Священная область мусульман в Аравии: Из воспоминаний паломника (3)
Хаджи Салим-Гирей Султанов. Священная область мусульман в Аравии. (Из воспоминаний паломника) // Землеведение, 1901, I-II.
Другие части: [1], [2], [3], [4], [5], [6].
Аравийский полуостров - голая каменистая пустыня, лишенная всякой растительности, за очень незначительными исключениями.
Порт Янбу
Между Среднеаравийским плоскогорьем и Красным морем лежит гористая страна Хиджас (пограничная провинция) с знаменитой Священной областью мусульман, с городами Мекка и Медина. Портом для старинного торгового и религиозного центра - Мекки - служит г. Джедда, а для Медины - Ямбо, куда мы прибыли 19 апреля вечером.
Ямбо - небольшая крепость с пятью тысячами жителей. Здесь местопребывание каймакана - помощника мединского губернатора (вали); в крепости турецкий гарнизон в 500 чел. солдат.
Янбу, 1916-1917. (Т. Э. Лоуренс сфотографировал свой дом).
Сейчас район выглядит примерно так
В ожидании сформирования каравана мы прожили в Ямбо пять суток, запасаясь всем необходимым для дальнейшего продолжительного путешествия в Медину на «кораблях пустыни». Приобрели шюрдюфы, т. е. особого рода приспособления, весьма незатейливый экипаж для езды на верблюдах. Чтобы составить себе некоторое понятие о шюрдюфе, представьте четыре деревянных рамы, соединенные так, что образуется клетка около 2 аршин длины, аршина ширины и такой высоты, что внутри можно сидеть, чуть-чуть не доставая головой до верху; нижняя рама, оплетенная прутьями финиковой пальмы, составляет дно, к которому приделаны невысокие ножки и подпорки, упирающиеся в бока верблюда. Две таких клетки, соединенные дугами, перекидываются чрез седло верблюда и сверху для защиты от солнечного зноя покрываются коврами, кошмами либо циновками, смотря по средствам путешественника. Кроме шюрдюфов, запаслись так называемыми кирба и дастин; кирба - помещение для воды, сделанное из овечьих шкур, а дастин - пористый глиняный сосуд с горлышком, необходимый для охлаждения воды. Приобрели еще веревки из волокон финиковой пальмы, фонари, запас провизии и угля, так как дорога от Ямбо до Медины идет по безлюдной пустыне. Уголья продаются в виде связок или пучков, выжигаются они из прутьев колючего кустарника около аршина длины и в палец толщины, которые обжигаются лишь настолько, чтобы обуглились, но теряя своей формы, затем связываются в пучки и в таком виде поступают в продажу. Не помню, сколько они стоят, но что-то не дешево.
Янбу. Базар
Верблюды для путешествия нанимаются у окрестных бедуинов. Из описания шюрдюфа уже видно, что на каждом верблюде едут двое, затем, при каждых двух пассажирских верблюдах полагается один вьючный; следовательно, для четырех пассажиров необходимо иметь трех верблюдов. Плата за каждого верблюда за расстояние приблизительно 200 верст - девять реалов, или 14 рублей на русские деньги. Каждая группа паломников входит в соглашение с бедуинами, владельцами верблюдов, так что составляется несколько небольших караванов, которые перед выступлением в путь соединяются в один. С нами следовало около 1500 верблюдов, да, кроме того, около 1000 верблюдов шло с товаром. Выступление из Ямбо было назначено 24 апреля. В этот день, после полудня, весь караван собрался на площади. Тут я познакомился с своим караван-баши. Гатиатулла (имя его) оказался милым и веселым человеком; он был черный, лет сорока с небольшим, бедуин, с редкими черными усами и жиденькой бородкой; Гатиатулла, подобно всем бедуинам, одевался просто: носил длинную синюю рубаху, на голове цветной платок, подвязываемый мишурным шнуром, на поясе кривой ятаган и патронташ, чрез спину перекинуто старое длинноствольное ружье, на ногах - сандалии. Гатиатулла уверил нас в том, что дорога безопасна, что верблюды смирные, просил не верить пустым запугивающим россказням и, пообещавши доставить в Медину благополучно, удалился к своим товарищам.
Около четырех часов вечера чрез крепостные ворота мы выступили в путь по направлению к священному городу.
Крепость Янбу
Хотя в наиболее удобных местах верблюды шли по два и по три в ряд, тем не менее караван растянулся на несколько верст.
Местность между Ямбо и Мединой гористая, покрытая камнями черного цвета, как бы опаленными огнем, и почти лишенная признаков растительности. Безжизненность полная: нет ни диких животных, ни птиц, ни насекомых; за все время пути до Медины мы видели только одну-единственную птицу, вроде нашего скворца, и один экземпляр жука, беспокоящего и раздражающего верблюдов.
Дорога проходит лощиной, извивающейся меж гор, которые местами до того сближаются, что образуют ущелье, по которому может пройти только один верблюд. Грунт дороги твердый, песок как будто утрамбованный. Лощина, по которой идет дорога, представляет местами незначительные пологие подъемы в спуски; нет ни ручьев, ни оврагов. Первая остановка от Ямбо была у колодцев, в местности, называемой Шагра, куда караван пришел в 11 часов ночи. Верблюдов развьючили и поместили так, что они составили первую наружную линию, около них расположились вожаки-бедуины, затем были поставлены шюрдюфы, вьюки, наконец разместились и путешественники. Подобный порядок расположения каравана, если соблюдается и не всегда во время дневных остановок, то ночью обязателен, и делается это для предупреждения воровства, виновниками которого являются бродячие бедуины. Об открытых нападениях на караваны ныне слышно мало, но грабежи путешественников, случайно отдалившихся от каравана, особенно ночью, бывают очень часто. Такого неосторожного путешественника бедуин-разбойник оглушает ударом по затылку палицей (палка с сильным утолщением в конце), срывает с него пояс, в котором обыкновенно носят деньги, и пока жертва придет в чувство (смертельными такие удары бывают редко), грабитель успевает скрыться в ближайшие горы. Вот почему наш Гатиатулла всякий раз начинал сильно беспокоиться, если кто-либо из нас несколько отдалялся от табора, и громким окриком останавливал и предупреждал неосторожного об опасности.
Караван сопровождался несколькими вооруженными людьми на быстроходных верблюдах (хичен). Этот конвой выходит вместе с караваном из Ямбо и сопровождает его до половины пути, где встречает такой же конвой, высланный из Медины. Под охраной последнего караван продолжает путь, а первый возвращается в Ямбо. Конечно, несколько человек, хотя бы и хорошо вооруженных, не в состоянии были бы дать серьезного отпора в случае нападения на караван целой шайки разбойников, но благодаря своим невероятно быстроходным верблюдам они могут сообщить о случившемся в Ямбо или в Медину, откуда и может быть выслана за грабителями погоня. Впрочем, караван и сам по себе мог оказать сопротивление грабителям, так как большая часть паломников имела при себе огнестрельное оружие, и во время ночных переходов постоянно раздавались выстрелы, делаемые для того, чтобы пугать воров и поддерживать собственную храбрость.
После пятичасовой стоянки у колодцев Шагра караван тронулся в дальнейший путь и до следующей остановки в местности Аль-Хамра, где имеется теплый минеральный источник, шел непрерывно 20 часов. Поразительна выносливость бедуинов-погонщиков: одетые в одни рубахи (буквально), совершенно босые, с открытой головой, с длинными вьющимися, черными как смоль волосами, вечно потные от жары и суеты, они идут весь переход под палящим зноем аравийского солнца, ни разу не присаживаясь на верблюда, как будто не чувствуя ни жары, ни усталости. Народ этот высокого роста, сухощавого мускулистого телосложения, с энергичным лицом и орлиным взглядом. Бедуины добродушны и по-своему деликатны, как то можно было заключить по нашему верблюдовожатому Гатиатулле и его товарищам, которых я имел возможность наблюдать более близко.
Если время остановок обусловливалось приходом каравана в известные, раз навсегда намеченные места у колодцев, то для подъема его после отдыха не было и подобия чего-либо определенного. Особенность бедуинских караванов заключается в совершенном отсутствии в них организации; ни общего караван-баши, ни кого-нибудь похожего на начальство, ни распорядителя здесь нет. Сопровождающие караван конвоиры ни во что не вмешиваются, а верблюдовожатые представляют из себя как бы караван-баши отдельных маленьких караванов, входящих, как совершенно самостоятельные части, в общий большой караван. Эти отдельные караван-баши распоряжаться целым караваном, конечно, не могли, поэтому и определять время подъема было некому; это делалось как-то само собой. Караван спокойно расположился на отдых, и, по-видимому, ничто не напоминает на скорый подъем, но вот кто-нибудь начинает вьючить верблюда, за ним другой, вскоре об этом весть разносится по всему табору, все начинают суетиться, навьючивают животных, и караван трогается в путь. Такие внезапные подъемы иногда сопровождались курьезами. Однажды мы вздумали угостить Гатиаллу и его товарищей обедом, расположились около костра, и стали готовить пищу, но только что кушанье поспело, только что хотели приняться закусывать - вдруг неожиданно раздались крики - подниматься в путь. Обед пришлось оставить, но чтобы он не пропал даром, бедуины захватили его с собой и нам в первый раз в жизни пришлось видеть обед на ходу.
Остановки, в общем, непродолжительны; караван шел и днем и ночью; шаг верблюда довольно большой, но при всем этом караван двигается медленно. Причина, замедляющая движение, - большая растянутость каравана; стоит остановить почему-либо одного верблюда, должна остановиться следующая за ним целая цепь. В сутки мы проходили в общем не более 30-35 верст.
Медина
25 апреля вечером с закатом солнца мы приблизились к Медине, наистарейшему пункту Ислама. Караван ожил: все зажгли фонари, факелы, началась пальба из ружей, одни пели священные песни, другие читали наизусть Коран, громко перекликивались, а индийские и египетские женщины (феллашки) выделывали горлом очень странные рулады.
Верстах в десяти от города нас встретили русские мусульмане-эмигранты, постоянно живущие здесь. В 11 часов мы уже сидели в гостиной любезного соотечественника Абсатар-эфенди за весело шипевшим русским самоваром и за разными национальными кушаниями.
А на следующее утро я со слезами радости и умиления горячо молился у праха Мухаммеда, единственного человека во всей мировой истории, совмещавшего в себе пророка, поэта, юриста, законодателя, медика, гигиениста, основателя религии и империи, давшего силу и единство всем аравийским племенам, а чрез них и множеству других народов Азии, Африки и Европы, учению которого следует теперь добрая треть всего человечества.
Окрестности Медины представляют громадный оазис около 20 верст в поперечнике, окруженный на некотором расстоянии харрой, т. е. равниной, покрытой черными и сероватыми глыбами различных величин, следами древних вулканических извержений, а за харрой со всех сторон высятся мрачные голые горы. Почва прекрасно возделана, но сама по себе бесплодна, и для обработки ее требуются громадные усилия, о которых наш земледелец не имеет и понятия. Для этого прежде всего необходимо посредством удобрения верхний слой сделать плодородным и затем искусственно оросить, добывая воду из колодцев. Впрочем, в последнее время обработка земли под посев хлеба все более и более уступает место разведению садов, занимающих ныне огромное пространство. Преимущественно разводится финиковая пальма, дающая, как говорят, лучшие финики во всем мире, которые обыкновенно поспевают в июле с появлением жаркого ветра самума.
В окрестностях города масса колодцев с прекрасной водой, около которых разводят небольшое количество пшеницы. Один из них называется Османовым. Рассказывают, что колодец, единственный в то время, принадлежал корыстолюбивому еврею по имени Роман, бравшему чересчур большую плату за пользование водою. Халиф Осман неоднократно предлагал еврею продать колодец, но владелец не соглашался, выразив желание уступить право только на половину его с тем, чтобы один день пользоваться колодцем ему самому, а другой день - халифу. Сделка состоялась. В первый же очередной день для пользования Осман объявил всем, что желающие могут брать воду безвозмездно; еврей понял свой промах, но было уже поздно; тогда он с радостью уступил халифу и свой пай. Таким образом колодец был выкуплен и сделался предметом общественного достояния.
В настоящее время город снабжается водой частью из многочисленных колодцев, имеющихся в центре, частью из водопровода, проведенного из колодцев, очень обильных водой, расположенных на расстоянии семи верст.
Губернатор (мухафиз) Медины [До переселения пророка из Мекки жителя Йасриба свое место называли чаще всего «городом» в отличие от предместий, вместе с которыми город получил имя Йасриба; это название с течением времени вытеснилось. Город стал называться Медина, разумея «мединнет-набий», т. е. «город пророка».] Осман-паша - выходец из России, по национальности черкес, добровольно покинувший Кавказ. Его тесть - старший сын знаменитого Шамиля, Гази-Магомет, постоянно проживающий в городе пророка, пользуется широкой популярностью, вниманием и уважением среди арабов. Один интеллигентный мусульманин, составлявший собой центр нашей маленькой компании, у [сына] Шамиля и Осман-паши побывал несколько раз; по его словам, общая беседа часто возвращалась к воспоминаниям о России, прежнем отечестве, воспоминаниям, проникнутым глубокой симпатией.
Город, говоря относительно, занимает небольшое пространство, что объясняется крайней скученностью построек; дом лепится к дому без всяких промежутков; дворов нет; улицы настолько тесны, что в некоторых с трудом могут разойтись два навьюченных осла.
Для северного жителя особенно неудобным кажется отсутствие стекол в комнатах, так что пыль с улицы летит прямо в комнату, а пыли много, так как в течение четырех месяцев, начинал с Рамадана [Название месяца, в течение которого мусульмане постятся. По персидско-турецкому произношению - Рамазан. Мусульманское летосчисление лунное. Год состоит из 12 оборотов луны, следовательно, из 354 или 355 дней; в последнем случае к месяцу добавляется еще один день. Месяц в течение 33 лет переходит постоянно чрез все времена года. Названия месяцев: Мухаррем, Сафар, Рабигуль-авваль I, Рабигуль-ахир II, Джумада I, Джумада II, Раджаб, Шагбан, Рамадан, Шавваль, Зулькагде, Зюльхидже. Лица, желающие с мусульманским летосчислением познакомиться более обстоятельно, могут обратиться к статье г. Терентьева («Среднеазиатский вестник», май 1896 г.) и «Солнечное летосчисление в мусульманском мире» Шакир-паши, генерал-адъютанта султана, бывшего турецкого посла при русском дворе и нынешнего верховного комиссара Высокой Порты для введения реформ в Малой Азии, перевод с турецкого Мамед-ага (Мехмед-бея) Шахтахтинского, Москва, 1897, 173 стр.], когда стекаются сюда паломники со всего обширного мусульманского мира, движение по улицам громадное и беспрерывное.
Предмет, влекущий сюда сотни тысяч паломников, это мечеть, в которой находится гробница пророка Мухаммеда. Могила его в южной стороне мечети; над ней устроено небольшое возвышение, одетое шелковым богато вышитым покрывалом, окруженное чугунной вызолоченной решеткой, а высоко над крышей блестит купол (Куббеи-Сагадет). Рядом с пророком похоронены двое старших преемников его - халифы Абу-Бекир [Абу-Бекр значит «отец Бекра». Высшей гордостью араба и поныне считается быть отцом, поэтому в виде почета, обращаясь к нему, зовут его именем сына. Халиф Абу-Бекр, правивший халифатом с 632 по 634 г., т. е. с 11-13 г. гиджры, от пророка получил звание Ассиддык, т. е. «свидетель правды», а Омар, называемый историками и мусульманскими учеными за справедливость свою Альфарук, правил с 634-664 г. Оба халифа, особенно Омар, много трудились над распространением ислама и основанием мусульманской империи.] и Омар, а далее - дочь пророка, жена халифа Алия - Фатима.
Медина. Масджид ан-Набави
Передам вкратце историю мединской мечети [Мечеть от слова «альмесжид». «Альмесжуд-уль-харям» - запрещенный храм, т. е. в который вход воспрещен иноверцам]. В первое время в Медине (Йасрибе), как и в прочих городах, за исключением Мекки, не было храма. Совершать общее моление в каком-нибудь частном доме было неудобно для значительно разросшей общины мусульман. Поэтому становилось настоятельной необходимостью позаботиться о постоянном месте богослужения, воздвигнуть храм. План храма был прямоугольный; в длину имел он 100 локтей, а в ширину 60-70. Капитальные стены, на три локтя от земли, выведены были из бутового камня; далее шла кирпичная кладка. Внутри поставлены были стволы пальм, поддерживавшие крышу из пальмовых ветвей. Фасад строения тянулся с востока на запад, так как в то время молящиеся обращались лицом к Иерусалиму, а не к Каабе, как позже и как теперь. Главные двери здания выходили на юг; северная же стена была сплошная; в остальных двух пробиты были боковые двери, из которых восточная примыкала к жилищу пророка, служившему впоследствии помещением для любимой жены его Айши, и предназначалась исключительно для его личного пользования. Пятикратно в день можно было здесь видеть пророка, совершавшего моления, в коих участвовали и те правоверные, которым случалось быть поблизости. В полдень в пятницу собиралась по возможности вся община на особое богослужение - джумга; сверх читаемых обыкновенно молитв, на нем произносилась назидательная речь. Но и в другое время место молитвы (мечеть) было любимым местопребыванием пророка и его ближайших сподвижников. С ним здесь часто беседовали и местные жители и чужестранцы; здесь же решал он вопросы религии и права.
С течением времени это скромное здание первых мусульман превратилась в настоящую мечеть, известную под названием Аль-месжуд-уль-харям, отстроенную по приказанию халифа Валида. Архитектурным же устройством она усовершенствована значительно позднее.
В 670 (50) году халиф Муавия задумал было перевести кафедру пророка из Медины в свою столицу Дамаск, дабы сделать свою резиденцию в глазах правоверных религиозным средоточием Ислама. Но в конце концов он не осмелился привести в исполнение своего намерения, устрашенный, по преданию, чудодейственными знамениями божеского неблаговоления. К этому же плану возвращались и преемники его Абдул-Мелик и Валид, но и они должны были также отступиться, ибо не могли скрыть от себя, что религия покоится прежде всего на неограниченном уважении ко всему, что пророк говорил и совершал, произвольное же прикосновение к мечети, им самим воздвигнутой, неоспоримо сочтется всеми за ужасное посягательство, будет обесславлено и принесет более вреда, чем пользы.
Место мечети, воздвигнутой при пророке, обозначено мраморными колоннами, упирающимися в богато расписанный потолок, а в жилище своем, в юго-западной части, похоронен он сам. С тех пор это жилище получило название Хунджраи-Сагадет. Один из трех михрабов, т. е. углублений в стену, где стоит обыкновенно руководящий общими молебствиями - имам, называется михрабом пророка.
В открытой части мечети растет несколько финиковых пальм. Говорят, что в том месте был сад дочери Мухаммеда Фатимы. Плоды от этих деревьев отправляют султану как наместнику Мухаммеда.
Над мечетью возвышается пять минаретов, откуда муэдзины звучным тенором призывают мусульман на молитву [Азан читается так: «Бог велик (4 раза). Исповедую, что нет Бога, кроме Бога (2 раза). Свидетельствую, что Мухаммед посланник Его (2 раза). Спешите молиться (2 раза). Спешите к спасению (2 раза). Бог велик (2 раза). Нет Бога кроме Бога (1 раз)», а к утреннему азану пред последним стихом прибавляется еще: «Молитва богоугоднее сна» (2 раза). Первый муэдзин при пророке был часто упоминаемый у мусульманских историков Билял, выкупленный Абу-Бекром раб-эфиоп].
В мечеть ведут пять ворот: Баб-ус-Селям, Баб-ур-Рахман, Б.-Мачид, Б.-Ниса, Б.-Джабраиль, но в первый раз паломник входит в ворота Баб-ус-Селям, т. е. «ворота мира».
Медина. Масджид ан-Набави. Ворота Баб ас-Салам
Вправо от ворот Джабраиля, по левой стороне улицы, стоит дом, в котором пал за веру с Кораном в руках, обливаясь кровью, третий халиф Осман. Над дверьми имеется надпись золотыми буквами: «Этот дом принадлежит Осману, да благословит его Господь».
Рядом показывают дом Абу-Эюба-Ансари, о котором я имел случай говорить выше. В этом доме по прибытии в Медину пророк жил около семи месяцев. Тут же до постройки мечети впервые собирались около своего учителя его сподвижники. В нем имеется два михраба. В одном из них висит мех, а на меху большие старинные четки.
Паломники также посещают знаменитое кладбище Джаннат-уль-Баки («вечный рай»), сплошь усеянное прахом родных и близких пророка и костьми многих святых людей. На этом же кладбище погребен родитель пророка Абдулла ибн Абдул-Муталлиб, а мать его Амина была похоронена в местечке Абва, между Меккой и Мединой, но говорят, что прах ее впоследствии перенесен в Джаннат-уль-Баки.
Медина. Кладбище Джаннат аль-Баки
В окрестностях Медины указывают места, где Мухаммед неоднократно и всегда успешно со своей общиной отражал нападения врагов. На этих местах красуются небольшие каменные мечети.
Я побывал и на горе Оход, у подножья которой между мусульманами и неверными в 625 г. происходила ожесточенная битва, в которой между прочими пал знаменитый дядя пророка, Хамза, прозванный за свою храбрость и силу Асадулла («лев Божий»); над могилой его построена мечеть, возле которой также похоронены несколько павших в битве правоверных, лучшие друзья пророка.
В Медине мы прожили пять недель, ожидая дамасский караван, так как продолжать путешествие с бедуинским караваном не решались ввиду отсутствия в последнем организации, и еще потому, что в бедуинских караванах соблюдение какого бы то ни было санитарного условия неизвестно. Колодцы по дороге, по которой ходят эти караваны, окружены массой нечистот; даже трупы умерших на пути кое-как зарываются на самом месте стоянок.
Пользуясь продолжительным пребыванием в Медине, я учился арабскому языку, так как рассчитывал на несколько лет остаться жить в Аравии, хотя после раздумал. Арабский язык труднодоступен многим, но с ним я был несколько знаком теоретически, и это мне помогло быстро усвоить разговорную речь.
Не говоря уже об иноверцах, к которым арабы питают инстинктивное отвращение, они смотрят плохим глазом на всех, кто не говорит по-арабски; язык свой они, быть может и не без некоторого основания, считают богатейшим, выразительнейшим, самым изящным и благозвучным во всем мире.
Кроме практического изучения арабского языка, я также брал уроки по науке «ильм-уль-кираат», занимающейся правильным произношением стихов Корана, так как мединцы считаются лучшими чтецами и толкователями священной книги; многие же из них знают ее на память целиком. Занимался я у профессора, потомка пророка, Али-эфенди Загири. Потомки пророка именуются сеидами, а потому и моего профессора звали шейх [шейх собственно значит «старец, пожилой», отсюда «старший, старейшина»] Сеид Али-Загири. Каждого сеида, кроме того, титулуют «шерифом», т. е. «благородным»; в знак отличия сеиды на поясе носят кривой нож.
Сеид Али-эфенди, как то и нужно было ожидать, судя по высокому его происхождению, оказался образованным, интересующимся и очень любезным человеком. В 1898 году он путешествовал по Средней Азии и России, побывал и в Уфе, где я имел счастие представиться ему. Он сразу узнал меня и, видимо, был рад встрече. Я провел около него два вечера, беседуя о России, об Аравии, и между прочим вспоминая Медину и наши занятия. Само собой разумеется, он, как высокий, почетный и редкий гость, со стороны мусульман всюду встречал должный почет и соответствующий прием.
Для читателей немусульман скажу несколько слов о Коране, о котором в русской литературе мало достоверных и точных сведений [Впрочем, мы можем указать на блестяще написанный очерк Владимира Соловьева «Магомет, его жизнь и религиозное учение» («Жизнь замечательных людей». Биографическая библиотека Ф. Павленкова). В этом очерке автор весьма удачно реабилитирует личность пророка от пристрастных нападок на него].
Коран, по убеждению мусульман, - слово Божье, сказанное Мухаммеду и переданное устами его народу арабскому.
Сообразно преданию, посланник Божий для обдумывания своей великой задачи, до вступления на широкую арену пророка, с целью уединения часто уходил в пещеры гор, окружающих Мекку. Так, например, месяц Рамадан он обыкновенно проводил на горе Гира, находящейся также вблизи Мекки. На этой-то горе с зимы 611 года начали являться ему откровения.
По учению пророка, всякая божественная книга заключает в себе: различие, свет и предостережение. Коран же, как заключающий в себе только слово Аллаха, есть несомненная истина, и первообраз его сохраняется у Самого Бога.
Коран состоит из 114 глав неравного размера, называющихся сурами; каждая глава, в свою очередь, подразделяется на мелкие части, или стихи (аяты), которые по размеру также различны. Каждая глава отличается особым названием. После заголовка в начале каждой из них, кроме 9-ой, помещена религиозная формула, обыкновенно называемая «бисмиллях», «с именем Всемилостивого и Всемогущего».
В первое время Коран не писался, а каждый правоверный запоминал столько стихов, сколько мог, но с течением времени явилась необходимость собрать и записать все откровения. Сборник был составлен и подвергнут тщательному пересмотру по приказанию халифа Османа (644-656 г.) приблизительно в 653 году. Необходимость сборника была предусмотрена Омаром еще при халифе Абу-Бекре, так как в битве при Бедре пали лучшие знатоки священных стихов и явилось опасение за исчезновение некоторых откровений. Обязанность эта была поручена Зейду ибн Сабиту, бывшему секретарю пророка, который эту работу выполнил весьма добросовестно. Осман же повелел снова пересмотреть и дополнить этот труд, предписав предпринять все меры предосторожности. Таким образом явился сборник, проверенный по всем достоверным устным и письменным свидетельствам, получивший характер подлинности и надежности. Первоначальный образец остался в Медине, а списки с него были разосланы по всем провинциям для распространения среди мусульман. Коран Османа лег основанием всех позднейших редакций [см. книгу А. Ф. Шебунина «Куфический Коран Императорской С.-Петербургской публичной библиотеки», Спб., 1891 г.].
По общему признанию, Коран написан в высшей степени чистым и изящным языком и считается образцом арабского литературного стиля. Стиль этот, говорят, вообще отличается богатством выражений и плавностью. Значительная часть книги занята историческими описаниями; другая часть заключает в себе обязательные законы и повеления, советы стремиться к осуществлению предписанных Аллахом нравственных обязанностей и в особенности увещания чтить Единого Бога, покоряясь Его воле.
С литературной точки зрения, помимо своих прав на звание боговдохновенной книги, Коран представляет величайшее поэтическое произведение Востока. Большая его часть написана рифмованной прозой, по вкусу всех восточных народов, установившемуся еще издревле. Он изобилует смелыми метафорами и яркими образными картинами.
Эмерсон во многих местах своих сочинений отзывается о Коране с большим уважением, а по словам Гете, Коран представляет собой произведение, которое с первого раза отталкивает читателя своей скукой, но при дальнейшем чтении увлекает его прелестным стилем и в конце концов оставляет в нем своими красотами неизгладимое впечатление.
Карлейль замечает следующее: «Когда вы оставляете Коран позади себя на некотором расстоянии, то истинный смысл его начинает сам собой выясняться, и при этом начинают раскрываться совершенно иные, не внешне литературные его достоинства. Если книга исходит от самого сердца человека, она найдет себе доступ к сердцам других. Искусство и мастерство автора, как бы велики они ни были, в таком случае мало значат. Искренность, наконец, составляет первое и последнее достоинство всякой книги, а всякий согласится, что характерная особенность Корана - это его неподдельность. Искренность и сделала Коран драгоценным в глазах арабов».
Другой западноевропейский ученый отзывается так: «Коран изобилует ссылками на Провидение и фактами, почерпнутыми от созерцания природы с целью доказать бытие Бога как верховного мироправителя и утвердить за ним право требовать повиновения и благодарности со стороны человечества. Языком, полным красоты и мощи, изобилующим поэтическими достоинствами, Коран говорит о воздании за добро и зло на том свете, о необходимости следовать пути добродетели и избегать порока, о том, что наш дом и наше счастие заключаются в почитании Творца и в служении Ему».
Вашингтон Ирвинг, затрагивая тот же вопрос, замечает, что Коран заключает в себе краткие, чистые и возвышенные наставления.
Повеления Корана не касаются исключительно нравственных и религиозных обязанностей. От Атлантического океана до Ганга, говорит Гиббон, Коран признается основным кодексом не только теологии, но также гражданского и уголовного права; законы, руководящие поступками людей и охраняющие их обязанность, освящены неизменной санкцией Божией воли.
Другими словами, Коран представляет общий кодекс всего мусульманского мира, кодекс общественный, гражданский, торговый, военный, уголовный и религиозный. Он регулирует все человеческие отношения, начиная от выполнения религиозных обрядов и кончая обыкновенными житейскими обычаями и гигиеной, начиная от прав общественных и кончая правами частных лиц. Приблизительно 180 миллионов людей почитают эту священную книгу.
В Медине мне пришлось фигурировать на суде, но в качестве свидетеля.
Несколько лет до нашего путешествия в Медине умер паломник, башкир из наших краев, после которого остались жена и дети. Имущество покойного по существующему общему положению до истребования его законными наследниками было забрано в Бейт-уль-Мал, т. е. учреждение, заведующее выморочными имуществами и наследствами. Жена покойного одному из моих компаньонов дала доверенность на получение наследства. Суд потребовал двух свидетелей, могущих подтвердить достоверность доверенности; одним из них и выступил я. Нас опросили под присягой. Суд производился в скромном помещении, публично, гласно и очень прилично. Дела разбираются судьями (кадьями), назначаемыми турецким правительством. При разборе дел они руководствуются особыми уставами, так называемыми «дастурами», которые составлены турецким правительством на основании шаригатных постановлений.
Порядок составления дастура, отвечающего требованиям практической жизни, следующий: в Константинополе имеется особая комиссия из мусульманских юристов, которые, как замечено выше, на основании шаригатных постановлений, составляют кодекс по известному отделу права, излагая его в догматической форме. Составленный здесь проект кодекса литографируется и рассылается генерал-губернаторствам и губернаторствам империи, где имеются второстепенные комиссии; они рассматривают присланный проект и возвращают его с своими соображениями и заключениями. После рассмотрения этих заключений в связи со своим проектом, столичная комиссия окончательно вырабатывает кодекс, который, по утверждении его султаном, принимает законную силу.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Другие части: [1], [2], [3], [4], [5], [6].
Аравийский полуостров - голая каменистая пустыня, лишенная всякой растительности, за очень незначительными исключениями.
Порт Янбу
Между Среднеаравийским плоскогорьем и Красным морем лежит гористая страна Хиджас (пограничная провинция) с знаменитой Священной областью мусульман, с городами Мекка и Медина. Портом для старинного торгового и религиозного центра - Мекки - служит г. Джедда, а для Медины - Ямбо, куда мы прибыли 19 апреля вечером.
Ямбо - небольшая крепость с пятью тысячами жителей. Здесь местопребывание каймакана - помощника мединского губернатора (вали); в крепости турецкий гарнизон в 500 чел. солдат.
Янбу, 1916-1917. (Т. Э. Лоуренс сфотографировал свой дом).
Сейчас район выглядит примерно так
В ожидании сформирования каравана мы прожили в Ямбо пять суток, запасаясь всем необходимым для дальнейшего продолжительного путешествия в Медину на «кораблях пустыни». Приобрели шюрдюфы, т. е. особого рода приспособления, весьма незатейливый экипаж для езды на верблюдах. Чтобы составить себе некоторое понятие о шюрдюфе, представьте четыре деревянных рамы, соединенные так, что образуется клетка около 2 аршин длины, аршина ширины и такой высоты, что внутри можно сидеть, чуть-чуть не доставая головой до верху; нижняя рама, оплетенная прутьями финиковой пальмы, составляет дно, к которому приделаны невысокие ножки и подпорки, упирающиеся в бока верблюда. Две таких клетки, соединенные дугами, перекидываются чрез седло верблюда и сверху для защиты от солнечного зноя покрываются коврами, кошмами либо циновками, смотря по средствам путешественника. Кроме шюрдюфов, запаслись так называемыми кирба и дастин; кирба - помещение для воды, сделанное из овечьих шкур, а дастин - пористый глиняный сосуд с горлышком, необходимый для охлаждения воды. Приобрели еще веревки из волокон финиковой пальмы, фонари, запас провизии и угля, так как дорога от Ямбо до Медины идет по безлюдной пустыне. Уголья продаются в виде связок или пучков, выжигаются они из прутьев колючего кустарника около аршина длины и в палец толщины, которые обжигаются лишь настолько, чтобы обуглились, но теряя своей формы, затем связываются в пучки и в таком виде поступают в продажу. Не помню, сколько они стоят, но что-то не дешево.
Янбу. Базар
Верблюды для путешествия нанимаются у окрестных бедуинов. Из описания шюрдюфа уже видно, что на каждом верблюде едут двое, затем, при каждых двух пассажирских верблюдах полагается один вьючный; следовательно, для четырех пассажиров необходимо иметь трех верблюдов. Плата за каждого верблюда за расстояние приблизительно 200 верст - девять реалов, или 14 рублей на русские деньги. Каждая группа паломников входит в соглашение с бедуинами, владельцами верблюдов, так что составляется несколько небольших караванов, которые перед выступлением в путь соединяются в один. С нами следовало около 1500 верблюдов, да, кроме того, около 1000 верблюдов шло с товаром. Выступление из Ямбо было назначено 24 апреля. В этот день, после полудня, весь караван собрался на площади. Тут я познакомился с своим караван-баши. Гатиатулла (имя его) оказался милым и веселым человеком; он был черный, лет сорока с небольшим, бедуин, с редкими черными усами и жиденькой бородкой; Гатиатулла, подобно всем бедуинам, одевался просто: носил длинную синюю рубаху, на голове цветной платок, подвязываемый мишурным шнуром, на поясе кривой ятаган и патронташ, чрез спину перекинуто старое длинноствольное ружье, на ногах - сандалии. Гатиатулла уверил нас в том, что дорога безопасна, что верблюды смирные, просил не верить пустым запугивающим россказням и, пообещавши доставить в Медину благополучно, удалился к своим товарищам.
Около четырех часов вечера чрез крепостные ворота мы выступили в путь по направлению к священному городу.
Крепость Янбу
Хотя в наиболее удобных местах верблюды шли по два и по три в ряд, тем не менее караван растянулся на несколько верст.
Местность между Ямбо и Мединой гористая, покрытая камнями черного цвета, как бы опаленными огнем, и почти лишенная признаков растительности. Безжизненность полная: нет ни диких животных, ни птиц, ни насекомых; за все время пути до Медины мы видели только одну-единственную птицу, вроде нашего скворца, и один экземпляр жука, беспокоящего и раздражающего верблюдов.
Дорога проходит лощиной, извивающейся меж гор, которые местами до того сближаются, что образуют ущелье, по которому может пройти только один верблюд. Грунт дороги твердый, песок как будто утрамбованный. Лощина, по которой идет дорога, представляет местами незначительные пологие подъемы в спуски; нет ни ручьев, ни оврагов. Первая остановка от Ямбо была у колодцев, в местности, называемой Шагра, куда караван пришел в 11 часов ночи. Верблюдов развьючили и поместили так, что они составили первую наружную линию, около них расположились вожаки-бедуины, затем были поставлены шюрдюфы, вьюки, наконец разместились и путешественники. Подобный порядок расположения каравана, если соблюдается и не всегда во время дневных остановок, то ночью обязателен, и делается это для предупреждения воровства, виновниками которого являются бродячие бедуины. Об открытых нападениях на караваны ныне слышно мало, но грабежи путешественников, случайно отдалившихся от каравана, особенно ночью, бывают очень часто. Такого неосторожного путешественника бедуин-разбойник оглушает ударом по затылку палицей (палка с сильным утолщением в конце), срывает с него пояс, в котором обыкновенно носят деньги, и пока жертва придет в чувство (смертельными такие удары бывают редко), грабитель успевает скрыться в ближайшие горы. Вот почему наш Гатиатулла всякий раз начинал сильно беспокоиться, если кто-либо из нас несколько отдалялся от табора, и громким окриком останавливал и предупреждал неосторожного об опасности.
Караван сопровождался несколькими вооруженными людьми на быстроходных верблюдах (хичен). Этот конвой выходит вместе с караваном из Ямбо и сопровождает его до половины пути, где встречает такой же конвой, высланный из Медины. Под охраной последнего караван продолжает путь, а первый возвращается в Ямбо. Конечно, несколько человек, хотя бы и хорошо вооруженных, не в состоянии были бы дать серьезного отпора в случае нападения на караван целой шайки разбойников, но благодаря своим невероятно быстроходным верблюдам они могут сообщить о случившемся в Ямбо или в Медину, откуда и может быть выслана за грабителями погоня. Впрочем, караван и сам по себе мог оказать сопротивление грабителям, так как большая часть паломников имела при себе огнестрельное оружие, и во время ночных переходов постоянно раздавались выстрелы, делаемые для того, чтобы пугать воров и поддерживать собственную храбрость.
После пятичасовой стоянки у колодцев Шагра караван тронулся в дальнейший путь и до следующей остановки в местности Аль-Хамра, где имеется теплый минеральный источник, шел непрерывно 20 часов. Поразительна выносливость бедуинов-погонщиков: одетые в одни рубахи (буквально), совершенно босые, с открытой головой, с длинными вьющимися, черными как смоль волосами, вечно потные от жары и суеты, они идут весь переход под палящим зноем аравийского солнца, ни разу не присаживаясь на верблюда, как будто не чувствуя ни жары, ни усталости. Народ этот высокого роста, сухощавого мускулистого телосложения, с энергичным лицом и орлиным взглядом. Бедуины добродушны и по-своему деликатны, как то можно было заключить по нашему верблюдовожатому Гатиатулле и его товарищам, которых я имел возможность наблюдать более близко.
Если время остановок обусловливалось приходом каравана в известные, раз навсегда намеченные места у колодцев, то для подъема его после отдыха не было и подобия чего-либо определенного. Особенность бедуинских караванов заключается в совершенном отсутствии в них организации; ни общего караван-баши, ни кого-нибудь похожего на начальство, ни распорядителя здесь нет. Сопровождающие караван конвоиры ни во что не вмешиваются, а верблюдовожатые представляют из себя как бы караван-баши отдельных маленьких караванов, входящих, как совершенно самостоятельные части, в общий большой караван. Эти отдельные караван-баши распоряжаться целым караваном, конечно, не могли, поэтому и определять время подъема было некому; это делалось как-то само собой. Караван спокойно расположился на отдых, и, по-видимому, ничто не напоминает на скорый подъем, но вот кто-нибудь начинает вьючить верблюда, за ним другой, вскоре об этом весть разносится по всему табору, все начинают суетиться, навьючивают животных, и караван трогается в путь. Такие внезапные подъемы иногда сопровождались курьезами. Однажды мы вздумали угостить Гатиаллу и его товарищей обедом, расположились около костра, и стали готовить пищу, но только что кушанье поспело, только что хотели приняться закусывать - вдруг неожиданно раздались крики - подниматься в путь. Обед пришлось оставить, но чтобы он не пропал даром, бедуины захватили его с собой и нам в первый раз в жизни пришлось видеть обед на ходу.
Остановки, в общем, непродолжительны; караван шел и днем и ночью; шаг верблюда довольно большой, но при всем этом караван двигается медленно. Причина, замедляющая движение, - большая растянутость каравана; стоит остановить почему-либо одного верблюда, должна остановиться следующая за ним целая цепь. В сутки мы проходили в общем не более 30-35 верст.
Медина
25 апреля вечером с закатом солнца мы приблизились к Медине, наистарейшему пункту Ислама. Караван ожил: все зажгли фонари, факелы, началась пальба из ружей, одни пели священные песни, другие читали наизусть Коран, громко перекликивались, а индийские и египетские женщины (феллашки) выделывали горлом очень странные рулады.
Верстах в десяти от города нас встретили русские мусульмане-эмигранты, постоянно живущие здесь. В 11 часов мы уже сидели в гостиной любезного соотечественника Абсатар-эфенди за весело шипевшим русским самоваром и за разными национальными кушаниями.
А на следующее утро я со слезами радости и умиления горячо молился у праха Мухаммеда, единственного человека во всей мировой истории, совмещавшего в себе пророка, поэта, юриста, законодателя, медика, гигиениста, основателя религии и империи, давшего силу и единство всем аравийским племенам, а чрез них и множеству других народов Азии, Африки и Европы, учению которого следует теперь добрая треть всего человечества.
Окрестности Медины представляют громадный оазис около 20 верст в поперечнике, окруженный на некотором расстоянии харрой, т. е. равниной, покрытой черными и сероватыми глыбами различных величин, следами древних вулканических извержений, а за харрой со всех сторон высятся мрачные голые горы. Почва прекрасно возделана, но сама по себе бесплодна, и для обработки ее требуются громадные усилия, о которых наш земледелец не имеет и понятия. Для этого прежде всего необходимо посредством удобрения верхний слой сделать плодородным и затем искусственно оросить, добывая воду из колодцев. Впрочем, в последнее время обработка земли под посев хлеба все более и более уступает место разведению садов, занимающих ныне огромное пространство. Преимущественно разводится финиковая пальма, дающая, как говорят, лучшие финики во всем мире, которые обыкновенно поспевают в июле с появлением жаркого ветра самума.
В окрестностях города масса колодцев с прекрасной водой, около которых разводят небольшое количество пшеницы. Один из них называется Османовым. Рассказывают, что колодец, единственный в то время, принадлежал корыстолюбивому еврею по имени Роман, бравшему чересчур большую плату за пользование водою. Халиф Осман неоднократно предлагал еврею продать колодец, но владелец не соглашался, выразив желание уступить право только на половину его с тем, чтобы один день пользоваться колодцем ему самому, а другой день - халифу. Сделка состоялась. В первый же очередной день для пользования Осман объявил всем, что желающие могут брать воду безвозмездно; еврей понял свой промах, но было уже поздно; тогда он с радостью уступил халифу и свой пай. Таким образом колодец был выкуплен и сделался предметом общественного достояния.
В настоящее время город снабжается водой частью из многочисленных колодцев, имеющихся в центре, частью из водопровода, проведенного из колодцев, очень обильных водой, расположенных на расстоянии семи верст.
Губернатор (мухафиз) Медины [До переселения пророка из Мекки жителя Йасриба свое место называли чаще всего «городом» в отличие от предместий, вместе с которыми город получил имя Йасриба; это название с течением времени вытеснилось. Город стал называться Медина, разумея «мединнет-набий», т. е. «город пророка».] Осман-паша - выходец из России, по национальности черкес, добровольно покинувший Кавказ. Его тесть - старший сын знаменитого Шамиля, Гази-Магомет, постоянно проживающий в городе пророка, пользуется широкой популярностью, вниманием и уважением среди арабов. Один интеллигентный мусульманин, составлявший собой центр нашей маленькой компании, у [сына] Шамиля и Осман-паши побывал несколько раз; по его словам, общая беседа часто возвращалась к воспоминаниям о России, прежнем отечестве, воспоминаниям, проникнутым глубокой симпатией.
Город, говоря относительно, занимает небольшое пространство, что объясняется крайней скученностью построек; дом лепится к дому без всяких промежутков; дворов нет; улицы настолько тесны, что в некоторых с трудом могут разойтись два навьюченных осла.
Для северного жителя особенно неудобным кажется отсутствие стекол в комнатах, так что пыль с улицы летит прямо в комнату, а пыли много, так как в течение четырех месяцев, начинал с Рамадана [Название месяца, в течение которого мусульмане постятся. По персидско-турецкому произношению - Рамазан. Мусульманское летосчисление лунное. Год состоит из 12 оборотов луны, следовательно, из 354 или 355 дней; в последнем случае к месяцу добавляется еще один день. Месяц в течение 33 лет переходит постоянно чрез все времена года. Названия месяцев: Мухаррем, Сафар, Рабигуль-авваль I, Рабигуль-ахир II, Джумада I, Джумада II, Раджаб, Шагбан, Рамадан, Шавваль, Зулькагде, Зюльхидже. Лица, желающие с мусульманским летосчислением познакомиться более обстоятельно, могут обратиться к статье г. Терентьева («Среднеазиатский вестник», май 1896 г.) и «Солнечное летосчисление в мусульманском мире» Шакир-паши, генерал-адъютанта султана, бывшего турецкого посла при русском дворе и нынешнего верховного комиссара Высокой Порты для введения реформ в Малой Азии, перевод с турецкого Мамед-ага (Мехмед-бея) Шахтахтинского, Москва, 1897, 173 стр.], когда стекаются сюда паломники со всего обширного мусульманского мира, движение по улицам громадное и беспрерывное.
Предмет, влекущий сюда сотни тысяч паломников, это мечеть, в которой находится гробница пророка Мухаммеда. Могила его в южной стороне мечети; над ней устроено небольшое возвышение, одетое шелковым богато вышитым покрывалом, окруженное чугунной вызолоченной решеткой, а высоко над крышей блестит купол (Куббеи-Сагадет). Рядом с пророком похоронены двое старших преемников его - халифы Абу-Бекир [Абу-Бекр значит «отец Бекра». Высшей гордостью араба и поныне считается быть отцом, поэтому в виде почета, обращаясь к нему, зовут его именем сына. Халиф Абу-Бекр, правивший халифатом с 632 по 634 г., т. е. с 11-13 г. гиджры, от пророка получил звание Ассиддык, т. е. «свидетель правды», а Омар, называемый историками и мусульманскими учеными за справедливость свою Альфарук, правил с 634-664 г. Оба халифа, особенно Омар, много трудились над распространением ислама и основанием мусульманской империи.] и Омар, а далее - дочь пророка, жена халифа Алия - Фатима.
Медина. Масджид ан-Набави
Передам вкратце историю мединской мечети [Мечеть от слова «альмесжид». «Альмесжуд-уль-харям» - запрещенный храм, т. е. в который вход воспрещен иноверцам]. В первое время в Медине (Йасрибе), как и в прочих городах, за исключением Мекки, не было храма. Совершать общее моление в каком-нибудь частном доме было неудобно для значительно разросшей общины мусульман. Поэтому становилось настоятельной необходимостью позаботиться о постоянном месте богослужения, воздвигнуть храм. План храма был прямоугольный; в длину имел он 100 локтей, а в ширину 60-70. Капитальные стены, на три локтя от земли, выведены были из бутового камня; далее шла кирпичная кладка. Внутри поставлены были стволы пальм, поддерживавшие крышу из пальмовых ветвей. Фасад строения тянулся с востока на запад, так как в то время молящиеся обращались лицом к Иерусалиму, а не к Каабе, как позже и как теперь. Главные двери здания выходили на юг; северная же стена была сплошная; в остальных двух пробиты были боковые двери, из которых восточная примыкала к жилищу пророка, служившему впоследствии помещением для любимой жены его Айши, и предназначалась исключительно для его личного пользования. Пятикратно в день можно было здесь видеть пророка, совершавшего моления, в коих участвовали и те правоверные, которым случалось быть поблизости. В полдень в пятницу собиралась по возможности вся община на особое богослужение - джумга; сверх читаемых обыкновенно молитв, на нем произносилась назидательная речь. Но и в другое время место молитвы (мечеть) было любимым местопребыванием пророка и его ближайших сподвижников. С ним здесь часто беседовали и местные жители и чужестранцы; здесь же решал он вопросы религии и права.
С течением времени это скромное здание первых мусульман превратилась в настоящую мечеть, известную под названием Аль-месжуд-уль-харям, отстроенную по приказанию халифа Валида. Архитектурным же устройством она усовершенствована значительно позднее.
В 670 (50) году халиф Муавия задумал было перевести кафедру пророка из Медины в свою столицу Дамаск, дабы сделать свою резиденцию в глазах правоверных религиозным средоточием Ислама. Но в конце концов он не осмелился привести в исполнение своего намерения, устрашенный, по преданию, чудодейственными знамениями божеского неблаговоления. К этому же плану возвращались и преемники его Абдул-Мелик и Валид, но и они должны были также отступиться, ибо не могли скрыть от себя, что религия покоится прежде всего на неограниченном уважении ко всему, что пророк говорил и совершал, произвольное же прикосновение к мечети, им самим воздвигнутой, неоспоримо сочтется всеми за ужасное посягательство, будет обесславлено и принесет более вреда, чем пользы.
Место мечети, воздвигнутой при пророке, обозначено мраморными колоннами, упирающимися в богато расписанный потолок, а в жилище своем, в юго-западной части, похоронен он сам. С тех пор это жилище получило название Хунджраи-Сагадет. Один из трех михрабов, т. е. углублений в стену, где стоит обыкновенно руководящий общими молебствиями - имам, называется михрабом пророка.
В открытой части мечети растет несколько финиковых пальм. Говорят, что в том месте был сад дочери Мухаммеда Фатимы. Плоды от этих деревьев отправляют султану как наместнику Мухаммеда.
Над мечетью возвышается пять минаретов, откуда муэдзины звучным тенором призывают мусульман на молитву [Азан читается так: «Бог велик (4 раза). Исповедую, что нет Бога, кроме Бога (2 раза). Свидетельствую, что Мухаммед посланник Его (2 раза). Спешите молиться (2 раза). Спешите к спасению (2 раза). Бог велик (2 раза). Нет Бога кроме Бога (1 раз)», а к утреннему азану пред последним стихом прибавляется еще: «Молитва богоугоднее сна» (2 раза). Первый муэдзин при пророке был часто упоминаемый у мусульманских историков Билял, выкупленный Абу-Бекром раб-эфиоп].
В мечеть ведут пять ворот: Баб-ус-Селям, Баб-ур-Рахман, Б.-Мачид, Б.-Ниса, Б.-Джабраиль, но в первый раз паломник входит в ворота Баб-ус-Селям, т. е. «ворота мира».
Медина. Масджид ан-Набави. Ворота Баб ас-Салам
Вправо от ворот Джабраиля, по левой стороне улицы, стоит дом, в котором пал за веру с Кораном в руках, обливаясь кровью, третий халиф Осман. Над дверьми имеется надпись золотыми буквами: «Этот дом принадлежит Осману, да благословит его Господь».
Рядом показывают дом Абу-Эюба-Ансари, о котором я имел случай говорить выше. В этом доме по прибытии в Медину пророк жил около семи месяцев. Тут же до постройки мечети впервые собирались около своего учителя его сподвижники. В нем имеется два михраба. В одном из них висит мех, а на меху большие старинные четки.
Паломники также посещают знаменитое кладбище Джаннат-уль-Баки («вечный рай»), сплошь усеянное прахом родных и близких пророка и костьми многих святых людей. На этом же кладбище погребен родитель пророка Абдулла ибн Абдул-Муталлиб, а мать его Амина была похоронена в местечке Абва, между Меккой и Мединой, но говорят, что прах ее впоследствии перенесен в Джаннат-уль-Баки.
Медина. Кладбище Джаннат аль-Баки
В окрестностях Медины указывают места, где Мухаммед неоднократно и всегда успешно со своей общиной отражал нападения врагов. На этих местах красуются небольшие каменные мечети.
Я побывал и на горе Оход, у подножья которой между мусульманами и неверными в 625 г. происходила ожесточенная битва, в которой между прочими пал знаменитый дядя пророка, Хамза, прозванный за свою храбрость и силу Асадулла («лев Божий»); над могилой его построена мечеть, возле которой также похоронены несколько павших в битве правоверных, лучшие друзья пророка.
В Медине мы прожили пять недель, ожидая дамасский караван, так как продолжать путешествие с бедуинским караваном не решались ввиду отсутствия в последнем организации, и еще потому, что в бедуинских караванах соблюдение какого бы то ни было санитарного условия неизвестно. Колодцы по дороге, по которой ходят эти караваны, окружены массой нечистот; даже трупы умерших на пути кое-как зарываются на самом месте стоянок.
Пользуясь продолжительным пребыванием в Медине, я учился арабскому языку, так как рассчитывал на несколько лет остаться жить в Аравии, хотя после раздумал. Арабский язык труднодоступен многим, но с ним я был несколько знаком теоретически, и это мне помогло быстро усвоить разговорную речь.
Не говоря уже об иноверцах, к которым арабы питают инстинктивное отвращение, они смотрят плохим глазом на всех, кто не говорит по-арабски; язык свой они, быть может и не без некоторого основания, считают богатейшим, выразительнейшим, самым изящным и благозвучным во всем мире.
Кроме практического изучения арабского языка, я также брал уроки по науке «ильм-уль-кираат», занимающейся правильным произношением стихов Корана, так как мединцы считаются лучшими чтецами и толкователями священной книги; многие же из них знают ее на память целиком. Занимался я у профессора, потомка пророка, Али-эфенди Загири. Потомки пророка именуются сеидами, а потому и моего профессора звали шейх [шейх собственно значит «старец, пожилой», отсюда «старший, старейшина»] Сеид Али-Загири. Каждого сеида, кроме того, титулуют «шерифом», т. е. «благородным»; в знак отличия сеиды на поясе носят кривой нож.
Сеид Али-эфенди, как то и нужно было ожидать, судя по высокому его происхождению, оказался образованным, интересующимся и очень любезным человеком. В 1898 году он путешествовал по Средней Азии и России, побывал и в Уфе, где я имел счастие представиться ему. Он сразу узнал меня и, видимо, был рад встрече. Я провел около него два вечера, беседуя о России, об Аравии, и между прочим вспоминая Медину и наши занятия. Само собой разумеется, он, как высокий, почетный и редкий гость, со стороны мусульман всюду встречал должный почет и соответствующий прием.
Для читателей немусульман скажу несколько слов о Коране, о котором в русской литературе мало достоверных и точных сведений [Впрочем, мы можем указать на блестяще написанный очерк Владимира Соловьева «Магомет, его жизнь и религиозное учение» («Жизнь замечательных людей». Биографическая библиотека Ф. Павленкова). В этом очерке автор весьма удачно реабилитирует личность пророка от пристрастных нападок на него].
Коран, по убеждению мусульман, - слово Божье, сказанное Мухаммеду и переданное устами его народу арабскому.
Сообразно преданию, посланник Божий для обдумывания своей великой задачи, до вступления на широкую арену пророка, с целью уединения часто уходил в пещеры гор, окружающих Мекку. Так, например, месяц Рамадан он обыкновенно проводил на горе Гира, находящейся также вблизи Мекки. На этой-то горе с зимы 611 года начали являться ему откровения.
По учению пророка, всякая божественная книга заключает в себе: различие, свет и предостережение. Коран же, как заключающий в себе только слово Аллаха, есть несомненная истина, и первообраз его сохраняется у Самого Бога.
Коран состоит из 114 глав неравного размера, называющихся сурами; каждая глава, в свою очередь, подразделяется на мелкие части, или стихи (аяты), которые по размеру также различны. Каждая глава отличается особым названием. После заголовка в начале каждой из них, кроме 9-ой, помещена религиозная формула, обыкновенно называемая «бисмиллях», «с именем Всемилостивого и Всемогущего».
В первое время Коран не писался, а каждый правоверный запоминал столько стихов, сколько мог, но с течением времени явилась необходимость собрать и записать все откровения. Сборник был составлен и подвергнут тщательному пересмотру по приказанию халифа Османа (644-656 г.) приблизительно в 653 году. Необходимость сборника была предусмотрена Омаром еще при халифе Абу-Бекре, так как в битве при Бедре пали лучшие знатоки священных стихов и явилось опасение за исчезновение некоторых откровений. Обязанность эта была поручена Зейду ибн Сабиту, бывшему секретарю пророка, который эту работу выполнил весьма добросовестно. Осман же повелел снова пересмотреть и дополнить этот труд, предписав предпринять все меры предосторожности. Таким образом явился сборник, проверенный по всем достоверным устным и письменным свидетельствам, получивший характер подлинности и надежности. Первоначальный образец остался в Медине, а списки с него были разосланы по всем провинциям для распространения среди мусульман. Коран Османа лег основанием всех позднейших редакций [см. книгу А. Ф. Шебунина «Куфический Коран Императорской С.-Петербургской публичной библиотеки», Спб., 1891 г.].
По общему признанию, Коран написан в высшей степени чистым и изящным языком и считается образцом арабского литературного стиля. Стиль этот, говорят, вообще отличается богатством выражений и плавностью. Значительная часть книги занята историческими описаниями; другая часть заключает в себе обязательные законы и повеления, советы стремиться к осуществлению предписанных Аллахом нравственных обязанностей и в особенности увещания чтить Единого Бога, покоряясь Его воле.
С литературной точки зрения, помимо своих прав на звание боговдохновенной книги, Коран представляет величайшее поэтическое произведение Востока. Большая его часть написана рифмованной прозой, по вкусу всех восточных народов, установившемуся еще издревле. Он изобилует смелыми метафорами и яркими образными картинами.
Эмерсон во многих местах своих сочинений отзывается о Коране с большим уважением, а по словам Гете, Коран представляет собой произведение, которое с первого раза отталкивает читателя своей скукой, но при дальнейшем чтении увлекает его прелестным стилем и в конце концов оставляет в нем своими красотами неизгладимое впечатление.
Карлейль замечает следующее: «Когда вы оставляете Коран позади себя на некотором расстоянии, то истинный смысл его начинает сам собой выясняться, и при этом начинают раскрываться совершенно иные, не внешне литературные его достоинства. Если книга исходит от самого сердца человека, она найдет себе доступ к сердцам других. Искусство и мастерство автора, как бы велики они ни были, в таком случае мало значат. Искренность, наконец, составляет первое и последнее достоинство всякой книги, а всякий согласится, что характерная особенность Корана - это его неподдельность. Искренность и сделала Коран драгоценным в глазах арабов».
Другой западноевропейский ученый отзывается так: «Коран изобилует ссылками на Провидение и фактами, почерпнутыми от созерцания природы с целью доказать бытие Бога как верховного мироправителя и утвердить за ним право требовать повиновения и благодарности со стороны человечества. Языком, полным красоты и мощи, изобилующим поэтическими достоинствами, Коран говорит о воздании за добро и зло на том свете, о необходимости следовать пути добродетели и избегать порока, о том, что наш дом и наше счастие заключаются в почитании Творца и в служении Ему».
Вашингтон Ирвинг, затрагивая тот же вопрос, замечает, что Коран заключает в себе краткие, чистые и возвышенные наставления.
Повеления Корана не касаются исключительно нравственных и религиозных обязанностей. От Атлантического океана до Ганга, говорит Гиббон, Коран признается основным кодексом не только теологии, но также гражданского и уголовного права; законы, руководящие поступками людей и охраняющие их обязанность, освящены неизменной санкцией Божией воли.
Другими словами, Коран представляет общий кодекс всего мусульманского мира, кодекс общественный, гражданский, торговый, военный, уголовный и религиозный. Он регулирует все человеческие отношения, начиная от выполнения религиозных обрядов и кончая обыкновенными житейскими обычаями и гигиеной, начиная от прав общественных и кончая правами частных лиц. Приблизительно 180 миллионов людей почитают эту священную книгу.
В Медине мне пришлось фигурировать на суде, но в качестве свидетеля.
Несколько лет до нашего путешествия в Медине умер паломник, башкир из наших краев, после которого остались жена и дети. Имущество покойного по существующему общему положению до истребования его законными наследниками было забрано в Бейт-уль-Мал, т. е. учреждение, заведующее выморочными имуществами и наследствами. Жена покойного одному из моих компаньонов дала доверенность на получение наследства. Суд потребовал двух свидетелей, могущих подтвердить достоверность доверенности; одним из них и выступил я. Нас опросили под присягой. Суд производился в скромном помещении, публично, гласно и очень прилично. Дела разбираются судьями (кадьями), назначаемыми турецким правительством. При разборе дел они руководствуются особыми уставами, так называемыми «дастурами», которые составлены турецким правительством на основании шаригатных постановлений.
Порядок составления дастура, отвечающего требованиям практической жизни, следующий: в Константинополе имеется особая комиссия из мусульманских юристов, которые, как замечено выше, на основании шаригатных постановлений, составляют кодекс по известному отделу права, излагая его в догматической форме. Составленный здесь проект кодекса литографируется и рассылается генерал-губернаторствам и губернаторствам империи, где имеются второстепенные комиссии; они рассматривают присланный проект и возвращают его с своими соображениями и заключениями. После рассмотрения этих заключений в связи со своим проектом, столичная комиссия окончательно вырабатывает кодекс, который, по утверждении его султаном, принимает законную силу.
ПРОДОЛЖЕНИЕ