Зинаида Серебрякова, художница милостью Божией... Часть 4
Окончание.
Начало см.: http://eho-2013.livejournal.com/378275.html
http://eho-2013.livejournal.com/380493.html
http://eho-2013.livejournal.com/383934.html
Автопортрет с кистью. 1924
Жизнь во Франции оказалась для Серебряковой трудной - отсутствие заказов, безденежье, отчаянная тоска по оставшимся на родине близким. Долгие годы ее связывали с матерью, сыном Евгением и дочерью Татьяной только письма. Это была духовная отдушина, Зинаида Евгеньевна писала своим много, откровенно, обо всем... И о тоске по умершему мужу - боль от этой утраты с годами не проходила. «Вспоминаю свои надежды, «планы» молодости - сколько хотелось сделать, сколько было задумано, и так ничего из этого не вышло - сломалась жизнь в самом расцвете», - писала она матери.
Депрессия мешала жить и работать, но при взгляде со стороны люди этого не понимали... Денег не хватало порой на самое необходимое, а ведь Зинаида Евгеньевна еще чувствовала свою ответственность за семью и старалась помогать оставшимся в России близким. Константин Сомов, иногда помогавший ей найти какую-то работу, писал: "Заказов нет. Дома нищета... Зина почти все посылает домой..."
Портрет сына Александра. 1925
Александр Серебряков. Париж
Сын Шура с годами становился все более известен как художник, правда, его увлекало иное направление творчества, театральные и кинематографические декорации, оформление интерьеров. Характер у сына был непростой...
«Он рисует целыми днями, без устали, - писала Зинаида. - Часто недоволен своими вещами и ужасно раздражается, и тогда они с Катюшей сцепляются из-за пустяков и ужасно меня огорчают резкими характерами (верно, оба пошли в меня, а не в Боречку!)».
Версальский парк осенью. 1926
Редкая в ее жизни удача улыбнулась Серебряковой в 1928 году. Барон Броуэр, высоко ценивший талант Серебряковой, устроил для нее путешествие в Марокко. Новые яркие впечатления дали сильный творческий импульс. Марокканский цикл стал одним из самых значительных в наследии художницы.
Водонос. Марокко. 1928
Молодая женщина в белом головном уборе. 1928
Марракеш. Стены и башни города. 1928
Выставка марокканских работ Серебряковой во Франции была встречена с интересом, удостоилась благожелательных упоминаний в прессе, но все же громкой славы художнице не принесла и в ее жизни мало что изменила.
Серебрякова мечтала вернуться домой, в Россию, но ее хлопоты не увенчались успехом. «Если бы вы знали, дорогой дядя Шура, - писала она Александру Бенуа, - как я мечтаю и хочу уехать, чтобы как-нибудь изменить эту жизнь, где каждый день одна только острая забота о еде (всегда недостаточной и плохой) и где мой заработок такой ничтожный, что не хватает на самое необходимое. Заказы на портреты страшно редки и оплачиваются грошами, проедаемыми раньше, чем портрет готов». Осложняло положение и то, что Серебрякова везде была чужой - она не имела гражданства и проживала по нансеновскому паспорту, специально изобретенному для эмигрантов, волны которых захлестывали западные страны после 1917 года... Французское гражданство она получила только после войны, в 1947 году.
Дочь Катю она могла научить одному - рисовать. Мать и дочь вместе ходили на этюды, Зинаида Евгеньевна делилась с Катей всеми своими секретами, и со временем Екатерина Борисовна Серебрякова тоже стала художницей. Впрочем, художниками стали и дети Серебряковой, оставшиеся в России. Даже Татьяна, мечтавшая о карьере балерины, стала театральным художником. Евгений, архитектор по специальности, стал реставратором и писал пейзажи.
Катя на террасе. 1930
Кате пришлось взять на себя и все заботы по хозяйству. Зинаида Евгеньевна готовить не любила и, работая, полностью погружалась в мир живописи, не думая о бытовом и почти не выходя на кухню. Катя, приехавшая к матери во Францию в 15 лет, с тех пор сама решала все бытовые вопросы - ходила на рынок за покупками, готовила, убирала в доме, стирала... Так получилось, что у Екатерины не сложилось с семьей, не было своих детей, она посвятила жизнь матери. А жизнь ее оказалась очень долгой - рожденная в 1913 году, в 2013 году она перешагнула порог столетия, и чувствовала себя при этом довольно бодро...
Натюрморт Екатерины Серебряковой
В 1932 году Зинаида Серебрякова вновь уезжает в Марокко, создав еще одну серию работ, потом путешествует по Италии...
Марокканка. 1932
Марракеш. Три фигуры в дверях. 1932
Марракеш. 1932
Италия. Ассизи. 1932
Между тем, члены семьи, оставшиеся в России, в 1930-х годах буквально голодали. Бабушка в 1933 году умерла (недостаток питания значительно ухудшил ее состояние), а Тане и Жене в самые трудные минуты приходилось выменивать что-то из работ матери у коллекционеров на буханку хлеба... Но они старались по-возможности сохранить все значительные картины матери, оставшиеся у них в Ленинграде, и предпочитали вести полуголодное существование, но не разбазаривать работы Зинаиды Серебряковой.
Перед войной Серебрякова получила заказ на оформительские работы в Бельгии. Она надеялась на гонорар, который мог помочь семье, но работы затянулись... А потом началась война, Париж, где жили Серебряковы, вскоре оккупировали немецкие войска, и связь с родными в СССР была разорвана.
Спящая Катя. 1945
Война сделала жизнь семьи еще более тяжелой, но Серебряковы остались в живых - и французская часть семьи, и советская... Это уже было счастьем. После войны советское правительство начало компанию по возвращению на родину деятелей культуры. К Серебряковой тоже приезжали коллеги из СССР с предложением вернуться (надо признать, не у всех репатриантов, принявших такие предложения, жизнь на родине сложилась благополучно). Зинаида Евгеньевна чувствовала себя старой и больной и боялась, что ее приезд теперь создаст лишь проблемы детям, выросшим без нее. То, что в СССР после войны жилось трудно, не было секретом... «Может быть, и мне вернуться? - писала она Татьяне. - Но кому я там буду нужна? Тебе, дорогой Татусик, нельзя же сесть на шею. И где там жить? Всюду буду лишняя, да еще с рисованием, папками...»
Автопортрет. 1956
Только в годы оттепели, после 36 лет разлуки мать смогла увидеть дочь Татьяну. А потом и старшего сына... Татьяна Борисовна занялась организацией выставки матери в СССР. И в 1966 году выставки Серебряковой наконец прошли в Москве, Ленинграде и Киеве, впервые после ее отъезда во Францию... Еще не все художники Серебряного века были тогда "возвращены" отечественному зрителю, и к экспозициям Серебряковой интерес был огромный. А успех - фантастический! Серебряковой было уже за 80 лет... Но она была счастлива. Дело ее жизни все-таки увенчалось успехом в ее родной России!
Год спустя Зинаида Евгеньевна умерла на 83 году жизни.
Начало см.: http://eho-2013.livejournal.com/378275.html
http://eho-2013.livejournal.com/380493.html
http://eho-2013.livejournal.com/383934.html
Автопортрет с кистью. 1924
Жизнь во Франции оказалась для Серебряковой трудной - отсутствие заказов, безденежье, отчаянная тоска по оставшимся на родине близким. Долгие годы ее связывали с матерью, сыном Евгением и дочерью Татьяной только письма. Это была духовная отдушина, Зинаида Евгеньевна писала своим много, откровенно, обо всем... И о тоске по умершему мужу - боль от этой утраты с годами не проходила. «Вспоминаю свои надежды, «планы» молодости - сколько хотелось сделать, сколько было задумано, и так ничего из этого не вышло - сломалась жизнь в самом расцвете», - писала она матери.
Депрессия мешала жить и работать, но при взгляде со стороны люди этого не понимали... Денег не хватало порой на самое необходимое, а ведь Зинаида Евгеньевна еще чувствовала свою ответственность за семью и старалась помогать оставшимся в России близким. Константин Сомов, иногда помогавший ей найти какую-то работу, писал: "Заказов нет. Дома нищета... Зина почти все посылает домой..."
Портрет сына Александра. 1925
Александр Серебряков. Париж
Сын Шура с годами становился все более известен как художник, правда, его увлекало иное направление творчества, театральные и кинематографические декорации, оформление интерьеров. Характер у сына был непростой...
«Он рисует целыми днями, без устали, - писала Зинаида. - Часто недоволен своими вещами и ужасно раздражается, и тогда они с Катюшей сцепляются из-за пустяков и ужасно меня огорчают резкими характерами (верно, оба пошли в меня, а не в Боречку!)».
Версальский парк осенью. 1926
Редкая в ее жизни удача улыбнулась Серебряковой в 1928 году. Барон Броуэр, высоко ценивший талант Серебряковой, устроил для нее путешествие в Марокко. Новые яркие впечатления дали сильный творческий импульс. Марокканский цикл стал одним из самых значительных в наследии художницы.
Водонос. Марокко. 1928
Молодая женщина в белом головном уборе. 1928
Марракеш. Стены и башни города. 1928
Выставка марокканских работ Серебряковой во Франции была встречена с интересом, удостоилась благожелательных упоминаний в прессе, но все же громкой славы художнице не принесла и в ее жизни мало что изменила.
Серебрякова мечтала вернуться домой, в Россию, но ее хлопоты не увенчались успехом. «Если бы вы знали, дорогой дядя Шура, - писала она Александру Бенуа, - как я мечтаю и хочу уехать, чтобы как-нибудь изменить эту жизнь, где каждый день одна только острая забота о еде (всегда недостаточной и плохой) и где мой заработок такой ничтожный, что не хватает на самое необходимое. Заказы на портреты страшно редки и оплачиваются грошами, проедаемыми раньше, чем портрет готов». Осложняло положение и то, что Серебрякова везде была чужой - она не имела гражданства и проживала по нансеновскому паспорту, специально изобретенному для эмигрантов, волны которых захлестывали западные страны после 1917 года... Французское гражданство она получила только после войны, в 1947 году.
Дочь Катю она могла научить одному - рисовать. Мать и дочь вместе ходили на этюды, Зинаида Евгеньевна делилась с Катей всеми своими секретами, и со временем Екатерина Борисовна Серебрякова тоже стала художницей. Впрочем, художниками стали и дети Серебряковой, оставшиеся в России. Даже Татьяна, мечтавшая о карьере балерины, стала театральным художником. Евгений, архитектор по специальности, стал реставратором и писал пейзажи.
Катя на террасе. 1930
Кате пришлось взять на себя и все заботы по хозяйству. Зинаида Евгеньевна готовить не любила и, работая, полностью погружалась в мир живописи, не думая о бытовом и почти не выходя на кухню. Катя, приехавшая к матери во Францию в 15 лет, с тех пор сама решала все бытовые вопросы - ходила на рынок за покупками, готовила, убирала в доме, стирала... Так получилось, что у Екатерины не сложилось с семьей, не было своих детей, она посвятила жизнь матери. А жизнь ее оказалась очень долгой - рожденная в 1913 году, в 2013 году она перешагнула порог столетия, и чувствовала себя при этом довольно бодро...
Натюрморт Екатерины Серебряковой
В 1932 году Зинаида Серебрякова вновь уезжает в Марокко, создав еще одну серию работ, потом путешествует по Италии...
Марокканка. 1932
Марракеш. Три фигуры в дверях. 1932
Марракеш. 1932
Италия. Ассизи. 1932
Между тем, члены семьи, оставшиеся в России, в 1930-х годах буквально голодали. Бабушка в 1933 году умерла (недостаток питания значительно ухудшил ее состояние), а Тане и Жене в самые трудные минуты приходилось выменивать что-то из работ матери у коллекционеров на буханку хлеба... Но они старались по-возможности сохранить все значительные картины матери, оставшиеся у них в Ленинграде, и предпочитали вести полуголодное существование, но не разбазаривать работы Зинаиды Серебряковой.
Перед войной Серебрякова получила заказ на оформительские работы в Бельгии. Она надеялась на гонорар, который мог помочь семье, но работы затянулись... А потом началась война, Париж, где жили Серебряковы, вскоре оккупировали немецкие войска, и связь с родными в СССР была разорвана.
Спящая Катя. 1945
Война сделала жизнь семьи еще более тяжелой, но Серебряковы остались в живых - и французская часть семьи, и советская... Это уже было счастьем. После войны советское правительство начало компанию по возвращению на родину деятелей культуры. К Серебряковой тоже приезжали коллеги из СССР с предложением вернуться (надо признать, не у всех репатриантов, принявших такие предложения, жизнь на родине сложилась благополучно). Зинаида Евгеньевна чувствовала себя старой и больной и боялась, что ее приезд теперь создаст лишь проблемы детям, выросшим без нее. То, что в СССР после войны жилось трудно, не было секретом... «Может быть, и мне вернуться? - писала она Татьяне. - Но кому я там буду нужна? Тебе, дорогой Татусик, нельзя же сесть на шею. И где там жить? Всюду буду лишняя, да еще с рисованием, папками...»
Автопортрет. 1956
Только в годы оттепели, после 36 лет разлуки мать смогла увидеть дочь Татьяну. А потом и старшего сына... Татьяна Борисовна занялась организацией выставки матери в СССР. И в 1966 году выставки Серебряковой наконец прошли в Москве, Ленинграде и Киеве, впервые после ее отъезда во Францию... Еще не все художники Серебряного века были тогда "возвращены" отечественному зрителю, и к экспозициям Серебряковой интерес был огромный. А успех - фантастический! Серебряковой было уже за 80 лет... Но она была счастлива. Дело ее жизни все-таки увенчалось успехом в ее родной России!
Год спустя Зинаида Евгеньевна умерла на 83 году жизни.