Первый юбилей Поли и морально-нравственные искания Дани
Вообще-то Даня не хотел идти за цветами для Полины (ей сегодня исполняется 15 и, пока она спит, решено было пойти в отдаленный «Проспект» с цветочным отделом за розами), но бабушка сказала, что он сможет купить не только цветы, но и два киндер-сюрприза, поэтому Даня даже не засопротивлялся, когда ему начали помогать одеться - киндер-сюрпризы имеют над ним странную, необъяснимую власть, а бабушке нужно было время, чтобы прийти в себя. Во-первых, как следует проснуться, так как Даня - ранняя пташка и просыпается самый первый в доме (а проснувшись, подчитает своему режиму всё проживающее в доме народонаселение, за исключением уже привычной к его графику Полины. Тем более, что она же сегодня юбилярша.
А, во-вторых, пока кашка приготовится, Даня может нагулять дополнительный аппетит. Вообще-то, он не страдает его отсутствием, но ест, в основном, только сладкое. Особенно сахар, от которого пародийно зависит ещё больше, чем от киндер-сюрпризов. Я бы никогда не поверил, если бы сам не видел, что все эти мультяшные страсти про «банку варенья, ложку печенья» (Даня называет их на израильский манер «бисквитами») могут оказаться правдой. А вчера и вовсе выяснилось, что Даня тайком таскает рафинад из буфета, так как весь пол на кухне оказался липким и неприятным: закончив все кусочки, он начал лакомиться песком, да не подрасчитал силу земного тяготения. Тут-то все и раскрылось. Тем более, что в буфете есть много всяких сладостей - от хлопьев и пряников до орехов и пастилы с зефиром, вот Даня и крутится вокруг него, как наркоманы около Первой аптеки.
Никаких событий или, тем более, происшествий по дороге в «Проспект» с нами не случилось. Было раннее июльское утро и мы шли по пустырю нашей ежегодной экспедиции (то есть прогулочного маршрута, когда ребёнка нужно увести из дома на подольше), на котором ещё в прошлом году стояли руины старых кварталов. Их стали сносить года три назад, расчищая место под многоэтажки (одну из них какими-то невиданными темпами возвели за зиму и уже, между прочим, почти заселили), лишая посёлок остатков своеобразия и зелени.
Это весьма печальное и неприятное зрелище, состоящее из многоступенчатой грязи на месте, где раньше стояли человеческие жилища, а теперь вырыты котлованы второй индустриализации, под которую мощность посёлка просто не рассчитана. Но кто об этом думает, если можно повсюду точечно навтыкать несимпатичные, зато продающиеся небоскрёбы? Я держал Даню за руку, вёл его за розами для сестры («Как, у Поси завтра опять день рождение?» - возмутился вчера он, точно Поля намеренно злоупотребляет своими праздниками) и думал о том, что нынешняя архитектура чудовищна, а кустов и деревьев, которые могли бы скрасить это уродство, всё меньше и меньше, из-за чего в Чердачинск просто уже не хочется возвращаться.
А Даня ничего такого не замечал, ожидая покупки киндер-сюрпризов. И это вывело его из равновесия - он шёл и журчал без конца (таков его метод предохранения от того, чтобы ситуация не вышла из-под контроля: нужно повторить свой план много раз подряд, чтобы уже последнему идиоту, типа меня, стало безальтернативно понятно как надо действовать), что вот сейчас он купит две киндер-сюрприза, себе и Посе, точнее, Посе и себе, так как у Поли же сегодня день рождения и он не может не купить ей подарок. Мне, наконец, надоела его одержимость и я спросил его на что он собирается киндер-сюрпризы покупать.
- Как на что, - удивился Даня мне как неразумному и необразованному человеку, которому приходится объяснять самые очевидные материи, - разумеется, на деньги.
- А они у тебя есть?
- У меня их нет, - он удивлялся моей ограниченности всё сильнее и сильнее, - но они есть у тебя.
- То есть, деньги есть у меня, а купишь киндер-сюрпризы ты? - Уточнял я на всякий случай, дабы зафиксировать его логическую цепочку от начала до конца.
- Ну, естественно, - Дане было даже досадно, что не понимаю самого простого - Ведь это же подарок для Поли, понимаешь? Для нашей любимой Полечки.
Я, кстати нисколько не преувеличиваю его манеру: Данель действительно разговаривает как рота королевских мушкетёров - рассудительно и немного выспренно, как человек, большая часть общения которого происходит совсем в другой языковой среде. Я видел, как он общается с Ямом или с Адамчиком на иврите - быстро, даже бегло и уколисто, а при переходе на русский Даня не знает местных стилистических обертонов, поэтому, не задумываясь о целеполагании, одномоментно выстраивает всю свою контекстно-лексическую реальность. Вот и выходит совсем уже литературно. Точнее, книжно - с большим количеством вводных и уточнений. Он же ещё совсем не умеет беречься и, тем более, хитрить - лукавство его пока прозрачно и видимо даже с очень большого расстояния. Из-за чего взрослые начинают ощущать над ним превосходство. Но это временно: обучается Данька ещё быстрее, чем растёт.
- Но если ты готовишь подарок Посе, - говорю я, когда мы сворачиваем на остатки улицы Ярославской, со своими бараками стоящей в очереди на уничтожение сразу после несуществующей уже Чачана, - то, может быть, имеет смысл подарить ей оба киндер-сюрприза?
- Зачем? - Теперь пришла пора Данькиному удивлению.
- Ну, ты только представь, что будешь её и даришь киндер-сюрприз, она бесконечно рада. И тут ты, в честь её дня рождения, достаёшь следующий киндер-сюрприз - и тут Посиному счастью не будет конца.
Мы проходим лавки и магазины кавказцев (один из них так и называется - то ли «Алан», то ли «Ален») и азиатов, совсем уже неопределённой масти, торгующих свининой. Даня машет головой от моей непроходимой тупости.
- Я же покупаю киндер-сюрприз не только Поле, но и себе. Хотя, конечно, в первую очередь, Поле.
- Старичок, - решаю я сыграть доброго следователя, когда мы переходим улицу Кузнецова возле остановки маршруток, - ты пойми, я-то совсем не при делах - в любом случае, от меня уйдут оба киндер-сюрприза, подаришь ты их себе или Поле, мне неважно. Но я точно знаю, что Поле будет очень приятно.
- Ей будет ещё приятнее, когда у меня тоже будет киндер-сюрприз. Ведь Поля очень любит своего младшего брата Данельку.
- А ты любишь Посю?
- Я очень люблю Посю.
- Так, может быть, тогда мы подарим ей оба киндер-сюрприза. Тем более, что у неё такой праздник сегодня.
- Нет, ну, это же совершенно невозможно, - Данель даже останавливается и топает своей маленькой упрямой ножкой. Он мне сейчас Карлсона напоминает, который живёт на крыше. Только без пропеллера, - ведь я покупаю киндер-сюрприз не только Поле, но и себе.
- Но ты же любишь Посю. Или себя ты любишь больше, чем Посю? - Продолжаю я городить перед ним моральные дилеммы в духе зрелого Дюрренматта, - или киндер-сюрпризы ты любишь больше родной сестры?
- Нет, ну, это же совершенно невозможно, - повторяет он в отчаянье, так как его разрывает от одних только правильно (или, напротив, неверно?) поставленных вопросов, - я так не могу. Я так ещё не умею.
- Даже отвечать на вопросы?
- Даже когда ты задаёшь такие вопросы, Дима, - мне кажется, что он уже готов заплакать. - Я очень люблю Посю.
- Даня, получается, что я даже не могу тебе задавать какие-то вопросы?
Он отвечает мне «да» уже на автомате, так как мы стоим перед стойкой с киндер-сюрпризами и он, точно коршун, кидается к этим игрушкам, чтобы выбрать по киндер-сюрпризу себе и Поле (они, оказывается, бывают разных видов).
- О, я знаю, какие Пося любит, - говорит он с видом человека, разбирающегося в тонких материях и умеющего выбрать правильное вино или поставить на лучшую лошадь.
По стечению обстоятельств, Полина любит те же самые киндер-сюрпризы, что и Данель, поэтому, в конечном счёте, Даня берёт два одинаковых яйца, причём, опять же, по стечению обстоятельств, самых дорогих и внешне неинтересных. Но он же знает, что делать, так как эти игрушки согревают его весь день.
Поля просыпается позже всех, так как почти до рассвета сидит в ивритском чате с подружками, а Даня встаёт самый первый, ему скучно, вот он и начинает наворачивать круги возле двери в Полину опочивальню, пока не подтягивается бабушка Нина, начинающая ритуалы одевания и кормёшки. А сегодня, вроде как, у него есть законный повод пробраться на запретную девичью территорию - у него есть волшебный подарок (на цветы он даже не обратил внимания, не задал на обратном пути ни одного вопроса, впрочем, как и Пося - проснувшись, она не заметила букета у неё на столе, тут же схватившись за экранчик), который способен сделать сестрицу самой счастливой на свете.
Тем более, что вечером мы всем святым семейством поедем в венецианскую пиццерию напротив Автомобильного училища, где к нам присоединится три поколения семьи Литвинских - от бабы Лиды (Даня зовёт её Глида) и её внуков Митьки (старшего сына моей двоюродной сестры Любы) и Тани (старшая дочка моего двоюродного брата Виталика) до правнуков Ярика и Ромика Чвановых, каждый из которых (три и шесть лет) пришёл со своей книжкой. Они, правда, пришли последними и даже опоздали, поэтому поначалу Полине было немного скучно. Первым, даже раньше святого семейства (бабы Нины, меня, Полины и Данеля) в пиццерию пришёл деда Вова, у которого нет сегодня ни дежурства, ни приёма, а больница всего в трёх (правда с двумя пересадками) остановках от пиццерии по соседству с Баскин-Робинсом и Автомобильным училищем.
Мы уже съели все виды салатов и холодных закусок, когда пришла баба Глида (она же Лида, она же Лиза) с двухметровым Митькой, мечтающем о карьере супермодели (у него уже есть своё портфолио), а пока учащегося в одном из чердачинских вузов. Для меня Митька - всё ещё ребёнок и неслучайный тёзка, поэтому я никак не могу привыкнуть к тому, что все смотрят на этого худого блондина снизу вверх, а он, судя по беглому обращению с официантками, уже в курсе ритуалов чердачинского общепита. В его речи («Принесите девушке бокал для воды, пожалуйста. Да-да, для воды, ну, конечно, без газа…») тоже много вводных конструкций. Но они выполняют совсем не такую роль, как у Дани. Да и было бы странным, чтобы 16-килограмовый Журчалка и двухметровый Митя использовали бы одни и те же слова для одного и того же. Таня с правнуками пришла самой последней, когда уже разрезали торт, причем Ярик сразу же сел за стол, а Ромик ещё долго скрывался в недрах веранды, где, видимо, от смущения, прятался, делая вид, что партизанит.
Я к тому, что поначалу Поле было немного скучно и, хотя она честно старалась обойтись без экранчика, руки её сами тянулись к айфону, в котором шуршала, кипела и пенилась целая жизнь. Даня, разумеется, ей помогал, как мог, выполняя монархический ритуал («где я - там и солнце»), точно это его юбилей, а не сестрицын: развлекал гостей, снисходительно общался с домашними и с прислугой, с удовольствием перекусив пиццей и откушав тортика со сгущённым молоком (и отобрав у всех, кто дал слабину, пакетики с сахаром, предложенные гостям к чаю), но, положа руку на сердце, всё-таки, это же был Полин день!
Я потом спросил её, когда мы вдвоём прогуливались после церемонии возле Торгового центра (вид на реку Миасс и центр нашего благословенного белого города), было ли ей скучно. Поля сказала, что если только чуть-чуть и совсем немного, так как это первый её день рождения, отпразднованный без подружек (Женя с семейством до начала августа отдыхает на базе, как и мама Мити - моя двоюродная сестра Люба, таким образом, отсутствовавшая на церемонии по уважительной причине) и без мамы. Без мамы ей было особенно одиноко. Уже скучаешь? - уточнил я. Поля ничего не ответила, только пару раз махнула головой, что для её меланхолического темперамента спящей красавицы означает очень даже эмоциональную реакцию. Ну, и в экранчик она не смотрела в тот момент - уже хорошо. Значит, действительно была вовлечена в разговор.
Мои родители (баба Нина и деда Вова) уехали из пиццерии первыми, так как дед был после работы, устал, ему не терпелось попасть домой, он сегодня недомогал, а Таня Чванова, между тем, достала карточки лото с картинами русских художников и предложила сыграть, если никто не торопится, в эту игру. Я остался с Полиной, но надел солнцезащитные очки, которые делают меня похожим на Войцеха Ярузельского, а Даню увезли. Глида пошла провожать Митьку и пропала, а мы с Яриком, Ромиком, Таней и Полей зависли в кафе, вместе с «Чёрным квадратом» и шедеврами передвижников.
Мне тоже было немного не по себе, всех сегодня слегка приколбашивало. Во-первых, из-за погодной нестабильности, бросавшей округу до в душное парево, то в кратковременные осадки, а, во-вторых, из-за мути выбросов, накрывших город кровавым исподом, что особенно хорошо видно с пригорка Автомобильного училища - возле него Свердловский проспект, набирающий разгон у поворота на Северо-Запад, резко скатывается к реке и проспекту Ленина за ней, так что растекается панорама центральной части Чердачинска со всеми постройками.
Выбросы этого лета стали хитрее и коварнее предыдущих годов: они как бы не настаивают на себе, но прикидываются автомобильным смогом, зависая не слишком заметной мутью, похожей на потоки нагретого солнцем воздуха, экранирующего от асфальта, стен домов и всей пыльной городской инфраструктуры. Люди маются, не понимая причин, проклинают погоду и климат, а по набережным Миасса стелется морок человеческого приготовления. И зелёные насаждения, которые значительно проредили во время «дорожной революции» последних лет ( попросту оставив, некогда зелёный, утопавший в парках и скверах, город, безобразно лысым) не мешали всем этим чудовищным воздушным массам, лениво перебирать бесплотными щупальцами.
Полина почти недомогала, тем не менее, попрощавшись с Таней, Ромиком и Яриком, мы пошли к реке, где ветер и в воздухе образуются узкие воздуховоды, потом, возле Торгового центра, сели на сороковую маршрутку, чтобы доехать на родную окраину, где её уже поджидал Данелька, сжимавший в руках киндер-сюрприз. В нашем посёлке, отгороженном от города широкой лесополосой, воздух получше. Все оживают, приходят в себя. Начинают улыбаться.
Даня торжественно вручает Посе киндер-сюрприз, точно он монарх, дарующий орден и вечные привилегии. После вечера трудного дня он (киндер-сюрприз, орден отличия, знак внимания, Даня Журчалкин) оказывается как нельзя кстати. Примерно как сундук с сокровищами годичной давности.
А, во-вторых, пока кашка приготовится, Даня может нагулять дополнительный аппетит. Вообще-то, он не страдает его отсутствием, но ест, в основном, только сладкое. Особенно сахар, от которого пародийно зависит ещё больше, чем от киндер-сюрпризов. Я бы никогда не поверил, если бы сам не видел, что все эти мультяшные страсти про «банку варенья, ложку печенья» (Даня называет их на израильский манер «бисквитами») могут оказаться правдой. А вчера и вовсе выяснилось, что Даня тайком таскает рафинад из буфета, так как весь пол на кухне оказался липким и неприятным: закончив все кусочки, он начал лакомиться песком, да не подрасчитал силу земного тяготения. Тут-то все и раскрылось. Тем более, что в буфете есть много всяких сладостей - от хлопьев и пряников до орехов и пастилы с зефиром, вот Даня и крутится вокруг него, как наркоманы около Первой аптеки.
Никаких событий или, тем более, происшествий по дороге в «Проспект» с нами не случилось. Было раннее июльское утро и мы шли по пустырю нашей ежегодной экспедиции (то есть прогулочного маршрута, когда ребёнка нужно увести из дома на подольше), на котором ещё в прошлом году стояли руины старых кварталов. Их стали сносить года три назад, расчищая место под многоэтажки (одну из них какими-то невиданными темпами возвели за зиму и уже, между прочим, почти заселили), лишая посёлок остатков своеобразия и зелени.
Это весьма печальное и неприятное зрелище, состоящее из многоступенчатой грязи на месте, где раньше стояли человеческие жилища, а теперь вырыты котлованы второй индустриализации, под которую мощность посёлка просто не рассчитана. Но кто об этом думает, если можно повсюду точечно навтыкать несимпатичные, зато продающиеся небоскрёбы? Я держал Даню за руку, вёл его за розами для сестры («Как, у Поси завтра опять день рождение?» - возмутился вчера он, точно Поля намеренно злоупотребляет своими праздниками) и думал о том, что нынешняя архитектура чудовищна, а кустов и деревьев, которые могли бы скрасить это уродство, всё меньше и меньше, из-за чего в Чердачинск просто уже не хочется возвращаться.
А Даня ничего такого не замечал, ожидая покупки киндер-сюрпризов. И это вывело его из равновесия - он шёл и журчал без конца (таков его метод предохранения от того, чтобы ситуация не вышла из-под контроля: нужно повторить свой план много раз подряд, чтобы уже последнему идиоту, типа меня, стало безальтернативно понятно как надо действовать), что вот сейчас он купит две киндер-сюрприза, себе и Посе, точнее, Посе и себе, так как у Поли же сегодня день рождения и он не может не купить ей подарок. Мне, наконец, надоела его одержимость и я спросил его на что он собирается киндер-сюрпризы покупать.
- Как на что, - удивился Даня мне как неразумному и необразованному человеку, которому приходится объяснять самые очевидные материи, - разумеется, на деньги.
- А они у тебя есть?
- У меня их нет, - он удивлялся моей ограниченности всё сильнее и сильнее, - но они есть у тебя.
- То есть, деньги есть у меня, а купишь киндер-сюрпризы ты? - Уточнял я на всякий случай, дабы зафиксировать его логическую цепочку от начала до конца.
- Ну, естественно, - Дане было даже досадно, что не понимаю самого простого - Ведь это же подарок для Поли, понимаешь? Для нашей любимой Полечки.
Я, кстати нисколько не преувеличиваю его манеру: Данель действительно разговаривает как рота королевских мушкетёров - рассудительно и немного выспренно, как человек, большая часть общения которого происходит совсем в другой языковой среде. Я видел, как он общается с Ямом или с Адамчиком на иврите - быстро, даже бегло и уколисто, а при переходе на русский Даня не знает местных стилистических обертонов, поэтому, не задумываясь о целеполагании, одномоментно выстраивает всю свою контекстно-лексическую реальность. Вот и выходит совсем уже литературно. Точнее, книжно - с большим количеством вводных и уточнений. Он же ещё совсем не умеет беречься и, тем более, хитрить - лукавство его пока прозрачно и видимо даже с очень большого расстояния. Из-за чего взрослые начинают ощущать над ним превосходство. Но это временно: обучается Данька ещё быстрее, чем растёт.
- Но если ты готовишь подарок Посе, - говорю я, когда мы сворачиваем на остатки улицы Ярославской, со своими бараками стоящей в очереди на уничтожение сразу после несуществующей уже Чачана, - то, может быть, имеет смысл подарить ей оба киндер-сюрприза?
- Зачем? - Теперь пришла пора Данькиному удивлению.
- Ну, ты только представь, что будешь её и даришь киндер-сюрприз, она бесконечно рада. И тут ты, в честь её дня рождения, достаёшь следующий киндер-сюрприз - и тут Посиному счастью не будет конца.
Мы проходим лавки и магазины кавказцев (один из них так и называется - то ли «Алан», то ли «Ален») и азиатов, совсем уже неопределённой масти, торгующих свининой. Даня машет головой от моей непроходимой тупости.
- Я же покупаю киндер-сюрприз не только Поле, но и себе. Хотя, конечно, в первую очередь, Поле.
- Старичок, - решаю я сыграть доброго следователя, когда мы переходим улицу Кузнецова возле остановки маршруток, - ты пойми, я-то совсем не при делах - в любом случае, от меня уйдут оба киндер-сюрприза, подаришь ты их себе или Поле, мне неважно. Но я точно знаю, что Поле будет очень приятно.
- Ей будет ещё приятнее, когда у меня тоже будет киндер-сюрприз. Ведь Поля очень любит своего младшего брата Данельку.
- А ты любишь Посю?
- Я очень люблю Посю.
- Так, может быть, тогда мы подарим ей оба киндер-сюрприза. Тем более, что у неё такой праздник сегодня.
- Нет, ну, это же совершенно невозможно, - Данель даже останавливается и топает своей маленькой упрямой ножкой. Он мне сейчас Карлсона напоминает, который живёт на крыше. Только без пропеллера, - ведь я покупаю киндер-сюрприз не только Поле, но и себе.
- Но ты же любишь Посю. Или себя ты любишь больше, чем Посю? - Продолжаю я городить перед ним моральные дилеммы в духе зрелого Дюрренматта, - или киндер-сюрпризы ты любишь больше родной сестры?
- Нет, ну, это же совершенно невозможно, - повторяет он в отчаянье, так как его разрывает от одних только правильно (или, напротив, неверно?) поставленных вопросов, - я так не могу. Я так ещё не умею.
- Даже отвечать на вопросы?
- Даже когда ты задаёшь такие вопросы, Дима, - мне кажется, что он уже готов заплакать. - Я очень люблю Посю.
- Даня, получается, что я даже не могу тебе задавать какие-то вопросы?
Он отвечает мне «да» уже на автомате, так как мы стоим перед стойкой с киндер-сюрпризами и он, точно коршун, кидается к этим игрушкам, чтобы выбрать по киндер-сюрпризу себе и Поле (они, оказывается, бывают разных видов).
- О, я знаю, какие Пося любит, - говорит он с видом человека, разбирающегося в тонких материях и умеющего выбрать правильное вино или поставить на лучшую лошадь.
По стечению обстоятельств, Полина любит те же самые киндер-сюрпризы, что и Данель, поэтому, в конечном счёте, Даня берёт два одинаковых яйца, причём, опять же, по стечению обстоятельств, самых дорогих и внешне неинтересных. Но он же знает, что делать, так как эти игрушки согревают его весь день.
Поля просыпается позже всех, так как почти до рассвета сидит в ивритском чате с подружками, а Даня встаёт самый первый, ему скучно, вот он и начинает наворачивать круги возле двери в Полину опочивальню, пока не подтягивается бабушка Нина, начинающая ритуалы одевания и кормёшки. А сегодня, вроде как, у него есть законный повод пробраться на запретную девичью территорию - у него есть волшебный подарок (на цветы он даже не обратил внимания, не задал на обратном пути ни одного вопроса, впрочем, как и Пося - проснувшись, она не заметила букета у неё на столе, тут же схватившись за экранчик), который способен сделать сестрицу самой счастливой на свете.
Тем более, что вечером мы всем святым семейством поедем в венецианскую пиццерию напротив Автомобильного училища, где к нам присоединится три поколения семьи Литвинских - от бабы Лиды (Даня зовёт её Глида) и её внуков Митьки (старшего сына моей двоюродной сестры Любы) и Тани (старшая дочка моего двоюродного брата Виталика) до правнуков Ярика и Ромика Чвановых, каждый из которых (три и шесть лет) пришёл со своей книжкой. Они, правда, пришли последними и даже опоздали, поэтому поначалу Полине было немного скучно. Первым, даже раньше святого семейства (бабы Нины, меня, Полины и Данеля) в пиццерию пришёл деда Вова, у которого нет сегодня ни дежурства, ни приёма, а больница всего в трёх (правда с двумя пересадками) остановках от пиццерии по соседству с Баскин-Робинсом и Автомобильным училищем.
Мы уже съели все виды салатов и холодных закусок, когда пришла баба Глида (она же Лида, она же Лиза) с двухметровым Митькой, мечтающем о карьере супермодели (у него уже есть своё портфолио), а пока учащегося в одном из чердачинских вузов. Для меня Митька - всё ещё ребёнок и неслучайный тёзка, поэтому я никак не могу привыкнуть к тому, что все смотрят на этого худого блондина снизу вверх, а он, судя по беглому обращению с официантками, уже в курсе ритуалов чердачинского общепита. В его речи («Принесите девушке бокал для воды, пожалуйста. Да-да, для воды, ну, конечно, без газа…») тоже много вводных конструкций. Но они выполняют совсем не такую роль, как у Дани. Да и было бы странным, чтобы 16-килограмовый Журчалка и двухметровый Митя использовали бы одни и те же слова для одного и того же. Таня с правнуками пришла самой последней, когда уже разрезали торт, причем Ярик сразу же сел за стол, а Ромик ещё долго скрывался в недрах веранды, где, видимо, от смущения, прятался, делая вид, что партизанит.
Я к тому, что поначалу Поле было немного скучно и, хотя она честно старалась обойтись без экранчика, руки её сами тянулись к айфону, в котором шуршала, кипела и пенилась целая жизнь. Даня, разумеется, ей помогал, как мог, выполняя монархический ритуал («где я - там и солнце»), точно это его юбилей, а не сестрицын: развлекал гостей, снисходительно общался с домашними и с прислугой, с удовольствием перекусив пиццей и откушав тортика со сгущённым молоком (и отобрав у всех, кто дал слабину, пакетики с сахаром, предложенные гостям к чаю), но, положа руку на сердце, всё-таки, это же был Полин день!
Я потом спросил её, когда мы вдвоём прогуливались после церемонии возле Торгового центра (вид на реку Миасс и центр нашего благословенного белого города), было ли ей скучно. Поля сказала, что если только чуть-чуть и совсем немного, так как это первый её день рождения, отпразднованный без подружек (Женя с семейством до начала августа отдыхает на базе, как и мама Мити - моя двоюродная сестра Люба, таким образом, отсутствовавшая на церемонии по уважительной причине) и без мамы. Без мамы ей было особенно одиноко. Уже скучаешь? - уточнил я. Поля ничего не ответила, только пару раз махнула головой, что для её меланхолического темперамента спящей красавицы означает очень даже эмоциональную реакцию. Ну, и в экранчик она не смотрела в тот момент - уже хорошо. Значит, действительно была вовлечена в разговор.
Мои родители (баба Нина и деда Вова) уехали из пиццерии первыми, так как дед был после работы, устал, ему не терпелось попасть домой, он сегодня недомогал, а Таня Чванова, между тем, достала карточки лото с картинами русских художников и предложила сыграть, если никто не торопится, в эту игру. Я остался с Полиной, но надел солнцезащитные очки, которые делают меня похожим на Войцеха Ярузельского, а Даню увезли. Глида пошла провожать Митьку и пропала, а мы с Яриком, Ромиком, Таней и Полей зависли в кафе, вместе с «Чёрным квадратом» и шедеврами передвижников.
Мне тоже было немного не по себе, всех сегодня слегка приколбашивало. Во-первых, из-за погодной нестабильности, бросавшей округу до в душное парево, то в кратковременные осадки, а, во-вторых, из-за мути выбросов, накрывших город кровавым исподом, что особенно хорошо видно с пригорка Автомобильного училища - возле него Свердловский проспект, набирающий разгон у поворота на Северо-Запад, резко скатывается к реке и проспекту Ленина за ней, так что растекается панорама центральной части Чердачинска со всеми постройками.
Выбросы этого лета стали хитрее и коварнее предыдущих годов: они как бы не настаивают на себе, но прикидываются автомобильным смогом, зависая не слишком заметной мутью, похожей на потоки нагретого солнцем воздуха, экранирующего от асфальта, стен домов и всей пыльной городской инфраструктуры. Люди маются, не понимая причин, проклинают погоду и климат, а по набережным Миасса стелется морок человеческого приготовления. И зелёные насаждения, которые значительно проредили во время «дорожной революции» последних лет ( попросту оставив, некогда зелёный, утопавший в парках и скверах, город, безобразно лысым) не мешали всем этим чудовищным воздушным массам, лениво перебирать бесплотными щупальцами.
Полина почти недомогала, тем не менее, попрощавшись с Таней, Ромиком и Яриком, мы пошли к реке, где ветер и в воздухе образуются узкие воздуховоды, потом, возле Торгового центра, сели на сороковую маршрутку, чтобы доехать на родную окраину, где её уже поджидал Данелька, сжимавший в руках киндер-сюрприз. В нашем посёлке, отгороженном от города широкой лесополосой, воздух получше. Все оживают, приходят в себя. Начинают улыбаться.
Даня торжественно вручает Посе киндер-сюрприз, точно он монарх, дарующий орден и вечные привилегии. После вечера трудного дня он (киндер-сюрприз, орден отличия, знак внимания, Даня Журчалкин) оказывается как нельзя кстати. Примерно как сундук с сокровищами годичной давности.