"Трилогия моей семьи": Три спектакля Персеваля по романам Э.Золя
14 октября
Театр "Талия" (Гамбург) на сцене театра Балтийский дом
Фестиваль "Балтийский дом".
Люк Персеваль и его театр после некоторого перерыва вновь посетили Санкт-Петербург. И вновь произвели фурор, ибо каждый спектакль Персеваля совершенно нов, свеж и не похож ни на что из прежнего.
В этот раз режиссер предложил собственное прочтение "Ругон-Маккаров" Золя. Исключительная литературность режиссуры, свойственная Персевалю вообще (Люк Персеваль - воплощение европейского режиссера-филолога; не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что у него, помимо прочего, филологическое образование. Впрочем, бывают филологи и от Бога), проявилась и в этот раз. Тонкость и самостоятельность прочтения поставленного им текста всякий раз поражает (это при том, что в Европе и особенно в Германии, в отличие от России, довольно много культурных и литературно-грамотных режиссеров). В трехчастной композиции по "Ругон-Маккарам", организованной режиссером тематически: Любовь (первая часть) Деньги (вторая) Голод (третья и последняя) - соединились в каждом спектакле по два романа цикла (за исключением последнего романа серии - "Доктор Паскаль", перешедшего из первого во второй спектакль). Это позволило режиссеру прочитать прямолинейный, социально-ориентированный текст Золя, во-первых, диалогически (это заметили многие: по техническим причинам - исключительная занятость основной работой - пишу рецензию очень поздно, прочитав много отзывов, умных и не очень): романы Золя как бы пересекаются друг с другом, усложняя и скрещивая сюжетные линии. А, во-вторых (не замечено практически никем) добавить к наивному натурализму писателя второй половины "ужасного, ужасного" девятнадцатого века идеи современной антропологии. Идеи наследственности, поверхностно затронутые Золя (в соответствии с научной мыслью XIX столетия), сегодня получают новую жизнь благодаря клонированию любых живых организмов и прочим революционным прорывам в области генетики. Доктор Паскаль, всю жизнь посвятивший наследственности и обреченный научному и человеческому остракизму, символизирует общую идею спектакля: это сложность человека и непредсказуемость его реакций на главные вызовы природы и истории. Простота заглавий каждой из частей трилогии отсылает нас к чему-то вроде пирамиды Маслоу, но в то же время объединяет целую серию романных сюжетов, напоминая об одной из самых продуктивных идей академика А.Н.Веселовского: современный (что тогда, что сегодня) роман сводится к небольшой серии давно отработанных сюжетных поворотов. Кстати, Персеваль не стесняется не только основательно сокращать Золя, но и менять некоторые линии (всем советую перечитать задействованные романы). Одним словом, театр "Талия" привез очень умный спектакль, философская глубина которого пока еще даже не нащупана.
В плане решения сложных литературных вопросов Персеваль поражает театральной простотой. Мы к этому уже привыкли, позволю себе не приводить примеров. Кто видел, тот видел. Кто не видел, того можно только пожалеть. Нового Персеваля мы открыли в этот раз в сфере музыкального сопровождения спектакля. Каждая из трех частей получила свою музыку - причем, как в театре Возрождения, музыканты располагались на хорах и были хорошо видны. Музыка везде, можно сказать, концептуальна, но очень различна от части к части. Совершенно классно звучал саксофон в третьей, напоминая нам о том, что лучшие саксофонисты современности - либо немцы, либо живут недалеко (например, в Нидерландах). Не могу, впрочем, не заметить, что пение со сцены одной из главных мелодий кальмановской "Королевы чардаша" совершенно разрушает историко-литературную тонкость и аутентичность. Персеваль не знает, что это совершенно разные эпохи? Что Кальмана исторически можно привязать к Фрейду - но никак не к Золя?
Еще одна необычная сторона Персеваля: каждый из трех спектаклей получил свой световой рисунок. Совершенно невероятным (и, разумеется, очень просто сделанным) был свет в третьем спектакле, иллюстрирующем роман "Жерминаль" (вместе с романом "Человек-зверь", который шел вторым номером и был сильно переосмыслен в рамках диалогических связей с "Жерминалем"). Фонарики, закрепленные на шахтерских касках, высвечивали то, что нужно было подчеркнуть. Весь остальной зал тонул во мраке. Результатом стала какая-то световая оркестровка а ля Караваджо.
Об актерском мастерстве каждого из актеров и всей труппы в целом позволю себе в этот раз не говорить. Всем посвященным и так все ясно.
Одним словом, Персеваль не просто привозит в Петербург совершенно новые спектакли. Персеваль явно растет с каждым годом. Каким глубоким и умным он предстанет через год или через два, даже страшно представить. Кроме того, Персеваль настолько серьезно относится к своему творчеству и своим петербургским премьерам, что смотрит три огромных спектакля из правой ложи "Балтийского дома" от начала до конца. Люк Персеваль, браво! Петербург, еще со времен "веховцев" путающий жизнь, театр и литературу, любит Вас страстно. Длиннющая овация стоя, которой наградил режиссера зал, - веское этому подтверждение.
Театр "Талия" (Гамбург) на сцене театра Балтийский дом
Фестиваль "Балтийский дом".
Люк Персеваль и его театр после некоторого перерыва вновь посетили Санкт-Петербург. И вновь произвели фурор, ибо каждый спектакль Персеваля совершенно нов, свеж и не похож ни на что из прежнего.
В этот раз режиссер предложил собственное прочтение "Ругон-Маккаров" Золя. Исключительная литературность режиссуры, свойственная Персевалю вообще (Люк Персеваль - воплощение европейского режиссера-филолога; не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что у него, помимо прочего, филологическое образование. Впрочем, бывают филологи и от Бога), проявилась и в этот раз. Тонкость и самостоятельность прочтения поставленного им текста всякий раз поражает (это при том, что в Европе и особенно в Германии, в отличие от России, довольно много культурных и литературно-грамотных режиссеров). В трехчастной композиции по "Ругон-Маккарам", организованной режиссером тематически: Любовь (первая часть) Деньги (вторая) Голод (третья и последняя) - соединились в каждом спектакле по два романа цикла (за исключением последнего романа серии - "Доктор Паскаль", перешедшего из первого во второй спектакль). Это позволило режиссеру прочитать прямолинейный, социально-ориентированный текст Золя, во-первых, диалогически (это заметили многие: по техническим причинам - исключительная занятость основной работой - пишу рецензию очень поздно, прочитав много отзывов, умных и не очень): романы Золя как бы пересекаются друг с другом, усложняя и скрещивая сюжетные линии. А, во-вторых (не замечено практически никем) добавить к наивному натурализму писателя второй половины "ужасного, ужасного" девятнадцатого века идеи современной антропологии. Идеи наследственности, поверхностно затронутые Золя (в соответствии с научной мыслью XIX столетия), сегодня получают новую жизнь благодаря клонированию любых живых организмов и прочим революционным прорывам в области генетики. Доктор Паскаль, всю жизнь посвятивший наследственности и обреченный научному и человеческому остракизму, символизирует общую идею спектакля: это сложность человека и непредсказуемость его реакций на главные вызовы природы и истории. Простота заглавий каждой из частей трилогии отсылает нас к чему-то вроде пирамиды Маслоу, но в то же время объединяет целую серию романных сюжетов, напоминая об одной из самых продуктивных идей академика А.Н.Веселовского: современный (что тогда, что сегодня) роман сводится к небольшой серии давно отработанных сюжетных поворотов. Кстати, Персеваль не стесняется не только основательно сокращать Золя, но и менять некоторые линии (всем советую перечитать задействованные романы). Одним словом, театр "Талия" привез очень умный спектакль, философская глубина которого пока еще даже не нащупана.
В плане решения сложных литературных вопросов Персеваль поражает театральной простотой. Мы к этому уже привыкли, позволю себе не приводить примеров. Кто видел, тот видел. Кто не видел, того можно только пожалеть. Нового Персеваля мы открыли в этот раз в сфере музыкального сопровождения спектакля. Каждая из трех частей получила свою музыку - причем, как в театре Возрождения, музыканты располагались на хорах и были хорошо видны. Музыка везде, можно сказать, концептуальна, но очень различна от части к части. Совершенно классно звучал саксофон в третьей, напоминая нам о том, что лучшие саксофонисты современности - либо немцы, либо живут недалеко (например, в Нидерландах). Не могу, впрочем, не заметить, что пение со сцены одной из главных мелодий кальмановской "Королевы чардаша" совершенно разрушает историко-литературную тонкость и аутентичность. Персеваль не знает, что это совершенно разные эпохи? Что Кальмана исторически можно привязать к Фрейду - но никак не к Золя?
Еще одна необычная сторона Персеваля: каждый из трех спектаклей получил свой световой рисунок. Совершенно невероятным (и, разумеется, очень просто сделанным) был свет в третьем спектакле, иллюстрирующем роман "Жерминаль" (вместе с романом "Человек-зверь", который шел вторым номером и был сильно переосмыслен в рамках диалогических связей с "Жерминалем"). Фонарики, закрепленные на шахтерских касках, высвечивали то, что нужно было подчеркнуть. Весь остальной зал тонул во мраке. Результатом стала какая-то световая оркестровка а ля Караваджо.
Об актерском мастерстве каждого из актеров и всей труппы в целом позволю себе в этот раз не говорить. Всем посвященным и так все ясно.
Одним словом, Персеваль не просто привозит в Петербург совершенно новые спектакли. Персеваль явно растет с каждым годом. Каким глубоким и умным он предстанет через год или через два, даже страшно представить. Кроме того, Персеваль настолько серьезно относится к своему творчеству и своим петербургским премьерам, что смотрит три огромных спектакля из правой ложи "Балтийского дома" от начала до конца. Люк Персеваль, браво! Петербург, еще со времен "веховцев" путающий жизнь, театр и литературу, любит Вас страстно. Длиннющая овация стоя, которой наградил режиссера зал, - веское этому подтверждение.