Слава одноногому Буратино. Часть третья.
Сказочно-подарочная повесть от Святого Валентина с приветом
Часть первая
Часть вторая
- А он все повторял: «На том свете лучше, там лучше». Я спрашиваю: «А что там, Юрочка?» Он отвечает: «Не помню, Полечка, помню только, что хорошо там очень». И вот если бы не один случай…
Лина услышала, как поворачивается ключ в замке и перебила Полину вопросом, который хотела задать больше всего.
- Полина Семеновна, откуда у вас синяк под глазом?
- Лина Анатольевна, милая, да у меня кругом синяки.
- Это Юра, да? - заговорщически шепнула Лина.
- Юра? Да, Юра мне их смазывает какой-то мазью и…
Поля хотела договорить, но на кухню вошел Юрий. Так оно и есть - он ее бьет! А Полина его защищает, как все женщины-жертвы. И трагическая история нисколько его не оправдывает. Эта история - только еще один повод для подозрений. Мало ли, как у него психика повредилась, и что ему мерещится.
- Полечка, ты прости меня, дурака старого. Если ты очень хочешь, так и быть, я с Сашей позанимаюсь. Но в зоопарк не пойду! Пусть в мастерской у меня посидит, я ему кораблик сделаю или машинку там.
- Юрочка!
- Вот, принес, - он протянул сверток.
Полина зашуршала бумагой, Лина разглядела подарок и ахнула - тарелка с подсолнухами! Как раз для блинов, большая и плоская. Лина улыбнулась - приятно на душе стало, словно ей самой неожиданный подарок сделали. И тут же нахмурилась. Решила, что это еще один знак - все мужчины-тираны пытаются заслужить прощение подарками. Стоят на коленях с бриллиантами и золотыми кастрюлями на блюдечке с голубой каемочкой, а через три дня снова рукоприкладствуют.
- Вы пока пейте чай с блинами, а я к Сашеньке поднимусь, - сказала Полина. - Слышите, он заплакал?
Лина с Юрием переглянулись, Поля поспешила наверх.
- Откуда ты узнал? - спросила Лина.
- Что? - удивился Юрий.
- Ну, что она тарелку разобьет? У нас тут тарелка разбилась, похожая, плоская, и тоже с подсолнухами.
- Черт его знает, как это у нас с ней бывает. Решил подарок купить, зашел в магазин, увидел эту тарелку - и сердце откликнулось. Вот и купил. Поверишь, мы с ней двадцать лет с лишком вместе живем, и ни разу не ссорились. Первый раз из-за этой дурацкой открытки. Но она ведь не обиделась, как ты думаешь?
Лина с трудом сдержала желание дать ему совет быть с женой помягче. Пока придумывала ничего не значащий ответ, вернулась Полина с «мальчиком» на руках.
- Сиди, маленький, сейчас бабушка тебе кашки сварит, - она поставила «мальчика» на стул, прислонив к спинке, и всплеснула руками. - А что же вы чай-то не пьете? Блины остынут!
Пока она хлопотала у плиты, повернувшись спиной к столу, Юра придирчиво рассматривал открытку. Потом взял, обнюхал сверху донизу и попробовал лизнуть нарисованное личико. У Лины в голове закрутилась новая колыбельная, тихий голос печально пел: «Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придет серенький волчок, и ухватит за бочок…»
- Глаза б мои не видели это чудо, - прошептал Юрий. - Не могу я на этот кусок картона смотреть, но и Полю не могу расстраивать. Если бы не она, так бы и порвал в мелкие клочки. Вот чудное желание - убить мальчика, который никогда не был живым.
- А настоящий внук? - прошептала в ответ Лина.
- Да какой он мне внук, - с раздражением ответил Юра.
- Тут чай будем пить или в комнату пойдем? - спросила Полина.
- Я объявляю голодовку, - сказал Юра и хмуро посмотрел на Полю.
- Голодовку? Юра, но почему? - изумилась Полина.
- Да, почему? - добавила Лина.
- До тех пор, пока, - он замялся. - Пока мальчик от нас не уедет, вот.
- Ты хочешь, чтобы он уехал? - у Поли задрожал подбородок.
- Не хочу. Пусть живет. Но пока он тут, крошки в рот не возьму.
- Юрочка, ты заболеешь. Зачем ты так?
- Да ничего мне не сделается. Могу я поголодать, если мне хочется? Врачи говорят, для здоровья полезно.
- Как скажешь, Юрочка, - грустно сказала Полина.
- Блины неси в комнату, угости курьершу.
Лина нахмурилась. Ох, до чего смотреть на это противно! Ну точно, домашний деспот! Чисто волк, пожирающий ягненка! Пиночет семейного масштаба, угнетатель женщин и детей. Еще и шантажирует! Ничего удивительного, что внука в гости не привозят. Разве можно так жену терроризировать? А еще говорит, что ни разу не ссорились. Она у него ходит пришибленная, тише воды ниже травы, возразить ему не может, только «как скажешь, Юрочка», вот ему и кажется, что поводов для ссоры нет. Она раскрыла рот, чтобы высказать все, что думает по этому поводу, но опять вспомнила о наказе Эмиля Евгеньевича, и покорно поплелась за Полей в комнату с чайником в руке.
Юра наливал ей чай, пока жена ушла варить кашку «ребенку», Лина сидела, насупившись, и ломала голову, как помочь бедной Полечке. Она твердо решила, что не уйдет отсюда, пока не придумает, как это сделать. И пока не узнает, кто и зачем прислал эту открытку.
Лина положила себе на тарелку первый тонюсенький блин, украсила его лужицей вишневого варенья, свернула в трубочку и отправила в рот. Божественный вкус заставил на мгновение забыть обо всем на свете. Не успела она дожевать блинчик, как в комнату влетела Поля с «мальчиком» на руках. Ее щеки так раскраснелись, что свекла могла бы позавидовать.
- Юрочка, внук заболел! Смотри, у него сопельки, и лицо побледнело.
Юра отвернулся и сморщился, словно ему под нос подсунули свеженаполненный детский горшок.
- Поля, не выдумывай глупости. Мальчик здоров.
- Надо врача вызвать! Придет ли врач-то, он ведь здесь не прописан, и в детской поликлинике не зарегистрирован. Может скорую, а Юра? Я сейчас температуру померяю.
- Поля, не суетись, оставь ребенка в покое и займись чем-нибудь полезным, ужин, что ли приготовь.
- Юра, как ты можешь такое говорить? Мальчик болен, какой там ужин. Посмотри, у него из носа течет, он весь горит. Это все я виновата! Плохая я бабушка, недоглядела.
Лина вытянула шею и вгляделась в «мальчика». Ексель-моксель! На картонном личике красовались сопли, нарисованные так мастерски, что сразу было видно - это именно сопли, а не грязь к открытке прилипла. Румянец, который она совершенно точно запомнила, пропал со щечек, сохранилось лишь отталкивающее, капризное выражение лица. У нее закружилась голова.
- Юр, ты посмотри, у него правда сопли, - сказала она. - И побледнел, в самом деле.
- И ты туда же? - вскинулся он. - Я понял! Вы обе хотите свести меня с ума. Сейчас вы меня обе будете убеждать, что это настоящий больной мальчик, - он поставил локти на стол и обхватил голову руками.
- Юрочка, я все понимаю, - Поля гладила его по голове. - Ты не хочешь признать Сашеньку своим внуком, но это ведь больной ребенок. Разве ты бы не помог больному маленькому мальчику, пусть даже чужому?
В глазах у нее блестели слезы. Юра встал, стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули чашки и сказал:
- Да! Черт возьми, да! Я сейчас же вызову скорую. А ты иди, уложи ребенка в постель и налей ему чаю.
- Иду, Юрочка, иду. Ты скажи, что у него температура высокая, а то не приедут.
Юра проводил взглядом мальчика в руках Полины и пробормотал ей вслед:
- Не взлетит ангел над двумя больными.
- Что? - удивилась Лина.
- Ему крыльев не хватит, - Юра поднял вверх указательный палец.
Лина икнула. Едрена-матрена! И этот заговариваться начал! Ну и семейка. Или это все открытка? «Придет серенький волчок, и укусит за бочок, и утащит по лесок, под ракитовый кусток», - пел у нее в голове тихий, невыносимо грустный голос. Она потрясла головой, но голос не утихал.
- Алло, скорая? - Юра звонил по телефону. - Я хочу вызвать психиатрическую бригаду.
«Очень вовремя», - подумала сначала Лина, а потом нервно сглотнула. Ексель-моксель, что же это делается? Бедную женщину упрячут в психушку, в то время, как во всем виновата открытка. Она метнулась к своей сумке и вытащила шарфик. Там, в глубине, под подкладкой, лежит визитка Эмиля Евгеньевича. Он должен это остановить! Она застыла с шарфиком в руках, вспоминая что-то, о чем ей говорил главный по открыткам, когда вручал этот шарфик. Что-то важное, что надо было запомнить, но теперь начисто вылетело из головы. Она перебирала взглядом яркие радужные оттенки шарфика, как монах - четки, пока не почувствовала, что обращаться к Эмилю Евгеньевичу пока не стоит.
Пока они ждали скорую, Лина умяла еще четыре блина. Ей нужно было чем-то себя занять, чтобы не вскочить и не начать отговаривать Юрия. Он ходил взад-вперед по комнате, сложив руки на груди, и тихо, едва слышно ругался. Казалось, что комнату снова наполнили сосульки, с каждым его шагом они раскачивались и звенели, задевая друг об друга.
- Ну какие сопли? - накинулся он на Лину. - Ну ты-то что за ерунду несешь, а? Бедная моя Поля…
- Я же тебе сразу сказала, что это все из-за открытки. Доставка особого класса, понимаешь? - вскочила Лина. - У мальчика появились сопли, нарисованные, честное слово. Ты бы сам посмотрел. Это такая открытка, она так работает.
- Уййй, - взвыл Юрий. - Я попрошу врачей, чтобы они тебя забрали в первую очередь.
- Не имеешь права, - вскинулась Лина. - Я тебе не жена, и общественной опасности не представляю. И вообще, я совершенно нормальна.
В последнем она вовсе не была уверена. Впрочем, все люди чуточку сумасшедшие, и заскоки у нее случаются не реже и не чаще, чем у большинства других.
- Тогда пусть меня заберут, - глухо сказал Юрий. - Если сейчас придет врач, скажет мне, что мальчик настоящий, и надо вызвать педиатра, я точно сойду с ума.
- Мальчик не настоящий. А сопли есть, - сочла нужным пояснить Лина.
- Ну как могут быть у картонного мальчика сопли? - завопил Юрий.
Лина испугалась, что Поля услышит.
- Я еще понимаю, дорогущая игрушка из-за границы, у них и роды, и свадьбы, и все, что захочешь, бывает, но картонка?
Спор мог бы продолжаться долго, но тут они оба услышали, как подъехала машина, и вскоре в дверь позвонили.
- Здравствуйте, - на пороге появился маленький седой дядечка со смешной бородкой, похожий на доктора Айболита. В огромной сине-красной куртке неотложки он смотрелся, как посылка из американского интернет-магазина. Они там тоже любят упаковать крохотную коробку в огромный красно-синий пакет, набитый пенопластом или стружкой. Если бы это сравнение пришло Лине в голову в других обстоятельствах, она бы хихикнула.
За Айболитом стоял здоровенный мужик с огромными ручищами, в одном халате, за ним маячила еще какая-то фигура. Когда доктор вошел, Юра попытался закрыть дверь, но в проем просунулась мощная рука.
- Это наши фельдшеры, - пояснил Айболит.
- Фельдшеры не нужны, - ответил Юра. - Ваша пациентка - тихая пожилая женщина.
- Ох, миленький, не знаете вы, какие силы порой просыпаются в тургеневских девушках и старушках-ровесницах революции. Сереженька, Петенька, будьте добры, посидите в машине. Если что, я вас позову.
Толстая ручища громилы-Сереженьки исчезла, Юра поморщился, закрыл дверь на два замка и повел доктора наверх. Лина поспешила следом, но дверь спальни захлопнулась у нее перед носом. Она хмыкнула и, наплевав на приличия, приложила ухо к замочной скважине.
Поначалу разговор был слишком тихим, к тому же в голове противный голос все еще нудел про волчка и бочок, и она не различала слов. Под конец доктор заговорил громче.
- Миленькая, не переживайте. Уверяю вас, с вашим мальчиком все в полном порядке. Постельный режим, много питья, лучше сегодня не кормить. Завтра будет как новенький.
- Ой, спасибо вам, доктор, - причитала Полечка. - А что же вы его даже не послушали? Вдруг хрипы в легких?
- Я врач, мне и так видно. Но если вы настаиваете… Мальчик, вдохни. Так, хорошо, теперь выдохни.
Айболит свою роль разыгрывал как по нотам. Видать, в этих делах у него большой опыт накопился.
- Хрипов нет, обычная простуда. Ну все, поправляйтесь.
Лина быстро и тихо, на цыпочках, прокралась обратно вниз и притаилась в комнате, оставив щелку в двери.
- Интересный, очень интересный случай, - говорил доктор Юре. - У вас на самом деле есть внук?
- Внук у Полины есть, но он живет с родителями в Германии.
- Понятненько, понятненько. А что с глазом у нее? - прищурился доктор.
- Нечастный случай, - Юрий посмотрел в сторону.
- Понятненько. Вообще-то, по-хорошему, никакой необходимости вызывать бригаду не было. Она у вас не буйная, опасности для ее жизни нет, и для жизни окружающих тоже. Могли бы и в поликлинику сводить, к участковому психиатру.
- Так ведь не пойдет она. Она себя нормальной считает. И потом, она требовала вызвать скорую для мальчика! Что я мог поделать? Было бы лучше, если бы она позвонила сама, и приехал бы педиатр?
- Ну что же, миленький, пожалуй, вы правы. Обстоятельства специфические. Сумку соберете?
- Зачем? - удивился Юра.
- Как зачем, для госпиталиации.
- Полю - в психушку? - грозно зашептал Юра. - Ни за что!
- Тогда чего же вы от нас хотели?
- Не знаю, - он пожал плечами. - Диагноза, таблеток, уколов. Совета, в конце концов.
- Знаете, миленький, буду с вами откровенен. Один мой хороший коллега сейчас пишет диссертацию и очень интересуется разными необычными случаями. Он бы наверняка захотел понаблюдать вашу жену. Тем более, что похожий случай уже был.
- Да что вы говорите! - ахнул Юра. - И кто эта несчастная бабушка?
- Я не о бабушке, - пояснил Айболит. - Два таких случая было, когда человек получил открытку и бац! Сходил с ума. Ваш будет третий. Но самое поразительное в этих случаях другое.
Лина вся превратилась в слух.
- Что же? - спросил Юра.
- В предыдущих двух случаях пациенты внезапно вылечивались сами! Вот почему он захотел бы понаблюдать ее в стационаре. Но раз вы не хотите… Вы мне позвоните, если она внезапно излечится? А лучше я сам вам позвоню. Вот мой телефон, а мне запишите ваш, пожалуйста.
- Что же мне теперь-то с ней делать?
- Я вам дам таблетки. Вообще-то их должен выписывать участковый психиатр или невропатолог в поликлинике, но я вам дам. Вот это антидепрессант. Если ее состояние вызвано неврозом, тревогой, тогда, может быть, ей поможет. А это успокоительное и снотворное, можете дать его жене, когда куда-то уходите, и она почти наверняка проспит это время дома. Будет хорошо, если вы запишете, что и когда ей давали, и как она себя потом чувствовала.
- Спасибо, доктор. Я сейчас, - Юра зашуршал курткой, похоже, полез за кошельком.
- Что вы, миленький, что вы! Это же мой святой долг, - отмахнулся Айболит и распрощался.
Не успела Лина выйти из комнаты, как на нее набросился Юра.
- Ну что, теперь-то мне расскажешь про свою особенную доставку? - он подошел к Лине вплотную.
«Еще чуть-чуть, и возьмет за грудки», - поняла она и попыталась отодвинуться назад.
- Ты что? О чем ты?
- Другие два случая. Им тоже ты открытки отнесла? - он махнул рукой в сторону двора, где отъезжала скорая.
- Я недавно работаю, - призналась Лина. - Это моя первая доставка особого класса.
- Конечно, будешь мне сейчас рассказывать. У тебя начальник есть? Кто он? Дай мне телефон, - потребовал Юра.
- Не дам! По инструкции не положено, - нашлась, что сказать, Лина.
- Ох, смотри, разузнаю я про твою особую доставку… Это же надо, Полю - и в психушку! Представить себе не мог, что доживу до такого.
Он пнул полку для обуви, расшитый валенок свалился на пол. Юрий достал из упаковки таблетку, его руки дрожали.
- Поля, - закричал он. - Иди сюда, прямо сейчас!
Потом обратился к Лине:
- Как думаешь, таблетки ей помогут?
Лина прикусила себе язык. У нее челюсть свело судорогой. Конечно, не помогут! Это же все из-за открытки! Как бы отговорить его ни за что ни про что кормить родную жену психотропными препаратами? Кто знает, какие у них побочные эффекты? Ну почему, почему нельзя дать совет?
- Не знаю. Я не врач, - выдавила из себя она.
Спустилась Поля, ее пухлое личико выражало озабоченность.
- Идем, - он взял жену под руку и повел в комнату, Лина поспешила за ними.
- У Машки ангина третий раз за полгода. Может быть, пора ей вырезать гланды? - сказала Полина.
- Ангина? Разве ей не вырезали гланды еще в школьном возрасте?
- Да, школа. Она пропустила так много занятий, придется пригласить учителя домой. Вдруг она не сможет перейти в следующий класс?
- Конечно, перейдет, Полечка. Мы наймем репетитора.
- У меня голова болит. Я что-то не то говорю, да?
Юра обнял Полину и прижал к себе.
- Поля моя, Поля. Слава одноногому Буратино, что ты у меня есть.
У Лины в животе что-то перевернулось и булькнуло. Блины, что ли? Нет, снова те круги по невидимой воде, от которых щиплет что-то в глубине души, как глаза от лука. Только глаза можно промыть или зажмурить, а как быть с душой? Лина громко кашлянула, напоминая супругам, что они в комнате не одни.
Полина высвободилась из объятий мужа.
- Юра, ну что я говорю, а? Машка давно выросла, и у нее нет никакой ангины. Я увидела доктора и вспомнила, как она болела. Хороший доктор такой, а Сашенька поправится, с ним все будет в порядке, правда?
- Конечно, Полечка.
Юра повертел в руке таблетку и отправил себе в рот. Лина сжала губы и закатила кверху глаза.
- Тьфу, горькая, гадость, - выплюнул ее он. - Что же делать-то?
Юрий почесал бок. У Лины в голове отозвалось: «Придет серенький волчок…».
Он поднял вверх указательный палец и сказал:
- Хочешь согреться, смотри только на солнце.
Он бросился к полке, отодвинул стекло и сгреб в охапку книги. Один за другим тома с пожелтевшими страницами летели в камин, огонь разгорался сильнее, в комнату повалил жар.
- Юрочка, это же твои любимые, до дыр зачитанные, - ахнула Поля.
Когда последняя книга исчезла в огне, Юра выбежал из комнаты и через минуту вернулся с горой резных деревянных фигурок. Лина успела заметить, что работа филигранная.
- Шахматы, два года делал, - у Полины дрожал голос.
Лина скорчила физиономию. Ёперный театр, ну почему Полина молчит! Почему не остановит его, не даст ему пощечину, не выльет на него ведро холодной воды, не накричит, в конце концов?
Юра бегал по дому, бросал в огонь кассеты, которые горели с едким смрадом, старые открытки, альбомы с марками. Полина с растерянным выражением лица мяла пухлые ладони. Лина пританцовывала на месте, не зная, за что хвататься - то ли за рот, то ли за собственные руки, так хотелось ей вмешаться, но обещание, данное Эмилю Евгеньевичу, все еще было сильнее. Она не могла оторвать глаз от огня, который поглощал вещи, отмеченные печатью чужой любви - те, что много раз рассматривали, перечитывали, бережно хранили. Когда она, наконец, обернулась, то икнула от неожиданности.
Полина стояла перед ней босиком, в одной кружевной комбинации. На левом плече кружева надорвались, и лямка сползла почти до локтя.
- Полина! Что вы делаете? - ужаснулась Лина.
Поля молча направилась в прихожую. Она повернула один за другим замки и, как была, босиком, вышла во двор. Полная луна ярко освещала ее белую фигуру. Издалека ее можно было принять за привидение. Поля брела босиком по снегу, как по песку жарким летом. Не пробегала дрожь по ее телу, она не ежилась и не пыталась обнять себя руками. Молча, почти бесшумно она бродила кругами по двору, лишь снег изредка хрустел под ее пятками.
Лина бросилась обратно в дом.
- Юра! Юра, там Полина голышом по улице ходит!
Она застыла. Юрий сидел у камина на корточках и одну за другой отправлял в огонь старые фотографии из альбома. Лина узнала на карточке молодую, прелестную Полю и кинулась обратно.
- Поля! Полина Семеновна! Там Юра ваши старые фотографии сжигает!
«Я не советую, я просто информирую», - убеждала себя Лина, но ее все равно никто не слушал. Полина продолжала кружить по двору, как одинокая птица. Ноги ее побелели, в снегу из следов босых ног сложилась непривычная глазу тропинка.
Едрена-матрена! Ну и работа у особенного почтальона! «Увижу этого Эмиля, убью», - пообещала себе Лина. Она металась между двором и комнатой и пыталась хоть что-нибудь сообразить. От Полины к Юре распространялась дикая, лихорадочная волна. У нее пошла кругом голова. А вдруг она сейчас тоже отчебучит что-нибудь эдакое, о чем потом стыдно будет вспомнить? Не успела она подумать об этом, как тело выкинуло фортель. Вместо того, чтобы опять вызвать бригаду или достать визитку Эмиля Евгеньевича, она встала в дверном проеме, набрала полную грудь воздуха и громко, заливисто запела.
- Баю-баюшки-баю, не ложися на краю.
Полина, услышав колыбельную, затрясла головой.
- Придет серенький волчок, - продолжала Лина во весь голос. - И ухватит за бочок!
Поля, словно загипнотизированная, направилась к дому.
- И утащит во лесок, - Лина запела тише, двигаясь спиной по направлению к комнате. - Под ракитовый кусток.
Полина следовала за ней, как огромная белая мышь за дудочкой крысолова. Юра повернулся, отложил альбом и подошел к Полине. Лина замолчала и отошла в сторону. Сейчас бы накинуть на Полю халат, подтащить ее к огню, растереть ноги и дать ей выпить горячего чаю с коньяком. Но Лина чувствовала, что сейчас должно произойти что-то важное. Юра и Поля неотрывно смотрели друг на друга. Казалось, что между их взглядами вот-вот родится северное сияние.
- Юра, ты должен любить внука, - сказала Поля, голос ее звенел, словно она выступала на параде. - Должен, понимаешь?
Лина скривилась от резкой боли. В животе заиграли на ледяных клавишах чужие, твердые пальцы. Тело захватывал страх, от которого сводило мышцы. «Интересно, колыбельную можно считать советом?» - успела подумать она, и тут во взгляде Юрия что-то резко изменилось. Оцепенение на лице сменилось гримасой гнева.
- Ах ты! - закричал он, поднял руку и бросился на жену.
- Не позволю! - закричала в ответ Лина и заслонила Полину собой, оттолкнув ее назад.
А потом у нее в глазах потемнело.
Продолжение
Часть первая
Часть вторая
- А он все повторял: «На том свете лучше, там лучше». Я спрашиваю: «А что там, Юрочка?» Он отвечает: «Не помню, Полечка, помню только, что хорошо там очень». И вот если бы не один случай…
Лина услышала, как поворачивается ключ в замке и перебила Полину вопросом, который хотела задать больше всего.
- Полина Семеновна, откуда у вас синяк под глазом?
- Лина Анатольевна, милая, да у меня кругом синяки.
- Это Юра, да? - заговорщически шепнула Лина.
- Юра? Да, Юра мне их смазывает какой-то мазью и…
Поля хотела договорить, но на кухню вошел Юрий. Так оно и есть - он ее бьет! А Полина его защищает, как все женщины-жертвы. И трагическая история нисколько его не оправдывает. Эта история - только еще один повод для подозрений. Мало ли, как у него психика повредилась, и что ему мерещится.
- Полечка, ты прости меня, дурака старого. Если ты очень хочешь, так и быть, я с Сашей позанимаюсь. Но в зоопарк не пойду! Пусть в мастерской у меня посидит, я ему кораблик сделаю или машинку там.
- Юрочка!
- Вот, принес, - он протянул сверток.
Полина зашуршала бумагой, Лина разглядела подарок и ахнула - тарелка с подсолнухами! Как раз для блинов, большая и плоская. Лина улыбнулась - приятно на душе стало, словно ей самой неожиданный подарок сделали. И тут же нахмурилась. Решила, что это еще один знак - все мужчины-тираны пытаются заслужить прощение подарками. Стоят на коленях с бриллиантами и золотыми кастрюлями на блюдечке с голубой каемочкой, а через три дня снова рукоприкладствуют.
- Вы пока пейте чай с блинами, а я к Сашеньке поднимусь, - сказала Полина. - Слышите, он заплакал?
Лина с Юрием переглянулись, Поля поспешила наверх.
- Откуда ты узнал? - спросила Лина.
- Что? - удивился Юрий.
- Ну, что она тарелку разобьет? У нас тут тарелка разбилась, похожая, плоская, и тоже с подсолнухами.
- Черт его знает, как это у нас с ней бывает. Решил подарок купить, зашел в магазин, увидел эту тарелку - и сердце откликнулось. Вот и купил. Поверишь, мы с ней двадцать лет с лишком вместе живем, и ни разу не ссорились. Первый раз из-за этой дурацкой открытки. Но она ведь не обиделась, как ты думаешь?
Лина с трудом сдержала желание дать ему совет быть с женой помягче. Пока придумывала ничего не значащий ответ, вернулась Полина с «мальчиком» на руках.
- Сиди, маленький, сейчас бабушка тебе кашки сварит, - она поставила «мальчика» на стул, прислонив к спинке, и всплеснула руками. - А что же вы чай-то не пьете? Блины остынут!
Пока она хлопотала у плиты, повернувшись спиной к столу, Юра придирчиво рассматривал открытку. Потом взял, обнюхал сверху донизу и попробовал лизнуть нарисованное личико. У Лины в голове закрутилась новая колыбельная, тихий голос печально пел: «Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придет серенький волчок, и ухватит за бочок…»
- Глаза б мои не видели это чудо, - прошептал Юрий. - Не могу я на этот кусок картона смотреть, но и Полю не могу расстраивать. Если бы не она, так бы и порвал в мелкие клочки. Вот чудное желание - убить мальчика, который никогда не был живым.
- А настоящий внук? - прошептала в ответ Лина.
- Да какой он мне внук, - с раздражением ответил Юра.
- Тут чай будем пить или в комнату пойдем? - спросила Полина.
- Я объявляю голодовку, - сказал Юра и хмуро посмотрел на Полю.
- Голодовку? Юра, но почему? - изумилась Полина.
- Да, почему? - добавила Лина.
- До тех пор, пока, - он замялся. - Пока мальчик от нас не уедет, вот.
- Ты хочешь, чтобы он уехал? - у Поли задрожал подбородок.
- Не хочу. Пусть живет. Но пока он тут, крошки в рот не возьму.
- Юрочка, ты заболеешь. Зачем ты так?
- Да ничего мне не сделается. Могу я поголодать, если мне хочется? Врачи говорят, для здоровья полезно.
- Как скажешь, Юрочка, - грустно сказала Полина.
- Блины неси в комнату, угости курьершу.
Лина нахмурилась. Ох, до чего смотреть на это противно! Ну точно, домашний деспот! Чисто волк, пожирающий ягненка! Пиночет семейного масштаба, угнетатель женщин и детей. Еще и шантажирует! Ничего удивительного, что внука в гости не привозят. Разве можно так жену терроризировать? А еще говорит, что ни разу не ссорились. Она у него ходит пришибленная, тише воды ниже травы, возразить ему не может, только «как скажешь, Юрочка», вот ему и кажется, что поводов для ссоры нет. Она раскрыла рот, чтобы высказать все, что думает по этому поводу, но опять вспомнила о наказе Эмиля Евгеньевича, и покорно поплелась за Полей в комнату с чайником в руке.
Юра наливал ей чай, пока жена ушла варить кашку «ребенку», Лина сидела, насупившись, и ломала голову, как помочь бедной Полечке. Она твердо решила, что не уйдет отсюда, пока не придумает, как это сделать. И пока не узнает, кто и зачем прислал эту открытку.
Лина положила себе на тарелку первый тонюсенький блин, украсила его лужицей вишневого варенья, свернула в трубочку и отправила в рот. Божественный вкус заставил на мгновение забыть обо всем на свете. Не успела она дожевать блинчик, как в комнату влетела Поля с «мальчиком» на руках. Ее щеки так раскраснелись, что свекла могла бы позавидовать.
- Юрочка, внук заболел! Смотри, у него сопельки, и лицо побледнело.
Юра отвернулся и сморщился, словно ему под нос подсунули свеженаполненный детский горшок.
- Поля, не выдумывай глупости. Мальчик здоров.
- Надо врача вызвать! Придет ли врач-то, он ведь здесь не прописан, и в детской поликлинике не зарегистрирован. Может скорую, а Юра? Я сейчас температуру померяю.
- Поля, не суетись, оставь ребенка в покое и займись чем-нибудь полезным, ужин, что ли приготовь.
- Юра, как ты можешь такое говорить? Мальчик болен, какой там ужин. Посмотри, у него из носа течет, он весь горит. Это все я виновата! Плохая я бабушка, недоглядела.
Лина вытянула шею и вгляделась в «мальчика». Ексель-моксель! На картонном личике красовались сопли, нарисованные так мастерски, что сразу было видно - это именно сопли, а не грязь к открытке прилипла. Румянец, который она совершенно точно запомнила, пропал со щечек, сохранилось лишь отталкивающее, капризное выражение лица. У нее закружилась голова.
- Юр, ты посмотри, у него правда сопли, - сказала она. - И побледнел, в самом деле.
- И ты туда же? - вскинулся он. - Я понял! Вы обе хотите свести меня с ума. Сейчас вы меня обе будете убеждать, что это настоящий больной мальчик, - он поставил локти на стол и обхватил голову руками.
- Юрочка, я все понимаю, - Поля гладила его по голове. - Ты не хочешь признать Сашеньку своим внуком, но это ведь больной ребенок. Разве ты бы не помог больному маленькому мальчику, пусть даже чужому?
В глазах у нее блестели слезы. Юра встал, стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули чашки и сказал:
- Да! Черт возьми, да! Я сейчас же вызову скорую. А ты иди, уложи ребенка в постель и налей ему чаю.
- Иду, Юрочка, иду. Ты скажи, что у него температура высокая, а то не приедут.
Юра проводил взглядом мальчика в руках Полины и пробормотал ей вслед:
- Не взлетит ангел над двумя больными.
- Что? - удивилась Лина.
- Ему крыльев не хватит, - Юра поднял вверх указательный палец.
Лина икнула. Едрена-матрена! И этот заговариваться начал! Ну и семейка. Или это все открытка? «Придет серенький волчок, и укусит за бочок, и утащит по лесок, под ракитовый кусток», - пел у нее в голове тихий, невыносимо грустный голос. Она потрясла головой, но голос не утихал.
- Алло, скорая? - Юра звонил по телефону. - Я хочу вызвать психиатрическую бригаду.
«Очень вовремя», - подумала сначала Лина, а потом нервно сглотнула. Ексель-моксель, что же это делается? Бедную женщину упрячут в психушку, в то время, как во всем виновата открытка. Она метнулась к своей сумке и вытащила шарфик. Там, в глубине, под подкладкой, лежит визитка Эмиля Евгеньевича. Он должен это остановить! Она застыла с шарфиком в руках, вспоминая что-то, о чем ей говорил главный по открыткам, когда вручал этот шарфик. Что-то важное, что надо было запомнить, но теперь начисто вылетело из головы. Она перебирала взглядом яркие радужные оттенки шарфика, как монах - четки, пока не почувствовала, что обращаться к Эмилю Евгеньевичу пока не стоит.
Пока они ждали скорую, Лина умяла еще четыре блина. Ей нужно было чем-то себя занять, чтобы не вскочить и не начать отговаривать Юрия. Он ходил взад-вперед по комнате, сложив руки на груди, и тихо, едва слышно ругался. Казалось, что комнату снова наполнили сосульки, с каждым его шагом они раскачивались и звенели, задевая друг об друга.
- Ну какие сопли? - накинулся он на Лину. - Ну ты-то что за ерунду несешь, а? Бедная моя Поля…
- Я же тебе сразу сказала, что это все из-за открытки. Доставка особого класса, понимаешь? - вскочила Лина. - У мальчика появились сопли, нарисованные, честное слово. Ты бы сам посмотрел. Это такая открытка, она так работает.
- Уййй, - взвыл Юрий. - Я попрошу врачей, чтобы они тебя забрали в первую очередь.
- Не имеешь права, - вскинулась Лина. - Я тебе не жена, и общественной опасности не представляю. И вообще, я совершенно нормальна.
В последнем она вовсе не была уверена. Впрочем, все люди чуточку сумасшедшие, и заскоки у нее случаются не реже и не чаще, чем у большинства других.
- Тогда пусть меня заберут, - глухо сказал Юрий. - Если сейчас придет врач, скажет мне, что мальчик настоящий, и надо вызвать педиатра, я точно сойду с ума.
- Мальчик не настоящий. А сопли есть, - сочла нужным пояснить Лина.
- Ну как могут быть у картонного мальчика сопли? - завопил Юрий.
Лина испугалась, что Поля услышит.
- Я еще понимаю, дорогущая игрушка из-за границы, у них и роды, и свадьбы, и все, что захочешь, бывает, но картонка?
Спор мог бы продолжаться долго, но тут они оба услышали, как подъехала машина, и вскоре в дверь позвонили.
- Здравствуйте, - на пороге появился маленький седой дядечка со смешной бородкой, похожий на доктора Айболита. В огромной сине-красной куртке неотложки он смотрелся, как посылка из американского интернет-магазина. Они там тоже любят упаковать крохотную коробку в огромный красно-синий пакет, набитый пенопластом или стружкой. Если бы это сравнение пришло Лине в голову в других обстоятельствах, она бы хихикнула.
За Айболитом стоял здоровенный мужик с огромными ручищами, в одном халате, за ним маячила еще какая-то фигура. Когда доктор вошел, Юра попытался закрыть дверь, но в проем просунулась мощная рука.
- Это наши фельдшеры, - пояснил Айболит.
- Фельдшеры не нужны, - ответил Юра. - Ваша пациентка - тихая пожилая женщина.
- Ох, миленький, не знаете вы, какие силы порой просыпаются в тургеневских девушках и старушках-ровесницах революции. Сереженька, Петенька, будьте добры, посидите в машине. Если что, я вас позову.
Толстая ручища громилы-Сереженьки исчезла, Юра поморщился, закрыл дверь на два замка и повел доктора наверх. Лина поспешила следом, но дверь спальни захлопнулась у нее перед носом. Она хмыкнула и, наплевав на приличия, приложила ухо к замочной скважине.
Поначалу разговор был слишком тихим, к тому же в голове противный голос все еще нудел про волчка и бочок, и она не различала слов. Под конец доктор заговорил громче.
- Миленькая, не переживайте. Уверяю вас, с вашим мальчиком все в полном порядке. Постельный режим, много питья, лучше сегодня не кормить. Завтра будет как новенький.
- Ой, спасибо вам, доктор, - причитала Полечка. - А что же вы его даже не послушали? Вдруг хрипы в легких?
- Я врач, мне и так видно. Но если вы настаиваете… Мальчик, вдохни. Так, хорошо, теперь выдохни.
Айболит свою роль разыгрывал как по нотам. Видать, в этих делах у него большой опыт накопился.
- Хрипов нет, обычная простуда. Ну все, поправляйтесь.
Лина быстро и тихо, на цыпочках, прокралась обратно вниз и притаилась в комнате, оставив щелку в двери.
- Интересный, очень интересный случай, - говорил доктор Юре. - У вас на самом деле есть внук?
- Внук у Полины есть, но он живет с родителями в Германии.
- Понятненько, понятненько. А что с глазом у нее? - прищурился доктор.
- Нечастный случай, - Юрий посмотрел в сторону.
- Понятненько. Вообще-то, по-хорошему, никакой необходимости вызывать бригаду не было. Она у вас не буйная, опасности для ее жизни нет, и для жизни окружающих тоже. Могли бы и в поликлинику сводить, к участковому психиатру.
- Так ведь не пойдет она. Она себя нормальной считает. И потом, она требовала вызвать скорую для мальчика! Что я мог поделать? Было бы лучше, если бы она позвонила сама, и приехал бы педиатр?
- Ну что же, миленький, пожалуй, вы правы. Обстоятельства специфические. Сумку соберете?
- Зачем? - удивился Юра.
- Как зачем, для госпиталиации.
- Полю - в психушку? - грозно зашептал Юра. - Ни за что!
- Тогда чего же вы от нас хотели?
- Не знаю, - он пожал плечами. - Диагноза, таблеток, уколов. Совета, в конце концов.
- Знаете, миленький, буду с вами откровенен. Один мой хороший коллега сейчас пишет диссертацию и очень интересуется разными необычными случаями. Он бы наверняка захотел понаблюдать вашу жену. Тем более, что похожий случай уже был.
- Да что вы говорите! - ахнул Юра. - И кто эта несчастная бабушка?
- Я не о бабушке, - пояснил Айболит. - Два таких случая было, когда человек получил открытку и бац! Сходил с ума. Ваш будет третий. Но самое поразительное в этих случаях другое.
Лина вся превратилась в слух.
- Что же? - спросил Юра.
- В предыдущих двух случаях пациенты внезапно вылечивались сами! Вот почему он захотел бы понаблюдать ее в стационаре. Но раз вы не хотите… Вы мне позвоните, если она внезапно излечится? А лучше я сам вам позвоню. Вот мой телефон, а мне запишите ваш, пожалуйста.
- Что же мне теперь-то с ней делать?
- Я вам дам таблетки. Вообще-то их должен выписывать участковый психиатр или невропатолог в поликлинике, но я вам дам. Вот это антидепрессант. Если ее состояние вызвано неврозом, тревогой, тогда, может быть, ей поможет. А это успокоительное и снотворное, можете дать его жене, когда куда-то уходите, и она почти наверняка проспит это время дома. Будет хорошо, если вы запишете, что и когда ей давали, и как она себя потом чувствовала.
- Спасибо, доктор. Я сейчас, - Юра зашуршал курткой, похоже, полез за кошельком.
- Что вы, миленький, что вы! Это же мой святой долг, - отмахнулся Айболит и распрощался.
Не успела Лина выйти из комнаты, как на нее набросился Юра.
- Ну что, теперь-то мне расскажешь про свою особенную доставку? - он подошел к Лине вплотную.
«Еще чуть-чуть, и возьмет за грудки», - поняла она и попыталась отодвинуться назад.
- Ты что? О чем ты?
- Другие два случая. Им тоже ты открытки отнесла? - он махнул рукой в сторону двора, где отъезжала скорая.
- Я недавно работаю, - призналась Лина. - Это моя первая доставка особого класса.
- Конечно, будешь мне сейчас рассказывать. У тебя начальник есть? Кто он? Дай мне телефон, - потребовал Юра.
- Не дам! По инструкции не положено, - нашлась, что сказать, Лина.
- Ох, смотри, разузнаю я про твою особую доставку… Это же надо, Полю - и в психушку! Представить себе не мог, что доживу до такого.
Он пнул полку для обуви, расшитый валенок свалился на пол. Юрий достал из упаковки таблетку, его руки дрожали.
- Поля, - закричал он. - Иди сюда, прямо сейчас!
Потом обратился к Лине:
- Как думаешь, таблетки ей помогут?
Лина прикусила себе язык. У нее челюсть свело судорогой. Конечно, не помогут! Это же все из-за открытки! Как бы отговорить его ни за что ни про что кормить родную жену психотропными препаратами? Кто знает, какие у них побочные эффекты? Ну почему, почему нельзя дать совет?
- Не знаю. Я не врач, - выдавила из себя она.
Спустилась Поля, ее пухлое личико выражало озабоченность.
- Идем, - он взял жену под руку и повел в комнату, Лина поспешила за ними.
- У Машки ангина третий раз за полгода. Может быть, пора ей вырезать гланды? - сказала Полина.
- Ангина? Разве ей не вырезали гланды еще в школьном возрасте?
- Да, школа. Она пропустила так много занятий, придется пригласить учителя домой. Вдруг она не сможет перейти в следующий класс?
- Конечно, перейдет, Полечка. Мы наймем репетитора.
- У меня голова болит. Я что-то не то говорю, да?
Юра обнял Полину и прижал к себе.
- Поля моя, Поля. Слава одноногому Буратино, что ты у меня есть.
У Лины в животе что-то перевернулось и булькнуло. Блины, что ли? Нет, снова те круги по невидимой воде, от которых щиплет что-то в глубине души, как глаза от лука. Только глаза можно промыть или зажмурить, а как быть с душой? Лина громко кашлянула, напоминая супругам, что они в комнате не одни.
Полина высвободилась из объятий мужа.
- Юра, ну что я говорю, а? Машка давно выросла, и у нее нет никакой ангины. Я увидела доктора и вспомнила, как она болела. Хороший доктор такой, а Сашенька поправится, с ним все будет в порядке, правда?
- Конечно, Полечка.
Юра повертел в руке таблетку и отправил себе в рот. Лина сжала губы и закатила кверху глаза.
- Тьфу, горькая, гадость, - выплюнул ее он. - Что же делать-то?
Юрий почесал бок. У Лины в голове отозвалось: «Придет серенький волчок…».
Он поднял вверх указательный палец и сказал:
- Хочешь согреться, смотри только на солнце.
Он бросился к полке, отодвинул стекло и сгреб в охапку книги. Один за другим тома с пожелтевшими страницами летели в камин, огонь разгорался сильнее, в комнату повалил жар.
- Юрочка, это же твои любимые, до дыр зачитанные, - ахнула Поля.
Когда последняя книга исчезла в огне, Юра выбежал из комнаты и через минуту вернулся с горой резных деревянных фигурок. Лина успела заметить, что работа филигранная.
- Шахматы, два года делал, - у Полины дрожал голос.
Лина скорчила физиономию. Ёперный театр, ну почему Полина молчит! Почему не остановит его, не даст ему пощечину, не выльет на него ведро холодной воды, не накричит, в конце концов?
Юра бегал по дому, бросал в огонь кассеты, которые горели с едким смрадом, старые открытки, альбомы с марками. Полина с растерянным выражением лица мяла пухлые ладони. Лина пританцовывала на месте, не зная, за что хвататься - то ли за рот, то ли за собственные руки, так хотелось ей вмешаться, но обещание, данное Эмилю Евгеньевичу, все еще было сильнее. Она не могла оторвать глаз от огня, который поглощал вещи, отмеченные печатью чужой любви - те, что много раз рассматривали, перечитывали, бережно хранили. Когда она, наконец, обернулась, то икнула от неожиданности.
Полина стояла перед ней босиком, в одной кружевной комбинации. На левом плече кружева надорвались, и лямка сползла почти до локтя.
- Полина! Что вы делаете? - ужаснулась Лина.
Поля молча направилась в прихожую. Она повернула один за другим замки и, как была, босиком, вышла во двор. Полная луна ярко освещала ее белую фигуру. Издалека ее можно было принять за привидение. Поля брела босиком по снегу, как по песку жарким летом. Не пробегала дрожь по ее телу, она не ежилась и не пыталась обнять себя руками. Молча, почти бесшумно она бродила кругами по двору, лишь снег изредка хрустел под ее пятками.
Лина бросилась обратно в дом.
- Юра! Юра, там Полина голышом по улице ходит!
Она застыла. Юрий сидел у камина на корточках и одну за другой отправлял в огонь старые фотографии из альбома. Лина узнала на карточке молодую, прелестную Полю и кинулась обратно.
- Поля! Полина Семеновна! Там Юра ваши старые фотографии сжигает!
«Я не советую, я просто информирую», - убеждала себя Лина, но ее все равно никто не слушал. Полина продолжала кружить по двору, как одинокая птица. Ноги ее побелели, в снегу из следов босых ног сложилась непривычная глазу тропинка.
Едрена-матрена! Ну и работа у особенного почтальона! «Увижу этого Эмиля, убью», - пообещала себе Лина. Она металась между двором и комнатой и пыталась хоть что-нибудь сообразить. От Полины к Юре распространялась дикая, лихорадочная волна. У нее пошла кругом голова. А вдруг она сейчас тоже отчебучит что-нибудь эдакое, о чем потом стыдно будет вспомнить? Не успела она подумать об этом, как тело выкинуло фортель. Вместо того, чтобы опять вызвать бригаду или достать визитку Эмиля Евгеньевича, она встала в дверном проеме, набрала полную грудь воздуха и громко, заливисто запела.
- Баю-баюшки-баю, не ложися на краю.
Полина, услышав колыбельную, затрясла головой.
- Придет серенький волчок, - продолжала Лина во весь голос. - И ухватит за бочок!
Поля, словно загипнотизированная, направилась к дому.
- И утащит во лесок, - Лина запела тише, двигаясь спиной по направлению к комнате. - Под ракитовый кусток.
Полина следовала за ней, как огромная белая мышь за дудочкой крысолова. Юра повернулся, отложил альбом и подошел к Полине. Лина замолчала и отошла в сторону. Сейчас бы накинуть на Полю халат, подтащить ее к огню, растереть ноги и дать ей выпить горячего чаю с коньяком. Но Лина чувствовала, что сейчас должно произойти что-то важное. Юра и Поля неотрывно смотрели друг на друга. Казалось, что между их взглядами вот-вот родится северное сияние.
- Юра, ты должен любить внука, - сказала Поля, голос ее звенел, словно она выступала на параде. - Должен, понимаешь?
Лина скривилась от резкой боли. В животе заиграли на ледяных клавишах чужие, твердые пальцы. Тело захватывал страх, от которого сводило мышцы. «Интересно, колыбельную можно считать советом?» - успела подумать она, и тут во взгляде Юрия что-то резко изменилось. Оцепенение на лице сменилось гримасой гнева.
- Ах ты! - закричал он, поднял руку и бросился на жену.
- Не позволю! - закричала в ответ Лина и заслонила Полину собой, оттолкнув ее назад.
А потом у нее в глазах потемнело.
Продолжение