М.Ильмъярв Безмолвное подчинение 4/5
Перевод с англ. яз. краткого изложения книги
Оглавление книги Часть 1/5 Часть 2/5 Часть 3/5 Часть 4/5 Часть 5/5
Германия потворствовала тому, чтобы прибалтийские страны сдались Советскому Союзу без сопротивления, в то время как в отношении Финляндии у Германии можно выделить две внешнеполитических линии: официальная внешняя политика демонстрировала полное отсутствие интереса к стране, а неофициальная -- подстрекала Финляндию не выполнять требования русских. Это можно объяснить интересами германской военной промышленности: в Берлине боялись, что, если Финляндия согласится с советскими требованиями, то подвергнется опасности шведский экспорт железной руды, от которого зависела германская военная промышленность. Существовал также риск, что, как только Советский Союз закончит с Финляндией, он направит свою внешнеполитическую активность на Балканы. Поэтому Финляндии рекомендовалось торговаться с Советским Союзом только по части восточной финской территории и принадлежащим Финляндии островам в Балтийском море. Финляндия пробовала затянуть переговоры, полагая, что война против Советского Союза может быть отложена до конца весны 1940, и надеясь, что военная и политическая ситуация в Европе изменится к тому времени. Однако, ситуация вышла из-под контроля, и 29 ноября началась так называемая Зимняя война между Советским Союзом и Финляндией.
Зимняя война ничего не изменила в позиции прибалтийских государств по отношению к Советскому Союзу. Когда Советский Союз был исключен из Лиги Наций в декабре 1939 за нападение на Финляндию, Эстония, Латвия и Литва воздержались от голосования. Тем не менее, позиция так называемого "нейтралитета" прибалтийских правительств не могла влиять на симпатии народов Прибалтики к Финляндии. Общественное мнение во всех трех прибалтийских государствах было на стороне Финляндии; на помощь Финляндии отправились десятки эстонских добровольцев.
Соседняя Финляндии Эстония оказалась в большей степени затронутой Зимней войной, чем другие прибалтийские страны. Советский Союз использовал авиабазы в Эстонии для атак на Финляндию, что официально отрицалось, а на деле означало многочисленные взлеты и вынужденные посадки советских военных самолетов, а также сброс бомб на эстонскую территорию. Договор о взаимопомощи между Эстонией и Советским Союзом допускал использование баз только для отражения нападения великой европейской державы, но не для разрушения такой маленькой страны как Финляндия. Эстонские власти не сделали ничего, чтобы остановить советские военные действия против Финляндии, опасаясь, что любой протест против нарушения договора о взаимопомощи может спровоцировать Советский Союз выдвинуть новые требования и еще в большей степени ограничить независимость Эстонии. Еще оставалась надежда на то, что Эстония, если не будет раздражать Советы, сможет сохранить свое безопасное положение до того, пока не начнется германско-советская война. Советская армия, использовавашая авиабазы в Эстонии в Зимней войне, стала причиной обмена нотами между Финляндией и Эстонией. Финляндия настаивала, чтобы Эстония придерживалась принципов нейтралитета. Однако, поскольку враждующие стороны явно не объявили войну друг другу, Эстония заявила о невозможности применения принципов нейтралитета; что на самом деле было корректно с точки зрения международного права.
С военной точки зрения Финляндия находилась в намного лучшей ситуации, чем ее южные соседи. После поражения Польши прибалтийские государства, зажатые между Советским Союзом и Германией, были отрезаны от остального мира. Однако надежды Финляндии на получение иностранной помощи в конечном счете не оправдались; такая маленькая страна как Финляндия была, очевидно, неспособна оказывать сопротивление Советскому Союзу в течение долгого времени. Непосредственно в начале Зимней войны в определенных финских кругах Эстонию, а также Латвию и Литву, рассматривали как возможных союзников. С этой целью были начаты радиопередачи на эстонском языке, призывавшие к общему сопротивлению Советскому Союзу. В начале января 1940 в Эстонию бы направлен профессор лингвистики Лаури Кеттунен. Он был уполномочен выяснить, не намерена ли Эстония присоединиться к войне на стороне Финляндии и готова ли Эстония выступить посредником на мирных переговорах. В то же время Финляндия направила в Ригу в качестве своего секретного эмиссара Вилхо Хеланена, одного из ведущих фигур и идеолога Карельского академического общества.
В отличие от официальной сдержанной позиции, занятой эстонским руководством относительно Зимней войны, латвийские и литовские власти не смущались демонстрировать свою поддержку Финляндии и выражать свое негодование по поводу агрессии. Здесь достойны упоминания латвийский министр иностранных дел Вилхелмс Мюнтерс, латвийский военный министр Янис Балодис и литовский посол в Риге Пранас Дайлиде. Влияние Зимней войны на Прибалтику достигло своей кульминации в начале февраля 1940, когда Советский Союз сосредоточил огромные силы против Финляндии, в том числе подразделения, размещенные на границах Прибалтики. Военные круги трех прибалтийских стран выражали глубокую неудовлетворенность просоветской политикой своих правительств в ситуации, в которой война против Финляндии показала настоящее лицо Советского Союза всему миру. Распространялись слухи о возможной атаке прибалтийских государств на советские базы. Эстонское военное руководство, однако, исключало такую возможность, даже если бы на такое согласилась Латвия. Стратегическая ситуация в Европе имела решающее значение - вооруженное столкновение в восточной части Прибалтики отрежет Германию от источников снабжения. Эстония должна была придерживаться идеи об отложенном сражении и терпеть советские военные базы на своей земле до того, как разразится германско-советская война.
Когда Зимняя война закончилась, правительственные круги Прибалтики высказывались в том духе, что в ноябре 1939 Финляндия должна была согласиться с советскими требованиями и если бы Финляндия последовала примеру Прибалтики, она выиграла бы время, чтобы подготовиться к решающему сражению.
14 июня 1940 г. министр иностранных дел Советского Союза Вячеслав Молотов предъявил ультиматум литовскому министру иностранных дел Юозасу Урбшису. Документ был идентичен ультиматумам, которые были 17 июня предъявлены Латвии и Эстонии, за исключением одного требования: представить к суду министра внутренних дел и руководителя полиции; такого не было в текстах ультиматумов к Эстонии и Латвии. Чтобы обеспечить "юридическое оправдание" предстоящему вторжению, в ультиматумах утверждалось, что прибалтийские государства пытались сформировать Балтийский военный союз на базе эстонско-латвийского договора о совместной обороне 1923 г, стремясь таким образом вытеснить из региона советские базы. В ультиматумах далее утверждалось, что Литва присоединилась к эстонско-латвийскому оборонному альянсу, и ожидалось присоединение к нему Финляндии. Основным требованием всех трех ультиматумов было установление правительств, "способных и готовых честно обеспечить проведение в жизнь договора о взаимопомощи". Во-вторых, в ультиматумах содержалось требование, чтобы дополнительные советские войска имели свободный и беспрепятственный пропуск на территорию Эстонии, Латвии и Литвы и право занять все стратегически важные пункты, якобы для "обеспечения возможности осуществления договора". Кажется, однако, что Советский Союз был не совсем уверен в том, сдадутся ли прибалтийские государства без сопротивления.
Вооруженное сопротивление советским частям, размещенным на базах по всей Прибалтике и многочисленным дополнительным войскам, пересекающим границу, было, очевидно, безнадежным предприятием. Советское правительство настояло на том, чтобы зафиксировать вторжение советских вооруженных сил в специальном протоколе. Утром 17 июня, когда Главнокомандующий Эстонской армии генерал Йохан Лайдонер и командующий Ленинградским военным округом генерал Кирилл Мерецков подписывали протокол, части Красной Армии уже пересекли границу. Подобные протоколы были подписаны Руководителем оперативного отдела латвийского Генштаба полковником Ото Удентинсом в Йонишкисе 17 июня, и Главнокомандующим литовской армии генералом Винцасом Виткаускасом в Гудогае 15 июня. Согласно действовавшему между войнами 20-ого столетия международному праву, военное вмешательство считалось оправданным, если и когда оно происходило по взаимному соглашению, если и когда объект вмешательства нарушил действующие соглашения, и если и когда интервент полагал, что находится под угрозой другой стороны.
Прибалтийские военачальники немедленно начали сотрудничество с Советским Союзом и его вооруженными силами, сделав после 14-16 июня заявления, оправдывавшие вторжение. Эти декларации отражали позиции тех политических деятелей, которые называли Советский Союз большим другом - об этом сообщали как иностранные дипломаты, так и международная печать. В своем обращении по радио к литовским офицерам, Главнокомандующий литовской армией Виткаускас и Начальника штаба Пунджевяюс просили, чтобы литовские войска оказали Красной Армии дружественный прием и относились к ней вежливо, в то время как иностранная армия занимала их страну. Генерал Эстонии Лайдонер, после подписания документов капитуляции в Нарве (и прежде, чем он был уволен с должности) успел выпустить три декрета на основании закона о чрезвычайном положении: сначала, о сдаче всего оружия подразделениями Кайтселийта (Лиги Защиты) и гражданским населением; во-вторых, о запрете на проведение общественных собраний и демонстраций; и в-третьих, о запрете кино- и фотосъемок публичных мероприятий.
Эстонское военное руководство в лице генерала Лайдонера и полковника Саарсена интерпретировало вход советских войск как контрмеру против германской экпансии, а не как конец национальной независимости Эстонии. Лайдонер был убежден, что германско-советская война начнется еще до наступающей зимы и она восстановит свободу прибалтийских народов. Было бы довольно сложно предсказать реакцию латвийского и литовского Верховного командования на нападение Германии, но большинство эстонских руководителей полагали, что цель, поставленная в сентябре 1939 - выиграть время и ждать немецкого нападения на востоке - была почти достигнута. Состояние так называемого "отложенного сражения", как ожидалось, закончится в любой момент. Действительно, в июне 1940 года в Эстонии, Латвии и Литве ходили слухи о том, что Германия нападет на Советский Союз в начале июля, не позже, чем в августе. На самом деле, Германия еще не была готова к войне с Советским Союзом. Только летом 1940 года, германское армейское верховное командование начало разрабатывать план нападения на Советский Союз. Однако, Германия укрепила свою оборону, разместив 20 дивизий на восточных границах в сентябре 1940.
Так же, как и в случае с Латвией и Литвой, у Эстонии не получилось создать правительство в изгнании. С начала Второй Мировой войны и после заключения договора о взаимопомощи с Советским Союзом, эстонское правительство, вместо того, чтобы поощрить экспорт человеческих ресурсов и материальных активов, сосредоточилось на том, чтобы предотвращать любые такие попытки. Правительство выпустило декреты, запрещающие экспорт драгоценных камней и иностранных валют, а для передвижения грузовых судов требовались специальные разрешения министерства финансов. Эмбарго на вывоз капитала и драгоценных камней было первоначально связано с репатриацией прибалтийских немцев. Было также очевидно, что неограниченная утечка капитала приведет к разрушению эстонской экономики. По приказу генерала Лайдонера были лишены законной силы иностранные паспорта, а министерство внутренних дел, которое имело право запретить любому гражданину покинуть страну, выпустило новые паспорта.
Почему правительство в изгнании так и не было сформировано, хотя оно могло бы быть легитимным объектом международного права? Только вооруженные силы Германии могли бы освободить Эстонию от цепи советских баз. Поэтому также понятно, почему тратились огромные суммы на улучшение возможностей Кайтселийта (Лиги Защиты) и закупку нового оборудования и оружия. Кроме того, по всей вероятности, любые меры, предпринятые для того, чтобы сформировать правительство в изгнании, были бы немедленно обнаружены как в Берлине, так и в Москве. После подписания договора о взаимопомощи с Советским Союзом, внешняя политика Эстонии склонялась к Советскому Союзу, в то время как Германия занимала второстепенное положение. Эстонское правительство было готово сотрудничать с Советским Союзом до того, как начнется германско-советская война, а сотрудничество с Рейхом должно было идти даже дальше. Сторонники германской ориентации не приняли бы создания правительства в изгнании в нейтральном или антигерманском государстве, идея также столкнулась с внешнеполитическими целями Германии и Советского Союза. Кроме того, было невозможно сформировать правительство в изгнании в Германии, основной интерес которой был направлен на Советский Союз, а не на Прибалтику.
Биографии и деятельность членов литовских, латвийских и эстонских правительств, сформированных в июне 1940 после советского ультиматума, описаны достаточно подробно. Но до сих пор, в печати никак не освещался вопрос о том, когда начались контакты между членами июньских правительств с советским посольством, и что было задействовано в этих контактах. Также не рассматривалась в подробностях культурная политика Советского Союза по отношению к прибалтийским государствам.
14-16 июня 1940 г. Советский Союз оккупировал прибалтийские государства. Для создания просоветских администраций Москва направила эмиссаров в Каунас, Ригу и Таллин, чтобы начать консультации с левой оппозицей, интеллигенцей и различными политическими деятелями для формированиия новых правительств.
17 июня, Антанас Меркис, премьер-министр и, после бегства Сметоны в Германию двумя днями ранее, действующий президент Литвы, назначил следующее правительство: премьер-министр Юстас Палецкис, заместитель премьер-министра и министр иностранных дел и и.о. министра просвещения Винцас Креве-Мицкевичус, министр юстиции Повилас Пакарклис, министр сельского хозяйства и и.о. министра внутренних дел Матас Мицкис, министр здравоохранения Леонас Коганас, министра финансов Эрнестас Галнаускас, министр обороны и Главнокомандующий вооруженными силами Винцас Виткаускас. 18-19 июня Антанас Венцловас стал министром просвещения, а Мечисловас Гедвилас министр внутренних дел. После отставки Меркиса Палецкис принял президентские обязанности.
20 июня, президент Латвии Карлис Улманис назначил следующее правительство: премьер-министр и министр иностранных дел Аугустс Кирхенштейнс, министр внутренних дел Вилис Лацис, министр социальных дел Петерис Блаус, министр здравоохранения и и.о. министра просвещения Юлийс Ричардс Лацис, министр юстиции и и.о. министра финансов Юрис Пеберзс, министр транспорта Яанис Ягарс, военный министр Робертс Дамбитис. Робертс Клавиньш был назначен главнокомандующим латвийской армией. 21 июня Президент Эстонии Константин Пятс назначил следующее правительство: премьер-министр Йоханнес Варес-Барбарус, министр иностранных дел Ниголь Андрезен, министр внутренних дел Максим Унт, министр просвещения Йоханнес Семпер, министр сельского хозяйства Александер Йыеяаэр, министр юстиции Борис Сепп, министр социальных дел Неэме Руус, министр транспорта и коммуникаций Орест Кярм, министр финансов Юхан Нихтиг и военный министр генерал-майор Тынис Ротберг.
Возможнось сформировать просоветские правительства в Литве, Латвии и Эстонии из одних только коммунистов даже не рассматривалсь из-за возможной реакции мирового общественного мнения, в частности, в Германии, а также из-за маргинальности местных коммунистов. В то время как в Эстонии и Латвии Москва избегала назначения любых прежних министров или военачальников, в Литве Галванаускас стал министром финансов в правительстве Меркиса, а Витаускас - главнокомандующим вооруженных сил.
Оглавление книги Часть 1/5 Часть 2/5 Часть 3/5 Часть 4/5 Часть 5/5