Очерк истории Древлянской земли. Ч. 5
1
2
3
4
Земля раскрывает уста
Летописец удостоил древлян (наряду с северой, вятичами и радимичами) очень негативной характеристики: «древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывали, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду, и возлагали на эту колоду мертвеца, и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон». Это хрестоматийное описание, надо полагать, делалось с натуры. Все перечисленные группы населения во времена первых летописцев еще существовали под своим именем, составляя основу сельского населения Киевского и Черниговского княжеств. Сельские жители оставались язычниками по преимуществу еще очень долгое время после формального крещения Руси. Им противопоставляются предки самого летописца - поляне: «Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводит ее накануне, а на следующий день приносят за нее - что дают». Многие авторы с доверием относились к этой характеристики, пытаясь ее объяснить особенностями полянского этногенеза. Мне ближе точка зрения, что в данном случае летописец, исходя из своей основной идеи тождества полян 7-9 вв. с русью 10-12 вв., просто перенес в прошлое на своих предков тех обычаев, которые были характерны для населения «Русской земли в узком смысле» в его время (конец 11- начало 12 вв.), помимо серьезных этнических изменений, испытавших также сильнейшее влияние христианства (достаточно вспомнить, что из всех первоначально организованных епархий Русской митрополии не более половины располагались в Среднем Поднепровье: помимо Киева - Черниговская, Переяславская, Белгородская, позднее Юрьевская; для сравнения, в Полоцке собственная епархия достоверно прослеживается лишь с 12 века, в Смоленске епископская кафедра появляется лишь при Ростиславе Мстиславовиче; кроме епархий Среднего Поднепровья в числе первоначальных епархий относительно достоверно можно говорить только о кафедрах в Новгороде Великом, Ростове, Турове и Владимире Волынском). Столь неприглядное описание древлян сильно повлияло на последующих историков. Именно от этого краткого описания нравов и обычаев сельского населения Деревской земли растут корни концепции культуртрегерства норманнов в Восточной Европе, особого влияния крещения на развитие восточнославянской культуры (помните скандальное интервью патриарха Кирилла?) и тому подобные явления научной, культурной и общественной жизни.
Вместе с отсутствием вплоть до последних десятилетий значимых археологических находок в Деревской земле это создавало определенный шаблон восприятия древлян в массовом сознании: эдакие примитивные и дикие дикари, живущие по соседству с более просвещенными основателями Русского государства и русской цивилизации. Этот шаблон неизбежно должен был войти в противоречие с дальнейшим описанием в той же летописи русско-древлянской борьбы. Нищие и дикие древляне проигрывают эту борьбу, при этом каждый раз вновь организуются для борьбы, при этом русские князья каждый раз вновь повышают дань, хотя уже Вещий Олег установил «тяжкую дань». При этом древляне запираются в городах-крепостях, которые приходится осаждать. При этом, убив Игоря, древляне противопоставляют своих добрых князей - пастырей русским хищникам. Естественно, в умах некоторых исследователей должна была зародиться мысль о том, что перед нами два разных народа - высокоорганизованные древляне с городами и богатством, которое можно было изымать русским князьям практически бесконечно с одной стороны, и нищие дикари - древляне. Вторые, следуя вслед за летописцем, неизбежно отождествлялись со славянами Полесья. Возникает вопрос - где искать первых? Впервые, кажется, А.Л. Никитин всерьез стал отождествлять древлян и полян русской летописи с тервингами-лесниками и грейтунгами - степняками, двумя ветвями готского народа 4 в. н.э. Эти два готских королевства, разделенные Днестром, стали прообразами Везеготского и Остроготского королевств в Испании и Италии, соответственно (хотя на самом деле и везе- и остроготы сформировались из осколков тервингов и грейтунгов). Потомки грейтунгов остались также в Причерноморье, осев на Тамани и в Крыму. Именно там, у знаменитых крымских готов и стал искать «богатых древлян» Никитин. Его идеи творчески развил С.Э. Цветков, благодаря писательскому таланту которого история заиграла более сочными красками. Кроме того, Сергей Эдуардович дополнил никитинскую гипотезу новым доводом - он отождествил с одной стороны с «богатыми древлянами», а с другой с загадочной областью Дерви, упоминаемой летописцем между Меотами и Сарматами. Это реально веский довод, но при этом все смешалось в одну кучу: потомки грейтунгов оказываются «древлянами» - тервингами, древлянский князь Мал оказывается остроготским Амалом. Сама Русь Изначальная оказывается в Крыму вместо Сев. Поднепровья, вопреки показаниям всех источников. Сторонников крымско-готской локализации летописных древлян вдохновляет то, что Лев Диакон внезапно называет убийц князя Игоря «германцами», а готы, как известно, говорили на германском наречии. Тут есть одно НО. Самих готов позднеримские авторы никогда не называли германцами, так как это в первую очередь географическое понятие в античной традиции. Более того, «готские племена» (или скифы) противопоставлялись «германским», жившим, собственно в Германии.
К слову сказать, загадочная «Деревия» в перечне стран Иафетовых должна была находится явно не в Крыму. Жители Тавриды там упоминаются отдельно. Если опираться на перечень: «Босфор, Meoты, Дepeвия, Capмaтия, жители Тавриды, Cкифия», то Деревию следует помещать скорее где-то на Кавказе или в Подонье. Причем, помещать ее следует не во времена летописца, так как список явно восходит к далеким античным временам.
Разгадка упрямства, могущества и благополучия Деревской земли была раскрыта лишь в ходе раскопок украинских археологов последних десятилетий. Результаты были поразительными: мощные оборонительные сооружения Искоростеня объяснили, почему Ольге с таким трудом удалось его взять, дружинные захоронения, аналогичные русско-варяжским курганным комплексам свидетельствуют о том, что русским князьям было кому сопротивляться, а поразительной красоты украшения из драгоценных металлов демонстрируют богатство древлянской знати.
Какие сокровища? Какие укрепления? У диких древлян?
Археологи копали древлян с 19 века, но Деревская земля хранила свои секреты до 21 века. Прорыв был сделан только в 2001-2006 гг. в ходе масштабных археологических раскопок Искоростеня. Выяснилось, что летописный Искоростень представляет собой комплекс из трех городищ со своими укреплениями и 6 могильниками, в которых насчитывается порядка 300 курганов. Городища представляли, судя по всему, замки местных князей, о чем говорит небольшая относительно площадь территории: городище I - 0, 45 га, городище II - 0, 055 га, городище III - 1 га. Первое из них было наиболее ранним. Звиздецький допускает его возникновение в 8 в., но уверенно можно говорить только о второй половине 9 века. Второе и третье городища он относит к 10 в., при этом третье, без сомнения, является уже древнерусским укреплением.
Наибольший интерес для нас (как и для Звиздецького) представляет городище I. Цитируем А. Комара (по «Русь в IX-XI вв. Археологическая панорама». С. 328 след.): «Городище I (площадью 0,45 га) занимало скальный останец между двух ручьёв, возвышавшийся над поймой и надпойменной террасой (рис. 20). С востока к городищу примыкает неукрепленный посад площадью около 300 × 150 м. Согласно описанию 20-х гг., городище имело три линии укреплений из рва шириной до 5 м и вала, высотой верхний - в 2,3 м, средний - в 3,6 м и нижний - в 4,2 м. В 20-30-х гг. ХХ в. большую часть городища уничтожили камнедобычей, сохранился только восточный край. Согласно исследованиям Ф. А. Козубовского, на площадке городища располагались углублённые жилые объекты». И далее: «Основное внимание исследований нового этапа уделялось остаткам оборонительных сооружений. Разрезы продемонстрировали, что городище не имело трёх линий валов. Естественная терраса со стороны посада и въезда была укреплена по краю каменной крепидой и выемкой каменной крошки из рва, вырытого у подножия городища. Максимальная ширина рва - до 6 м, глубина - до 2 м от современной поверхности. На самой террасе также зафиксированы остатки неглубокого рва, выемка из которого пошла на сооружение вала на площадке городища. Многочисленные остатки горелых плах и брёвен в заполнении рвов свидетельствуют также о наличии деревянных конструкций укреплений.
Нижний слой заполнения рвов пережжён после мощного пожара. Между камней встречаются кальцинированные фрагменты человеческих костей, свидетельствующие о разгроме городища. Слой гибели городища представляет исключительный интерес. Он включает предметы вооружения (наконечники стрел и копий) (рис. 23), украшения пояса, узды (рис. 22), зернёные пуговицы, бубенчики, а также женские серьги, подвески (рис. 21: 4-7) и височные кольца (рис. 21: 1), фрагменты раздавленной посуды и т. д. Похожая картина наблюдается и на посаде, где зафиксированы остатки котлованов углублённых построек со следами пожара и раздавленными сосудами. В объектах найдены женские украшения из серебра и золота (рис. 21: 2, 3, 6), которые в обычных условиях не были бы оставлены их собственниками.
Состав хронологических признаков указывает на середину Х в. - время гибели летописного Искоростеня, отнесённой летописью к 946 г.».
Ювелирный комплекс находок из Искоростеня демонстрирует широкие культурные связи древлян 10 века: «Многочисленные литые серебряные серьги, сканно-зернённые подвески головного убора и ожерелий, пуговицы и др. (рис. 21) принадлежат к комплексу украшений Х в., распространившемуся на восток под влиянием Моравии». Есть украшения, отражающие византийское влияние. Вот ряд древлянских украшений из Искоростеня:
Это женские украшения.
В слое разрушения обнаружены разнообразные предметы дружинной культуры: бляшки от древнерусских поясов, пояс печенежского стиля, сбруйные бляшки, украшенные в древневенгерской декоративной стилистике, подковообразные фибулы, бляшка в виде морды медведя, круглые подвески с декором в стиле «Борре», крестовидная подвеска. Их считают потерянными в бою деталями амуниции древнерусских дружинников, штурмовавших Искоростень, добычей, доставшейся древлянам после убийства Игоря или деталями амуниции дружинников Искоростеня, который по мнению некоторых товарищей сам был древнерусским центром, в котором еще Олег поместил «варяжскую дружину» (у древлян же не могло быть собственной дружины, следившей за модными тенденциями). Детали ремней:
Для того, чтобы понять, почему Искоростень представлял для русской дружины реальную проблему, нужно побывать на самом месте или найти хорошие фотографии. К сожалению, не смог найти фото монументальных каменных плит, использовавшихся древлянами (хотя раньше фото мне попадалось). Но, А. Комар приложил к своему обзору фото той скалы, на которой стояла крепость I. Для такой естественной крепости хватило бы и просто небольшого забора, чтобы успешно обороняться от противника. Полагаю, что древляне использовали более серьезные дополнительные укрепления.
Продолжение следует...
2
3
4
Земля раскрывает уста
Летописец удостоил древлян (наряду с северой, вятичами и радимичами) очень негативной характеристики: «древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывали, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду, и возлагали на эту колоду мертвеца, и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон». Это хрестоматийное описание, надо полагать, делалось с натуры. Все перечисленные группы населения во времена первых летописцев еще существовали под своим именем, составляя основу сельского населения Киевского и Черниговского княжеств. Сельские жители оставались язычниками по преимуществу еще очень долгое время после формального крещения Руси. Им противопоставляются предки самого летописца - поляне: «Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводит ее накануне, а на следующий день приносят за нее - что дают». Многие авторы с доверием относились к этой характеристики, пытаясь ее объяснить особенностями полянского этногенеза. Мне ближе точка зрения, что в данном случае летописец, исходя из своей основной идеи тождества полян 7-9 вв. с русью 10-12 вв., просто перенес в прошлое на своих предков тех обычаев, которые были характерны для населения «Русской земли в узком смысле» в его время (конец 11- начало 12 вв.), помимо серьезных этнических изменений, испытавших также сильнейшее влияние христианства (достаточно вспомнить, что из всех первоначально организованных епархий Русской митрополии не более половины располагались в Среднем Поднепровье: помимо Киева - Черниговская, Переяславская, Белгородская, позднее Юрьевская; для сравнения, в Полоцке собственная епархия достоверно прослеживается лишь с 12 века, в Смоленске епископская кафедра появляется лишь при Ростиславе Мстиславовиче; кроме епархий Среднего Поднепровья в числе первоначальных епархий относительно достоверно можно говорить только о кафедрах в Новгороде Великом, Ростове, Турове и Владимире Волынском). Столь неприглядное описание древлян сильно повлияло на последующих историков. Именно от этого краткого описания нравов и обычаев сельского населения Деревской земли растут корни концепции культуртрегерства норманнов в Восточной Европе, особого влияния крещения на развитие восточнославянской культуры (помните скандальное интервью патриарха Кирилла?) и тому подобные явления научной, культурной и общественной жизни.
Вместе с отсутствием вплоть до последних десятилетий значимых археологических находок в Деревской земле это создавало определенный шаблон восприятия древлян в массовом сознании: эдакие примитивные и дикие дикари, живущие по соседству с более просвещенными основателями Русского государства и русской цивилизации. Этот шаблон неизбежно должен был войти в противоречие с дальнейшим описанием в той же летописи русско-древлянской борьбы. Нищие и дикие древляне проигрывают эту борьбу, при этом каждый раз вновь организуются для борьбы, при этом русские князья каждый раз вновь повышают дань, хотя уже Вещий Олег установил «тяжкую дань». При этом древляне запираются в городах-крепостях, которые приходится осаждать. При этом, убив Игоря, древляне противопоставляют своих добрых князей - пастырей русским хищникам. Естественно, в умах некоторых исследователей должна была зародиться мысль о том, что перед нами два разных народа - высокоорганизованные древляне с городами и богатством, которое можно было изымать русским князьям практически бесконечно с одной стороны, и нищие дикари - древляне. Вторые, следуя вслед за летописцем, неизбежно отождествлялись со славянами Полесья. Возникает вопрос - где искать первых? Впервые, кажется, А.Л. Никитин всерьез стал отождествлять древлян и полян русской летописи с тервингами-лесниками и грейтунгами - степняками, двумя ветвями готского народа 4 в. н.э. Эти два готских королевства, разделенные Днестром, стали прообразами Везеготского и Остроготского королевств в Испании и Италии, соответственно (хотя на самом деле и везе- и остроготы сформировались из осколков тервингов и грейтунгов). Потомки грейтунгов остались также в Причерноморье, осев на Тамани и в Крыму. Именно там, у знаменитых крымских готов и стал искать «богатых древлян» Никитин. Его идеи творчески развил С.Э. Цветков, благодаря писательскому таланту которого история заиграла более сочными красками. Кроме того, Сергей Эдуардович дополнил никитинскую гипотезу новым доводом - он отождествил с одной стороны с «богатыми древлянами», а с другой с загадочной областью Дерви, упоминаемой летописцем между Меотами и Сарматами. Это реально веский довод, но при этом все смешалось в одну кучу: потомки грейтунгов оказываются «древлянами» - тервингами, древлянский князь Мал оказывается остроготским Амалом. Сама Русь Изначальная оказывается в Крыму вместо Сев. Поднепровья, вопреки показаниям всех источников. Сторонников крымско-готской локализации летописных древлян вдохновляет то, что Лев Диакон внезапно называет убийц князя Игоря «германцами», а готы, как известно, говорили на германском наречии. Тут есть одно НО. Самих готов позднеримские авторы никогда не называли германцами, так как это в первую очередь географическое понятие в античной традиции. Более того, «готские племена» (или скифы) противопоставлялись «германским», жившим, собственно в Германии.
К слову сказать, загадочная «Деревия» в перечне стран Иафетовых должна была находится явно не в Крыму. Жители Тавриды там упоминаются отдельно. Если опираться на перечень: «Босфор, Meoты, Дepeвия, Capмaтия, жители Тавриды, Cкифия», то Деревию следует помещать скорее где-то на Кавказе или в Подонье. Причем, помещать ее следует не во времена летописца, так как список явно восходит к далеким античным временам.
Разгадка упрямства, могущества и благополучия Деревской земли была раскрыта лишь в ходе раскопок украинских археологов последних десятилетий. Результаты были поразительными: мощные оборонительные сооружения Искоростеня объяснили, почему Ольге с таким трудом удалось его взять, дружинные захоронения, аналогичные русско-варяжским курганным комплексам свидетельствуют о том, что русским князьям было кому сопротивляться, а поразительной красоты украшения из драгоценных металлов демонстрируют богатство древлянской знати.
Какие сокровища? Какие укрепления? У диких древлян?
Археологи копали древлян с 19 века, но Деревская земля хранила свои секреты до 21 века. Прорыв был сделан только в 2001-2006 гг. в ходе масштабных археологических раскопок Искоростеня. Выяснилось, что летописный Искоростень представляет собой комплекс из трех городищ со своими укреплениями и 6 могильниками, в которых насчитывается порядка 300 курганов. Городища представляли, судя по всему, замки местных князей, о чем говорит небольшая относительно площадь территории: городище I - 0, 45 га, городище II - 0, 055 га, городище III - 1 га. Первое из них было наиболее ранним. Звиздецький допускает его возникновение в 8 в., но уверенно можно говорить только о второй половине 9 века. Второе и третье городища он относит к 10 в., при этом третье, без сомнения, является уже древнерусским укреплением.
Наибольший интерес для нас (как и для Звиздецького) представляет городище I. Цитируем А. Комара (по «Русь в IX-XI вв. Археологическая панорама». С. 328 след.): «Городище I (площадью 0,45 га) занимало скальный останец между двух ручьёв, возвышавшийся над поймой и надпойменной террасой (рис. 20). С востока к городищу примыкает неукрепленный посад площадью около 300 × 150 м. Согласно описанию 20-х гг., городище имело три линии укреплений из рва шириной до 5 м и вала, высотой верхний - в 2,3 м, средний - в 3,6 м и нижний - в 4,2 м. В 20-30-х гг. ХХ в. большую часть городища уничтожили камнедобычей, сохранился только восточный край. Согласно исследованиям Ф. А. Козубовского, на площадке городища располагались углублённые жилые объекты». И далее: «Основное внимание исследований нового этапа уделялось остаткам оборонительных сооружений. Разрезы продемонстрировали, что городище не имело трёх линий валов. Естественная терраса со стороны посада и въезда была укреплена по краю каменной крепидой и выемкой каменной крошки из рва, вырытого у подножия городища. Максимальная ширина рва - до 6 м, глубина - до 2 м от современной поверхности. На самой террасе также зафиксированы остатки неглубокого рва, выемка из которого пошла на сооружение вала на площадке городища. Многочисленные остатки горелых плах и брёвен в заполнении рвов свидетельствуют также о наличии деревянных конструкций укреплений.
Нижний слой заполнения рвов пережжён после мощного пожара. Между камней встречаются кальцинированные фрагменты человеческих костей, свидетельствующие о разгроме городища. Слой гибели городища представляет исключительный интерес. Он включает предметы вооружения (наконечники стрел и копий) (рис. 23), украшения пояса, узды (рис. 22), зернёные пуговицы, бубенчики, а также женские серьги, подвески (рис. 21: 4-7) и височные кольца (рис. 21: 1), фрагменты раздавленной посуды и т. д. Похожая картина наблюдается и на посаде, где зафиксированы остатки котлованов углублённых построек со следами пожара и раздавленными сосудами. В объектах найдены женские украшения из серебра и золота (рис. 21: 2, 3, 6), которые в обычных условиях не были бы оставлены их собственниками.
Состав хронологических признаков указывает на середину Х в. - время гибели летописного Искоростеня, отнесённой летописью к 946 г.».
Ювелирный комплекс находок из Искоростеня демонстрирует широкие культурные связи древлян 10 века: «Многочисленные литые серебряные серьги, сканно-зернённые подвески головного убора и ожерелий, пуговицы и др. (рис. 21) принадлежат к комплексу украшений Х в., распространившемуся на восток под влиянием Моравии». Есть украшения, отражающие византийское влияние. Вот ряд древлянских украшений из Искоростеня:
Это женские украшения.
В слое разрушения обнаружены разнообразные предметы дружинной культуры: бляшки от древнерусских поясов, пояс печенежского стиля, сбруйные бляшки, украшенные в древневенгерской декоративной стилистике, подковообразные фибулы, бляшка в виде морды медведя, круглые подвески с декором в стиле «Борре», крестовидная подвеска. Их считают потерянными в бою деталями амуниции древнерусских дружинников, штурмовавших Искоростень, добычей, доставшейся древлянам после убийства Игоря или деталями амуниции дружинников Искоростеня, который по мнению некоторых товарищей сам был древнерусским центром, в котором еще Олег поместил «варяжскую дружину» (у древлян же не могло быть собственной дружины, следившей за модными тенденциями). Детали ремней:
Для того, чтобы понять, почему Искоростень представлял для русской дружины реальную проблему, нужно побывать на самом месте или найти хорошие фотографии. К сожалению, не смог найти фото монументальных каменных плит, использовавшихся древлянами (хотя раньше фото мне попадалось). Но, А. Комар приложил к своему обзору фото той скалы, на которой стояла крепость I. Для такой естественной крепости хватило бы и просто небольшого забора, чтобы успешно обороняться от противника. Полагаю, что древляне использовали более серьезные дополнительные укрепления.
Продолжение следует...