Как расколдовать "мышление"
Данный пост можно понимать развитием одного из предшествующих постов.
Начать настоящее рассуждение следует напоминанием факта - ничто иное, кроме омонима не в силах лучше других "удружить" философствующему. Столь часты случаи бессмысленных прений в философском диспуте по поводу предмета, по существу, терминологической омонимии. Второе важное для настоящего рассуждения предварительное условие - для живых организмов появление новых эволюционно приходящих возможностей не всегда и не обязательно означает исключение прежних, эволюционно предшествующих возможностей. Живой организм в качестве сложной системы не ограничен функционалом, относящимся к определенной конкретной эволюционной "генерации" и явным образом объединяет структуры, сформированные на разных стадиях эволюции. Если именно человек в качестве носителя разума способен мыслить, то это не означает, что характерная лягушке возможность формирования бездумных реакций уже отсутствует в человеческой психики.
Итак, настоящее рассуждение будет относиться к такому предмету, как философское понятие "мышление". Характерную особенность данного понятия именно и составляет его очевидная омонимия, предполагающая наличие у мышления, по крайней мере, двух, а то - и большего числа значений. Это - именно те различные понимания, которые допускают их условное разделение именно по отношению "места" и значения входящей или не содержащейся в составе мыслительного акта стадии постановки задачи.
Конкретно же тот вариант понимания содержания понятия "мышления", на котором мы и намерены настаивать, это подход, не отождествляющий понятию мышления того рода психические акты, в составе которых отсутствует стадия постановки задачи. Данный подход позволяет отделение случаев тривиальной, никоим образом не мыслительной интерпретации, и, в противоположность данной возможности, собственно психических актов, которые он определяет в качестве "мышления". Если следовать устанавливаемому данным подходом принципу, то следует говорить о двух возможностях -
1. Если в составе психического акта стадия постановки задачи отсутствует, то подобный психический акт следует понимать комбинирующим интерпретационным автоматизмом (и, соответственно, все психические акты более простого характера - также некими "автоматизмами"); таковы психические акты, случающиеся в процессе поиска грибов или попытке схватить мысль собеседника, осмыслив местов в ней знаков препинания; по существу, это акты, в смысле воспроизводящего их механизма соответствующие реализации простого переборного алгоритма.
2. При наличии же стадии постановки задачи, например, выбора правильного перевода иностранного слова из нескольких предлагаемых словарем значений, где принимается решение о назначении критерия выбора, что и составляет собой постановку задачи, психический акт представляет собой именно мыслительный акт.
Именно здесь и уместно вспомнить тезис "омонимии" и напомнить, что нейрофизиология под "мышлением" понимает любой психический акт, вне зависимости от сложности, даже предельно примитивный, - например, процесс автоматической обработки фактически на фоновом уровне воспринимаемого стимула "наличия лужи", ведущего к совершению поведенческого акта "шаг в сторону". Нейрофизиология под "мышлением" понимает любую психическую активность, обеспечивающую обработку перцептивных или рефлексивных стимулов, вне зависимости от уровня сложности таких процесса или процедуры. Но это именно, "ее, нейрофизиологический" термин, использующий то же самое слово "мышление", что и мы со своим категорифицирующим пониманием.
Именно же в смысле категорифицирующего подхода речь о "мышлении" можно вести лишь от момента, когда теоретический анализ уходит от рассмотрения предмета прямо воспринимаемых стимулов и переходит к предмету обработки в ходе исполнения психических актов расширенно воспринимаемых стимулов - например, осмысления образов находящихся в лесу похожих на грибы предметов в части определения "грибы это или нет?". И то - такие процедуры в категорифицирующем смысле еще не позволяют их отождествления в качестве "мышления"; они представляют собой ту же самую контрольную верификацию, но только предпринимаемую не относительно единственного признака, как в случае лужи, но относительно нескольких признаков, по своей "технологии" реализованную в виде использования именно простого переборного алгоритма. И именно тогда и оказывается понятным, когда непосредственно в категорифицирующем смысле можно говорить о "мышлении" - исключительно тогда, когда сознание не располагает готовым перечнем идентифицирующих признаков (который в случае сбора грибов давно уже затвержен), и имеет место еще не "отождествление предмета по коллекции его признаков", но выполняется "отождествление признаков в отношении необходимости их добавления" в идентифицирующую предмет коллекцию признаков.
Сформулировав это важное определение, мы сделаем "шаг назад", и определим предмет психических актов, которые в категорифицирующем смысле "не дорастают до уровня сложности" психического акта по имени "мышление". Это - психические акты "прямой сквозной" или - "прямой несквозной" интерпретации. В таком случае, данные акты интерпретации могут быть распределены следующим образом -
"обход лужи" - это "прямая сквозная" интерпретация;
"распознание гриба" - "прямая несквозная" интерпретация.
И здесь тогда следует вспомнить о том условии, что было оговорено вначале, и определить, что "сквозная интерпретация" - это такой психический акт, в котором высокоразвитый интеллект действует по схеме конечного автомата, то есть его психика выполняет ту функцию, возможность исполнения которой отличает и психику лягушки.
Человеческое же "мышление" начинается именно в момент, когда человек относительно определенного предмета осознает отсутствие готового перечня признаков, имеющегося у всех прямых и непрямых интерпретаций - образных структур, раскрывающих перед нами виды луж, грибов, шатающихся пьяных, лукавых коммерсантов и т.п.
Скорее всего способность мышления отличает и высокоразвитых животных, наподобие некоторых видов хищных млекопитающих и приматов; но это своего рода "мышление прямого опыта" или - "непосредственного эксперимента". Речь здесь может идти о тех ситуациях, когда животное прибегает к выполнению некоторой произвольной последовательности тестов, чтобы в отношении некоторого предмета понять "что это". Это характерные действия той же собаки, когда она переворачивает предмет лапкой, чтобы осмотреть его или обнюхать с разных сторон или - пытается в игровой ситуации предугадать реакцию другой собаки, делая нечто наподобие обманных движений и т.п.
Начать настоящее рассуждение следует напоминанием факта - ничто иное, кроме омонима не в силах лучше других "удружить" философствующему. Столь часты случаи бессмысленных прений в философском диспуте по поводу предмета, по существу, терминологической омонимии. Второе важное для настоящего рассуждения предварительное условие - для живых организмов появление новых эволюционно приходящих возможностей не всегда и не обязательно означает исключение прежних, эволюционно предшествующих возможностей. Живой организм в качестве сложной системы не ограничен функционалом, относящимся к определенной конкретной эволюционной "генерации" и явным образом объединяет структуры, сформированные на разных стадиях эволюции. Если именно человек в качестве носителя разума способен мыслить, то это не означает, что характерная лягушке возможность формирования бездумных реакций уже отсутствует в человеческой психики.
Итак, настоящее рассуждение будет относиться к такому предмету, как философское понятие "мышление". Характерную особенность данного понятия именно и составляет его очевидная омонимия, предполагающая наличие у мышления, по крайней мере, двух, а то - и большего числа значений. Это - именно те различные понимания, которые допускают их условное разделение именно по отношению "места" и значения входящей или не содержащейся в составе мыслительного акта стадии постановки задачи.
Конкретно же тот вариант понимания содержания понятия "мышления", на котором мы и намерены настаивать, это подход, не отождествляющий понятию мышления того рода психические акты, в составе которых отсутствует стадия постановки задачи. Данный подход позволяет отделение случаев тривиальной, никоим образом не мыслительной интерпретации, и, в противоположность данной возможности, собственно психических актов, которые он определяет в качестве "мышления". Если следовать устанавливаемому данным подходом принципу, то следует говорить о двух возможностях -
1. Если в составе психического акта стадия постановки задачи отсутствует, то подобный психический акт следует понимать комбинирующим интерпретационным автоматизмом (и, соответственно, все психические акты более простого характера - также некими "автоматизмами"); таковы психические акты, случающиеся в процессе поиска грибов или попытке схватить мысль собеседника, осмыслив местов в ней знаков препинания; по существу, это акты, в смысле воспроизводящего их механизма соответствующие реализации простого переборного алгоритма.
2. При наличии же стадии постановки задачи, например, выбора правильного перевода иностранного слова из нескольких предлагаемых словарем значений, где принимается решение о назначении критерия выбора, что и составляет собой постановку задачи, психический акт представляет собой именно мыслительный акт.
Именно здесь и уместно вспомнить тезис "омонимии" и напомнить, что нейрофизиология под "мышлением" понимает любой психический акт, вне зависимости от сложности, даже предельно примитивный, - например, процесс автоматической обработки фактически на фоновом уровне воспринимаемого стимула "наличия лужи", ведущего к совершению поведенческого акта "шаг в сторону". Нейрофизиология под "мышлением" понимает любую психическую активность, обеспечивающую обработку перцептивных или рефлексивных стимулов, вне зависимости от уровня сложности таких процесса или процедуры. Но это именно, "ее, нейрофизиологический" термин, использующий то же самое слово "мышление", что и мы со своим категорифицирующим пониманием.
Именно же в смысле категорифицирующего подхода речь о "мышлении" можно вести лишь от момента, когда теоретический анализ уходит от рассмотрения предмета прямо воспринимаемых стимулов и переходит к предмету обработки в ходе исполнения психических актов расширенно воспринимаемых стимулов - например, осмысления образов находящихся в лесу похожих на грибы предметов в части определения "грибы это или нет?". И то - такие процедуры в категорифицирующем смысле еще не позволяют их отождествления в качестве "мышления"; они представляют собой ту же самую контрольную верификацию, но только предпринимаемую не относительно единственного признака, как в случае лужи, но относительно нескольких признаков, по своей "технологии" реализованную в виде использования именно простого переборного алгоритма. И именно тогда и оказывается понятным, когда непосредственно в категорифицирующем смысле можно говорить о "мышлении" - исключительно тогда, когда сознание не располагает готовым перечнем идентифицирующих признаков (который в случае сбора грибов давно уже затвержен), и имеет место еще не "отождествление предмета по коллекции его признаков", но выполняется "отождествление признаков в отношении необходимости их добавления" в идентифицирующую предмет коллекцию признаков.
Сформулировав это важное определение, мы сделаем "шаг назад", и определим предмет психических актов, которые в категорифицирующем смысле "не дорастают до уровня сложности" психического акта по имени "мышление". Это - психические акты "прямой сквозной" или - "прямой несквозной" интерпретации. В таком случае, данные акты интерпретации могут быть распределены следующим образом -
"обход лужи" - это "прямая сквозная" интерпретация;
"распознание гриба" - "прямая несквозная" интерпретация.
И здесь тогда следует вспомнить о том условии, что было оговорено вначале, и определить, что "сквозная интерпретация" - это такой психический акт, в котором высокоразвитый интеллект действует по схеме конечного автомата, то есть его психика выполняет ту функцию, возможность исполнения которой отличает и психику лягушки.
Человеческое же "мышление" начинается именно в момент, когда человек относительно определенного предмета осознает отсутствие готового перечня признаков, имеющегося у всех прямых и непрямых интерпретаций - образных структур, раскрывающих перед нами виды луж, грибов, шатающихся пьяных, лукавых коммерсантов и т.п.
Скорее всего способность мышления отличает и высокоразвитых животных, наподобие некоторых видов хищных млекопитающих и приматов; но это своего рода "мышление прямого опыта" или - "непосредственного эксперимента". Речь здесь может идти о тех ситуациях, когда животное прибегает к выполнению некоторой произвольной последовательности тестов, чтобы в отношении некоторого предмета понять "что это". Это характерные действия той же собаки, когда она переворачивает предмет лапкой, чтобы осмотреть его или обнюхать с разных сторон или - пытается в игровой ситуации предугадать реакцию другой собаки, делая нечто наподобие обманных движений и т.п.