Еще об итогах премии НОС-1973
Как известно, жюри проекта "Новая словесность-1973" присудило премию "Прогулкам с Пушкиным" Андрея Синявского, экспертный совет - книге "Москва-Петушки" Венедикта Ерофеева, а зал проголосовал за "Колымские рассказы" Варлама Шаламова ( - 43 голоса, «Москва-Петушки» - 37, «Пикник на обочине» - 32 и дальше отрыв в 12 голосов от следующей позиции). Поэт и издатель Дмитрий Кузьмин комментирует итоги в своем блоге и дискутирует с литературоведом и историком культуры Глебом Моревым. Я выбрал куски текста, относящиеся к Шаламову и "Колымским рассказам".
Странные итоги голосования
Ерофеев получил у жюри один голос, Синявский и Шаламов по два. По регламенту при равенстве голосов председатель жюри имеет право дополнительного голоса, которым Левинсон и воспользовался, произнеся загадочную формулу: «Хочу Шаламова, голосую за Синявского». (?)
[В жюри премии входят: социолог Алексей Левинсон (председатель жюри), поэт Елена Фанайлова, филолог Марк Липовецкий, литератор Кирилл Кобрин, журналист Владислав Толстов.
Экспертами премии выступают поэт Дмитрий Кузьмин, теле- и радиоведущий Николай Александров и литературный критик Константин Мильчин.]
Резюме Дмитрия Кузьмина
При всей условности подобных выборов (смешно полагать, что преимущество Синявского перед Шаламовым или Ерофеева перед Соколовым можно выявить таким способом)[...] акция дала, на мой взгляд, два важных результата. Во-первых, при длинном списке[...] ни одного советского подцензурного произведения не оказалось.[...] Во-вторых, во всех без исключения голосованиях - и у жюри, и у экспертов, и у зрителей, и даже в Интернете - Варлам Шаламов занимает радикально более высокие позиции, чем Солженицын, что, по моим понятиям, полностью соответствует и литературной, и человеческой справедливости.
________
Из последующей дискуссии
Глеб Морев:
- Архипелаг (главное, вопиющее недоразумение списка) - не роман. И не нонфикшн. Это отдельный текст в истории русской прозы ХХ века. Отдельная глава. В каком-то смысле текст, несравнимый ни с какой книгой в этом веке. Ни по поэтике, ни по социокультурному значению. В поэтике не может быть чемпионов, но в плане общественного резонанса - "Солженицын чемпион". Т.е. ГУЛАГ - несопоставим ни с одним русским текстом ХХ века, а мб и вообще, - по тем геополитическим в итоге последствиям, которые этот текст вызвал. И если брать этот критерий - возможный в премиальной логике, особенно ретроспективной - лауреат, конечно, непререкаемо - Солженицын.
Дмитрий Кузьмин:
- Глеб! Извини, но я не нахожу это убедительным ни в малейшей мере. Меня не интересует общественный резонанс книги, когда я её оцениваю как литературное произведение. Солженицын, с самого начала решивший сделаться новым Толстым, в собственно литературном отношении малоинтересен и никакой премии не заслуживает: Нобель ему если полагается, то в номинации для борцов за мир, вместе с Сахаровым и Горбачёвым. Давно пора это честно признать и вернуть Шаламову его законное место.
Морев:
- Я понимаю, что ты не в восторге от Солженицына, но не понимаю, зачем теперь пытаться воздать должное Шаламову, сталкивая с помощью нелепого премиального механизма одну великую книгу - с другой. (Мой вопрос о корректности сравнения рассказов и Архипелага повис в воздухе.)[...]
Просто вы пытаетесь экстраполировать нынешние эстетические расклады и личностные предпочтения (мне всегда была смешна эмоциональная критика Солженицына, как была бы смешна критика Толстого) на исторический процесс, а я отказываю этому занятию в легитимности.
(Да если б и не отказывал - результат плачевен: выходит, что "Прогулки с Пушкиным" есть лидер 1973 года из сегодняшнего дня? В присутствии Архипелага, Шаламова, Ерофеева, Саши Соколова и Харитонова? Позор.)
Кузьмин:
- Я не понимаю, почему критику Солженицына и Толстого ты называешь эмоциональной. Оба сочиняли плохо написанные книги с несимпатичными идеями, имевшие по социальным причинам огромный резонанс. Необходимость пересмотра репутаций, возникших по посторонним причинам, совершенно очевидна - и она никак не отменяет той исторической роли, которая уже была сыграна этими авторами и их книгами. А на твой вопрос о корректности сравнения я и ответил: сравнение Шаламова и Солженицына абсолютно корректно и придумано не нами и не вчера.
Морев:
- Я не говорил о несопоставимости Шаламова и Солженицына, разумеется. Их сопоставление - тема, и богатая. Но ТЕКСТЫ Архипелага и Колымских рассказов - не могут быть корректно сопоставлены в рамках одного премиального списка. Невозможно сравнить пианино и компьютер на том основании, что таи и там есть клавиши.
Если б выбрали Солженицына - это был бы ЛОГИЧНЫЙ выбор. Пусть в рамках одной логики - социокультурной. Но логики. Не шибко осмысленно, но не бестолково.
Кузьмин:
Я не понимаю, кто в паре Солженицын-Шаламов пианино, а кто компьютер. Но если речь зашла о клавишах, то Архипелаг - это помпезный и бравурный Лист, сыгранный на гигантском органе с идеей подавить масштабом, а Колымские рассказы - прелюдии Баха в исполнении великих аутентистов: маленький сухой звук, от которого продирает мороз по коже - и всегда будет продирать, пока свет стоит.
