Ольхон
Ольхон - крупнейший остров Байкала протяженностью около 80 километров и ши-риной порядка пятнадцати. Маршрутки из Иркутска ходят до поселка Хужир. Этот населен-ный пункт находится на юго-западной оконечности Ольхона. Далее по карте еще три посел-ка. Все в западной части острова.
Переправившись на пароме на остров, мы еще некоторое время едем до Хужира. Примерно через пол часа появляются первые постройки, почти все деревянные и одноэтаж-ные. Видим множество кафешек, домиков для туристов и сувенирных лавок. Наконец авто-бус останавливается, и мы выгружаемся, озираясь голодными глазами на закусочные. Не-долго думая, идем в позную. Это заведение, где готовят позы - что-то вроде наших пельме-ней только побольше размером. Тут самое время прикинуть маршрут по Ольхону. На столик ложится карта острова (кстати, единственная карта, купленная в Москве) Думаем, как лучше использовать три дня, отведенные на остров. Ромыч заявляет о необходимости детального осмотра Хужира на предмет поиска старых номеров для автомобилей. Это его хобби. Увидя такой архаизм, он стремительно достает фотоаппарат и начинает фанатично щелкать номер и саму машину. Имеют место и попытки скрутить номер. Мне кажется, что коллекциониро-вание очень сильно склоняет его к поездкам по всяческим глухоманям. Ведь таких номеров там пруд пруди.
Поелозив над картой с линейкой, я предлагаю пройти по западному побережью до поселка Халгай (Улан-Хушин) - самый северный населенный пункт, пересечь остров и под-няться на гору Жима и затем вернуться в Хужир, имея на все три дня. Возражений не встре-чаю, ибо на карту Ромыч взирает весьма рассеянно.
Вечереет. Надо покупать провизию и искать место для ночлега. Поиск старомодных номеров оставляем на обратный путь. Посещаем пару местных продмагов, нагружаемся съестным по предварительно написанному списку и идем к берегу. Там располагается одна из достопримечательностей Ольхона - скала Шаманка.
Несколько удивляет обилие иностранцев в поселке. С ними как-то не вяжутся поко-сившиеся заборы, ругань за ними, диковатые собаки и полуголые дети на велосипедах. Па-латка с надписью “Омуль”, рядом полосатый зонтик. Под ним столик и немецкая пара во-одушевленно поедающая рыбу с пивом. Искрящиеся глаза, улыбки во весь рот, а в доме за палаткой диалог:
- Бля, давай поебемся!?
- Да ты, сука, не подмылся ни хуя!
Посмеиваемся.
У Шаманки плавает катер с весьма громогласным радикальным шансоном. Проник-нуться духом легендарной скалы ни мне, ни Ромычу он не позволяет, и мы по-быстрому то-паем дальше вдоль берега. Открывшаяся картина немного неожиданна - песчаный пляж. Народу по московским меркам не так уж много, но машины, палатки… И вообще, довольно странно рассекать в берцах и камуфляже по песку, обходя загорающих. Среди этой идиллии с удивлением обнаруживаем захоронение и неподалеку баню. Смешиваться с бодрыми мас-сами отдыхающих нет никакого желания, да и с хворостом для костра будет проблема. Хотя, байкальская вода манит. Удаляемся от берега в близлежащие чащи. Тут более чем уютное место для ночлега с обилием сухих дров.
Правда, было скорее удобно, чем уютно. Мы не ушли далеко от населенного пункта, от людей. К нам периодически прорывались голоса и музыка. Но дышалось свободно, и мы знали, что впереди у нас еще много всего замечательного.
Утро. При единодушном одобрении я вызываюсь идти за водой к Байкалу. Дорога до берега занимает двадцать минут. Озеро слегка штормит, и приходится заходить по колено, чтобы набрать чистой воды. Не снимая ботинки, я приучаю себя к походным условиям. Мокрые ноги - ну и что? Не зима ведь. Обратно иду минут сорок. Весьма странно, но палат-ки и Ромыча не нахожу. А ведь он там орудует над манной кашей! И есть очень хочется...
Ладно, видно забрал слишком влево. Иду по границе дюн и леса, стоянка должна быть заметна. Через некоторое время на песке возникают выложенные из камней круги, ка-кие-то знаки. Меня начинают посещать мысли о расширении пространства. Ольхон - ост-ров, где религией был шаманизм. Буддистская составляющая появилась позднее и в силу обособленности, вряд ли повлияла. А впрочем, что я знаю о буддизме? Эти кости и камни на песке… Могу ли я переступить круг? Ветер. Я возвращаюсь к берегу. Иду на север, думая, что слишком близко подошел к поселку. Дохожу до определенной точки и поворачиваю к лесу - все как было, когда мы вчера шли к месту ночевки. Но лес другой - нет пригорка, нет знакомого дерева, мыс на севере подозрительно близок. Черт, я устал болтаться по песку с тремя литрами воды и мокрыми ботинками. Однообразие прибрежного ландшафта угнетает меня. Я ничего не понимаю! Однако, баня! Ведь мы отходили от берега в районе этой дол-баной бани. Вновь возвращаюсь и ищу баню. Слава богу - она на месте. Беру ориентир на нее. Беспрестанное ощущение, что где-то здесь и… - ни хуя! Значит дальше. Вот он приго-рок. Заглядываю вниз.… А там Ромыч, понуро ковыряющий палочкой потухший костер. Как ни в чем не бывало, спрашиваю о каше.
- Ну-ну, я уж думал, как мне тащить два рюкзака в Хужир - ворчит Роман.
Обсуждаем первый форс-мажор, вырабатываем тактики поведения в экстренных ситуациях.
Время за полдень - надо выдвигаться. Немного попетляв по лесу, выходим на рав-нину. Ландшафт напоминает фильм «Властелин колец». Зеленые равнины вдоль берега и туманный лес в глубине острова. Огибаем поселок Харанцы. Дорога начинает утомлять. Стада. Ритуальные столбы. Постепенно замечаем ненавязчивое сопровождение в лице двух собак. Поначалу их пастушьи повадки не привлекли нашего внимания, но потом, мы поня-ли, что пасут они исключительно нас. Ромыч стал выражать опасения по поводу возможного выклянчивания провизии. Погода портилась, периодически моросил дождь. Мы за каждым холмом ожидали увидеть поселок, где планировали докупить еды и после устроить ночлег.
Вскоре нашему взору открылось некое полузаброшенное селение с парочкой дымя-щих труб. Побродив вокруг да около, мы поняли, что наличие магазина здесь было бы аб-сурдным и двинулись к берегу за водой. Байкал выглядел крайне недружелюбно - шторми-ло. Я намекнул, что мочить ноги второй раз мне не хотелось бы - но намёк повис в воздухе. Вариантов набрать воды не было, кроме как привязать к бутылке пакет с камнями и забро-сить ее на веревке подальше от берега. Процедура оказалась весьма сомнительной - пакет рвался, камни высыпались, бутылка всплывала пустой. В итоге я озлобленно снял ботинки и полез в воду. Первой же волной выбило бутылку из рук - чуть не упустил. Только и согрева-ло, что мысли о предстоящем ужине и ночлеге.
От берега до леса несколько километров по холмистой местности. На одном из хол-мов замечаем небольшое кладбище. “Теперь понятно, почему в поселке так много заброшен-ных домов, наверное, жители переехали на кладбище…”, - думаю я.
Дорога идет в гору, и мы еле тащимся. Неотстающие собаки бодро описывают круги вокруг нас. Начинается лес. Мокрые сосны так и манят поставить под ними палатку. Я пе-ремещаюсь с одной прогалины на другую, пытаясь выбрать место для ночлега. Собаки ре-шают все за нас, уже окопавшись у дерева. Ну куда ж мы без вас! Ставим палатку рядом.
Приготовление ужина рождает во мне мрачные мысли. Я начинаю осознавать, что нам не хватит провизии на два последующих дня. И воды, потому что спуск к Байкалу на восточном побережье острова выглядел по карте весьма проблематично. Зря мы понадеялись на магазин в Халгае. Решаем завтра углубиться дальше в лес, дойдя примерно до середины острова, и повернуть обратно на юго-запад. Гору Жима заменяем на гору Эренхай, что очень неравноценно, ибо Джима высотой 1274 метра, а Эренхай всего 739. Но испытывать лише-ния в начале путешествия совершенно не хочется.
Ночью наши сторожа будят меня предостерегающим лаем, но, после вчерашнего пе-рехода прислушиваться, кого они там облаивают, нет никакого желания.
Утро. Сыро. Собаки исчезли. А не хрен было лаять... Я пытаюсь разжечь костер. Уда-ется это не сразу. Завтракаем. Небо нехотя расчищается от туч. На Ольхоне очень мало вы-падает осадков и погода большинство дней в году ясная. Мы пользуемся нерасположением богов. Впрочем, после того как мы собрали палатку и начали движение, припекать стало все больше и больше, и все наши свитера и ветровки пришлось постепенно засовывать в рюкза-ки.
Дорога идет в гору; вокруг сосны, сосны и еще раз сосны. По карте где-то здесь должна стоять изба, но мы ничего не видим. И вот мы уже продираемся сквозь поваленные стволы по едва заметной тропинке. Я имею некоторую надежду что на вершине горы, а мы идем на вершину горы Эренхай, растительность станет чуть менее насыщенной и мы смо-жем полюбоваться окрестностями, но вместо этого тропа исчезает вовсе, а рюкзаки все ос-новательнее застревают в буреломе.
Карта говорит, что мы на вершине. Ромыч спрашивает: “И что?” Ладно, начинаю за-ворачивать вправо, к Хужиру. И вот тут-то появляется изба. Хотя это явно не та изба, кото-рая обозначена по карте, та должна была быть у опушки леса. Это какой-то скрытый, зате-рянный в лесу домик. Мы с оживлением и некоторым благоговением приближаемся к при-земистой постройке. Вокруг лежат кучками белые камни. Вспоминается реклама банка Им-периал: “Тамерлан, всемирная история…”. Двери у избы нет, через дверной проем, согнув-шись, захожу внутрь. Пространство два на полтора метра, небольшое окошечко; у стены стоят две скамейки, на них маленькие иконы, блюдца с монетами, на стене тоже висят ка-кие-то иконоподобные открытки. Да не покарают меня боги, но все это мне напомнило те-ремок на детской площадке, куда, кроме детей, залезают все кому не лень. Ромыч изъявил желание устроить фотосессию на пороге этого сооружения. Наверное, увиденное его сильно тронуло, ибо желание весьма необычное для Ромыча.
Слегка поворошив камни и пошуршав травой вокруг таинственной избушки, мы вскидываем рюкзаки на плечи и направляемся дальше, туда, где синее небо начинает все явственнее проступать сквозь редеющий лес.
Мы вышли на опушку и стали спускаться с горы. И даже наша болтовня приобрела какой-то мечтательный оттенок. Все вокруг выглядело юным и светлым. Маленькие ели, отбившиеся от леса, робкие цветы, солнце, не вошедшее в зенит, ветер, свежий и легкий, каким может быть только ветер, дующий с бесконечной чистой водной глади, и мы, все еще куда-то идущие, но уже знающие, что такое тлен, и тем острее воспринимающие свет во-круг.
Дорога привела нас в Харанцы. Хотелось есть. На прибрежной окраине поселка мы увидели нечто похожее на недостроенную столовую. Внутри нас встретили две бодрые бу-рятки, раскаты шансона и скудное меню. Впрочем, ограниченный выбор блюд искупался их объемами.
После обеда наметилось купание. Мы нашли себе тихую безлюдную бухту, достали мыло и погрузились в ледяную воду. Ощущения были неоднозначны. Для меня самой не-удобной оказалась даже не холодная вода, а галька на дне, ходить по которой было одно му-чение. Зато после можно было усесться на солнышке и наслаждаться видом дымчатых гор на противоположном берегу Байкала и кристальной искрящейся водой, а также несуразным пеликаном, который приплыл лицезреть наше погружение в озеро.
Высушиться нам удалось лишь наполовину, солнце утратило свою обогревательную способность, а каждый ветерок вызывал мелкую дрожь. Зато вечером у костра мокрое ис-поднее обдувалось питательным дымком нашего ужина. Надо сказать, что ночевка наша прошла в непосредственной близости от первой стоянки на Ольхоне. И как следствие - го-лоса, музыка. Это помогло нам расстаться с островом без лишних сожалений. Хоть мы и не добрались до самой высокой горы Жима, но зато побывали в заброшенном поселке, забрели на бурятское кладбище, нашли молельною в чаще леса, искупались в Байкале. А вернуться можно всегда.
Подъем после бессонной ночи под местную дискотеку. Обсуждаем с Ромычем репер-туар - кто какие песни узнал. Гротескно не сходимся в определении композиций и заключа-ем, что многое снилось. Маршрутка в Иркутск отходит рано, поэтому встали мы около семи, и Хужир встречает нас полным безмолвием. Лишь потертая бурятская парочка следует за нами. Подходят. Спрашивают откуда, где ночевали. Парень пытается неуклюже пошутить, что ночевали в рюкзаке. Ромыч не дает им расслабиться и спрашивает позволения сфотогра-фировать их. Они простецки соглашаются и позируют, но затем просят аж сто рублей! Мы молча разочаровываемся в просветленности бурятского народа и угрюмо двигаемся прочь. Дама насылает на нас проклятия, крича, что мы никогда не уедем с этого острова. Я начи-наю слегка беспокоиться. Дело в том, что дальнейший наш маршрут туманен. Следующий пункт который нам нужен - это исток Ангары, а точнее порт Байкал - начало Кругобай-кальской железной дороги. Из Хужира до него по воде километров двести пятьдесят, если же возвращаться в Иркутск придется делать крюк - еще около ста километров. Но, наведя справки у пробудившегося местного населения, узнаем, что ракеты уже не ходят - штормит, а если бы и ходили, цена была бы порядка двух тысяч рублей. Ничего более не остается, кроме как опять пять часов трястись по дороге в Иркутск. Покупаем билеты, выезд в один-надцать. У нас есть час чтобы позавтракать.
Начало
Продолжение
Переправившись на пароме на остров, мы еще некоторое время едем до Хужира. Примерно через пол часа появляются первые постройки, почти все деревянные и одноэтаж-ные. Видим множество кафешек, домиков для туристов и сувенирных лавок. Наконец авто-бус останавливается, и мы выгружаемся, озираясь голодными глазами на закусочные. Не-долго думая, идем в позную. Это заведение, где готовят позы - что-то вроде наших пельме-ней только побольше размером. Тут самое время прикинуть маршрут по Ольхону. На столик ложится карта острова (кстати, единственная карта, купленная в Москве) Думаем, как лучше использовать три дня, отведенные на остров. Ромыч заявляет о необходимости детального осмотра Хужира на предмет поиска старых номеров для автомобилей. Это его хобби. Увидя такой архаизм, он стремительно достает фотоаппарат и начинает фанатично щелкать номер и саму машину. Имеют место и попытки скрутить номер. Мне кажется, что коллекциониро-вание очень сильно склоняет его к поездкам по всяческим глухоманям. Ведь таких номеров там пруд пруди.
Поелозив над картой с линейкой, я предлагаю пройти по западному побережью до поселка Халгай (Улан-Хушин) - самый северный населенный пункт, пересечь остров и под-няться на гору Жима и затем вернуться в Хужир, имея на все три дня. Возражений не встре-чаю, ибо на карту Ромыч взирает весьма рассеянно.
Вечереет. Надо покупать провизию и искать место для ночлега. Поиск старомодных номеров оставляем на обратный путь. Посещаем пару местных продмагов, нагружаемся съестным по предварительно написанному списку и идем к берегу. Там располагается одна из достопримечательностей Ольхона - скала Шаманка.
Несколько удивляет обилие иностранцев в поселке. С ними как-то не вяжутся поко-сившиеся заборы, ругань за ними, диковатые собаки и полуголые дети на велосипедах. Па-латка с надписью “Омуль”, рядом полосатый зонтик. Под ним столик и немецкая пара во-одушевленно поедающая рыбу с пивом. Искрящиеся глаза, улыбки во весь рот, а в доме за палаткой диалог:
- Бля, давай поебемся!?
- Да ты, сука, не подмылся ни хуя!
Посмеиваемся.
У Шаманки плавает катер с весьма громогласным радикальным шансоном. Проник-нуться духом легендарной скалы ни мне, ни Ромычу он не позволяет, и мы по-быстрому то-паем дальше вдоль берега. Открывшаяся картина немного неожиданна - песчаный пляж. Народу по московским меркам не так уж много, но машины, палатки… И вообще, довольно странно рассекать в берцах и камуфляже по песку, обходя загорающих. Среди этой идиллии с удивлением обнаруживаем захоронение и неподалеку баню. Смешиваться с бодрыми мас-сами отдыхающих нет никакого желания, да и с хворостом для костра будет проблема. Хотя, байкальская вода манит. Удаляемся от берега в близлежащие чащи. Тут более чем уютное место для ночлега с обилием сухих дров.
Правда, было скорее удобно, чем уютно. Мы не ушли далеко от населенного пункта, от людей. К нам периодически прорывались голоса и музыка. Но дышалось свободно, и мы знали, что впереди у нас еще много всего замечательного.
Утро. При единодушном одобрении я вызываюсь идти за водой к Байкалу. Дорога до берега занимает двадцать минут. Озеро слегка штормит, и приходится заходить по колено, чтобы набрать чистой воды. Не снимая ботинки, я приучаю себя к походным условиям. Мокрые ноги - ну и что? Не зима ведь. Обратно иду минут сорок. Весьма странно, но палат-ки и Ромыча не нахожу. А ведь он там орудует над манной кашей! И есть очень хочется...
Ладно, видно забрал слишком влево. Иду по границе дюн и леса, стоянка должна быть заметна. Через некоторое время на песке возникают выложенные из камней круги, ка-кие-то знаки. Меня начинают посещать мысли о расширении пространства. Ольхон - ост-ров, где религией был шаманизм. Буддистская составляющая появилась позднее и в силу обособленности, вряд ли повлияла. А впрочем, что я знаю о буддизме? Эти кости и камни на песке… Могу ли я переступить круг? Ветер. Я возвращаюсь к берегу. Иду на север, думая, что слишком близко подошел к поселку. Дохожу до определенной точки и поворачиваю к лесу - все как было, когда мы вчера шли к месту ночевки. Но лес другой - нет пригорка, нет знакомого дерева, мыс на севере подозрительно близок. Черт, я устал болтаться по песку с тремя литрами воды и мокрыми ботинками. Однообразие прибрежного ландшафта угнетает меня. Я ничего не понимаю! Однако, баня! Ведь мы отходили от берега в районе этой дол-баной бани. Вновь возвращаюсь и ищу баню. Слава богу - она на месте. Беру ориентир на нее. Беспрестанное ощущение, что где-то здесь и… - ни хуя! Значит дальше. Вот он приго-рок. Заглядываю вниз.… А там Ромыч, понуро ковыряющий палочкой потухший костер. Как ни в чем не бывало, спрашиваю о каше.
- Ну-ну, я уж думал, как мне тащить два рюкзака в Хужир - ворчит Роман.
Обсуждаем первый форс-мажор, вырабатываем тактики поведения в экстренных ситуациях.
Время за полдень - надо выдвигаться. Немного попетляв по лесу, выходим на рав-нину. Ландшафт напоминает фильм «Властелин колец». Зеленые равнины вдоль берега и туманный лес в глубине острова. Огибаем поселок Харанцы. Дорога начинает утомлять. Стада. Ритуальные столбы. Постепенно замечаем ненавязчивое сопровождение в лице двух собак. Поначалу их пастушьи повадки не привлекли нашего внимания, но потом, мы поня-ли, что пасут они исключительно нас. Ромыч стал выражать опасения по поводу возможного выклянчивания провизии. Погода портилась, периодически моросил дождь. Мы за каждым холмом ожидали увидеть поселок, где планировали докупить еды и после устроить ночлег.
Вскоре нашему взору открылось некое полузаброшенное селение с парочкой дымя-щих труб. Побродив вокруг да около, мы поняли, что наличие магазина здесь было бы аб-сурдным и двинулись к берегу за водой. Байкал выглядел крайне недружелюбно - шторми-ло. Я намекнул, что мочить ноги второй раз мне не хотелось бы - но намёк повис в воздухе. Вариантов набрать воды не было, кроме как привязать к бутылке пакет с камнями и забро-сить ее на веревке подальше от берега. Процедура оказалась весьма сомнительной - пакет рвался, камни высыпались, бутылка всплывала пустой. В итоге я озлобленно снял ботинки и полез в воду. Первой же волной выбило бутылку из рук - чуть не упустил. Только и согрева-ло, что мысли о предстоящем ужине и ночлеге.
От берега до леса несколько километров по холмистой местности. На одном из хол-мов замечаем небольшое кладбище. “Теперь понятно, почему в поселке так много заброшен-ных домов, наверное, жители переехали на кладбище…”, - думаю я.
Дорога идет в гору, и мы еле тащимся. Неотстающие собаки бодро описывают круги вокруг нас. Начинается лес. Мокрые сосны так и манят поставить под ними палатку. Я пе-ремещаюсь с одной прогалины на другую, пытаясь выбрать место для ночлега. Собаки ре-шают все за нас, уже окопавшись у дерева. Ну куда ж мы без вас! Ставим палатку рядом.
Приготовление ужина рождает во мне мрачные мысли. Я начинаю осознавать, что нам не хватит провизии на два последующих дня. И воды, потому что спуск к Байкалу на восточном побережье острова выглядел по карте весьма проблематично. Зря мы понадеялись на магазин в Халгае. Решаем завтра углубиться дальше в лес, дойдя примерно до середины острова, и повернуть обратно на юго-запад. Гору Жима заменяем на гору Эренхай, что очень неравноценно, ибо Джима высотой 1274 метра, а Эренхай всего 739. Но испытывать лише-ния в начале путешествия совершенно не хочется.
Ночью наши сторожа будят меня предостерегающим лаем, но, после вчерашнего пе-рехода прислушиваться, кого они там облаивают, нет никакого желания.
Утро. Сыро. Собаки исчезли. А не хрен было лаять... Я пытаюсь разжечь костер. Уда-ется это не сразу. Завтракаем. Небо нехотя расчищается от туч. На Ольхоне очень мало вы-падает осадков и погода большинство дней в году ясная. Мы пользуемся нерасположением богов. Впрочем, после того как мы собрали палатку и начали движение, припекать стало все больше и больше, и все наши свитера и ветровки пришлось постепенно засовывать в рюкза-ки.
Дорога идет в гору; вокруг сосны, сосны и еще раз сосны. По карте где-то здесь должна стоять изба, но мы ничего не видим. И вот мы уже продираемся сквозь поваленные стволы по едва заметной тропинке. Я имею некоторую надежду что на вершине горы, а мы идем на вершину горы Эренхай, растительность станет чуть менее насыщенной и мы смо-жем полюбоваться окрестностями, но вместо этого тропа исчезает вовсе, а рюкзаки все ос-новательнее застревают в буреломе.
Карта говорит, что мы на вершине. Ромыч спрашивает: “И что?” Ладно, начинаю за-ворачивать вправо, к Хужиру. И вот тут-то появляется изба. Хотя это явно не та изба, кото-рая обозначена по карте, та должна была быть у опушки леса. Это какой-то скрытый, зате-рянный в лесу домик. Мы с оживлением и некоторым благоговением приближаемся к при-земистой постройке. Вокруг лежат кучками белые камни. Вспоминается реклама банка Им-периал: “Тамерлан, всемирная история…”. Двери у избы нет, через дверной проем, согнув-шись, захожу внутрь. Пространство два на полтора метра, небольшое окошечко; у стены стоят две скамейки, на них маленькие иконы, блюдца с монетами, на стене тоже висят ка-кие-то иконоподобные открытки. Да не покарают меня боги, но все это мне напомнило те-ремок на детской площадке, куда, кроме детей, залезают все кому не лень. Ромыч изъявил желание устроить фотосессию на пороге этого сооружения. Наверное, увиденное его сильно тронуло, ибо желание весьма необычное для Ромыча.
Слегка поворошив камни и пошуршав травой вокруг таинственной избушки, мы вскидываем рюкзаки на плечи и направляемся дальше, туда, где синее небо начинает все явственнее проступать сквозь редеющий лес.
Мы вышли на опушку и стали спускаться с горы. И даже наша болтовня приобрела какой-то мечтательный оттенок. Все вокруг выглядело юным и светлым. Маленькие ели, отбившиеся от леса, робкие цветы, солнце, не вошедшее в зенит, ветер, свежий и легкий, каким может быть только ветер, дующий с бесконечной чистой водной глади, и мы, все еще куда-то идущие, но уже знающие, что такое тлен, и тем острее воспринимающие свет во-круг.
Дорога привела нас в Харанцы. Хотелось есть. На прибрежной окраине поселка мы увидели нечто похожее на недостроенную столовую. Внутри нас встретили две бодрые бу-рятки, раскаты шансона и скудное меню. Впрочем, ограниченный выбор блюд искупался их объемами.
После обеда наметилось купание. Мы нашли себе тихую безлюдную бухту, достали мыло и погрузились в ледяную воду. Ощущения были неоднозначны. Для меня самой не-удобной оказалась даже не холодная вода, а галька на дне, ходить по которой было одно му-чение. Зато после можно было усесться на солнышке и наслаждаться видом дымчатых гор на противоположном берегу Байкала и кристальной искрящейся водой, а также несуразным пеликаном, который приплыл лицезреть наше погружение в озеро.
Высушиться нам удалось лишь наполовину, солнце утратило свою обогревательную способность, а каждый ветерок вызывал мелкую дрожь. Зато вечером у костра мокрое ис-поднее обдувалось питательным дымком нашего ужина. Надо сказать, что ночевка наша прошла в непосредственной близости от первой стоянки на Ольхоне. И как следствие - го-лоса, музыка. Это помогло нам расстаться с островом без лишних сожалений. Хоть мы и не добрались до самой высокой горы Жима, но зато побывали в заброшенном поселке, забрели на бурятское кладбище, нашли молельною в чаще леса, искупались в Байкале. А вернуться можно всегда.
Подъем после бессонной ночи под местную дискотеку. Обсуждаем с Ромычем репер-туар - кто какие песни узнал. Гротескно не сходимся в определении композиций и заключа-ем, что многое снилось. Маршрутка в Иркутск отходит рано, поэтому встали мы около семи, и Хужир встречает нас полным безмолвием. Лишь потертая бурятская парочка следует за нами. Подходят. Спрашивают откуда, где ночевали. Парень пытается неуклюже пошутить, что ночевали в рюкзаке. Ромыч не дает им расслабиться и спрашивает позволения сфотогра-фировать их. Они простецки соглашаются и позируют, но затем просят аж сто рублей! Мы молча разочаровываемся в просветленности бурятского народа и угрюмо двигаемся прочь. Дама насылает на нас проклятия, крича, что мы никогда не уедем с этого острова. Я начи-наю слегка беспокоиться. Дело в том, что дальнейший наш маршрут туманен. Следующий пункт который нам нужен - это исток Ангары, а точнее порт Байкал - начало Кругобай-кальской железной дороги. Из Хужира до него по воде километров двести пятьдесят, если же возвращаться в Иркутск придется делать крюк - еще около ста километров. Но, наведя справки у пробудившегося местного населения, узнаем, что ракеты уже не ходят - штормит, а если бы и ходили, цена была бы порядка двух тысяч рублей. Ничего более не остается, кроме как опять пять часов трястись по дороге в Иркутск. Покупаем билеты, выезд в один-надцать. У нас есть час чтобы позавтракать.
Начало
Продолжение