Убийство будущего
Мне сегодня хотелось убить человека. Точнее, людей, которые продолжали вырубать наши деревья, густую рощу, напротив посёлка, которой больше нет.
Наёмники на экскаваторах замахивались и с диким, лопающим скрежетом валили деревья, которые я помню с детства и которые были не только в моём детстве, но и в детстве моей мамы.
Высокие и стройные, резко возвышавшиеся над всеми остальными деревьями и всем посёлком, подобно опознавательным знакам, ориентирам, они падали с надломленным, едва ли не человеческим криком, последний раз протягивая ветви к небу, в которое упирались все эти годы.
Всё началось ещё в апреле, когда почти весь лес, отделяющий нашу деревню от шумной федеральной трассы, снесли почти под чистую, поставив забор во всю ширину вырубки и оставив узкую полоску деревьев возле крайней к тракту улицы.
А сегодня принялись и за неё. За последнюю полосочку.
Действиями трактористов руководит бригадир, бегающий вокруг территории сноса, с мобилкой у правого уха, которая кажется, приросла к его уху.
Понятно, что, да, его, конечно, наняли, что он подневольный человек, точно так же, как строители и трактористы, закончившие расчистку бывшего леса, раскатавшие пространство в рыжий от песка и глины блин, в котором вырыли фундамент для строительства, но гневу от этого не легче.
Я смотрел и стоял на него и мне хотелось его убить.
Выстрелить ему в глаз или в сердце, только чтобы не слышать лязганья гусениц и рёва бензопилы, которой деревья расчленяют на фрагменты.
Как назло, в городе сегодня солнце и ветер, оставленные в заложниках, живые ещё деревья, гнутся и маются, изгибаясь от ужаса собственной участи.
Молодые парни, которые не понимают, что они уже попали в ад, из которого им никогда не выбраться, потому что нельзя так беспринципно и бесцеремонно злодействовать и куражиться над окружающей действительностью.
Они не после смерти в ад попадут, но при жизни; они уже попали туда, не подозревая об этом.
И накрытые несчастьями, нескладухой, безденежьем, разваливающимся здоровьем, они будут потеть на подушках, недоумевая, за что им такое, что они сделали не так.
Узнав диагноз, будут давиться, пьяной слезой, подпевая собутыльникам - "ради гнёздышка грача, не рубите сгоряча" и даже не догадаются за что и почему им такое.
Дикие нравы!
Мимо места сноса снуют соседи, как ни в чём не бывало прогуливаются дети с леденцами на палочке, вот только что прошли две девушки с чипсами и никто даже не остановится перед убийством их общего будущего.
Месяц я наблюдал за своим окном остатки рощи, за густой листвой которой ворочались тракторы и грузовики и всё откладывал эту тему: пустить её в свой дневник - всё равно как признать, что пустил негодяев под отчую крышу.
Ходил мимо, чувсвтуя укор и сглатывал обиду за всех сразу и всеобщее же бессилье: против лома нет приёма; тем более, если земля куплена официально и на неё есть "зелёнка".
Латынины, возможно, отстоят в Переделкино липовую аллею, Б-г им в помощь; наш случай совершенно иной.
Он напоминает мне историю про арестанта-старика, ехавшего с Бродским в одном тюремном вагоне, которую Бродский рассказывал Соломону Волкову: сделать ничего нельзя, у нас тут не пастернаковская аллея, но живой щит, хотя бы отчасти спасавший экологически неблагополучные территории от пыли и шума, выбросов и вбросов.
Теперь этот зелёный щит остался лишь на гугловских картах.
Самое поразительное в этой истории не то, что троллейбусную остановку, существовавшую здесь с довоенных времён перенесут из-за того, что у нового хозяина старой земли, принадлежавшей раньше всем, на неё другие планы, но то, что в одном из самых грязных городов страны повсеместно рубят деревья.
Расширяют дороги и рубят деревья, очень чётко увязывая эти два "рабочих вопроса" в один только потому, что "Единая Россия" озаботилась качеством дорог, но наплевала на "зелёную волну" или общее "качество жизни".
Ещё раз. Из-за голимой показухи в экологически грязном городе планомерно, шаг за шагом, изничтожается исправно работающий зелёный фонд и по краям кое-как заасфальтированных дорог стоят обрубки деревьев да пни.
Местные СМИ хором рапортуют о победах и достижениях, а большинство из тех, с кем я разговариваю или сидят на чемоданах или планируют отъезд в самом ближайшем будущем.
И когда половина города уедет, а другая изничтожится от всевозможных хронических заболеваний, пробки на дорогах рассосутся сами собой, их даже расширять не нужно будет.
Всё ведь к тому и идёт.
Самое поразительное, что экология такая штука, что она одна на всех и гибнуть все, от губернатора от экскаваторщика.
Самое поразительное, что подонки не хотят попадать в ад в одиночестве; тянут район, город, область, страну-заложницу, за собой.
На такое детальное и извращённое, изощрённое вредительство, кажется, даже враги не способны, никакому вашингтонскому (какому угодно) обкому не привидится.
Этого шатра у троллейбусной остановки больше нет, как и этого леса напротив, всю жизнь воспринимавшегося как данность (фото прошлого года).
