Моя философия. Трансцендентальный тринитарный реализм. - 14
Моя философия. Трансцендентальный тринитарный реализм: (1), (2), (3), (4), (5), (6), (7), (8), (9), (10), (11), (12), (13).
Таким образом, мы вполне согласны с Аристотелем в том, что «процесс эволюции» есть процесс «актуализации бытия», но именно бытия, а не уже готовых заранее и существующих вне вещей форм. Для греков - с их языческим мировоззрением, цикличностью времени и верой в упорядоченный богами космос - мысль, что человеческая история или эволюция природы протекают в «историческом времени», когда нечто возникает впервые и только в истории, и что, следовательно, Солнца, планет, живой природы и человека могло бы и не быть - такая мысль для греков показалась бы невозможной. И поэтому, конечно, у греков все вещи и живые существа уже должны были иметь свою «заготовку» где-то в космосе, и если живые существа и человек и возникли в какой-то момент времени - то только как последовательная реализация и осуществление уже готовых эйдосов, форм или чего-то подобного.
Похожим образом на этот вопрос смотрел и Гегель, у которого языческие пантеистические представления германских варваров странным образом совмещены с чисто схоластическим методом мышления - так что у него его Абсолютная Идея уже содержит в себе всю полноту сущего, и лишь последовательно разворачивает все «богатство своего содержания», постепенно вываливая его на стол - сначала как понятия, потом как природу, а затем как дух. Поэтому и сам Гегель, сидящий в начале 19 века в Берлине в качестве профессора философии, уже был предусмотрен заранее - задолго до того, как его Абсолютная Идея, расправившись со своими понятиями, объявилась в природе и истории.
Но нет. Процесс эволюции - от появления планеты Земля до появления человека - мог бы и не состояться или мог бы прерваться, как прервались по каким-то причинам многие ветви эволюции животных. И если для всего этого и был какой-то замысел - то только у Бога. Но, во-первых, спросить об этом у Бога мы не можем, а во-вторых, и сам Бог, видимо, сначала сотворил бытие и материю («В начале сотворил Бог небо и землю»), и только потом начал творить все остальное - уже во времени и в истории. Так что здесь для философии нет предмета.
И если - после проведенного критического рассмотрения философии Аристотеля - и говорить об «онтологической структуре» нашего мира в целом, в духе греческой метафизики, то мы должны признать, что у нашего мира два начала: материя и бытие. Аристотель считал, что их четыре - материя (то, из чего), форма (то, что), производящая причина (кто производит вещи - Бог-Ум), цель как конечная причина (ради чего - ради Блага). Мы же ограничиваемся только двумя началами - материей и бытием, а весь наш действительный мир считаем соединением этих двух начал. Поэтому если что-то возникает - то возникает из материи и в бытии, а если что-то исчезает - то в материю и из бытия. Для того, чтобы разрешить парадоксы, сформулированные Парменидом и элеатами, достаточно этих двух начал, и Аристотель в целом эти парадоксы разрешил совершенно правильно.
При этом бытие как таковое мы рассматриваем просто как Единство. Никакого другого содержания у него нет. Это не Ум, не Разум, не Дух, не Сущность, и не Субстанция - это просто Единство мира. Как и материя сама по себе, без причастности к бытию - то есть к Единству - есть ничто. Возможно, это покажется странным, что то, что происходит из каких-то универсальных и всеобщих Начал, оказывается бесконечно более содержательным, чем сами эти Начала. Но что в этом странного? Ведь и у художника в качестве его «начал», из которых возникает картина, есть только белое полотно, кисти и краски, хотя сама картина, производимая из этих «начал», бесконечно их содержательней. И у музыканта всего семь нот, хотя музыка бесконечно разнообразна.
Вот так же и наш мир - то есть мир действительности, мир вещей. В отличие от многих философов, я утверждаю, что наш мир действительности - это и есть мир «подлинного бытия», «осуществленного бытия», и что это «наличное бытие» (вещей и действительного мира) бесконечно содержательней тех начал, из которых возникает этот мир. Материя - Действительность - Бытие. Вот такая примерно схема (и здесь я снова близок к учению Аристотеля). Бытие есть просто единство, материя есть просто ничто, и только при соединении того и другого - в мире действительном - возникает все прочее (все сущее, все существующее, все действительное).
В том числе только в этом действительном мире возникает и существует разум и дух - разум и дух человека. Бытие само по себе не есть разум и не есть дух - но есть лишь необходимое условие для появления того и другого в действительном мире. Все понятия, мысли и идеи - от категорий до математических представлений - существуют только в нашем разуме. И больше нигде. Бытие есть только Единство, и если и рассматривать его как некое объективное Ratio - то нужно признать, что в этом Ratio объективно существует только одна «идея» и только одна «мысль» - идея единства.
Но зато какая эта мысль! Ведь именно эта «мысль» делает возможным появление и существование и всего сущего, всего нашего действительного мира, в том числе человека с его разумом, идеями и мыслями. Так как все наши понятия, идеи и мысли уже исходят из единства, а потому - и только поэтому - они уже причастны бытию и есть идеи и мысли о бытии (бытии вещей, восприятий, категорий, чего угодно). А все наше мышление есть подведение всего эмпирического опыта через понятия и категории к единству нашего разума и нашего «Я» - как основанию нашего бытия.
Возможно, покажется, что моя метафизика близка к неоплатоникам. Но нет. Она гораздо ближе к Аристотелю. У неоплатоников их Единое было источником всего вообще мира, порождая из себя - словно бы изливаясь, как свет от Солнца - и Ум (Нус) с его идеями, и Мировую Душу, и даже материю - которая оказывалась на самом нижнем этаже «освещения помещения» Единым. Поэтому действительный мир у неоплатоников, в сущности, такой же призрачный, как у Платона, а материя приобретает характер некоего «зла» - сближая взгляды неоплатоников с манихейством.
Все это чушь, конечно. Наш мир - это и есть мир подлинного, действительного бытия, который бесконечно содержательней «чистого бытия». А материя вовсе не есть зло, лишенное света, а есть одно из двух необходимых начал нашего мира. Без которого не было бы всего остального - включая человеческий разум и дух. Моей философии чуждо всякое манихейство или пренебрежение материей (как, впрочем, чуждо и обожествление материи или сведение всего только к материи).
Декарт? Да, Декарт был молодец. Ему хватило ума признать, что идеальное и материальное свести друг к другу в принципе невозможно. Но у Декарта много глупостей - как из средневековой схоластики, так и Нового времени (например, модный тогда «механицизм»). При этом идеальное и материальное начала он понимает как «субстанции». А субстанция (аристотелевская «первая сущность») - это вполне определенная категория, что подразумевает, что у Декарта материальная и идеальная субстанции есть уже бытие, со своими определенными свойствами.
Отсюда у него возникло множество проблем, в том числе - как эти две субстанции уживаются вместе (в том числе в вещах) - и Декарт, как добрый католик и вполне в духе схоластов, объяснял это прямым вмешательством Бога. Но тогда это тоже было модно - у Лейбница его монады ведь тоже в гармонию приводит сам Бог. Плюс к этому, материальную субстанцию Декарт понимал как протяженную (отождествляя материю с пространством - что тоже чушь), а поверить в существование мыслящей субстанции довольно трудно. В общем, много чуши. В заслугу ему можно поставить только дуализм (в западной философии всегда большей популярностью пользовался монизм), и то, что он приблизился к открытию субъекта и субъективного бытия (хотя открыл его уже Кант).