Александра Раскина. Шаламов и Фрида Вигдорова
Александра Раскина, преподаватель русского языка и литературы университета Тулейн в Новом Орлеане, мемуарист, переводчик, дочь журналистки и правозащитницы Фриды Вигдоровой, обрисовывает в письме к Елене Чуковской отношения матери и Шаламова в контексте середины шестидесятых годов. Помещаю ее рассказ с разрешения адресатов, с небольшими сокращениями, где речь идет об общеизвестном. Премного благодарен Александре Александровне Раскиной, Елене Цезаревне Чуковской и Михаилу Юрьевичу Михееву, благодаря которым этот небольшой очерк становится достоянием публики.
Хочу обратить внимание читателей на цитируемое Раскиной письмо Елены Чуковской с комментарием к дневникам матери. За пределами цитаты осталась важная подробность:
"Насчет сборника шаламовского помню хорошо. Его распространяла намеренно Вигдорова. Она заказала перепечатку, я ходила за рукописью к машинистке, которая жила у Чистых прудов. Машинистка была из бывших заключенных, и Фрида хотела дать ей заработок и вместе с тем книжка тогда была подпольная. По-моему, машинистку, пожилую женщину, звали Тамарой, отчества не помню.
К сожалению, сама рукопись у нас не уцелела. Она тогда ходила по рукам и домой не вернулась."
Речь, таким образом, идет не просто о разрозненных списках рассказов, объединенных колымской тематикой, а о самиздатском сборнике колымской прозы Шаламова первой половины шестидесятых годов, другими словами, о книге, о чем-то цельном. Возможно, эта книга как-то соотносится с Мемориальской самиздатской книгой КР, оглавление которой - полнота его, впрочем, небезусловна - позволяет датировать сборник 1964 годом.
Факт активного и бескорыстного распространения Фридой Вигдоровой машинописной книги КР, что подтверждает и Евгений Пастернак, служит необходимым дополнением к ее переписке с Шаламовым и к письму последнего Надежде Мандельштам по случаю смерти Вигдоровой. Как видно, все, сказанное Шаламовым в этих письмах, сказано от чистого сердца и имеет вполне реальные основания.
Ниже текст Александры Раскиной с моими пояснениями в квадратных скобках.
_________
"Если речь идет о периоде с 60-го по 65-ый год, так тут сомнений быть никаких не может! Мама умерла в 65-ом году. И что получается, что она этих рассказов не читала? У нас в доме при маме была эта машинопись - я ее прекрасно помню. И вся наша семья, и все друзья в это время [Раскина в это время кончала филфак МГУ - Д.Н.], конечно же, рассказы эти читали и обсуждали.
Детали, которые я помню. Шаламов был еще женат (они с женой разошлись в 66-ом году), и мама с недоумением рассказывала, что его жена, вместо того, чтоб гордиться мужем, говорит всюду: «И что это все так носятся с его рассказами? Вот я написала 4 РАССКАЗА В ДУХЕ КАФКИ...» [Шаламов, кстати, тоже написал рассказ "в духе Кафки", "Жук", в котором подлинно шаламовская только последняя строчка - Д.Н.]. Я знаю, что Лидия Корнеевна с недоверием относилась к прямой речи в текстах мемуаристов, не ведших дневников, но я эти «4 рассказа в духе Кафки» вот как сейчас помню и мамин голос слышу.
Помню, что мама широко давала читать Шаламова. Такая деталь. С Шаламовым был дружен Юлий Шрейдер (муж Тани Вентцель1). Он был крупный ученый и общественный деятель, с Шаламовым общался лично и переписывался - короче говоря, шаламоведы о нем обязаны знать. Так вот, в конце 80-ых Шрейдер вместе с театроведом (по-моему) Ниной Крейтнер [театральный критик, музыковед - Д.Н.] вели вечер памяти Шаламова. Интересно, может, этот вечер записывался на магнитофон? (Видео тогда еще не было в ходу.) Я на этом вечере не была, но Шрейдер рассказывал мне, что выступал Женя Пастернак и сказал, что рукопись «Колымских рассказов» он впервые получил от мамы. Я еще, помню, удивилась: Шаламов, как известно, общался с Борисом Леонидовичем, вроде бы естественнее было Жене получить рукопись от своего отца, чем от моей мамы. Ведь Шаламов писал свои «Колымские рассказы» еще при жизни Пастернака. Но потом подумала, что, может, Шаламов Пастернаку только стихи показывал, а прозу - нет? Мне кажется, надо у Алены спросить, когда она прочла рассказы Шаламова - и это тоже поможет нам установить какую-то датировку маминой культуртрегерской деятельности по отношению к рассказам Шаламова, раз Жене именно она давала их читать.
Теперь. Вы пишете: «помню, что Колымские рассказы распространяла Фрида, которая заказала их перепечатку некоей гражданке, жившей у Чистых прудов. Я помню, т.к. ходила туда за рукописью, а машинистка эта была тоже из сидевших и, кажется, звали ее Тамарой (отчество забыла).»
Насчет машинистки Тамары у Чистых прудов - не помню. А главное, нам не нужно знать, кто именно маме перепечатывал разные рукописи - ведь сам факт, что кто-то перепечатывал и мама кому только чего только не давала рукописного читать, не подлежит сомнению. Об этом и Раиса Давыдовна пишет в очерке о маме (глава «Фрида Вигдорова». Орлова Р. Д. Воспоминания о непрошедшем времени. М.: СП "Слово", 1993). С осени 64-го года до весны 65-го г. (с перерывом на мамины две больницы и операцию 14 января) мои родители жили вместе с Раисой Давыдовной и Львом Зиновьевичем [Копелевым] в Переделкине на даче у Ивановых [Семья писателя Всеволода Иванова - Д.Н.]. Р. Д. пишет: «Мы многое вместе прочитали за эту зиму - «рукописное» хозяйство стало общим - роман А. Солженицына «В круге первом», рассказы и очерки В. Шаламова, «Святой колодец» В. Катаева (верстку, задержанную в то время цензурой), статью Цветаевой «Две Гончаровы».» (стр. 287) Это к тому, кто и когда читал Шаламова. А вот - насчет того, когда, кому и что мама давала читать (в сущности, «распространяла Самиздат»): «Летом 1959 года Фрида с семьей поселилась в подмосковной деревне Жуковка, где мы были старожилами... Фрида тогда, в 59-м году, уже начала делиться с нами, делиться рукописями и друзьями. Фрида по натуре своей не могла прочитать что-то важное, значительное и не поделиться с другими. «Читайте скорее, за вами очередь». Она была истинной просветительницей: всё открытое для себя она должна была открыть и другим - близким и дальним.» (стр. 290 - 291)
И последнее. Это всё мои свидетельства по поводу именно маминого культуртрегерства, в частности, в отношении Шаламова, и где и когда моя семья читала его рассказы. Но мне кажется, что масса должна быть свидетельств от людей из литераторской (или рядом) среды, которые могут подтвердить, что уже в начале-то 60-ых они «Колымские рассказы» читали. Получали их от самого Шаламова, от Н.Я. Мандельштам, которая с ним дружила, и чей круг общения был очень широким, от Евгении Самойловны Ласкиной (Шаламов упоминает ее в последнем письме к маме), по знакомству из журналов или издательств, куда Шаламов предлагал рассказы, от Солженицына, наконец, - и продолжали распространять дальше.
P.S. [Это уже издателям Шаламова - Д.Н.] В примечании № 3 к письму Шаламова к Ф. Вигдоровой от 25 апреля 1965 г. - неточности. Написано, что ее депутатские блокноты «частично опубликованы в кн. Ф.А. Вигдоровой «Кем вы ему приходитесь». М. 1969». Это неверно. Правильный текст примечания должен быть такой: «Депутатские блокноты» частично опубликованы в подборке «Помогать и помнить». Из записок, выступлений и писем Ф.А. Вигдоровой», «ЛГ», 1968, 24 января; опубликованы полностью только в 2005 г., см. Ф. Вигдорова. «Вы просите в частном порядке...» Из блокнотов. «Новый мир», № 11, 2005 г.» Хорошо бы поправить..."
1 Таня Вентцель - сестра мужа А. Раскиной - Александра Вентцеля. Татьяна и Александр - дети математика и писательницы Е.С. Вентцель, печатавшейся под псевдонимом И.Грекова. [Добавлю: Татьяна Вентцель - жена математика и философа Юлия Шрейдера, доброго знакомого и многолетнего собеседника Шаламова, опекавшего его в старости. См. их переписку и статьи Шрейдера по метке "Юлий Шрейдер" - Д.Н.].
Хочу обратить внимание читателей на цитируемое Раскиной письмо Елены Чуковской с комментарием к дневникам матери. За пределами цитаты осталась важная подробность:
"Насчет сборника шаламовского помню хорошо. Его распространяла намеренно Вигдорова. Она заказала перепечатку, я ходила за рукописью к машинистке, которая жила у Чистых прудов. Машинистка была из бывших заключенных, и Фрида хотела дать ей заработок и вместе с тем книжка тогда была подпольная. По-моему, машинистку, пожилую женщину, звали Тамарой, отчества не помню.
К сожалению, сама рукопись у нас не уцелела. Она тогда ходила по рукам и домой не вернулась."
Речь, таким образом, идет не просто о разрозненных списках рассказов, объединенных колымской тематикой, а о самиздатском сборнике колымской прозы Шаламова первой половины шестидесятых годов, другими словами, о книге, о чем-то цельном. Возможно, эта книга как-то соотносится с Мемориальской самиздатской книгой КР, оглавление которой - полнота его, впрочем, небезусловна - позволяет датировать сборник 1964 годом.
Факт активного и бескорыстного распространения Фридой Вигдоровой машинописной книги КР, что подтверждает и Евгений Пастернак, служит необходимым дополнением к ее переписке с Шаламовым и к письму последнего Надежде Мандельштам по случаю смерти Вигдоровой. Как видно, все, сказанное Шаламовым в этих письмах, сказано от чистого сердца и имеет вполне реальные основания.
Ниже текст Александры Раскиной с моими пояснениями в квадратных скобках.
_________
"Если речь идет о периоде с 60-го по 65-ый год, так тут сомнений быть никаких не может! Мама умерла в 65-ом году. И что получается, что она этих рассказов не читала? У нас в доме при маме была эта машинопись - я ее прекрасно помню. И вся наша семья, и все друзья в это время [Раскина в это время кончала филфак МГУ - Д.Н.], конечно же, рассказы эти читали и обсуждали.
Детали, которые я помню. Шаламов был еще женат (они с женой разошлись в 66-ом году), и мама с недоумением рассказывала, что его жена, вместо того, чтоб гордиться мужем, говорит всюду: «И что это все так носятся с его рассказами? Вот я написала 4 РАССКАЗА В ДУХЕ КАФКИ...» [Шаламов, кстати, тоже написал рассказ "в духе Кафки", "Жук", в котором подлинно шаламовская только последняя строчка - Д.Н.]. Я знаю, что Лидия Корнеевна с недоверием относилась к прямой речи в текстах мемуаристов, не ведших дневников, но я эти «4 рассказа в духе Кафки» вот как сейчас помню и мамин голос слышу.
Помню, что мама широко давала читать Шаламова. Такая деталь. С Шаламовым был дружен Юлий Шрейдер (муж Тани Вентцель1). Он был крупный ученый и общественный деятель, с Шаламовым общался лично и переписывался - короче говоря, шаламоведы о нем обязаны знать. Так вот, в конце 80-ых Шрейдер вместе с театроведом (по-моему) Ниной Крейтнер [театральный критик, музыковед - Д.Н.] вели вечер памяти Шаламова. Интересно, может, этот вечер записывался на магнитофон? (Видео тогда еще не было в ходу.) Я на этом вечере не была, но Шрейдер рассказывал мне, что выступал Женя Пастернак и сказал, что рукопись «Колымских рассказов» он впервые получил от мамы. Я еще, помню, удивилась: Шаламов, как известно, общался с Борисом Леонидовичем, вроде бы естественнее было Жене получить рукопись от своего отца, чем от моей мамы. Ведь Шаламов писал свои «Колымские рассказы» еще при жизни Пастернака. Но потом подумала, что, может, Шаламов Пастернаку только стихи показывал, а прозу - нет? Мне кажется, надо у Алены спросить, когда она прочла рассказы Шаламова - и это тоже поможет нам установить какую-то датировку маминой культуртрегерской деятельности по отношению к рассказам Шаламова, раз Жене именно она давала их читать.
Теперь. Вы пишете: «помню, что Колымские рассказы распространяла Фрида, которая заказала их перепечатку некоей гражданке, жившей у Чистых прудов. Я помню, т.к. ходила туда за рукописью, а машинистка эта была тоже из сидевших и, кажется, звали ее Тамарой (отчество забыла).»
Насчет машинистки Тамары у Чистых прудов - не помню. А главное, нам не нужно знать, кто именно маме перепечатывал разные рукописи - ведь сам факт, что кто-то перепечатывал и мама кому только чего только не давала рукописного читать, не подлежит сомнению. Об этом и Раиса Давыдовна пишет в очерке о маме (глава «Фрида Вигдорова». Орлова Р. Д. Воспоминания о непрошедшем времени. М.: СП "Слово", 1993). С осени 64-го года до весны 65-го г. (с перерывом на мамины две больницы и операцию 14 января) мои родители жили вместе с Раисой Давыдовной и Львом Зиновьевичем [Копелевым] в Переделкине на даче у Ивановых [Семья писателя Всеволода Иванова - Д.Н.]. Р. Д. пишет: «Мы многое вместе прочитали за эту зиму - «рукописное» хозяйство стало общим - роман А. Солженицына «В круге первом», рассказы и очерки В. Шаламова, «Святой колодец» В. Катаева (верстку, задержанную в то время цензурой), статью Цветаевой «Две Гончаровы».» (стр. 287) Это к тому, кто и когда читал Шаламова. А вот - насчет того, когда, кому и что мама давала читать (в сущности, «распространяла Самиздат»): «Летом 1959 года Фрида с семьей поселилась в подмосковной деревне Жуковка, где мы были старожилами... Фрида тогда, в 59-м году, уже начала делиться с нами, делиться рукописями и друзьями. Фрида по натуре своей не могла прочитать что-то важное, значительное и не поделиться с другими. «Читайте скорее, за вами очередь». Она была истинной просветительницей: всё открытое для себя она должна была открыть и другим - близким и дальним.» (стр. 290 - 291)
И последнее. Это всё мои свидетельства по поводу именно маминого культуртрегерства, в частности, в отношении Шаламова, и где и когда моя семья читала его рассказы. Но мне кажется, что масса должна быть свидетельств от людей из литераторской (или рядом) среды, которые могут подтвердить, что уже в начале-то 60-ых они «Колымские рассказы» читали. Получали их от самого Шаламова, от Н.Я. Мандельштам, которая с ним дружила, и чей круг общения был очень широким, от Евгении Самойловны Ласкиной (Шаламов упоминает ее в последнем письме к маме), по знакомству из журналов или издательств, куда Шаламов предлагал рассказы, от Солженицына, наконец, - и продолжали распространять дальше.
P.S. [Это уже издателям Шаламова - Д.Н.] В примечании № 3 к письму Шаламова к Ф. Вигдоровой от 25 апреля 1965 г. - неточности. Написано, что ее депутатские блокноты «частично опубликованы в кн. Ф.А. Вигдоровой «Кем вы ему приходитесь». М. 1969». Это неверно. Правильный текст примечания должен быть такой: «Депутатские блокноты» частично опубликованы в подборке «Помогать и помнить». Из записок, выступлений и писем Ф.А. Вигдоровой», «ЛГ», 1968, 24 января; опубликованы полностью только в 2005 г., см. Ф. Вигдорова. «Вы просите в частном порядке...» Из блокнотов. «Новый мир», № 11, 2005 г.» Хорошо бы поправить..."
1 Таня Вентцель - сестра мужа А. Раскиной - Александра Вентцеля. Татьяна и Александр - дети математика и писательницы Е.С. Вентцель, печатавшейся под псевдонимом И.Грекова. [Добавлю: Татьяна Вентцель - жена математика и философа Юлия Шрейдера, доброго знакомого и многолетнего собеседника Шаламова, опекавшего его в старости. См. их переписку и статьи Шрейдера по метке "Юлий Шрейдер" - Д.Н.].