Кавказские стрелки за Каспием (3/5)
Ю. А. Лоссовский. Кавказские стрелки за Каспием // Разведчик, 1900, №№ 487, 488, 490, 494, 506, 508, 521, 522.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5.
Первые гостьи у стрелков. Ак-Тепе, январь 1900 г.
VII
Дружеская встреча закаспийскими стрелками кавказских стрелков скрепила наши взаимные приятельские отношения со дня вступления нашего в Ак-Тепе. 21-го января командирами наших батальонов была получена следующая телеграмма от командира 1-го Закаспийского стрелкового батальона, полковника Воейкова:
«Прошу довести до сведения гг. офицеров, с сегодняшнего дня в дежурной комнате первого батальона имеется помещение для 4-х офицеров, как то: кровать, тюфяк, самовар, потому прошу гг. офицеров по приезде в Асхабад не останавливаться в гостиницах».
Подобные же любезные предложения были сделаны лично и командирами прочих закаспийских батальонов. Это очень существенная товарищеская услуга, ввиду дороговизны номеров в гостиницах.
Спустя несколько дней после вступления бригады в лагерь, мы были извещены, что 23-го января в Асхабадском военном собрании состоится блестящий костюмированный вечерь в пользу «Красного Креста».
23-го января, в прекрасный солнечный день, при морозе в 9 градусов, обремененные шубами, бурками, папахами, фуфайками, бурочными сапогами, на тачках, линейках, фургонах, двинулись стрелки на Асхабад. По чудному, укатанному зимнему пути, с лоснящимися бликами с искрящимися по сторонам блестками на пушистом ковре, быстро мы мчались, потирая от поры до времени то нос, то уши… Все наши командиры тоже ехали в Асхабад, по приглашению на обед командиром корпуса.
Я с доктором Б-м, нашею звездою балетного искусства, остановились в «Центральной гостинице». Весело болтали мы, лежа на кроватях, когда над нами начало сгущаться дымное облако предательского саксаула, вырывавшегося из щелей печной трубы. Быстро собрав наши пожитки, мы бежали в ближайшие меблированные номера - в батальонных офицерских собраниях все места были заняты.
- Свободных номеров нет, - встретила нас хозяйка, - но, - добавила она, - для кавказцев нельзя отказать, - и уступила нам свою комнату.
- А вы где же будете?
- Я помещусь с проезжею актрисою.
- Прекрасно.
Мы расположились в уютном номере. Чрез несколько минут к нам вошли хозяйка и «проезжая актриса», чтобы забрать свои вещи. Странным показалось нам, что актриса беспрестанно почесывала себе то грудь, то руки, то пальцы.
- Что с вами, сударыня?
- Сама не знаю, вот уже три дня, как невыносимо зудит тело.
- Позвольте посмотреть вашу руку, - тревожно проговорил доктор, пододвигая лампу. - Scabies, запущенный scabies, - прошептали его уста. - Сударыня, у вас форменная чесотка…
Я отпрыгнул в сторону, моментально опрокинув на себя хозяйский о-де-колон. Сконфуженные дамы скрылись. Тотчас же мы произвели упрощенную дезинфекцию: скатерть, на которую облокачивалась актриса, стул, на котором она сидела, вылетели в коридор, и инцидент был исчерпан.
В 9 часов мы отправились в военное собрание. Зала была ярко освещена люстрами и линиею свечей по карнизам. Над эстрадою высился красный фонарь наподобие креста. Благотворительный буфет на сцене - русская харчевня и кавказская сакля - были полны публикою, на блестящем фоне которой скромно выделялись кавказские стрелки, одетые в сюртуках при шарфах. Костюмы отличались вкусом и изяществом. Взоры всех привлекали к себе «русские боярыни». Грациозные маркитантки в гусарских костюмах мило угощали стрелков коньяком и ликером. Очаровательная «цыганка-ворожея» своими засаленными картами на бубне угадывала наше прошлое и остроумно предсказывала будущее. Изящная грузинка в своей сакле предлагала кавказцам кахетинское из бурдюков. В pendant к костюмам, столь же оригинальны были и танцы: лихой камаринский, под гармонику и балалайку, чередовался то с новейшими танцами под звуки оркестра, то с лезгинкой и кинтаури под зурну.
Вечер затянулся до 4-х часов утра, после чего все костюмированные разместились в живописной группе на сцене для фотографического снимка при свете магния.
Утро. Тепло. Солнце не только ярко светит, но и пригревает, а снег, случайный пришелец, без борьбы уступает позицию, которую с таким достоинством занимал несколько дней. Воспользовавшись временем до отхода поезда на Безмеин, я осмотрел паровую вальцовую крупчатную мельницу (недалеко от вокзала), первую и единственную в Закаспийской области, с отделом для интендантского перемола. В 24 часа обрабатывается 2.000 пудов зерна. Техническую новость мельницы составляют особые просевные сита. Вся работа в мельнице автоматическая, без посредства мускульной силы. Мельница работает с прошлого года. Постройка ее, а равно все машины, обошлись в 50 тысяч.
Обремененный властью и заботами лагерного полицмейстера, в полдень 25-го шел я по задней линейке, когда меня обогнали два фаэтона с тремя дамами и двумя кавалерами. Фаэтоны остановились у нашего собрания. Это были первые дамы, которые посетили нашу стоянку, внеся поэтический элемент в суровую лагерную жизнь, и, подобно первым ласточкам, они на своих крыльях принесли нам веяние весны. Мой барак, как ближайший, был обращен в уборную, с возложением на моего вестового Терентия временных обязанностей горничной. Быстро собрались товарищи, явилась музыка, и потекла непринужденная веселая трапеза. После обеда устроились танцы, пели хором, соло, декламировали, и в заключение снялись. Была чудная тихая лунная ночь, когда офицеры верхами, с винтовками за плечами, à la буры, проводили гостей. У Синего моста, семь верст от лагеря, со стаканами в руках и добрыми пожеланиями в устах, расстались мы с нашими милыми гостями.
Сегодняшняя почта (26-го января) доставила нам много писем. Кроме того, приехавший из Тифлиса подпоручик К-ий привез посылки и личные поклоны. Обмениваемся известиями, показываем друг другу дорогие каракульки наших малышей, посылающих нам свои детские пожелания и поцелуи… Сегодня же получили первое жалованье, и наши значительно оскудевшие карманы вновь наполнились металлом, конечно, в большей или меньшей степени.
Слава Богу, доставка писем и столичных газет наладилась, но асхабадские газеты все так же сильно опаздывают.
Вечер. Пишу свои наброски. За перегородкой денщик Терентий шепчет и вздыхает, вздыхает и шепчет, - это он читает по складам житье-бытье Георгия Победоносца.
- Ах ты проклятая! - вдруг раздается его восклицание. - Ишь ты, куда забралась!
Оказывается, что увлеченный подвигами Победоносца, он и не почувствовал, как на его широкой теплой шее расположилась отдохнуть маленькая ящерица.
Серый день. Туманно. Моросит. Снежный хребет Копет-Дага в облаках. За ужином были прочитаны первые нумера задуманного офицерами батальона и уже выходящего в свет журнала «На пороге Афганистана». Забавными, остроумными и весьма меткими штрихами схвачены эпизоды как из лагерной жизни, так и из наших поездок в Асхабад. Некоторые рисунки настолько хороши, что смело могли бы фигурировать на страницах любого юмористического журнала.
Около 20-го числа, когда заболеваемость нижних чинов достигла своего зенита, врачами бригады были констатированы многочисленные случаи желудочных и лихорадочных заболеваний. Тщательные исследования привели к заключению, что причина заболеваемости - сильное загрязнение берегов обоих арыков экскрементами, и притом дно арыков было густо затянуто илом и ослизлою водорослью. Было решено произвести грандиозную очистку арыков. В пятницу, 28-го января, с 8-ми часов утра, 1.200 лопат дружно принялись за работу. В целях более основательной очистки, воды арыков отвели в большие водовместилища, служащие летом купальнями… В Черном арыке приходилось местами ломать лед более четверти толщиною. Весело работали стрелки, одни выбрасывая ил, другие, стоя в воде, вытаскивали водоросль и всякую плесень. Встревоженные крабы суетливо ползали по берегу. Местами раздавался взрыв хохота, когда зазевавшемуся стрелку засовывали краба за воротник.
В субботу очистка арыков продолжалась и окончилась; затем, с этого времени, ввиду дальнейшего поддержания чистоты нашей питьевой и пищевой воды, к истокам арыка ежедневно на день выставляется дневальный от того батальона, от которого назначен дежурный по бригаде. И в тех же целях еще каждый батальон выставляет от себя дневального, чтобы охранять чистоту священных вод в районе своего батальона.
В эту же субботу, большой компанией, вечером мы отправились в Безмеин, чтобы с товарным поездом ехать в Асхабад. Пришлось ждать около 4-х часов. Тощища страшная.
Вечером отправился в военное собрание, где состоялся музыкально-вокальный концерт Асхабадского музыкального общества, в пользу семьи артиллерийского капитана Соколова. Много эстетического наслаждения доставили номера двух отделений этого симпатичного по цели концерта, но, с другой стороны, грустно думать, к какому сравнительно тяжелому способу пришлось обратиться осиротевшей семье человека, деятельность и имя которого небезызвестны.
На другой день, ранехонько, простился я с бывшим командиром 1-го Кавказского стрелкового батальона, полковником Сагиновым, возвращающимся на Кавказ для принятия Бакинского полка. Много интересного узнал от него о жизни наших стрелков на границе. Между прочим, он мне ясно доказал, что часть, следующая безостановочно из Тифлиса на Кушку, может прибыть не в 8 суток, как было с 1-м батальоном, задержанным заносами, а в 5. Затем, в фаэтоне, завернувшись в бурки, мы выехали с командированным от Военного министерства генералом Шепетковским в Ак-Тепе. Распутица ужасная. Колеса по ступицу уходят в грязь. В лагере генерала встретили: начальник бригады, командиры батальонов и инженеры. Осмотр начался со 2-го батальона, потом следовали 3-й и 4-й батальоны. Все виденное и слышанное записывалось для доклада Военному министру. Несомненно, что доклад был бы еще ярче, если бы время позволило опросить ротных командиров, которые ближе и полнее знают данный быт, положение и потребности как младших офицеров, так и нижних чинов. В тот же день прибыл в лагерь окружной интендант Туркестанского военного округа, генерал-майор Каменский; с большим вниманием и сочувствием отнесся он ко всем заявлениям, обещая полное содействие, особенно относительно сена, которое у нас на убыли, и лошадям отпускается минимальная дача.
Февраль начался теплым днем. Кругом подсыхает. Послал телеграмму в Тифлис, с оплаченным ответом. Достойно удивления, что ответ получился лишь чрез 6 дней (адресат тотчас же отправил ответ). Телеграмма двигалась со скоростью 15-ти верст в час. С таким ленивым электрическим током может успешно состязаться самая меланхолическая лошадь.
Нашим путешествиям в Асхабад нанесен чувствительный удар. Приказанием по батальону установлено, что впредь экипажи будут отпускаться офицерам только до станции Безмеин, но не до Асхабада. А мне, как нарочно, обязательно надо ехать в город. Делать нечего, еду верхом, да, кстати, погода разгулялась и солнечные лучи весело заискрились на пробивающейся местами яркой зелени. Вечером иду в цирк, там дается «большое аристократическое представление в пользу текинцев». На это симпатичное по цели «аристократическое представление» собрался цвет асхабадской аристократии и интеллигенции, собралось много и наших стрелков, готовых внести свою лепту на помощь голодающему, но непривычному к попрошайничеству кочевнику.
Сегодня, 6-го февраля, отслужена панихида по генерале от инфантерии князе Алексее Шаховском. Князь был первым начальником Кавказской стрелковой бригады по ее сформировании.
Вечером я опять в Асхабаде. Сегодня в военном собрании вечер 4-го Закаспийского стрелкового батальона. На этом вечере не мог не заметить миловидную девушку с пендинкой на переносье. Эта отвратительная язва не щадит ни возраста, ни пола. Ну хоть бы выбирала какие-нибудь более отдаленные места, а то ведь нет, лезет прямо на лицо, на нос, на щеки. Ни ее природы, ни причин ее появления никто не знает. Несколько лет тому назад приезжал сюда профессор с гордым девизом «Смерть пендинке». Он ее изучил вдоль и поперек, и казалось, что настали последние дни отвратительной язвы. По возвращении в Петербург, обогащенный наблюдениями, опытами и микроскопическими исследованиями, он готовил классический труд «Пендинка и ее окончательное уничтожение», но не дописал он и первой главы, когда нос его украсился здоровенной пендинкой, величиной в фунтовую гирю. Говорят, теперь она появляется реже. На днях разговорился с жандармским капитаном о пендинке.
- Нынче, - утешал он меня, - пендинка очень редко появляется. Впрочем, - добавил он, - у меня в команде у одного унтер-офицера 160 пендинок на теле.
Хорошее утешение.
10-го, с утра форменный дождь и повсеместная протекция с падающими комьями грязи. Ищем спасенья в собрании, но там льет по всей поверхности, и даже хуже, чем на дворе. Нельзя ни читать, ни писать; что-то будет дальше…
В зале военного собрания, 11-го февраля, был дан любителями благотворительный спектакль в пользу общества вспомоществования учащимся в Асхабаде. Стрелков было немного, причина - все та же докучливая протекция.
Дом начальника области одноэтажный, длинный, с низкими потолками, представляет тип старинного малороссийского помещичьего дома средней руки, в комнатах масса прекрасно исполненных картин, одна из комнат, в строго восточном вкусе, убрана дорогими и редкими коврами.
Дом начальника области в Асхабаде
По почину его превосходительства, в течение предстоящего поста предполагается в военном собрании, по воскресеньям, ряд общедоступных лекций и, независимо того, в том же собрании будут происходить, по средам, сообщения для военных на различные специальные темы. От начальника области зашел в военное собрание, чтобы досыта напитаться газетами.
Поздно вернулся в лагерь. Сегодня, 13-го, прибыли к нам ровно 13 стрелков, остававшихся больными в Тифлисе. Они привезли письма, посылки. Капитан К. получил от своих малышей коробку папирос, собственноручно набитых ими. Какая трогательная заботливость милых крошек!
VIII
Мокрые дни 5-го, 6-го, 14-го и 15-го февраля останутся памятны в летописях нашего пребывания в Ак-Тепе. Ахиллесова пята наших бараков - крыши. Устройство крыш весьма первобытно: на тоненьких жердочках набросан камыш, покрытый на четверть землею. От неустанного дождя земля размокла, растворилась, и, чрез струхневший, прогнивший камыш, вовнутрь бараков повалились комья грязи. Столы, кровати, вещи, платье - были облеплены грязью. Куда деваться ночью? Спали под брезентами, под бурками, под войлоками. Некоторые ухитрились поставить топчаны (деревянные койки) на табуретки, а сами расположились спать под ними, - под музыку барабанящего дождя и падающих комьев.
Особенно тяжела была бессонная ночь с 14-го на 15-е. В офицерских и в солдатских бараках, в кухнях, в околотке образовались в крышах огромные дыры. Чрез эти зияющие провалы, взирая непосредственно на хмурое небо, - офицеры молитвенно восклицали: «Господи! пошли нам теперь Шепетковского [генерал, который приезжал в январе осматривать наше лагерное расположение, по поручению Военного министра]». Дожди причинили нам немалые убытки: у многих офицеров испорчено платье, белье. Особенно пострадала батальонная лавочка: сахар (14 пудов), чай, табак, папиросная бумага, - испорчены до негодности.
Дожди уединили нас от внешнего мира. Несколько дней не получаем газеты «Асхабад»; оказывается, и редакция промокла.
16-го, наконец-то дождь перестал. В 3-м батальоне праздник древонасаждения, - рассадили в районе лагеря батальона до 240 саженцев. Каждый офицер посадил по одному деревцу, - и память от батальона, и доброе дело.
Группа офицеров 3-го Кавказского стрелкового батальона
Сегодня, 18-го, выглянуло давно желанное солнце. Кстати и день неприсутственный. Чрезвычайно быстро сохнет земля. Всюду развешены для просушки белье, платье… Лагерь имеет вид грандиозного прачечного заведения, по всем направлениям протянуты веревки с развешанными простынями, полотенцами, рубахами… Крыши солдатских и офицерских бараков перекрываем камышом, добытым из Фирюзинского ущелья. Некоторые крыши покрыли кошмами. Внутри бараков над кроватями устраиваем предохранительные пологи из брезентов и полотнищ от tente-abri.
Большой кампанией отправились верхами на станцию в Безмеин, к поезду - на публику посмотреть, а кстати справиться, нет ли писем.
Только моряки могут понять ту ненасытную жажду, с которою мы ожидаем писем. Тоска по семье - это особое специальное чувство; семью, словно здоровье, только тогда горячо оценишь, когда утратишь. Кой-кто получил письма.
Потянулись постные дни. Ввиду того, что на рынке Асхабада грибов, хорошей рыбы недостаточно, постного русского масла не имеется, а кунжутное масло персидского приготовления - плохое, то начальником бригады было разрешено: 2-му, 3-му и 4-му батальонам постную пищу нижним чинам готовить только в дни говенья и на 7-й неделе. Несомненно, что увеличение постных дней ухудшило бы санитарное состояние батальонов, и без того находящихся в не вполне благоприятных жизненных условиях.
Наш батальон говеет в первую неделю поста. Занятия прекращены. В 8 час. утра раздается по Ак-Тепинскому лагерю колокольный призыв в нашу бригадную церковь. Церковь достаточно обширна, чтобы вместить две роты. Над ее скромным походным иконостасом красуется евангелическая надпись: «С нами Бог, разумейте языцы и покоряйтеся яко с нами Бог». Офицеры говеют с своими ротами. Всю неделю обедает с нами совершающий духовную требу священник Таманского полка Успенский - чрезвычайно симпатичная, светлая личность.
Хотя дни и великопостные, но мы не теряем нашей бодрости и жизнерадостного настроения. Офицерами 4-го батальона была устроена 22-го февраля особая оригинальная процессия «кейноба». Это грузинский народный праздник в память освобождения Грузии от персидского владычества, - празднуется на первой неделе поста. Впереди процессии ехал верхом с пикой глашатай, за ним следовали толстые, пузатые зурначи, дальше трусил ослик с бурдюком вина, а другой ослик нес на спине бумажную пушку, затем маршировал отряд телохранителей, а за ним, на ротной тачке, ехала персидская принцесса - невеста шаха, в халате, шествие замыкал сам шах на верблюде. Процессия, побывав в 3-м батальоне, - к нам не заходила по случаю говений, - направилась к бригадному. Издали услыхав визгливые звуки зурны, генерал встретил нас приветствием: «Спасибо, господа, что посетили меня, радуюсь, что не теряете бодрости». Прекрасное кахетинское, зурна, танцы внесли разнообразие и оживили тихую, бумажную жизнь бригадного управления.
Около 2 час. ночи прекрасная тихая погода моментально сменилась буквально ураганом. Шум, грохот и вой ветра были ужасные. Говорят, в Асхабаде многие обыватели повыбежали из домов, предвидя начало землетрясения. Сильный, рвущий ветер посрывал у нас кошмы с крыш, несколько окон было разбито, лампы потушены. Под утро буря утихла. Деревья, не одетые еще листвой, спокойно выдержали ураган. Но нет худа без добра. Ураган внес оживление в природу, - появилась масса синеньких цветочков, деревья подернулись зеленью, раздался крик хохлатого удода, но вместе с тем проснулась и поползла разная пресмыкающаяся тварь. В одном из офицерских бараков убили змею. Она незаметно вползла в барак и грелась у теплой печки, обогнув ее кольцом. Змей появилось особенно много, ежедневно убивают их по нескольку штук.
У нас есть один общий приятель текинец Аба, он часто посещает лагерь, с виду добродушный, но по природе типичный аламанщик, а вместе с тем большой философ. Он находит, что человек гораздо злее змеи и скорпиона, потому что он нападал на них, а не они на него. Однажды пришел к нам Аба с другим текинцем. Мы показали ему портрет Тыкма-сардара, - прославленного текинского героя, бывшего душою обороны Денгиль-Тепе. Текинцы тотчас же узнали своего любимца, и уста их с восторгом шептали: «Тыкма-сардар, Тыкма-сардар». Затем мы им показали в книжке портрет бывшего начальника области генерала Куропаткина. Текинцы не узнали, кто это, но когда мы назвали, то Аба запротестовал: «Нет, генерал чох якши, - возразил он, выпятив грудь и откинув голову назад, - а это не генерал». Вообще, имя бывшего начальника области пользуется особою симпатиею у текинцев. Не силою оружия, а силою нравственного авторитета, обаянием общительного характера и терпимостью закрепил он память о себе в сердцах кочевников.
9-го марта, чудный солнечный день. Деревья почти окутаны яркою молодою зеленью. Воздух чист и ароматен. Сегодня в нашем собрании, в присутствии начальника бригады, командиров батальонов и офицеров бригады, состоялось весьма интересное сообщение - «Бой у Колензо».
Давно уже собираемся мы отдать визит таманцам, которые так сердечно и гостеприимно приветствовали нас с прибытием в Ак-Тепе. Решено безотлагательно отправиться с ответным визитом 11-го марта, в субботу. Серенький день благоприятствует нашей поездке. С утра идут хлопоты и сборы. В 8 час. утра выступили из лагеря: хор бригадной музыки, песенники, фельдфебеля с представителями от батальона из нижних чинов, вместе ними и верблюд, покрытый текинским ковром, нагруженный тремя бочонками кахетинского. Офицеры, в полном составе, с подполковником Лоссовским во главе, на восьми тачках, а кто верхом, выехали из лагеря в 10 ч. Не доезжая 4 верст до сел. Кеши, мы встретили батальоны 1-й Закаспийской стрелковой бригады, четыре сотни таманцев и сотню Туркменской милиции, - отдыхающими после маневра. Миновав войска и нагнав своих нижних чинов и музыку, мы остановились. Нижние чины выстроились вдоль дороги, имея музыку на левом фланге, а левее музыки стали офицеры. В таком порядке пропустили мы маневрировавшие батальоны и таманцев, встречая и провожая каждую часть стрелковым маршем и громким ура. Туркменская сотня остановилась около нас, люди слезли, и мы имели возможность любоваться их прекрасными кровными текинцами. Все до единого жеребцы - сухи, нервны, на тонко выточенных, пружинистых ногах.
Всадники очень красивый, стройный, мускулистый народ, - замечательные наездники и смелые джигиты. Нельзя не упомянуть об их своеобразном, так сказать, артельном куренье табаку. Один из всадников, сделав жгут из платка, кладет его на землю и закапывает, оставляя внаружу концы жгута, затем вытягивает жгут и в образовавшуюся трубку накладывает табаку, - зажигает, и затягивается с противоположной стороны. Один за другим подходят всадники и, припадая к земле, делают одну или две здоровых затяжки.
Милиционер
Пропустив войска, мы отправили вперед музыку, нижних чинов и верблюда, а чрез полчаса последовали и сами. Вот и сел. Кеши. Среди массы зелени ярко выглядывают белые домики, - словно широко раскинувшаяся малороссийская деревня. У входа в селение выстроился наш кортеж и под звуки нижегородского марша двинулся в таком порядке: впереди музыка, за нею развернутою шеренгою, заняв всю улицу, шли офицеры, дальше фельдфебеля, нижние чины, и в хвосте медленно шагал верблюд. Звуки музыки возбудили любопытство обывателей и прекрасных обывательниц. Любезно раскланиваясь направо и налево, мы шли навстречу офицерам Таманского полка с их командиром полковником Гайтовым. Но сторонам улицы стояли сотни. Под слившиеся звуки двух оркестров и крики «ура» представились мы командиру полка и познакомились с офицерами, не бывшими у нас. Так как с таманцами встречал нас и наш приятель от. Павел, то прежде всего всей компаниею мы направились в полковую церковь. В этой церкви на редкость оригинальный по простоте и изяществу иконостас. Сосновый, с отделкою из липы, светло-желтого цвета, он не имеет никаких металлических украшений. Эта первобытная простота глубоко гармонирует религиозному чувству молящихся. Иконостас сделан в Торжке Тверской губ. и, кажется, стоил около 900 руб.
Из церкви, по приглашению полковника Гайтова, мы пошли в помещение полковой учебной команды, где и разместились за длинными столами, уставленными разнообразными яствами и питьями.
Непринужденно и весело текла наша трапеза, а на дворе несмолкаемо чередовались музыка с лихими песнями. Наши люди, разобранные по сотням, пировали на славу, угощая казаков кавказским вином. В 6 час. мы пошли к вечерне, а затем, плотно поужинав, распрощавшись с радушными гостеприимными хозяевами, отправились к себе в лагерь…
Воспользовавшись случаем, я заглянул в областную земскую конюшню, учрежденную в Кеши с осени 1898 г. Коневодство - дело сродное населению области. Но порода местной текинской лошади несомненно ухудшается, отчасти от неблагоприятных примесей, а отчасти от нерационального ухода. Текинская лошадь очень изнежена, туркмены даже летом кутают ее в кошму, да притом так усердно, что вытирают ей гриву. Большинство текинских коней узкогруды и слабы на передние ноги. Все это побудило областное начальство обратить деятельное внимание на улучшение местной породы. В земской конюшне содержатся кровные и полукровные производители-арабы, и чисто туркменские, сродни арабским жеребцам. Пятью жеребцами уже покрыто около 200 местных кобылиц. Конечно, областная конюшня будет содействовать подъему местной породы, особенно ввиду практикуемого разъяснения населению уездов прямой выгоды для местного коневодства от пользования конюшней и ее случными пунктами.
Производитель-араб из областной конюшни
13-го марта исполнилось два месяца нашему пребыванию в Ак-Тепе. В этот день провожаем нашего товарища, подпоручика З-ва, возвращающегося на Кавказ за окончанием срока прикомандирования к нашему батальону. Уже несколько дней заботливо хлопочем, что купить и послать семьям и друзьям в Тифлис, - а без гостинца нельзя. Как только делается известным, что кто-либо купил шелк или чечунчу, - немедленно является компания для осмотра, взаимного обсуждения и советов. Кончилось тем, что тачка, нагруженная посылками и коврами, следовала за нами на ст. Безмеин. Сердечно проводили товарища, исполнявшего по выбору обязанность хозяина собрания.
ПРОДОЛЖЕНИЕСм. также:
• Фотографии Поля Надара (1890 г.);
• Е. Л. Марков. Россия в Средней Азии;
• А. М. Никольский. Летние поездки натуралиста;
• А. А. Кауфман. По новым местам;
• В. Н. Гартевельд. Среди сыпучих песков и отрубленных голов.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5.
Первые гостьи у стрелков. Ак-Тепе, январь 1900 г.
VII
Дружеская встреча закаспийскими стрелками кавказских стрелков скрепила наши взаимные приятельские отношения со дня вступления нашего в Ак-Тепе. 21-го января командирами наших батальонов была получена следующая телеграмма от командира 1-го Закаспийского стрелкового батальона, полковника Воейкова:
«Прошу довести до сведения гг. офицеров, с сегодняшнего дня в дежурной комнате первого батальона имеется помещение для 4-х офицеров, как то: кровать, тюфяк, самовар, потому прошу гг. офицеров по приезде в Асхабад не останавливаться в гостиницах».
Подобные же любезные предложения были сделаны лично и командирами прочих закаспийских батальонов. Это очень существенная товарищеская услуга, ввиду дороговизны номеров в гостиницах.
Спустя несколько дней после вступления бригады в лагерь, мы были извещены, что 23-го января в Асхабадском военном собрании состоится блестящий костюмированный вечерь в пользу «Красного Креста».
23-го января, в прекрасный солнечный день, при морозе в 9 градусов, обремененные шубами, бурками, папахами, фуфайками, бурочными сапогами, на тачках, линейках, фургонах, двинулись стрелки на Асхабад. По чудному, укатанному зимнему пути, с лоснящимися бликами с искрящимися по сторонам блестками на пушистом ковре, быстро мы мчались, потирая от поры до времени то нос, то уши… Все наши командиры тоже ехали в Асхабад, по приглашению на обед командиром корпуса.
Я с доктором Б-м, нашею звездою балетного искусства, остановились в «Центральной гостинице». Весело болтали мы, лежа на кроватях, когда над нами начало сгущаться дымное облако предательского саксаула, вырывавшегося из щелей печной трубы. Быстро собрав наши пожитки, мы бежали в ближайшие меблированные номера - в батальонных офицерских собраниях все места были заняты.
- Свободных номеров нет, - встретила нас хозяйка, - но, - добавила она, - для кавказцев нельзя отказать, - и уступила нам свою комнату.
- А вы где же будете?
- Я помещусь с проезжею актрисою.
- Прекрасно.
Мы расположились в уютном номере. Чрез несколько минут к нам вошли хозяйка и «проезжая актриса», чтобы забрать свои вещи. Странным показалось нам, что актриса беспрестанно почесывала себе то грудь, то руки, то пальцы.
- Что с вами, сударыня?
- Сама не знаю, вот уже три дня, как невыносимо зудит тело.
- Позвольте посмотреть вашу руку, - тревожно проговорил доктор, пододвигая лампу. - Scabies, запущенный scabies, - прошептали его уста. - Сударыня, у вас форменная чесотка…
Я отпрыгнул в сторону, моментально опрокинув на себя хозяйский о-де-колон. Сконфуженные дамы скрылись. Тотчас же мы произвели упрощенную дезинфекцию: скатерть, на которую облокачивалась актриса, стул, на котором она сидела, вылетели в коридор, и инцидент был исчерпан.
В 9 часов мы отправились в военное собрание. Зала была ярко освещена люстрами и линиею свечей по карнизам. Над эстрадою высился красный фонарь наподобие креста. Благотворительный буфет на сцене - русская харчевня и кавказская сакля - были полны публикою, на блестящем фоне которой скромно выделялись кавказские стрелки, одетые в сюртуках при шарфах. Костюмы отличались вкусом и изяществом. Взоры всех привлекали к себе «русские боярыни». Грациозные маркитантки в гусарских костюмах мило угощали стрелков коньяком и ликером. Очаровательная «цыганка-ворожея» своими засаленными картами на бубне угадывала наше прошлое и остроумно предсказывала будущее. Изящная грузинка в своей сакле предлагала кавказцам кахетинское из бурдюков. В pendant к костюмам, столь же оригинальны были и танцы: лихой камаринский, под гармонику и балалайку, чередовался то с новейшими танцами под звуки оркестра, то с лезгинкой и кинтаури под зурну.
Вечер затянулся до 4-х часов утра, после чего все костюмированные разместились в живописной группе на сцене для фотографического снимка при свете магния.
Утро. Тепло. Солнце не только ярко светит, но и пригревает, а снег, случайный пришелец, без борьбы уступает позицию, которую с таким достоинством занимал несколько дней. Воспользовавшись временем до отхода поезда на Безмеин, я осмотрел паровую вальцовую крупчатную мельницу (недалеко от вокзала), первую и единственную в Закаспийской области, с отделом для интендантского перемола. В 24 часа обрабатывается 2.000 пудов зерна. Техническую новость мельницы составляют особые просевные сита. Вся работа в мельнице автоматическая, без посредства мускульной силы. Мельница работает с прошлого года. Постройка ее, а равно все машины, обошлись в 50 тысяч.
Обремененный властью и заботами лагерного полицмейстера, в полдень 25-го шел я по задней линейке, когда меня обогнали два фаэтона с тремя дамами и двумя кавалерами. Фаэтоны остановились у нашего собрания. Это были первые дамы, которые посетили нашу стоянку, внеся поэтический элемент в суровую лагерную жизнь, и, подобно первым ласточкам, они на своих крыльях принесли нам веяние весны. Мой барак, как ближайший, был обращен в уборную, с возложением на моего вестового Терентия временных обязанностей горничной. Быстро собрались товарищи, явилась музыка, и потекла непринужденная веселая трапеза. После обеда устроились танцы, пели хором, соло, декламировали, и в заключение снялись. Была чудная тихая лунная ночь, когда офицеры верхами, с винтовками за плечами, à la буры, проводили гостей. У Синего моста, семь верст от лагеря, со стаканами в руках и добрыми пожеланиями в устах, расстались мы с нашими милыми гостями.
Сегодняшняя почта (26-го января) доставила нам много писем. Кроме того, приехавший из Тифлиса подпоручик К-ий привез посылки и личные поклоны. Обмениваемся известиями, показываем друг другу дорогие каракульки наших малышей, посылающих нам свои детские пожелания и поцелуи… Сегодня же получили первое жалованье, и наши значительно оскудевшие карманы вновь наполнились металлом, конечно, в большей или меньшей степени.
Слава Богу, доставка писем и столичных газет наладилась, но асхабадские газеты все так же сильно опаздывают.
Вечер. Пишу свои наброски. За перегородкой денщик Терентий шепчет и вздыхает, вздыхает и шепчет, - это он читает по складам житье-бытье Георгия Победоносца.
- Ах ты проклятая! - вдруг раздается его восклицание. - Ишь ты, куда забралась!
Оказывается, что увлеченный подвигами Победоносца, он и не почувствовал, как на его широкой теплой шее расположилась отдохнуть маленькая ящерица.
Серый день. Туманно. Моросит. Снежный хребет Копет-Дага в облаках. За ужином были прочитаны первые нумера задуманного офицерами батальона и уже выходящего в свет журнала «На пороге Афганистана». Забавными, остроумными и весьма меткими штрихами схвачены эпизоды как из лагерной жизни, так и из наших поездок в Асхабад. Некоторые рисунки настолько хороши, что смело могли бы фигурировать на страницах любого юмористического журнала.
Около 20-го числа, когда заболеваемость нижних чинов достигла своего зенита, врачами бригады были констатированы многочисленные случаи желудочных и лихорадочных заболеваний. Тщательные исследования привели к заключению, что причина заболеваемости - сильное загрязнение берегов обоих арыков экскрементами, и притом дно арыков было густо затянуто илом и ослизлою водорослью. Было решено произвести грандиозную очистку арыков. В пятницу, 28-го января, с 8-ми часов утра, 1.200 лопат дружно принялись за работу. В целях более основательной очистки, воды арыков отвели в большие водовместилища, служащие летом купальнями… В Черном арыке приходилось местами ломать лед более четверти толщиною. Весело работали стрелки, одни выбрасывая ил, другие, стоя в воде, вытаскивали водоросль и всякую плесень. Встревоженные крабы суетливо ползали по берегу. Местами раздавался взрыв хохота, когда зазевавшемуся стрелку засовывали краба за воротник.
В субботу очистка арыков продолжалась и окончилась; затем, с этого времени, ввиду дальнейшего поддержания чистоты нашей питьевой и пищевой воды, к истокам арыка ежедневно на день выставляется дневальный от того батальона, от которого назначен дежурный по бригаде. И в тех же целях еще каждый батальон выставляет от себя дневального, чтобы охранять чистоту священных вод в районе своего батальона.
В эту же субботу, большой компанией, вечером мы отправились в Безмеин, чтобы с товарным поездом ехать в Асхабад. Пришлось ждать около 4-х часов. Тощища страшная.
Вечером отправился в военное собрание, где состоялся музыкально-вокальный концерт Асхабадского музыкального общества, в пользу семьи артиллерийского капитана Соколова. Много эстетического наслаждения доставили номера двух отделений этого симпатичного по цели концерта, но, с другой стороны, грустно думать, к какому сравнительно тяжелому способу пришлось обратиться осиротевшей семье человека, деятельность и имя которого небезызвестны.
На другой день, ранехонько, простился я с бывшим командиром 1-го Кавказского стрелкового батальона, полковником Сагиновым, возвращающимся на Кавказ для принятия Бакинского полка. Много интересного узнал от него о жизни наших стрелков на границе. Между прочим, он мне ясно доказал, что часть, следующая безостановочно из Тифлиса на Кушку, может прибыть не в 8 суток, как было с 1-м батальоном, задержанным заносами, а в 5. Затем, в фаэтоне, завернувшись в бурки, мы выехали с командированным от Военного министерства генералом Шепетковским в Ак-Тепе. Распутица ужасная. Колеса по ступицу уходят в грязь. В лагере генерала встретили: начальник бригады, командиры батальонов и инженеры. Осмотр начался со 2-го батальона, потом следовали 3-й и 4-й батальоны. Все виденное и слышанное записывалось для доклада Военному министру. Несомненно, что доклад был бы еще ярче, если бы время позволило опросить ротных командиров, которые ближе и полнее знают данный быт, положение и потребности как младших офицеров, так и нижних чинов. В тот же день прибыл в лагерь окружной интендант Туркестанского военного округа, генерал-майор Каменский; с большим вниманием и сочувствием отнесся он ко всем заявлениям, обещая полное содействие, особенно относительно сена, которое у нас на убыли, и лошадям отпускается минимальная дача.
Февраль начался теплым днем. Кругом подсыхает. Послал телеграмму в Тифлис, с оплаченным ответом. Достойно удивления, что ответ получился лишь чрез 6 дней (адресат тотчас же отправил ответ). Телеграмма двигалась со скоростью 15-ти верст в час. С таким ленивым электрическим током может успешно состязаться самая меланхолическая лошадь.
Нашим путешествиям в Асхабад нанесен чувствительный удар. Приказанием по батальону установлено, что впредь экипажи будут отпускаться офицерам только до станции Безмеин, но не до Асхабада. А мне, как нарочно, обязательно надо ехать в город. Делать нечего, еду верхом, да, кстати, погода разгулялась и солнечные лучи весело заискрились на пробивающейся местами яркой зелени. Вечером иду в цирк, там дается «большое аристократическое представление в пользу текинцев». На это симпатичное по цели «аристократическое представление» собрался цвет асхабадской аристократии и интеллигенции, собралось много и наших стрелков, готовых внести свою лепту на помощь голодающему, но непривычному к попрошайничеству кочевнику.
Сегодня, 6-го февраля, отслужена панихида по генерале от инфантерии князе Алексее Шаховском. Князь был первым начальником Кавказской стрелковой бригады по ее сформировании.
Вечером я опять в Асхабаде. Сегодня в военном собрании вечер 4-го Закаспийского стрелкового батальона. На этом вечере не мог не заметить миловидную девушку с пендинкой на переносье. Эта отвратительная язва не щадит ни возраста, ни пола. Ну хоть бы выбирала какие-нибудь более отдаленные места, а то ведь нет, лезет прямо на лицо, на нос, на щеки. Ни ее природы, ни причин ее появления никто не знает. Несколько лет тому назад приезжал сюда профессор с гордым девизом «Смерть пендинке». Он ее изучил вдоль и поперек, и казалось, что настали последние дни отвратительной язвы. По возвращении в Петербург, обогащенный наблюдениями, опытами и микроскопическими исследованиями, он готовил классический труд «Пендинка и ее окончательное уничтожение», но не дописал он и первой главы, когда нос его украсился здоровенной пендинкой, величиной в фунтовую гирю. Говорят, теперь она появляется реже. На днях разговорился с жандармским капитаном о пендинке.
- Нынче, - утешал он меня, - пендинка очень редко появляется. Впрочем, - добавил он, - у меня в команде у одного унтер-офицера 160 пендинок на теле.
Хорошее утешение.
10-го, с утра форменный дождь и повсеместная протекция с падающими комьями грязи. Ищем спасенья в собрании, но там льет по всей поверхности, и даже хуже, чем на дворе. Нельзя ни читать, ни писать; что-то будет дальше…
В зале военного собрания, 11-го февраля, был дан любителями благотворительный спектакль в пользу общества вспомоществования учащимся в Асхабаде. Стрелков было немного, причина - все та же докучливая протекция.
Дом начальника области одноэтажный, длинный, с низкими потолками, представляет тип старинного малороссийского помещичьего дома средней руки, в комнатах масса прекрасно исполненных картин, одна из комнат, в строго восточном вкусе, убрана дорогими и редкими коврами.
Дом начальника области в Асхабаде
По почину его превосходительства, в течение предстоящего поста предполагается в военном собрании, по воскресеньям, ряд общедоступных лекций и, независимо того, в том же собрании будут происходить, по средам, сообщения для военных на различные специальные темы. От начальника области зашел в военное собрание, чтобы досыта напитаться газетами.
Поздно вернулся в лагерь. Сегодня, 13-го, прибыли к нам ровно 13 стрелков, остававшихся больными в Тифлисе. Они привезли письма, посылки. Капитан К. получил от своих малышей коробку папирос, собственноручно набитых ими. Какая трогательная заботливость милых крошек!
VIII
Мокрые дни 5-го, 6-го, 14-го и 15-го февраля останутся памятны в летописях нашего пребывания в Ак-Тепе. Ахиллесова пята наших бараков - крыши. Устройство крыш весьма первобытно: на тоненьких жердочках набросан камыш, покрытый на четверть землею. От неустанного дождя земля размокла, растворилась, и, чрез струхневший, прогнивший камыш, вовнутрь бараков повалились комья грязи. Столы, кровати, вещи, платье - были облеплены грязью. Куда деваться ночью? Спали под брезентами, под бурками, под войлоками. Некоторые ухитрились поставить топчаны (деревянные койки) на табуретки, а сами расположились спать под ними, - под музыку барабанящего дождя и падающих комьев.
Особенно тяжела была бессонная ночь с 14-го на 15-е. В офицерских и в солдатских бараках, в кухнях, в околотке образовались в крышах огромные дыры. Чрез эти зияющие провалы, взирая непосредственно на хмурое небо, - офицеры молитвенно восклицали: «Господи! пошли нам теперь Шепетковского [генерал, который приезжал в январе осматривать наше лагерное расположение, по поручению Военного министра]». Дожди причинили нам немалые убытки: у многих офицеров испорчено платье, белье. Особенно пострадала батальонная лавочка: сахар (14 пудов), чай, табак, папиросная бумага, - испорчены до негодности.
Дожди уединили нас от внешнего мира. Несколько дней не получаем газеты «Асхабад»; оказывается, и редакция промокла.
16-го, наконец-то дождь перестал. В 3-м батальоне праздник древонасаждения, - рассадили в районе лагеря батальона до 240 саженцев. Каждый офицер посадил по одному деревцу, - и память от батальона, и доброе дело.
Группа офицеров 3-го Кавказского стрелкового батальона
Сегодня, 18-го, выглянуло давно желанное солнце. Кстати и день неприсутственный. Чрезвычайно быстро сохнет земля. Всюду развешены для просушки белье, платье… Лагерь имеет вид грандиозного прачечного заведения, по всем направлениям протянуты веревки с развешанными простынями, полотенцами, рубахами… Крыши солдатских и офицерских бараков перекрываем камышом, добытым из Фирюзинского ущелья. Некоторые крыши покрыли кошмами. Внутри бараков над кроватями устраиваем предохранительные пологи из брезентов и полотнищ от tente-abri.
Большой кампанией отправились верхами на станцию в Безмеин, к поезду - на публику посмотреть, а кстати справиться, нет ли писем.
Только моряки могут понять ту ненасытную жажду, с которою мы ожидаем писем. Тоска по семье - это особое специальное чувство; семью, словно здоровье, только тогда горячо оценишь, когда утратишь. Кой-кто получил письма.
Потянулись постные дни. Ввиду того, что на рынке Асхабада грибов, хорошей рыбы недостаточно, постного русского масла не имеется, а кунжутное масло персидского приготовления - плохое, то начальником бригады было разрешено: 2-му, 3-му и 4-му батальонам постную пищу нижним чинам готовить только в дни говенья и на 7-й неделе. Несомненно, что увеличение постных дней ухудшило бы санитарное состояние батальонов, и без того находящихся в не вполне благоприятных жизненных условиях.
Наш батальон говеет в первую неделю поста. Занятия прекращены. В 8 час. утра раздается по Ак-Тепинскому лагерю колокольный призыв в нашу бригадную церковь. Церковь достаточно обширна, чтобы вместить две роты. Над ее скромным походным иконостасом красуется евангелическая надпись: «С нами Бог, разумейте языцы и покоряйтеся яко с нами Бог». Офицеры говеют с своими ротами. Всю неделю обедает с нами совершающий духовную требу священник Таманского полка Успенский - чрезвычайно симпатичная, светлая личность.
Хотя дни и великопостные, но мы не теряем нашей бодрости и жизнерадостного настроения. Офицерами 4-го батальона была устроена 22-го февраля особая оригинальная процессия «кейноба». Это грузинский народный праздник в память освобождения Грузии от персидского владычества, - празднуется на первой неделе поста. Впереди процессии ехал верхом с пикой глашатай, за ним следовали толстые, пузатые зурначи, дальше трусил ослик с бурдюком вина, а другой ослик нес на спине бумажную пушку, затем маршировал отряд телохранителей, а за ним, на ротной тачке, ехала персидская принцесса - невеста шаха, в халате, шествие замыкал сам шах на верблюде. Процессия, побывав в 3-м батальоне, - к нам не заходила по случаю говений, - направилась к бригадному. Издали услыхав визгливые звуки зурны, генерал встретил нас приветствием: «Спасибо, господа, что посетили меня, радуюсь, что не теряете бодрости». Прекрасное кахетинское, зурна, танцы внесли разнообразие и оживили тихую, бумажную жизнь бригадного управления.
Около 2 час. ночи прекрасная тихая погода моментально сменилась буквально ураганом. Шум, грохот и вой ветра были ужасные. Говорят, в Асхабаде многие обыватели повыбежали из домов, предвидя начало землетрясения. Сильный, рвущий ветер посрывал у нас кошмы с крыш, несколько окон было разбито, лампы потушены. Под утро буря утихла. Деревья, не одетые еще листвой, спокойно выдержали ураган. Но нет худа без добра. Ураган внес оживление в природу, - появилась масса синеньких цветочков, деревья подернулись зеленью, раздался крик хохлатого удода, но вместе с тем проснулась и поползла разная пресмыкающаяся тварь. В одном из офицерских бараков убили змею. Она незаметно вползла в барак и грелась у теплой печки, обогнув ее кольцом. Змей появилось особенно много, ежедневно убивают их по нескольку штук.
У нас есть один общий приятель текинец Аба, он часто посещает лагерь, с виду добродушный, но по природе типичный аламанщик, а вместе с тем большой философ. Он находит, что человек гораздо злее змеи и скорпиона, потому что он нападал на них, а не они на него. Однажды пришел к нам Аба с другим текинцем. Мы показали ему портрет Тыкма-сардара, - прославленного текинского героя, бывшего душою обороны Денгиль-Тепе. Текинцы тотчас же узнали своего любимца, и уста их с восторгом шептали: «Тыкма-сардар, Тыкма-сардар». Затем мы им показали в книжке портрет бывшего начальника области генерала Куропаткина. Текинцы не узнали, кто это, но когда мы назвали, то Аба запротестовал: «Нет, генерал чох якши, - возразил он, выпятив грудь и откинув голову назад, - а это не генерал». Вообще, имя бывшего начальника области пользуется особою симпатиею у текинцев. Не силою оружия, а силою нравственного авторитета, обаянием общительного характера и терпимостью закрепил он память о себе в сердцах кочевников.
9-го марта, чудный солнечный день. Деревья почти окутаны яркою молодою зеленью. Воздух чист и ароматен. Сегодня в нашем собрании, в присутствии начальника бригады, командиров батальонов и офицеров бригады, состоялось весьма интересное сообщение - «Бой у Колензо».
Давно уже собираемся мы отдать визит таманцам, которые так сердечно и гостеприимно приветствовали нас с прибытием в Ак-Тепе. Решено безотлагательно отправиться с ответным визитом 11-го марта, в субботу. Серенький день благоприятствует нашей поездке. С утра идут хлопоты и сборы. В 8 час. утра выступили из лагеря: хор бригадной музыки, песенники, фельдфебеля с представителями от батальона из нижних чинов, вместе ними и верблюд, покрытый текинским ковром, нагруженный тремя бочонками кахетинского. Офицеры, в полном составе, с подполковником Лоссовским во главе, на восьми тачках, а кто верхом, выехали из лагеря в 10 ч. Не доезжая 4 верст до сел. Кеши, мы встретили батальоны 1-й Закаспийской стрелковой бригады, четыре сотни таманцев и сотню Туркменской милиции, - отдыхающими после маневра. Миновав войска и нагнав своих нижних чинов и музыку, мы остановились. Нижние чины выстроились вдоль дороги, имея музыку на левом фланге, а левее музыки стали офицеры. В таком порядке пропустили мы маневрировавшие батальоны и таманцев, встречая и провожая каждую часть стрелковым маршем и громким ура. Туркменская сотня остановилась около нас, люди слезли, и мы имели возможность любоваться их прекрасными кровными текинцами. Все до единого жеребцы - сухи, нервны, на тонко выточенных, пружинистых ногах.
Всадники очень красивый, стройный, мускулистый народ, - замечательные наездники и смелые джигиты. Нельзя не упомянуть об их своеобразном, так сказать, артельном куренье табаку. Один из всадников, сделав жгут из платка, кладет его на землю и закапывает, оставляя внаружу концы жгута, затем вытягивает жгут и в образовавшуюся трубку накладывает табаку, - зажигает, и затягивается с противоположной стороны. Один за другим подходят всадники и, припадая к земле, делают одну или две здоровых затяжки.
Милиционер
Пропустив войска, мы отправили вперед музыку, нижних чинов и верблюда, а чрез полчаса последовали и сами. Вот и сел. Кеши. Среди массы зелени ярко выглядывают белые домики, - словно широко раскинувшаяся малороссийская деревня. У входа в селение выстроился наш кортеж и под звуки нижегородского марша двинулся в таком порядке: впереди музыка, за нею развернутою шеренгою, заняв всю улицу, шли офицеры, дальше фельдфебеля, нижние чины, и в хвосте медленно шагал верблюд. Звуки музыки возбудили любопытство обывателей и прекрасных обывательниц. Любезно раскланиваясь направо и налево, мы шли навстречу офицерам Таманского полка с их командиром полковником Гайтовым. Но сторонам улицы стояли сотни. Под слившиеся звуки двух оркестров и крики «ура» представились мы командиру полка и познакомились с офицерами, не бывшими у нас. Так как с таманцами встречал нас и наш приятель от. Павел, то прежде всего всей компаниею мы направились в полковую церковь. В этой церкви на редкость оригинальный по простоте и изяществу иконостас. Сосновый, с отделкою из липы, светло-желтого цвета, он не имеет никаких металлических украшений. Эта первобытная простота глубоко гармонирует религиозному чувству молящихся. Иконостас сделан в Торжке Тверской губ. и, кажется, стоил около 900 руб.
Из церкви, по приглашению полковника Гайтова, мы пошли в помещение полковой учебной команды, где и разместились за длинными столами, уставленными разнообразными яствами и питьями.
Непринужденно и весело текла наша трапеза, а на дворе несмолкаемо чередовались музыка с лихими песнями. Наши люди, разобранные по сотням, пировали на славу, угощая казаков кавказским вином. В 6 час. мы пошли к вечерне, а затем, плотно поужинав, распрощавшись с радушными гостеприимными хозяевами, отправились к себе в лагерь…
Воспользовавшись случаем, я заглянул в областную земскую конюшню, учрежденную в Кеши с осени 1898 г. Коневодство - дело сродное населению области. Но порода местной текинской лошади несомненно ухудшается, отчасти от неблагоприятных примесей, а отчасти от нерационального ухода. Текинская лошадь очень изнежена, туркмены даже летом кутают ее в кошму, да притом так усердно, что вытирают ей гриву. Большинство текинских коней узкогруды и слабы на передние ноги. Все это побудило областное начальство обратить деятельное внимание на улучшение местной породы. В земской конюшне содержатся кровные и полукровные производители-арабы, и чисто туркменские, сродни арабским жеребцам. Пятью жеребцами уже покрыто около 200 местных кобылиц. Конечно, областная конюшня будет содействовать подъему местной породы, особенно ввиду практикуемого разъяснения населению уездов прямой выгоды для местного коневодства от пользования конюшней и ее случными пунктами.
Производитель-араб из областной конюшни
13-го марта исполнилось два месяца нашему пребыванию в Ак-Тепе. В этот день провожаем нашего товарища, подпоручика З-ва, возвращающегося на Кавказ за окончанием срока прикомандирования к нашему батальону. Уже несколько дней заботливо хлопочем, что купить и послать семьям и друзьям в Тифлис, - а без гостинца нельзя. Как только делается известным, что кто-либо купил шелк или чечунчу, - немедленно является компания для осмотра, взаимного обсуждения и советов. Кончилось тем, что тачка, нагруженная посылками и коврами, следовала за нами на ст. Безмеин. Сердечно проводили товарища, исполнявшего по выбору обязанность хозяина собрания.
ПРОДОЛЖЕНИЕСм. также:
• Фотографии Поля Надара (1890 г.);
• Е. Л. Марков. Россия в Средней Азии;
• А. М. Никольский. Летние поездки натуралиста;
• А. А. Кауфман. По новым местам;
• В. Н. Гартевельд. Среди сыпучих песков и отрубленных голов.