М.Ильмъярв Безмолвное подчинение 1/5
М. Ильмъярв "Безмолвное подчинение" (M. Ilmjärv Hääletu alistumine)
Формирование внешнеполитической ориентации Эстонии, Латвии и Литвы и потеря независимости. От середины 1920-ых до аннексии
Перевод с англ. яз. краткого изложения книги
Оглавление книги Часть 1/5 Часть 2/5 Часть 3/5 Часть 4/5 Часть 5/5
История международных отношений в период между двумя мировыми войнами была изучена весьма исчерпывающе в Западной Европе; пик в этих исследованиях пришелся на 1960-ые и 1970-ые. Однако, ситуация в Восточной Европе, в том числе, в Прибалтике, иная - исследовательская работа здесь все еще продолжается.
Научные работы, изданные на Западе, можно разделить на две группы. В большинстве из них страны Прибалтики рассматриваются с геополитической точки зрения; как объекты Большой Политики. Прибалтийские государства описаны как простые игрушки Великих держав, которые были принесены в жертву в интересах Великих держав в международных политических комбинациях и больших политических играх. Это, по сути, указывается как единственная причина потери ими независимости. Реальная внешняя, внутренняя и экономическая политика прибалтийских государств не принимается во внимание. Однако, в некоторых научных работах западных авторов прибалтийские государства рассматриваются как субъекты истории, которые, заботясь об своих собственных интересах, пробовали приспособиться к изменениям, происходившим в Большой европейской Политике. При таком подходе рассматриваются как существенные обстоятельства те решения, которые принимались политиками и государственными лидерами, их поступки и просчеты, которые они сделали во внутренней и экономической политике . Архивы прежнего Советского Союза были закрыты для западных исследователей и это было причиной некоторых недостатков в их работах.
В течение советского периода в Прибалтике какое бы то ни было честное и объективное рассмотрение данной темы оказалось невозможным. Будучи инструментом советской пропаганды, историческая наука сосредоточилась на вопросах рабочего класса и революционного движения, причем последнее расцененивалось действительно как неотделимый аспект внешней политики. Внешняя политика Советского Союза изображалась советскими практиками исторической науки как чрезвычайно положительная, в то время как на прибалтийские страны был повешен ярлык «реакционеров». Согласно общему представлению, в число целей внешней политики этих трех стран входила подготовка антисоветских заговоров и даже агрессия, и, соотвественно, авторитарные режимы прибалтийских государств были заклеймлены как фашистские. Хотя не всё, что говорили советские историки, было совершенной ложью.
"Исследования" внешней политики прибалтийских государств в советское время можно разделить на две категории: работы в духе сталинизма и публикации периода ослабления советского режима. Это разделение на самом деле условно, поскольку сталинистские работы примитивного содержания издавались и в период либерализации. Первая категория включает в себя исследования, проводимые в конце 1950-ых и в середине 1960-ых. Они изобилуют сознательной ложью, фальсификациями и содержат прямые оскорбления. Методология, используемая в работах, изданных в 1970-ых и 1980-ых несколько более рациональна, прибалтийские страны более не обвиняются в подготовке антисоветской агрессии; зато им дается определение плацдарма для агрессоров.
Те, кто интересуется описываемым периодом времени, могли ознакомиться с мемуарами и статьями, написанными беженцами из Прибалтики. Среди них, однако, очень немногие представляют настоящую научную ценность. Потеря родины и перенесенные в чужих странах страдания придали этим текстам глубокую эмоциональность, которая ведет к смешиванию проблем идеологической приемлемости и достоверности. Большинство прибалтийских беженцев рассматривало свои родные страны как объекты истории, обвиняя Советский Союз и Германию в том, что случилось. Некоторые также обвиняли соседей, которые, как казалось, увильнули в критический момент от политического и военного сотрудничества. В этих исследованиях преобладает взгляд в прошлое - возможный ход событий обсуждается в стиле "что могло бы произойти, если бы было предпринято то или иное действие". Президенты Константин Пятс, Карлис Улманис и Антанас Сметона были объявлены символами независимости в прибалтийских странах, и большинство эмигрантов отказывалось критиковать их действия. Первыми, кто увидел ошибки авторитарных режимов в решениях, принятых в 1939-1940, были те, кто пострадал от этих режимов. И все же речи, статьи и мемуары прибалтийских политических деятелей и дипломатов действительно не проливают никакого света на то, что же они думали на самом деле. Более того, никто из них не выступил на публике с четко выраженной другой точкой зрения. Хотя, в отличие от мемуаров и газетных статей, частная корреспонденция была довольно прямолинейной и честной в описании того, что происходит, прямо называя государственных лидеров предателями.
Об отношениях прибалтийских государств и Советского Союза в период между двумя мировыми войнами написано мало. В изданных в Эстонии до сих пор публикациях не рассматривались отношения в 1920-х годах между посольством Советского Союза в Таллине и Константином Пятсом - одним из основателей независимой Эстонской Республики, бывшим и Главой государства (Riigivanem), и членом парламента (Riigikogu), а позднее, и Президентом страны. Эти отношения оказали свое влияние на государственный переворот Пятса-Лайдонера 12 марта 1934 г.
Главная цель политики Советского Союза в Прибалтике между двумя войнами состояла в том, чтобы воспрепятствовать заключению союза между приграничными странами. Страны Прибалтики, как ожидалось, будут продолжать нейтральную внешнюю политику. Для того, чтобы предотвратить формирование польско-прибалтийского блока использовались как политические, так и экономические инструменты. Любые средства были хороши, чтобы помешать нормализации польско-литовских отношений. Если требовалось, должны были предприниматься и экономические санкции; в общем, советское экономическое влияние должно было быть использовано для того, чтобы противодействовать любым планам сформировать Прибалтийский блок. Одним из методов достижения этой цели было вовлечение действующих политических деятелей и оппозиционеров в бизнес и помощь для их прихода к власти. Перед тем, как принять решение, как экономичней построить отношения с Эстонией, то есть, перед тем, как решить, какие эстонские политические деятели должны быть вовлечены в сферу влияния Советского Союза, в Москве был сделан тщательный анализ взглядов и позиций эстонских политических партий, а также их социальной базы. В 1920-х крестьянство составляло заметную часть эстонского общества, и в Москве полагали, что эстонской политикой можно было бы эффективно управлять через партию союзов земледельцев (Põllumeestekogud). Таким образом некоторых членов ведущей эстонской партии можно было бы направлять на развитие политических интересов Советского Союза.
В качестве инструмента влияния на эстонскую политику советские дипломатические представители использовали эстонскую-советскую торговую палату. Палата была зарегистрирована в июле 1923 г. На заявлении о регистрации среди прочих стоит подпись Рудольфа Каарэла Реннинга, заместителя министра торговли и промышленности, а заявление для регистрации устава Палаты также подписано членом парламента, прежним Главой государства, Пятсом. Почему было настолько важно учреждение Торговой палаты? В 1923-1924 гг. объем советской транзитной торговли уменьшился, сократилась и эстонская торговля с Востоком. Таким образом, с одной стороны, учреждение эстонской-советской торговой палаты соответствовало национальным интересам; но, с другой стороны, оно давало Пятсу и Реннингу официальное оправдание для развития их личных контактов с советским посольством и торговым представительством. Москва приветствовала учреждение торговой палаты, и вскоре начала поддерживать её материально.
Советские послы в Таллине Адольф Петровский и Федор Раскольников и секретарь посольства заполнили сотни страниц своих отчетов с замечаниями типа: "сегодня мы обсуждали этот вопрос с Пятсом", "Пятс обещал приложить все усилия, чтобы повлиять на правительство", "Пришел Реннинг и сказал, что Пятс попросил его сообщить / .../", "Пришел Реннинг и я попросил, чтобы он сказал Пятсу, что / .../". Никто другой из ведущих политических деятелей Эстонии не имел подобных близких отношений с советским посольством. В 1925 г. Пятс, в сотрудничестве с советским посольством, освободил от обязанностей министра иностранных дел Каарела Роберта Пуста. За что Москва должна была быть благодарна, поскольку создание Балтийской Лиги, за которое выступал, среди прочих, и Пуста, оказалось блокировано эстонскими внутренними силами.
Пятс и советский посол имели обыкновение обсуждать проблемы внутренних и иностранных дел, а также и экономическую политику. Пятс подробно описывал мнения и положения членов правительства и в мельчайших деталях анализировал взгляды его политических конкурентов. Многие из бесед Пятса с советскими представителями касались эстонской внешнеполитической ориентации. Пятсу несколько раз открыто говорилось о необходимости проявить давление на правительство в том или ином вопросе, например, пойти на какие-то действия против Польши. Цель состояла в том, чтобы сорвать прибалтийское сотрудничество. Подводя итоги, мы можем сказать, что с помощью Пятса советское посольство было в состоянии влиять на эстонское правительство, парламент и правосудие. Было, однако, несколько неудач, ответственность за которые можно возложить на действовавшие в стране демократические порядки. В некоторой степени, отношения Пятса с посольством можно интерпретировать как тонкую политическую игру как с целью получения различных неясных преимуществ, так и для прямой денежной выгоды.
Заключение торгового соглашения между Эстонией и Советским Союзом в 1929 сыграло важную роль в возвращении Пятса на политическую арену Эстонии. До этих пор эстонско-советские торговые отношения регулировались Тартуским мирным договором. В декабре 1928 в Эстонии пришла к власти коалиция социалистов, трудовиков и христиан. Среди первых мер, предпринятых новым правительством, была поддержанная заинтересованными в восточной торговле лобби-группами попытка перестроить экономические отношения с Советским Союзом. Через советского посла Москве было предложено принять новое торговое соглашение. Предложение не могло не вызвать у советских властей искушения перед шансом осуществить свои политические цели, привлекая и связывая обязательствами определенных эстонских политических деятелей и бизнесменов. Экономическому влиянию нужно было способствовать, даже в ущерб политике. В Москве хорошо знали об экономических интересах Пятса. В советских источниках отмечается, что Пятс был главным акционером Эстонского Кредитного банка (Eesti Krediidipank) и машиностроительного завода Ильмарине, что, по их мнению, объясняет интерес Пятса к новому торговом соглашению - если русские разместят заказы на заводе Ilmarine, Пятс увеличит свои дивиденды и на акциях Кредитного банка, поскольку банк кредитовал бы эстонские предприятия, выполняющие советские заказы. Для Москвы было очевидно, что причастность к процессу заключения нового торгового соглашения поможет Пятсу получить и политическую выгоду: восстановить его репутацию, разрушенную банкротством Харьюского Банка, и подготовить основание к его возвращению в политическую жизнь Эстонии. Торговое соглашение было подписано 17 мая 1929 г. По сути, торговым соглашением была заменена Статья 16 Тартуского мирного договора, то есть в экономических отношениях между странами была сохранена прежняя ситуация. Некоторые эстонские политики выразили мнение, что заключение торгового соглашения на таких условиях было бессмысленным.
Нефтесиндикат, действовавший в Эстонии, был привилегированной советской торговой организацией, созданной для того, чтобы продавать советские нефтепродукты. Уже в январе 1926 г. Высший Совет Народного Хозяйства принял решение, по которому управление Нефтесиндикатом за границей должно было преобразовать принадлежащую государству фирму в акционерное общество, где половина акций принадлежала бы Советскому Союзу, и остальная часть -- частным лицам или фирмам. Это решение исходило из понимания, что успешный нефтяной экспорт приведет к огромному повышению международного положения Советского Союза. Переговоры о преобразовании эстонского филиала советского Нефтесиндиката в эстонско-советское акционерное общество начались в начале 1928 г. Идея состояла в том, чтобы закрепить советское политическое влияние в Эстонии, передав влиятельному эстонскому политику лицензию на продажу советских нефтепродуктов и наняв представительного человека в качестве юрисконсульта. В Москве пришли к выводу, что такой схеме удовлетворяют два человека - Пятс и торговец и промышленник Йоаким Пухк. Один из них должен был стать юрисконсультом, а другой -- торговать советскими нефтепродуктами. Народный Комиссариат Иностранных Дел специально настоял на особых предосторожностях для того, чтобы сделка была в тайне от эстонской публики. Переговоры о привлечении Пятса к деятельности синдиката проходили в течение 1929 г. В марте 1930 Пятс был официально принят на работу в должности юрисконсульта. Из корреспонденции советского посольства с Наркоматом Иностранных Дел следует, что ежегодная зарплата Пятса составляла 4000$, которая, по крайней мере первоначально, выплачивалась ему через его доверенное лицо -- Реннинга. Учитывая глобальную финансовую депрессию, эта сумма была действительно очень большой. Для сравнения, Глава государства и спикер Парламента Эстонии получали от эстонского государства только половину того, что Советы платили Пятсу, -- 2000$ в год.
В 1927 г. Нефтесиндикат контролировал приблизительно 60 процентов от нефтяного рынка в Эстонии. С коммерческой точки зрения, создаваемое совместное предприятие было бы превосходной идеей. Однако, авторы схемы не имели никакого желания делиться прибылью с так называемыми акционерами. Они выполнили свою задачу, как только Пятс принял должность юрисконсульта и стал тайно брать деньги. Круг замкнулся в октябре 1930, когда Пятсу и Пухку сообщили, что планы создания акционерного общества отменяются из-за разногласий между Наркоматом Иностранных Дел и Союзнефтью. Чтобы ограничить чересчур откровенную антисоветскость Пухка, ему выдали лицензию на продажу определенного количества советской нефти на эстонском рынке. Выплаты Пятсу через советское посольство, однако, продолжались, хотя из отчетов не определить, как долго. Из документов следует, что и Пятс, и Пухк были оба удовлетворены состоянием дел.
Оглавление книги Часть 1/5 Часть 2/5 Часть 3/5 Часть 4/5 Часть 5/5
Формирование внешнеполитической ориентации Эстонии, Латвии и Литвы и потеря независимости. От середины 1920-ых до аннексии
Перевод с англ. яз. краткого изложения книги
Оглавление книги Часть 1/5 Часть 2/5 Часть 3/5 Часть 4/5 Часть 5/5
История международных отношений в период между двумя мировыми войнами была изучена весьма исчерпывающе в Западной Европе; пик в этих исследованиях пришелся на 1960-ые и 1970-ые. Однако, ситуация в Восточной Европе, в том числе, в Прибалтике, иная - исследовательская работа здесь все еще продолжается.
Научные работы, изданные на Западе, можно разделить на две группы. В большинстве из них страны Прибалтики рассматриваются с геополитической точки зрения; как объекты Большой Политики. Прибалтийские государства описаны как простые игрушки Великих держав, которые были принесены в жертву в интересах Великих держав в международных политических комбинациях и больших политических играх. Это, по сути, указывается как единственная причина потери ими независимости. Реальная внешняя, внутренняя и экономическая политика прибалтийских государств не принимается во внимание. Однако, в некоторых научных работах западных авторов прибалтийские государства рассматриваются как субъекты истории, которые, заботясь об своих собственных интересах, пробовали приспособиться к изменениям, происходившим в Большой европейской Политике. При таком подходе рассматриваются как существенные обстоятельства те решения, которые принимались политиками и государственными лидерами, их поступки и просчеты, которые они сделали во внутренней и экономической политике . Архивы прежнего Советского Союза были закрыты для западных исследователей и это было причиной некоторых недостатков в их работах.
В течение советского периода в Прибалтике какое бы то ни было честное и объективное рассмотрение данной темы оказалось невозможным. Будучи инструментом советской пропаганды, историческая наука сосредоточилась на вопросах рабочего класса и революционного движения, причем последнее расцененивалось действительно как неотделимый аспект внешней политики. Внешняя политика Советского Союза изображалась советскими практиками исторической науки как чрезвычайно положительная, в то время как на прибалтийские страны был повешен ярлык «реакционеров». Согласно общему представлению, в число целей внешней политики этих трех стран входила подготовка антисоветских заговоров и даже агрессия, и, соотвественно, авторитарные режимы прибалтийских государств были заклеймлены как фашистские. Хотя не всё, что говорили советские историки, было совершенной ложью.
"Исследования" внешней политики прибалтийских государств в советское время можно разделить на две категории: работы в духе сталинизма и публикации периода ослабления советского режима. Это разделение на самом деле условно, поскольку сталинистские работы примитивного содержания издавались и в период либерализации. Первая категория включает в себя исследования, проводимые в конце 1950-ых и в середине 1960-ых. Они изобилуют сознательной ложью, фальсификациями и содержат прямые оскорбления. Методология, используемая в работах, изданных в 1970-ых и 1980-ых несколько более рациональна, прибалтийские страны более не обвиняются в подготовке антисоветской агрессии; зато им дается определение плацдарма для агрессоров.
Те, кто интересуется описываемым периодом времени, могли ознакомиться с мемуарами и статьями, написанными беженцами из Прибалтики. Среди них, однако, очень немногие представляют настоящую научную ценность. Потеря родины и перенесенные в чужих странах страдания придали этим текстам глубокую эмоциональность, которая ведет к смешиванию проблем идеологической приемлемости и достоверности. Большинство прибалтийских беженцев рассматривало свои родные страны как объекты истории, обвиняя Советский Союз и Германию в том, что случилось. Некоторые также обвиняли соседей, которые, как казалось, увильнули в критический момент от политического и военного сотрудничества. В этих исследованиях преобладает взгляд в прошлое - возможный ход событий обсуждается в стиле "что могло бы произойти, если бы было предпринято то или иное действие". Президенты Константин Пятс, Карлис Улманис и Антанас Сметона были объявлены символами независимости в прибалтийских странах, и большинство эмигрантов отказывалось критиковать их действия. Первыми, кто увидел ошибки авторитарных режимов в решениях, принятых в 1939-1940, были те, кто пострадал от этих режимов. И все же речи, статьи и мемуары прибалтийских политических деятелей и дипломатов действительно не проливают никакого света на то, что же они думали на самом деле. Более того, никто из них не выступил на публике с четко выраженной другой точкой зрения. Хотя, в отличие от мемуаров и газетных статей, частная корреспонденция была довольно прямолинейной и честной в описании того, что происходит, прямо называя государственных лидеров предателями.
Об отношениях прибалтийских государств и Советского Союза в период между двумя мировыми войнами написано мало. В изданных в Эстонии до сих пор публикациях не рассматривались отношения в 1920-х годах между посольством Советского Союза в Таллине и Константином Пятсом - одним из основателей независимой Эстонской Республики, бывшим и Главой государства (Riigivanem), и членом парламента (Riigikogu), а позднее, и Президентом страны. Эти отношения оказали свое влияние на государственный переворот Пятса-Лайдонера 12 марта 1934 г.
Главная цель политики Советского Союза в Прибалтике между двумя войнами состояла в том, чтобы воспрепятствовать заключению союза между приграничными странами. Страны Прибалтики, как ожидалось, будут продолжать нейтральную внешнюю политику. Для того, чтобы предотвратить формирование польско-прибалтийского блока использовались как политические, так и экономические инструменты. Любые средства были хороши, чтобы помешать нормализации польско-литовских отношений. Если требовалось, должны были предприниматься и экономические санкции; в общем, советское экономическое влияние должно было быть использовано для того, чтобы противодействовать любым планам сформировать Прибалтийский блок. Одним из методов достижения этой цели было вовлечение действующих политических деятелей и оппозиционеров в бизнес и помощь для их прихода к власти. Перед тем, как принять решение, как экономичней построить отношения с Эстонией, то есть, перед тем, как решить, какие эстонские политические деятели должны быть вовлечены в сферу влияния Советского Союза, в Москве был сделан тщательный анализ взглядов и позиций эстонских политических партий, а также их социальной базы. В 1920-х крестьянство составляло заметную часть эстонского общества, и в Москве полагали, что эстонской политикой можно было бы эффективно управлять через партию союзов земледельцев (Põllumeestekogud). Таким образом некоторых членов ведущей эстонской партии можно было бы направлять на развитие политических интересов Советского Союза.
В качестве инструмента влияния на эстонскую политику советские дипломатические представители использовали эстонскую-советскую торговую палату. Палата была зарегистрирована в июле 1923 г. На заявлении о регистрации среди прочих стоит подпись Рудольфа Каарэла Реннинга, заместителя министра торговли и промышленности, а заявление для регистрации устава Палаты также подписано членом парламента, прежним Главой государства, Пятсом. Почему было настолько важно учреждение Торговой палаты? В 1923-1924 гг. объем советской транзитной торговли уменьшился, сократилась и эстонская торговля с Востоком. Таким образом, с одной стороны, учреждение эстонской-советской торговой палаты соответствовало национальным интересам; но, с другой стороны, оно давало Пятсу и Реннингу официальное оправдание для развития их личных контактов с советским посольством и торговым представительством. Москва приветствовала учреждение торговой палаты, и вскоре начала поддерживать её материально.
Советские послы в Таллине Адольф Петровский и Федор Раскольников и секретарь посольства заполнили сотни страниц своих отчетов с замечаниями типа: "сегодня мы обсуждали этот вопрос с Пятсом", "Пятс обещал приложить все усилия, чтобы повлиять на правительство", "Пришел Реннинг и сказал, что Пятс попросил его сообщить / .../", "Пришел Реннинг и я попросил, чтобы он сказал Пятсу, что / .../". Никто другой из ведущих политических деятелей Эстонии не имел подобных близких отношений с советским посольством. В 1925 г. Пятс, в сотрудничестве с советским посольством, освободил от обязанностей министра иностранных дел Каарела Роберта Пуста. За что Москва должна была быть благодарна, поскольку создание Балтийской Лиги, за которое выступал, среди прочих, и Пуста, оказалось блокировано эстонскими внутренними силами.
Пятс и советский посол имели обыкновение обсуждать проблемы внутренних и иностранных дел, а также и экономическую политику. Пятс подробно описывал мнения и положения членов правительства и в мельчайших деталях анализировал взгляды его политических конкурентов. Многие из бесед Пятса с советскими представителями касались эстонской внешнеполитической ориентации. Пятсу несколько раз открыто говорилось о необходимости проявить давление на правительство в том или ином вопросе, например, пойти на какие-то действия против Польши. Цель состояла в том, чтобы сорвать прибалтийское сотрудничество. Подводя итоги, мы можем сказать, что с помощью Пятса советское посольство было в состоянии влиять на эстонское правительство, парламент и правосудие. Было, однако, несколько неудач, ответственность за которые можно возложить на действовавшие в стране демократические порядки. В некоторой степени, отношения Пятса с посольством можно интерпретировать как тонкую политическую игру как с целью получения различных неясных преимуществ, так и для прямой денежной выгоды.
Заключение торгового соглашения между Эстонией и Советским Союзом в 1929 сыграло важную роль в возвращении Пятса на политическую арену Эстонии. До этих пор эстонско-советские торговые отношения регулировались Тартуским мирным договором. В декабре 1928 в Эстонии пришла к власти коалиция социалистов, трудовиков и христиан. Среди первых мер, предпринятых новым правительством, была поддержанная заинтересованными в восточной торговле лобби-группами попытка перестроить экономические отношения с Советским Союзом. Через советского посла Москве было предложено принять новое торговое соглашение. Предложение не могло не вызвать у советских властей искушения перед шансом осуществить свои политические цели, привлекая и связывая обязательствами определенных эстонских политических деятелей и бизнесменов. Экономическому влиянию нужно было способствовать, даже в ущерб политике. В Москве хорошо знали об экономических интересах Пятса. В советских источниках отмечается, что Пятс был главным акционером Эстонского Кредитного банка (Eesti Krediidipank) и машиностроительного завода Ильмарине, что, по их мнению, объясняет интерес Пятса к новому торговом соглашению - если русские разместят заказы на заводе Ilmarine, Пятс увеличит свои дивиденды и на акциях Кредитного банка, поскольку банк кредитовал бы эстонские предприятия, выполняющие советские заказы. Для Москвы было очевидно, что причастность к процессу заключения нового торгового соглашения поможет Пятсу получить и политическую выгоду: восстановить его репутацию, разрушенную банкротством Харьюского Банка, и подготовить основание к его возвращению в политическую жизнь Эстонии. Торговое соглашение было подписано 17 мая 1929 г. По сути, торговым соглашением была заменена Статья 16 Тартуского мирного договора, то есть в экономических отношениях между странами была сохранена прежняя ситуация. Некоторые эстонские политики выразили мнение, что заключение торгового соглашения на таких условиях было бессмысленным.
Нефтесиндикат, действовавший в Эстонии, был привилегированной советской торговой организацией, созданной для того, чтобы продавать советские нефтепродукты. Уже в январе 1926 г. Высший Совет Народного Хозяйства принял решение, по которому управление Нефтесиндикатом за границей должно было преобразовать принадлежащую государству фирму в акционерное общество, где половина акций принадлежала бы Советскому Союзу, и остальная часть -- частным лицам или фирмам. Это решение исходило из понимания, что успешный нефтяной экспорт приведет к огромному повышению международного положения Советского Союза. Переговоры о преобразовании эстонского филиала советского Нефтесиндиката в эстонско-советское акционерное общество начались в начале 1928 г. Идея состояла в том, чтобы закрепить советское политическое влияние в Эстонии, передав влиятельному эстонскому политику лицензию на продажу советских нефтепродуктов и наняв представительного человека в качестве юрисконсульта. В Москве пришли к выводу, что такой схеме удовлетворяют два человека - Пятс и торговец и промышленник Йоаким Пухк. Один из них должен был стать юрисконсультом, а другой -- торговать советскими нефтепродуктами. Народный Комиссариат Иностранных Дел специально настоял на особых предосторожностях для того, чтобы сделка была в тайне от эстонской публики. Переговоры о привлечении Пятса к деятельности синдиката проходили в течение 1929 г. В марте 1930 Пятс был официально принят на работу в должности юрисконсульта. Из корреспонденции советского посольства с Наркоматом Иностранных Дел следует, что ежегодная зарплата Пятса составляла 4000$, которая, по крайней мере первоначально, выплачивалась ему через его доверенное лицо -- Реннинга. Учитывая глобальную финансовую депрессию, эта сумма была действительно очень большой. Для сравнения, Глава государства и спикер Парламента Эстонии получали от эстонского государства только половину того, что Советы платили Пятсу, -- 2000$ в год.
В 1927 г. Нефтесиндикат контролировал приблизительно 60 процентов от нефтяного рынка в Эстонии. С коммерческой точки зрения, создаваемое совместное предприятие было бы превосходной идеей. Однако, авторы схемы не имели никакого желания делиться прибылью с так называемыми акционерами. Они выполнили свою задачу, как только Пятс принял должность юрисконсульта и стал тайно брать деньги. Круг замкнулся в октябре 1930, когда Пятсу и Пухку сообщили, что планы создания акционерного общества отменяются из-за разногласий между Наркоматом Иностранных Дел и Союзнефтью. Чтобы ограничить чересчур откровенную антисоветскость Пухка, ему выдали лицензию на продажу определенного количества советской нефти на эстонском рынке. Выплаты Пятсу через советское посольство, однако, продолжались, хотя из отчетов не определить, как долго. Из документов следует, что и Пятс, и Пухк были оба удовлетворены состоянием дел.
Оглавление книги Часть 1/5 Часть 2/5 Часть 3/5 Часть 4/5 Часть 5/5