ПРОЩАНИЕ СО СТАЛИНО капитана Ганса Брандта. Часть 1
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Весной этого года на буржуинском интернет аукционе появился в продаже фотоальбом некоего Hauptmann Hans Brandt офицера полевой комендатуры №240, той самой, что практически весь период оккупации размещалась в городе Сталино. Это уже само по себе интересно. А тут еще оказалось, что в общем массиве фотографий и документов многие относятся к оперному театру. Там и театральные программки, и билеты, и множество фотографий интерьера театра, и сами театральные постановки, и даже немецкая газета, посвященная театру. Можно предположить, что хозяин альбома имел к нашей опере какое-то отношение, но ни в одной из известных публикаций на эту тему его имя никогда не всплывало. Проскальзывало оно лишь в одном документе, который на страницах этого блога разбирался вот тут . В нем на третьем листе, среди имен известных служащих гарнизонной комендатуры Сталино под №10 значился некто капитан Брандт, шеф над театрами.
Да, в продажу попали фотографии и документы того самого человека, что со стороны немецкой комендатуры курировал театральную жизнь в период оккупации. Только был он не «шефом над театрами», а главой отдела Id отвечающий за досуг германских войск на вверенной территории, т.е. и над театрами, и над кинотеатрами, и над казино, и над солдатскими клубами, и над борделями.
Содержащиеся в альбоме фотографии позволили закрыть ряд белых пятен в историческом плане, но меня больше заинтересовали документы. Особенно тот, что имел заглавие «Прощание со Сталино». Как можно пройти мимо такого текста, да еще за авторством одного из офицеров военной комендатуры? Сколько тайн и нюансов он может раскрыть? Неужели, краеведы, наконец, узнают, почему оперный театр не был сожжен при оставлении города немцами?
Не узнают. Если только кто-то добрый не выкупит документ целиком и не передаст его общественности. Хитрые продавцы из 22 листов текста для ознакомления представили всего 13, из них подряд идут только три в начале и два в конце. С переводом этого текста я и предлагаю ознакомится всем, любящим историю родного города.
Ну, и как обычно, перед началом пояснительное вступление:
1. К сожалению, объем текста не позволяет вместить его даже в две публикации, придется разбивать на три части.
2. Для владеющих немецким языком, по традиции будут представлены листы оригинала. Я помечу их сквозной нумерацией, вне зависимости от отсутствующих листов.
3. Капитан Ганс Брандт был натурой творческой, а потому писал витиевато, используя длинные предложения и слова, которые можно отыскать только в специализированных словарях. Поэтому, если вы не фанат второго тома «Мертвых душ» продраться через его писанину будет непросто. Я пытался переводить максимально близко к тексту.
Вид из окна полевой комендатуры № 240 на Театральную площадь. Весна 1942 года. Перед театром на обозрение выставлен сбитый самолет ЛаГГ-3 бортовой номер 50-4 . Фото из альбома капитана Ганса Брандта
Прощание со Сталино
Странный конгломерат ветхой деревни и растущего города-гиганта.
Причудливое нагромождение покосившихся ветхих глинобитных хижин и более-менее прочных капитальных построек, ухабистых, пыльных или непролазно грязных сельских троп и проложенных рядом широких «линий», в особенности Первой Линии, пронзившей тело города подобно оси север-юг. Все это настолько непоэтично, насколько может быть непоэтичен русский промышленный город. Много заводов, много дымовых труб, много отвалов и угольных шахт. Город без истории, без памятников природы и быта, отражающих вехи естественного становления, зато, со всеми признаками целенаправленной железной воли, поднявшей его из земли. Город, недаром носящий имя Сталина.
Это был Сталино.
Но таким он был, скорее, для тех, кто писал о Сталино в газетах, а не для нас.
Как бы странно это ни звучало: нам этот прозаически непривлекательный город казался родным. Разумеется, не благодаря глинобитным хижинам, отвалам и имени Сталина.
Если сегодня спросить, как мы получили «Опыт Сталино», то, в сущности, ответ будет один: секрет этого Опыта в основном заключался в нас самих, а точнее, в гарнизонной комендатуре Сталино с её самобытностью, конструктивностью, гибкими рамками, и благополучием.
Потому, что гарнизонная комендатура Сталино была не просто военным учреждением, непритязательным местом работы, заведением, порожденным нуждами снабжения фронта. Позади этого скромного но, в то же время, впечатляющего фасада, скрывался совершенно другой мир. Когда мы вспоминаем о гарнизонной комендатуре, то наша память лишь на мгновение касается тех служебных дел и той бумажной волокиты, которую мы вынуждены были вести. Куда дольше она задерживается на том, что стояло за всем этим, и мы опять вспоминаем, что в нашей «Конторе» встретились люди, ощущающие свою сплоченность, образовавшие особую связь, и видящие эту связь плодотворным источником различных благородных ценностей, в котором можно почерпнуть вдохновение, поощрение и поддержку. Это не было намеренным. Как не может быть намеренным создание творческой связи, которая является лишь в виде счастливого дара.
Вид на Белый карьер. На заднем плане возвышается здание летнего театра на территории Центрального парка культуры и отдыха города Сталино. Фото из альбома капитана Ганса Брандта.
-2-
Тем гарнизонная комендатура нам и нравилась, что, вписавшись в гибкие рамками наших обязанностей, приведших нас в итоге в область искусства, мы смогли развить в Сталино многогранную жизнь. Не только для нашей собственной выгоды, но и как продуктивный элемент для тех, с кем мы сотрудничали. Бесспорен факт, что комендатура производила глубокое впечатление на всех, кто с ней сталкивался и привечался как гость.
Такова была гарнизонная комендатура Сталино, безобразного города! Возможно, она не изменила его облик, не вдохнула новую жизнь в мертвые груды щебня и не превратила глинобитные хижины во дворцы, но комендатура смогла уловить суть бытия этого города и переделать его по своему характеру. Именно это она и сделала. Это было ее самое большое и прекрасное достижение. Как в гражданской, так и в военной сфере город Сталино был детищем гарнизонной комендатуры. Конечно же, не только её одной. С ужасом вспоминается многоглавая гидра различных учреждений, желающих излить на улицы и жителей Сталино плоды своей деятельности. Но, несмотря на все сложности, гарнизонная комендатура отстояла свое место среди них и смогла эффективно работать на закрепленной территории. Этому немало поспособствовали благоприятные обстоятельства. Прежде всего, то, что город Сталино вышел из военных неурядиц почти невредимым, и в сжатые сроки здесь могла быть восстановлена относительно нормальная жизнь, тем более что фронт, сначала угрожающе близкий, потом казался астрономически далеким. Но в основном это связно с тем, что комендатура отождествлялась с домом, которым Сталино стал для десятков тысяч немцев. Солдаты все больше и больше проникались понятием: Опера. Позже А.О.К.6 [командование 6-й армии] попыталось присвоить эту Оперу себе. Её охотно называли Армейским театром или Армейской оперой, словно это творение 6-й Армии. Безусловно, такой интерес принес Опере значительные выгоды, которые нет смысла отрицать. Но, по сути, после переподчинения 6-й Армии, в руководстве театром нечего не изменилось, как и полгода назад, когда «художественное руководство» театра внезапно перешло в ведение отдел пропаганды и было воспринято последним с заметной неловкостью, или когда высшее командование посчитало, что должно осчастливить оперу своим творческим вмешательством (речь идет о Главной полевой комендатуре Донец). [После оставления города советской властью, оперный театр восстанавливал работу под начальством Городской управы и назвался «Юзовский украинский музыкально-драматический», в январе 1942 года он переходит в подчинение полевой комендатуры с названием «Stadttheater Stalino» (городской театр), в 1943 году после подчинения 6-й армии Вермахта, он назывался «Front-oper Stalino»(Фронтовая опера).]
Капитан Ганс Брандт за рабочим столом.
Формально, в юридическом плане, нити управления могли быть закручены как им угодно.
Городской театр Сталино существовал, с чем Советы и не пытаются спорить, и это было результатом работы не того или иного отдела комендатуры, (известный спор о подведомственности театра между отделом Id и отделом VII оставался сугубо внутренним, и отнюдь не лишним, вопросом), а гарнизонной комендатуры в целом, и, в значительной степени, действующего коменданта. Прежде всего, это был (не умаляя заслуг первого полевого коменданта полковника Альберти) первый гарнизонный комендант генерал Киттел (General Kittel), который, благодаря своему личному участию
- 3 -
превратил оперный театр в действенный институт, и последний гарнизонный комендант, подполковник Ленц (Oberstleutnant Lеnz), который при личной любви к искусству и симпатии к творцам, проявлял большой интерес к театру и сумел за короткий промежуток своего руководства вывести Фронтовую оперу на пик её значимости. [О структуре немецких комендатур и военных комендантах Сталино можно прочитать здесь]
Целью данного повествования не является полное описание «Опыта Сталино». Но все же влияние этого Опыта надо учитывать, когда однажды мы захотим вспомнить, что значило подвести под ним черту, и, повинуясь, воистину, лишь необходимости, а не из собственных побуждений, покинуть Сталино и распроститься с гарнизонной комендатурой и Фронтовой оперой.
Сегодня Сталино всего лишь веха прошлого.
Крупных зданий больше нет. Угольные шахты разрушены. В глиняных хижинах живет страх.
А в помещениях разграбленной Фронтовой Оперы солдаты Красной Армии могут найти себе жалкое пристанище.
Но если среди нас для разговора собираются свидетели минувших прекрасных дней, в звуках их голоса появляется теплота и взволнованность. И мы с болезненной тоской отдаемся во власть знакомых образов. До тех пор пока не наступят темные дни, которые принесут с собой конец и разлуку.
По крайне мере, этот финал хоть как-то отдает должное тому, что было до него.- - -
31 Августа!
Море событий давно перестало быть спокойным и гладким. Его волны вздымались очень высоко, и барометр был на отметке «Тревога 2-го уровня». Но, поскольку это состояние продолжалось уже несколько дней, мы снова с успехом подтвердили счастливую способность человека ко всему привыкать. К этому времени работа настолько вошла в привычное русло, что мы даже действовали в соответствии со старым правилом: унылые недели, веселые праздники, и что-нибудь еще для поднятия настроения и духа.
Седьмой отдел запланировал товарищеский вечер.
Не для всей комендатуры, а только для своих, совершенно приватный.
Была разработана специальная программа, в качестве почетных гостей были приглашены комендант, адъютант и отдел Id в нагрузку… [Отдел Id в гарнизонной комендатуре Сталино занимался обеспечением досуга войск. Седьмой отдел (VII) назывался административным и занимался управлением территориями подконтрольными комендатуре ]
Гарнизонный комендант Сталино генерал Киттель перед зданием комендатуры. Фото из альбома капитана Ганса Брандта.
-4-[Пропущен лист(ы)]
….наружу.
Эвакуация Сталино. Тревога 2-го уровня. Дальнейшее повышение опасности… неужели станет хуже? Можно ли было в такой вечер считать подобную участь неизбежной? Возможно, все-таки обойдется…
Ночь простерлась над Сталино. Веселый праздничный шум затих. Зачинался новый угрюмый день. День, когда была объявлена тревога 3-го уровня.
Сегодня, если угодно, можно считать это чрезмерно театральным. Однако в то время в этом не было ничего особенного. Тревога 3-го уровня не стала для нас сюрпризом, можно сказать, что нам заранее назначили свидание. Официально её ввели только с 18 часов. Славно!
Да, сегодня у нас трезвучие, порождающее диссонанс, и в то же время почти героическая гармония: офицерское собрание в полдень 31-го, неповторимый праздник вечером и тревога 3-го уровня 1 сентября.
Этот сентябрь воистину начался очень насыщенно. Во всех служебных помещениях снова и снова обсуждался вопрос: как долго на официальном уровне нас будут кормить успокаивающими пилюлями? В Сталино можно находиться еще несколько недель. Грузовой транспорт, собранный с поразительной поспешностью, назывался мерой предосторожности. В феврале разве было не так? Разве люди и обозы с имуществом не вернулись назад через 4 недели? Впрочем, нашлись скептики, которые никак не реагировали на такие пилюли.
Тем временем учреждения продолжали работать. В первую очередь городская администрация и опера, о которых нам надлежало позаботиться. Городская администрация не представляла особых трудностей потому, что никак не зависела от железной дороги. Но, тем не менее, вывезти её можно было только так. Получится ли организовать транспортировку?
Переговоры велись и тут и там, пока не вмешались армейские чиновники, и нам был обещан состав из 30 вагонов. Спешно была созвана театральная труппа, которой с большой деликатностью поведали о сложившейся ситуации, и сообщили о твердом решении на эвакуацию.
Но лишь немногие артисты театра желали покинуть Сталино добровольно. Большинство, надеялось на внезапное чудо, вспоминая февральские дни, когда, несмотря на первоначальную опасность, вдруг снова стало тихо. Может и сейчас будет так же? Сразу нашлось много различных дел, началась беготня, телефонные разговоры, бесконечные обсуждения. Смесь наивности и простоты украинских артистов вскоре довела нас до отчаяния. Словно дети они требовали опеки. И, к несчастью, обстоятельства сыграли с нами злую шутку. Поезд не смог отправиться в назначенный день, пятницу 3 сентября. Поэтому все распоряжения пришлось отменять и назначать новую дату. Пока люди готовились на субботу…
Часть 2
Часть 3
Весной этого года на буржуинском интернет аукционе появился в продаже фотоальбом некоего Hauptmann Hans Brandt офицера полевой комендатуры №240, той самой, что практически весь период оккупации размещалась в городе Сталино. Это уже само по себе интересно. А тут еще оказалось, что в общем массиве фотографий и документов многие относятся к оперному театру. Там и театральные программки, и билеты, и множество фотографий интерьера театра, и сами театральные постановки, и даже немецкая газета, посвященная театру. Можно предположить, что хозяин альбома имел к нашей опере какое-то отношение, но ни в одной из известных публикаций на эту тему его имя никогда не всплывало. Проскальзывало оно лишь в одном документе, который на страницах этого блога разбирался вот тут . В нем на третьем листе, среди имен известных служащих гарнизонной комендатуры Сталино под №10 значился некто капитан Брандт, шеф над театрами.
Да, в продажу попали фотографии и документы того самого человека, что со стороны немецкой комендатуры курировал театральную жизнь в период оккупации. Только был он не «шефом над театрами», а главой отдела Id отвечающий за досуг германских войск на вверенной территории, т.е. и над театрами, и над кинотеатрами, и над казино, и над солдатскими клубами, и над борделями.
Содержащиеся в альбоме фотографии позволили закрыть ряд белых пятен в историческом плане, но меня больше заинтересовали документы. Особенно тот, что имел заглавие «Прощание со Сталино». Как можно пройти мимо такого текста, да еще за авторством одного из офицеров военной комендатуры? Сколько тайн и нюансов он может раскрыть? Неужели, краеведы, наконец, узнают, почему оперный театр не был сожжен при оставлении города немцами?
Не узнают. Если только кто-то добрый не выкупит документ целиком и не передаст его общественности. Хитрые продавцы из 22 листов текста для ознакомления представили всего 13, из них подряд идут только три в начале и два в конце. С переводом этого текста я и предлагаю ознакомится всем, любящим историю родного города.
Ну, и как обычно, перед началом пояснительное вступление:
1. К сожалению, объем текста не позволяет вместить его даже в две публикации, придется разбивать на три части.
2. Для владеющих немецким языком, по традиции будут представлены листы оригинала. Я помечу их сквозной нумерацией, вне зависимости от отсутствующих листов.
3. Капитан Ганс Брандт был натурой творческой, а потому писал витиевато, используя длинные предложения и слова, которые можно отыскать только в специализированных словарях. Поэтому, если вы не фанат второго тома «Мертвых душ» продраться через его писанину будет непросто. Я пытался переводить максимально близко к тексту.
Вид из окна полевой комендатуры № 240 на Театральную площадь. Весна 1942 года. Перед театром на обозрение выставлен сбитый самолет ЛаГГ-3 бортовой номер 50-4 . Фото из альбома капитана Ганса Брандта
Прощание со Сталино
Странный конгломерат ветхой деревни и растущего города-гиганта.
Причудливое нагромождение покосившихся ветхих глинобитных хижин и более-менее прочных капитальных построек, ухабистых, пыльных или непролазно грязных сельских троп и проложенных рядом широких «линий», в особенности Первой Линии, пронзившей тело города подобно оси север-юг. Все это настолько непоэтично, насколько может быть непоэтичен русский промышленный город. Много заводов, много дымовых труб, много отвалов и угольных шахт. Город без истории, без памятников природы и быта, отражающих вехи естественного становления, зато, со всеми признаками целенаправленной железной воли, поднявшей его из земли. Город, недаром носящий имя Сталина.
Это был Сталино.
Но таким он был, скорее, для тех, кто писал о Сталино в газетах, а не для нас.
Как бы странно это ни звучало: нам этот прозаически непривлекательный город казался родным. Разумеется, не благодаря глинобитным хижинам, отвалам и имени Сталина.
Если сегодня спросить, как мы получили «Опыт Сталино», то, в сущности, ответ будет один: секрет этого Опыта в основном заключался в нас самих, а точнее, в гарнизонной комендатуре Сталино с её самобытностью, конструктивностью, гибкими рамками, и благополучием.
Потому, что гарнизонная комендатура Сталино была не просто военным учреждением, непритязательным местом работы, заведением, порожденным нуждами снабжения фронта. Позади этого скромного но, в то же время, впечатляющего фасада, скрывался совершенно другой мир. Когда мы вспоминаем о гарнизонной комендатуре, то наша память лишь на мгновение касается тех служебных дел и той бумажной волокиты, которую мы вынуждены были вести. Куда дольше она задерживается на том, что стояло за всем этим, и мы опять вспоминаем, что в нашей «Конторе» встретились люди, ощущающие свою сплоченность, образовавшие особую связь, и видящие эту связь плодотворным источником различных благородных ценностей, в котором можно почерпнуть вдохновение, поощрение и поддержку. Это не было намеренным. Как не может быть намеренным создание творческой связи, которая является лишь в виде счастливого дара.
Вид на Белый карьер. На заднем плане возвышается здание летнего театра на территории Центрального парка культуры и отдыха города Сталино. Фото из альбома капитана Ганса Брандта.
-2-
Тем гарнизонная комендатура нам и нравилась, что, вписавшись в гибкие рамками наших обязанностей, приведших нас в итоге в область искусства, мы смогли развить в Сталино многогранную жизнь. Не только для нашей собственной выгоды, но и как продуктивный элемент для тех, с кем мы сотрудничали. Бесспорен факт, что комендатура производила глубокое впечатление на всех, кто с ней сталкивался и привечался как гость.
Такова была гарнизонная комендатура Сталино, безобразного города! Возможно, она не изменила его облик, не вдохнула новую жизнь в мертвые груды щебня и не превратила глинобитные хижины во дворцы, но комендатура смогла уловить суть бытия этого города и переделать его по своему характеру. Именно это она и сделала. Это было ее самое большое и прекрасное достижение. Как в гражданской, так и в военной сфере город Сталино был детищем гарнизонной комендатуры. Конечно же, не только её одной. С ужасом вспоминается многоглавая гидра различных учреждений, желающих излить на улицы и жителей Сталино плоды своей деятельности. Но, несмотря на все сложности, гарнизонная комендатура отстояла свое место среди них и смогла эффективно работать на закрепленной территории. Этому немало поспособствовали благоприятные обстоятельства. Прежде всего, то, что город Сталино вышел из военных неурядиц почти невредимым, и в сжатые сроки здесь могла быть восстановлена относительно нормальная жизнь, тем более что фронт, сначала угрожающе близкий, потом казался астрономически далеким. Но в основном это связно с тем, что комендатура отождествлялась с домом, которым Сталино стал для десятков тысяч немцев. Солдаты все больше и больше проникались понятием: Опера. Позже А.О.К.6 [командование 6-й армии] попыталось присвоить эту Оперу себе. Её охотно называли Армейским театром или Армейской оперой, словно это творение 6-й Армии. Безусловно, такой интерес принес Опере значительные выгоды, которые нет смысла отрицать. Но, по сути, после переподчинения 6-й Армии, в руководстве театром нечего не изменилось, как и полгода назад, когда «художественное руководство» театра внезапно перешло в ведение отдел пропаганды и было воспринято последним с заметной неловкостью, или когда высшее командование посчитало, что должно осчастливить оперу своим творческим вмешательством (речь идет о Главной полевой комендатуре Донец). [После оставления города советской властью, оперный театр восстанавливал работу под начальством Городской управы и назвался «Юзовский украинский музыкально-драматический», в январе 1942 года он переходит в подчинение полевой комендатуры с названием «Stadttheater Stalino» (городской театр), в 1943 году после подчинения 6-й армии Вермахта, он назывался «Front-oper Stalino»(Фронтовая опера).]
Капитан Ганс Брандт за рабочим столом.
Формально, в юридическом плане, нити управления могли быть закручены как им угодно.
Городской театр Сталино существовал, с чем Советы и не пытаются спорить, и это было результатом работы не того или иного отдела комендатуры, (известный спор о подведомственности театра между отделом Id и отделом VII оставался сугубо внутренним, и отнюдь не лишним, вопросом), а гарнизонной комендатуры в целом, и, в значительной степени, действующего коменданта. Прежде всего, это был (не умаляя заслуг первого полевого коменданта полковника Альберти) первый гарнизонный комендант генерал Киттел (General Kittel), который, благодаря своему личному участию
- 3 -
превратил оперный театр в действенный институт, и последний гарнизонный комендант, подполковник Ленц (Oberstleutnant Lеnz), который при личной любви к искусству и симпатии к творцам, проявлял большой интерес к театру и сумел за короткий промежуток своего руководства вывести Фронтовую оперу на пик её значимости. [О структуре немецких комендатур и военных комендантах Сталино можно прочитать здесь]
Целью данного повествования не является полное описание «Опыта Сталино». Но все же влияние этого Опыта надо учитывать, когда однажды мы захотим вспомнить, что значило подвести под ним черту, и, повинуясь, воистину, лишь необходимости, а не из собственных побуждений, покинуть Сталино и распроститься с гарнизонной комендатурой и Фронтовой оперой.
Сегодня Сталино всего лишь веха прошлого.
Крупных зданий больше нет. Угольные шахты разрушены. В глиняных хижинах живет страх.
А в помещениях разграбленной Фронтовой Оперы солдаты Красной Армии могут найти себе жалкое пристанище.
Но если среди нас для разговора собираются свидетели минувших прекрасных дней, в звуках их голоса появляется теплота и взволнованность. И мы с болезненной тоской отдаемся во власть знакомых образов. До тех пор пока не наступят темные дни, которые принесут с собой конец и разлуку.
По крайне мере, этот финал хоть как-то отдает должное тому, что было до него.- - -
31 Августа!
Море событий давно перестало быть спокойным и гладким. Его волны вздымались очень высоко, и барометр был на отметке «Тревога 2-го уровня». Но, поскольку это состояние продолжалось уже несколько дней, мы снова с успехом подтвердили счастливую способность человека ко всему привыкать. К этому времени работа настолько вошла в привычное русло, что мы даже действовали в соответствии со старым правилом: унылые недели, веселые праздники, и что-нибудь еще для поднятия настроения и духа.
Седьмой отдел запланировал товарищеский вечер.
Не для всей комендатуры, а только для своих, совершенно приватный.
Была разработана специальная программа, в качестве почетных гостей были приглашены комендант, адъютант и отдел Id в нагрузку… [Отдел Id в гарнизонной комендатуре Сталино занимался обеспечением досуга войск. Седьмой отдел (VII) назывался административным и занимался управлением территориями подконтрольными комендатуре ]
Гарнизонный комендант Сталино генерал Киттель перед зданием комендатуры. Фото из альбома капитана Ганса Брандта.
-4-[Пропущен лист(ы)]
….наружу.
Эвакуация Сталино. Тревога 2-го уровня. Дальнейшее повышение опасности… неужели станет хуже? Можно ли было в такой вечер считать подобную участь неизбежной? Возможно, все-таки обойдется…
Ночь простерлась над Сталино. Веселый праздничный шум затих. Зачинался новый угрюмый день. День, когда была объявлена тревога 3-го уровня.
Сегодня, если угодно, можно считать это чрезмерно театральным. Однако в то время в этом не было ничего особенного. Тревога 3-го уровня не стала для нас сюрпризом, можно сказать, что нам заранее назначили свидание. Официально её ввели только с 18 часов. Славно!
Да, сегодня у нас трезвучие, порождающее диссонанс, и в то же время почти героическая гармония: офицерское собрание в полдень 31-го, неповторимый праздник вечером и тревога 3-го уровня 1 сентября.
Этот сентябрь воистину начался очень насыщенно. Во всех служебных помещениях снова и снова обсуждался вопрос: как долго на официальном уровне нас будут кормить успокаивающими пилюлями? В Сталино можно находиться еще несколько недель. Грузовой транспорт, собранный с поразительной поспешностью, назывался мерой предосторожности. В феврале разве было не так? Разве люди и обозы с имуществом не вернулись назад через 4 недели? Впрочем, нашлись скептики, которые никак не реагировали на такие пилюли.
Тем временем учреждения продолжали работать. В первую очередь городская администрация и опера, о которых нам надлежало позаботиться. Городская администрация не представляла особых трудностей потому, что никак не зависела от железной дороги. Но, тем не менее, вывезти её можно было только так. Получится ли организовать транспортировку?
Переговоры велись и тут и там, пока не вмешались армейские чиновники, и нам был обещан состав из 30 вагонов. Спешно была созвана театральная труппа, которой с большой деликатностью поведали о сложившейся ситуации, и сообщили о твердом решении на эвакуацию.
Но лишь немногие артисты театра желали покинуть Сталино добровольно. Большинство, надеялось на внезапное чудо, вспоминая февральские дни, когда, несмотря на первоначальную опасность, вдруг снова стало тихо. Может и сейчас будет так же? Сразу нашлось много различных дел, началась беготня, телефонные разговоры, бесконечные обсуждения. Смесь наивности и простоты украинских артистов вскоре довела нас до отчаяния. Словно дети они требовали опеки. И, к несчастью, обстоятельства сыграли с нами злую шутку. Поезд не смог отправиться в назначенный день, пятницу 3 сентября. Поэтому все распоряжения пришлось отменять и назначать новую дату. Пока люди готовились на субботу…