Кирпичики
Начало 1, 2, 3, 4, 5, 6.
После знакомства с пространной дискуссией на тему зернового импорта, в ходе которой у собеседников из высшего эшелона советской элиты было достаточно возможностей и компетенции, чтобы рассмотреть важные вопросы и не касаться при этом того, чего касаться не следует, мы взглянули на фактическое положение дел.
Теперь остается сопоставить позиции советских чиновников и факты с концепцией автора книги «Гибель империи».
Интерес усиливается оттого, что автор упомянутой книги, изданной в 2006 году, Е.Гайдар в момент публикации статей Д.Булатова и К.Катушева (1989 год) занимал должность редактора экономического отдела журнала «Коммунист». По всей видимости, к нему должен был обращаться Д.Булатов, если бы хотел увидеть свой ответ К.Катушеву на страницах того же журнала. В том, что Д.Булатов хотел увидеть публикацию, можно не сомневаться, потому что она в конце концов состоялась. Но исходя из того, что состоялась она лишь через год и в другом издании, можно выдвинуть предположение, что в редакции «Коммуниста» в течение некоторого времени статью просто продержали, вполне возможно, что и пообещав публикацию. Если мое предположение не совсем точно отражает действительность, - не беда. Главное, в чем сомнений нет, что Е.Гайдар с аргументами был знаком, да и дискуссия, прошедшая в журнале «Коммунист» в 1990 г. уже при участии экономического редактора А.Улюкаева вряд ли осталась без внимания Е.Гайдара, к тому моменту, видимо, уже ставшего редактором экономического отдела газеты «Правда».
Чем же отличается взгляд государственного деятеля, имевшего непосредственный доступ к информации, взгляд ученого, имевшего в своем распоряжении институт, в течение 15 лет к моменту публикации книги работавший на поприще анализа экономики страны, от позиции, сформулированной, главным образом, представителем советского ведомства, непосредственно осуществлявшего импорт зерна?
Курсивом, как обычно, выделены цитаты.
Начнем со всеобъемлющего заявления. В книге «Гибель империи» зерновой импорт Советского Союза предстает основной причиной той самой гибели, поскольку, как утверждает автор, «страна сильно зависит от масштабов закупок и цен на продукты, доминирующие по каким-либо причинам в ее импорте. Например, для СССР на длительное время таким продуктом стало зерно».
Достаточно однажды познакомиться со статистикой внешней торговли Советского Союза, чтобы знать, что зерно никогда не доминировало в импорте. Неудивительно, что О.Климов не делал подобных утверждений.
Важнейшей статьей советского импорта всегда оставались машины и оборудование. Не то, что зерно, но и весь объем закупок продовольствия и сырья для его производства никогда не достигал лидирующего положения в структуре импорта. Наивысший показатель продовольственного импорта - 27,7% - отмечен в 1981 году, когда по машинам и оборудованию зафиксирован 20-летний минимум - 30,2%. В последние годы существования СССР доля машин и оборудования выросла и держалась на отметках, выше которых только вершины первой пятилетки.
Соответственно, такие утверждения Е.Гайдара, как:
Ни добыча золота в СССР, ни золотой запас страны, ни внешние займы не могли служить стабильными источниками финансирования сельскохозяйственного импорта. -
Или вот это:
Месторождения нефти Западной Сибири, открытые в 1960-х годах, возможность их освоения, финансирования за счет экспорта нефти в развитые капиталистические страны масштабного импорта сельскохозяйственной продукции, казалось, позволили решить продовольственную проблему. -
имеют смысл только после рассмотрения основной статьи импорта Советского Союза и использования указанных путей ее финансирования, чего в ГИ не делается. Вместо этого Е.Гайдар рассказывает о продажах золота, кредитах и экспорте нефти, как о трех источниках, которые все вместе не смогли обеспечить необходимых объемов зарубежных закупок зерна. Золото закончилось, добыча нефти сократилась, кредиты давать перестали.
Мы уже рассматривали ситуацию с соотношением цен на нефть и зерно. В 1972 г. эквивалентом 1 тонны пшеницы было 3,3 т нефти. В 1973 г. в результате скачка цен на зерно, вызванного внезапными массовыми советскими закупками, чтобы купить 1 тонну пшеницы, требовалось продать 5,9 т нефти. После первого взлета нефтяных цен в 1974 году ситуация для страны, которая продавала нефть и покупала пшеницу, стала существенно благоприятней, но все же за тонну пшеницы требовалось отдать более тонны нефти. На пике нефтяных цен с 1979 по 1985 г. для покупки 1 т пшеницы требовалось всего 0,7 т нефти. В последние годы жизни Советского Союза такого преимущества уже не было, но конъюнктура оставалась более выгодной, чем в 70-х. В 1986 г. 1 т пшеницы эквивалентна 1,1 т нефти, в 1988-1989 коэффициент равен 1,3, в 1987 и 1990 пшеница дешевле нефти (коэффициент 0,8), в 1991 тоже (0,9).
Если же сопоставлять зерновые цены с ценой золота, то, тем более, не удается представить зерновой импорт виновником истощения золотого запаса, приведшего к краху. 1986, 1987, 1988 гг. - период исключительно удачной конъюнктуры, когда, продав 1 унцию золота, можно было купить 3,2, 4 и 3 тонны пшеницы соответственно. Лучше ситуация была лишь однажды - в 1980 году. Забегая вперед, скажем, что 3,2 т пшеницы за унцию в следующий раз стало возможным купить только в 2006 году.
Но вернемся к началу. Говоря о стартовой точке формирования импортной зависимости, автор ГИ, так же, как и О.Климов, отмечает 1963 год. Но в отличие от советского работника Внешторга Е.Гайдар останавливается исключительно на этом годе, вводя читателя в заблуждение разными способами.
ЕГ: урожаи на целинных землях после 1958 г. перестали расти, в 1963 г. они резко упали.
На самом деле, 1963 г. оказался неурожайным для всех основных зернопроизводящих районов страны, но в дальнейшем во всех районах, включая целинные, урожаи продолжали расти.
ЕГ: В 1963 г. низкий урожай, сокращение государственных резервов зерна заставляют советское руководство принять решение о его массовых закупках за границей.
В 1963 году государственные резервы не снизились по сравнению с предыдущим годом. Кроме того, автор ничего не говорит о размерах коммерческих запасов, создавая, таким образом, ложное впечатление о размерах всех государственных ресурсов (государственные ресурсы включают в себя две части: государственные резервы и коммерческие запасы).
ЕГ: Лишь в 1963 г. руководство СССР, столкнувшись с тяжелым кризисом продовольственного снабжения, принимает решение о прекращении поддержки восточно-европейских стран советским зерновым экспортом.
В 1963 году было принято решение не о прекращении, а о сокращении экспорта зерна в страны Восточной Европы, что и отражено в статистике 1964 и 1965 гг. Когда принималось решение об импорте пшеницы из капстран, учитывалась необходимость выполнения обязательств перед соцстранами в 1963 году, несмотря на плохой урожай. А вот экспорт зерна в капиталистические страны действительно подвергся беспощадному урезанию.
ЕГ: В последующие годы становится ясно, что закупки зерна за границей - закономерный результат непреодолимого в рамках избранной модели управления экономикой кризиса сельского хозяйства. <…>
Импорт зерна <…> колеблется по годам в зависимости от погодных условий, но в долгосрочной перспективе устойчиво растет.
После двух неурожайных лет (1963 и 1965 гг.), сопровождавшихся крупным импортом пшеницы, СССР вновь возвращается к положению нетто-экспортера зерна в 1967-1971 гг. Устойчивого роста импорта нет, резкое изменение происходит в 1972 г., о чем напоминает и председатель «Экспортхлеба» О.Климов.
В качестве одной из основных причин импорта О.Климов выдвигает большие потери заготовленного государством зерна. Е.Гайдар объясняет нехватку так: «Остановка роста государственных закупок, их нестабильность становится все более острой проблемой для руководства страны.» Лукавство Климова заключается в том, что его утверждение может иметь смысл, если удалось бы обосновать причину резкого увеличения потерь, чего он, естественно, не делает. Но Гайдар не ограничивается полумерами и запросто использует данные только по тем периодам, которые можно использовать в качестве иллюстрации к его словам об остановке роста, исключив пиковые 70-е годы.
Еще одна важная причина по Климову - снижение качества произведенного продовольственного зерна. По поводу сомнительной значимости этого фактора мы уже говорили в прошлый раз. Обратимся к тексту ГИ. Единственное упоминание этой темы касается 1989 года и выглядит так:
Несмотря на материальное стимулирование продажи государству сильной пшеницы, заготовки ее составили лишь 6,2 млн. т. при потребности 14-15 млн. т. В истекшем году, по сравнению с 1986 годом, поступление пшеницы хорошего качества (по клейковине) снизилось в 1,8 раза. При примерно стабильных по пятилетиям сборах пшеницы в течение последних 20 лет (90 млн. т. в 1966-1970 гг. против 85 млн. т в 1985-1988 гг.) заготовки хлебопекарной пшеницы сократились с 41 до 24 млн. т, а твердой - почти в три раза (с 3,0 до 1,1 млн. т).
Здесь мы так же, как и у Климова, обнаруживаем немотивированные утверждения о размерах потребности в заготовках сильной пшеницы. Если сравнить те же периоды, что использованы Е.Гайдаром для сопоставления по твердой пшенице, выяснится, что произошел значительный рост: в 1966-1970 гг. государством было закуплено 3,7 млн т сильных сортов, а в 1985-1988 - 7,3 млн т. Напомню, что 1966-1970 гг. - это период значительного экспорта зерна Советским Союзом, причем, как утверждает председатель «Экспортхлеба», в частности, страна вывозила прекрасную, высокопротеиновую пшеницу. Получается, что 3,7 млн т хватало и на экспорт и себе, а через 20 лет только себе нужно 14-15 млн т?
Совершенно удивительно, как для расплывчатой характеристики «пшеница хорошего качества (по клейковине)» можно дать точную числовую оценку снижения поступлений - в 1,8 раза.
Утверждается, что заготовки хлебопекарной пшеницы в 1985-1988 гг. составили 24 млн т. Вспомним, что по данным ВНИИЗ в РСФСР в то время производилось порядка 85% продовольственного зерна. В указанный период Россией было заложено в госресурсы в среднем 17,9 млн т пшеницы в год. Даже если предположить, что в государству зерно сдавалось в той же пропорции по качественному составу, что было произведено, получается, что только из России по такой минимальной оценке поступило 15,2 млн т продовольственной пшеницы. Среднегодовые закупки из всех остальных республик составили 19,3 млн т. В таком случае, продовольственной пшеницы из них поступило 24-15,2=8,8 млн т, или менее половины сданной пшеницы. В РСФСР - 85%, а в остальных - 45,5%? Включая Украину? Поверить в такое сложно.
Может быть, с другими видами зерна получится лучше? Не тут-то было. Если О.Климов старается избегать конкретизации по импорту кормовых культур, ничего не говорит о высокобелковых, то Е.Гайдар идет дальше и ничего не говорит ни о каких кормовых культурах в отдельности и необходимости импорта именно их. Причем, умолчание относительно размеров потребностей и фактического положения дел касается не только импортного кормового зерна, в ГИ мы не найдем рассуждений на темы обоснованности структурного состава и всех государственных ресурсов в целом.
Одним махом автор закрывает тему, написав: К середине 1980-х годов каждая третья тонна хлебопродуктов производилась из импортного зерна. На зерновом импорте базировалось производство животноводческой продукции. О том, что одновременно эти два утверждения существовать не могут, уже сказано. Неудивительно, что подобных сентенций не позволяют себе участники дискуссии 1990 года.
Существенно реалистичней, нежели в ГИ, представители советского истеблишмента в 1990 г. трактуют и ситуацию с долгосрочными соглашениями по зерну.
О. Климов. Прежде всего необходимо отметить, что соглашения эти носят не торговый, а торгово-политический характер.
А.Сизов. Давайте прикинем: по соглашению с США мы должны купить около 50 миллионов тонн за пять лет. Это обойдется в 7 - 8 миллиардов долларов. Печально, что эти цифры появились без какого-либо обсуждения. Дело не в том - плохое это или хорошее соглашение. Дело в принципиальном подходе к его заключению.
А. Улюкаев Мы сошлись на том, что хотя и есть примеры удачных зерновых соглашений, они носят в принципе более политический, чем коммерческий характер. И исполнитель-«Экспортхлеб», например,- мог бы вполне обойтись без них.
О. Климов. Да, кроме последнего американского зернового соглашения, все остальные носят не коммерческий, а больше торгово-политический характер. Это как бы жест доброй воли с нашей стороны.
В отличие от них Е.Гайдар бездоказательно утверждает, что СССР был вынужден заключать долгосрочные соглашения о поставках зерна, взять обязательства ежегодно закупать не менее 9 млн т в США, 5 млн - в Канаде, 4 млн - в Аргентине, 1,5 млн т - в Китае.
По-разному расставляют акценты собеседники в 1990 г. и Гайдар в 2006 г. относительно причинно-следственной связи потока нефтедолларов и встречного потока зерна. Из 90-х видно, что легкие нефтяные деньги становятся поводом к столь же легкой их трате:
Позиция руководства выражена словами тогдашнего председателя Госплана Н. Байбакова: «Тебе хлеб нужен, скажи сколько, и я куплю тебе 10, 100 пароходов с хлебом»
Гайдар пытается представить возможность использования нефтяных доходов как спасение в крайней ситуации:
Председатель Совета Министров А. Косыгин неоднократно обращался к начальнику Главтюменьнефтегаза В. Муравленко с просьбой примерно такого содержания: «С хлебушком плохо - дай 3 млн. тонн сверх плана.»
В чем согласны О.Климов, А.Сизов, А.Улюкаев в 1990 г. и Е.Гайдар в 2006 г., так это в том, что сельское хозяйство плохо работает. При этом никто из них не хочет отметить, что улучшение шло ровно до того момента, пока росли вложения в село, - до конца 70-х. Затем, невзирая на наивысшие цены на нефть, удельный вес инвестиций в сельское хозяйство резко снизился, а вслед за этим и результаты. Иначе говоря, и массовый импорт зерна начинался без оглядки на нефтяные цены, и для развития сельского хозяйства нефтяные цены значения не имели.
Солидарен Е.Гайдар с О.Климовым по главному пункту своего труда - при нехватке импорта грозит голод:
Низкий урожай зерновых, невозможность резкого расширения импортных закупок в сочетании с отказом хозяйств сдавать зерно в счет госзаказа действительно могут поставить страну и республику на грань голода.
Правда, приведенная цитата из ГИ относится к 1991 году, когда и урожай, и госзакупки оказались ниже уровня 1990 года. Но, как уже было отмечено, 1990 год никак нельзя было назвать неудачным: опасения А.Улюкаева, поддержанные О.Климовым и А.Сизовым, не оправдались, потому что государственные ресурсы увеличились по сравнению с двумя предыдущими годами. С какой же стати ждать голода? В своей мотивировке Е.Гайдар опирается не на абсолютные значения, а на сравнения. Например, ситуация 1990 года сравнивается с 1978 годом, когда при таком же урожае государством было закуплено на 28 млн т зерна больше. Это сопоставление взято из выступления председателя Кабмина В.Павлова 19 января 1991 года. В том же выступлении четко формулируется, что зерно в стране есть, но производители не заинтересованы в поставках его государству. Но автор аналитического труда «Гибель империи» сосредотачивается только на переписке ведомств друг с другом по поводу направления потоков государственных ресурсов, забывая рассказать о том, что делалось и не делалось для привлечения зерна, оставшегося в хозяйствах.
О.Климов, отвечая на вопрос ведущего о значимости правительственного постановления о внутренних закупках зерна за валюту, приводит несколько причин, по которым толку от этого решения в 1989 г. было немного. Это и недоверие крестьян, и недостаток информации, и задержки с самим решением и его воплощением.
Автор ГИ вопросы ставит себе сам, поэтому ни о причинах, сделавшим неэффективным постановление 1989 года, ни об афере Урожай-90, которая окончательно подорвала доверие государственным посулам, в своей книге не рассказывает. Не рассказывает он и о том, какие меры были предприняты лично им на руководящем посту в 1991 году, чтобы включить в оборот зерно, оставшееся в хозяйствах. Зато неоднократно Е.Гайдар демонстрировал верность позициям советского функционера - все проблемы решает импорт зерна. Отчитываясь о работе правительства перед своей отставкой в декабре 1992 г., Е.Гайдар подтвердил, что свою заслугу видел в организации импорта, в первую очередь, зерна, то есть того товара, который в стране был:
За год мы получили возможность привлечь примерно 14 миллиардов долларов в виде двусторонних кредитов и кредитов международных финансовых организаций и на этой основе, особенно весной прошлого года, профинансировать критический импорт, в первую очередь импорт зерна, а также медикаментов, ряда важнейших комплектующих изделий. Если бы этой возможности не было, нужно вам сказать честно, угроза голода весной 1992 года была бы абсолютно реальной... («Дни поражений и побед» , глава IX)
Это говорил тот же самый человек, который утверждал в декабре 1991 года, что проблема, в первую очередь, заключается во включении в оборот того зерна, которое есть в стране, и создана эта проблема параличом потоков: "Сейчас у нас полностью парализована вся товропроводящая сеть. Зерна в стране немного, но оно есть, его никто не хочет продавать до тех пор, пока не будет приемлемых для продавца цен. Заставить сегодня, когда административная система действительно, уже просто не работает, заставить продать по той цене, которая невыгодна, невозможно. Можно только заинтересовать." (4м 56с видео)
Неудивительно, что через 15 лет тому же самому человеку, который не сделал именно этого и пошел по проторенному пути советских функционеров, пришлось выпустить книгу с попытками обоснования собственных действий. Как видим, в лукавстве и искажениях своих учителей он превзошел. Вульгаризация процессов до сведения к единственной причине - зерна не хватало всегда - видимо, должна была увести читателя от раздумий на предмет, когда и отчего произошел переход к массовым закупкам зерна за рубежом. Но после вскрытия тех фальсификаций, к которым прибегал автор ГИ, вопросы только множатся. И главный из них - почему Е.Гайдар был так солидарен с советскими практиками внешней торговли?
Не напрасно соратник Е.Гайдара по хождению во власть П.Авен неоднократно повторял в своих интервью, что они готовились работать в советском правительстве. Тема зернового импорта продемонстрировала глубокое взаимопонимание между его организаторами последних лет жизни СССР и реформаторами.
Разъяснив вред искусственного ценообразования, автор ГИ коснулся (цитируя без указания авторства Е.Серову) опасностей субсидирования, ведущего к истощению бюджета. Вопрос - это опасно только для империи? А для России, с трудом выбиравшейся из-под обломков, оказалось в самый раз? Можно ли было рассчитывать на улучшения, ничего не сделав для того, чтобы вернуть заинтересованность в производстве основного сельскохозяйственного продукта - зерна?
В 1991/92 сельскохозяйственном году Россией было закуплено 27,2 млн т зерна на сумму 3,6 млрд дол, объем дотаций за него составил 3,4 млрд дол в рублевом эквиваленте. В 1992 календарном году зерновой импорт России составил 31 млн т, что почти в 1,5 раза превысило показатели и 1991, и 1990 гг. Невзирая на то, что сокращение зернового импорта началось только в 1993 году, уже после отставки Е.Гайдара, это не помешало ему отметить в послесловии к «Гибели империи» главные структурные сдвиги, произошедшие в 1992-1998 гг.: «Резко сократились капитальные вложения, военные расходы, импорт зерна…»
Вот уж, вроде «по винтику, по кирпичику разобрали мы этот» роман, представляющий альтернативную историю страны. Но каждый раз, стоит углубиться, обнаруживается некий сюрприз!
Поскольку нынешний текст был анонсирован мной как окончание, значит, следующий будет PS.