения и институты консервировались на предприятиях в специфических формах, когда трудовой коллектив и предприятие в целом с прикрепленной к нему социальной сферой делался своего рода квазиобщиной.
Революция и гражданская война привела к разгрому зарождающейся в России органической солидарности и «современной», частной личности. Более того, эта война продолжалась и после фактического окончания военных действия и вылилась в то, что мы сегодня называем «сталинскими репрессиями», когда зачастую не формальные проступки, и именно принадлежность человека к чуждому личностному типу предопределяла его статус как «врага народа». Естественно такой неконкретный критерий приводил к тому, что удары наносились «по площадям», а «щепки» летели чрезвычайно обильно и далеко. Однако нужно понимать, что государственный террор был не более чем элементом, следствием массовых настроений и действий, поэтому нелепо приписывать его конкретным личностям, тому же Сталину, и даже таким группам как ВКП(б), ибо те же процессы столкновения идентичностей шли и в недрах самой Партии вплоть до высших ее этажей.
Однако сами успехи социалистического строительства, бурная индустриализация, развитие науки, общего образования и культуры все же меняли человека и постепенно подтачивали общественные отношения, построенной на принципах механической солидарности.
Достаточно массово «новые люди», - так мы назовём людей воспитанных в СССР, мировоззрение которых было уже отличным от мировоззрения традиционного человека, вошли в общество (повзрослели) примерно в конце 50-х и 60-е годов. Но что же это было за мировоззрение?
C одной стороны, благодаря подъёму культуры и высочайшему уровню образования в СССР, эти молодые парни и девушки представляли собой тип личности, для которого рамки традиционного общества были уже тесны. С другой стороны, это были советские юноши и девушки, проникнутые социалистическими идеями, идеями осознанного коллективизма, равенства и братства. А что еще более важно, они были продуктом эпохи бурного научно-технического прогресса, той эпохи, когда во всем мире, и в СССР в частности наука, впервые действительно становилась непосредственной производительной силой, и уже на горизонте было время, когда она станет главной производительной силой общества. Не удивительно, что героями этой генерации, зачастую даже наперекор официальной пропаганде (кинематографу в частности) становятся не рабочие, а молодые люди с высшим образованием, физики и лирики.
Возникает вопрос, куда же эти молодые люди уходили от традиционного мировоззрения и соответствующего ему типа социальных отношений? Это та проблема, которая не просто не решается, но активно фальсифицируется современной российской буржуазной пропагандой.
Дело в том, что в рамках дихотомии современное - традиционное общество от традиционного общества уходят только в современное, т.е. в атомизированное индивидуалистическое общество, или иначе, в гражданское общество, со всеми известными атрибутами. Однако внимательное «прочтение» культурных артефактов той эпохи, (литература и кинематограф в первую очередь) говорит нам о том, что движение от сковывающих отношений традиционного общежития осуществлялось вовсе не в направлении индивидуализации и атомизации. Личность освобождалась не в направлении превращения в частичную личность, своей частичной формой отражающую часть в разделении труда, частную собственность и частные (частичные) интересы. Личность освобождалась от оков традиции в процессе всестороннего роста, основанного на всеобщем труде (таким является и наука и культурное творчество - условно говоря, и физика и лирика), и благодаря условиям социализма не ограниченная частными интересами, диктуемыми частной собственностью.
Мое рассуждение может показаться манипулированием понятиями, поэтому я разъясню суть процессов простыми словами. Из-за относительного равенства доходов и всеобщей доступности образования молодой человек той эпохи не был вынужден выбирать себе стезю в жизни, руководствуясь финансовыми возможностями семьи и некой рыночной выгодностью своей деятельности и профессии, планируемыми доходами, а не своей искренней предрасположенностью и общим благом. Именно поэтому область его интересов и направление деятельности не искажалась частными интересами так, как это происходит в буржуазном обществе, в том числе и в современной России. Во всяком случае, так происходило по большей части.
Кроме того сами формы труда, сделавшиеся желаемыми в ту эпоху, а именно труд в сфере научного и культурного творчества требуют всестороннего и полноценного, а не частичного (исключительно в своей профессиональной сфере) развития личности. Такая всесторонняя личность становиться востребованной, становится героем времени, попросту, таких граждан любят девочки (или наоборот, мальчики, если герой - девушка).
Уравниловка, которая в дальнейшем подвергалась разгромной критике, как раз в сфере творчества, наук и искусств играла не отрицательную, а положительную роль, делая выбор профессии, тематики исследований или направления художественной деятельности делом реально (а не рыночно) свободного выбора. Нет, нет. Конечно, и в советском обществе существовали и влияния и ограничения со стороны как «практических» соображений, так и ограничений со стороны государства. Но все они казались внешними и ощущались как мешающие. Помню как уже 80-е, казалось бы, достаточно циничные времена, молодые люди удивлялись и посматривали свысока на тех, кто поступает в Нархоз (институт народного хозяйства - что то типа факультета менеджмента и маркетинга сегодня). Среди поступающих туда, как правило, были усидчивые девицы без особых способностей и отношение к ним было соответствующим. А государственные ограничения приводили к интеллигентским фырканьям и очередной фиге в кармане.
Я так описываю положение дел в СССР, что бы можно было сравнить с капиталистической системой сегодня, когда несвобода в означенной сфере просто не замечается, кажется естественным положением вещей. Заведомо естественно выбирать образование, которое дает шанс получить высокооплачиваемое место, а выбирать исключительно из внутренней предрасположенности могут позволить себе единицы. А уж ограничения тем и направлений, вернее даже диктат в этой сфере, что в науке, и куда более в искусстве, как то перестал смущать - всем стало ясно, что кто платит, тот и заказывает, и это не вызывает никакого недовольства а принимается как естественный порядок вещей.
Я этими примерами хочу сказать, что в названных сферах человек был не просто свободнее человека живущего в капиталистическом обществе. Он был свободнее качественно, ибо не полагал никакую несвободу естественной, как это делает частный человек капиталистического общества. В сфере представлений о социальном идеале советский человек, или, во всяком случае, значимая генерация советских людей, представляла собой в существенной части уже новый, постсовременный тип - коммунистический тип человека.
Так что рождался и совершенно новый тип личности, и, новый тип солидарности, который был формой «снятия» противоречия между традиционным и атомарным обществом. Я не стал бы утверждать, что такой тип личности сразу явился как целое. Скорее он проявлялся в виде тенденций и моментов. И вырастал он не из атомарного, а из традиционного общества, господствующего в стране.
Отличительными признаками этого нового типа личности сделалось:
1. Признание относительной ничтожности частных интересов перед коллективными интересами и общим благом, (унаследовано от традиционной личности) при том, что абсолютной ценностью делается индивидуальное развития и личностный рост (развитие и преломление тенденций «атомарной» идентичности).
2. Особенности личности, ее «непохожесть», специфические знания, формы деятельности, вкусы и интересы не становятся основанием для исключения из общности, как это происходит в традиционном обществе, но и не делаются базой для укрепления своей частной, договорной по отношению обществу позиции, что типично для общества атомарного. Такие особенности становятся основанием для высокой статусной позиции в рамках коллектива.
Повторюсь, что базой для такого типа личности сделался всеобщий труд, получивший приоритетное значение если не в масштабах всего советского общества, то в масштабах квазисословия работников науки и культуры. Это специфическое сословие существовало в условиях оранжерейного квазикоммунизма, созданного для него в СССР, что предопределило с одной стороны передовые элементы в сознании представителей этой генерации, а с другой - слабость, неоднозначность описанных тенденций, что и привело, в конечном счете, к их временному поражению.
Хочу обратить внимание на то, что разные типы общества, личности и солидарности находятся во враждебных отношениях друг к другу. Человеку одного типа общества человек другого отвратителен, непонятен и неприятен. Общение людей (рассматриваемое как социальное взаимодействие) в существенной степени базируется на соответствии взаимных ожиданий участников взаимодействия. Человек, так или иначе побуждающий другого человека к определенным действиям, в принципе представляет, каков будет результат. Он знает заранее, какое действие будет принято доброжелательно, а какое будет воспринято как оскорбление, какое, как проявление слабости, а какое, как угроза и позиция силы. Так вот у людей, представляющих разные типы общества взаимные ожидания разные. Мировоззрение, ценности, у этих людей тоже существенно отличны. В результате они друг для друга чужды, непонятны, неприятны и, в конечном счете, отвратительны.
Это верно не только в отношениях людей традиционного и атомарного общества. Нет оснований полагать, что подобный конфликт не должен складываться между людьми нового, коммунистического типа солидарности и людьми более отсталых типов общества, во всяком случае, в ситуации, когда коммунистический тип еще представлен тенденциями, определенным аспектами, не сделался цельным и господствующим мировоззрением.
При том трагедией советского общества было то, что подобный тип человека родился слишком рано, как оранжерейной продукт, существование которого базировалось на развитой, далеко не исчерпавшей себя индустриальной экономике и индустриальном труде рабочих масс. В результате не происходило и не могло произойти преобразования всего общества, всех общественных отношений по новым принципам, а после первоначального порыва энтузиазма начало нарастать отчуждение между социальными общностями.
Одновременно нарастало отчуждение между новой общностью и тем, что мы называем властью - т.е. системой формальных и неформальных организаций, закрепляющих институциональную систему общества. Эти организации, символом которых сделалась так называемая «номенклатура» имели своей базой именно то традиционное и квазитрадиционное общество, которое господствовало в СССР после революции 1917г., что подтверждается основными ее признаками, такими как жесткая идеологическая ортодоксия, патерналистский характер, генезис самой номенклатуры, как продукта слияния светских и квазирелигиозных (идеологических) властей.
Итак, после краткого периода энтузиазма, называемого «оттепелью» в отношениях этой новой генерации людей с властью и с массами основного населения быстро нарастало отчуждение. Власть представлялась «новым людям» костной, грубой, ограничивающей свободу (так рождалось диссидентство), а массы - темными, с одной стороны жертвой этой власти, а с другой стороны ее основанием. Приписывая массам свое собственное восприятие властного патернализма как деятельности, направленной на «удушение свободы», интеллигенция (я говорю о той ее части, которая представляла описанный выше новый личностный тип) все более разочаровывается в нежелающем бунтовать против этой «несвободы» народе. Куда позже, уже в перестроечные времена раздражение переросло в убеждение о некой глубинной рабской сущности народа, а у некоторых это продолжается и по сей день.
Продолжение следует…