Зинаида Серебрякова, художница милостью Божией... Часть 3
Продолжение.
Начало см.: http://eho-2013.livejournal.com/378275.html
http://eho-2013.livejournal.com/380493.html
Зинаида Серебрякова с детьми
Потеряв мужа, Зинаида Серебрякова неожиданно для самой себя в 1919 году оказалась главой своей семьи - четверо детей, больная мать, ответственность за которых легла на ее плечи... Это не давало предаваться отчаянию. Нужно было как-то жить в пылающей революционной России. Вернуться в Петроград, где оставались родственники, в условиях Гражданской войны было очень сложно. Зинаида с семьей перебралась из разоренного имения в Харьков, до которого было всего несколько десятков километров. В городе можно было найти хоть какую-то службу...
В городах, занятых большевиками, положение у художников было сложное - вкусы диктовало новое начальство революционной России, а самым революционным направлением считался футуризм, творческий метод, чуждый Зинаиде. Да и заказы были специфические - плакаты, агитматериалы, портреты комиссаров... Серебрякова не могла взяться за такую работу. Единственное место, которое ей удалось найти - должность художника в Археологическом музее, где надо было делать зарисовки экспонатов для каталога и оформлять стенды. Жалованье оказалось мизерным, на семью из шести человек его катастрофически не хватало. Знакомые вспоминали, что Серебрякова с детьми жила впроголодь, даже оладьи из картофельных очисток были для них деликатесом. И что стало особенно тяжелым для художницы - не было возможности купить краски и холсты. Зинаиде часто приходилось работать углем, карандашом и делать по несколько эскизов на одном куске бумаги. Но если ей удавалось выполнить работу в цвете, картина все равно получалась доброй и жизнерадостной.
На террасе в Харькове. 1919
В 1920 году родственникам удалось найти для Зинаиды место в Петрограде, даже два места на выбор - в Академии художеств либо в музее - и оформить литерные документы для проезда вместе с семьей по железной дороге. Серебрякова с детьми и матерью вернулась в Петроград в квартиру своего дяди. Правда, просторные апартаменты городские власти "уплотнили", как было принято, превратив в густонаселенную коммуналку, а обстановку квартиры основательно разграбили. Единственное, в чем повезло - подселенцами стали артисты, люди, с которыми удалось найти общий язык, а не дебоширы и деклассированные элементы, как нередко случалось.
Недавнее благополучное прошлое... В петербургской квартире А.Н. Бенуа перед революцией Зинаида Серебрякова, ее мать Екатерина Николаевна, сестра Мария и брат Николай
В Петрограде Зинаида Евгеньевна на службу так и не устроилась, несмотря на то, что дядя советовал ей это сделать. Но художница понимала, что изнурительная служба "съест" все время и силы, и ни на свободное творчество, ни на детей их не останется. Зинаида предпочла быть свободным художником, хотя материальных проблем ее заработки, бывавшие от случая к случаю, почти не решали. В 1920-х годах все жили очень скромно, почти бедно, и семья Серебряковых мало отличалась от своего окружения... Вот разве что атмосфера особого уюта, красоты и высокой духовности, которую всегда умела создать Зинаида, привлекала к ней людей.
«Я до сих пор не забуду, какое сильное впечатление на меня произвели её прекрасные лучистые глаза, - вспоминала приятельница художницы Галина Тесленко. - Несмотря на большое горе... и непреодолимые трудности житейские - четверо детей и мать! - она выглядела значительно моложе своих лет, и её лицо поражало свежестью красок. Глубокая внутренняя жизнь, которой она жила, создавала такое внешнее обаяние, которому противиться не было никакой возможности».
Автопортрет в белой кофточке. 1922
Случалось, что гонорар Зинаида получала продуктами (чаще овощами, как было принято в годы Гражданской войны), или у ее мальчиков была удачная рыбалка, и тогда удавалось приготовить для семьи полноценный обед. Иногда приходилось довольствоваться всего лишь куском хлеба...
Как рассказывали ее друзья: «Коллекционеры задаром, за продукты и поношенные вещи обильно брали ее произведения». А Галина Тесленко вспоминала: «В материальном отношении Серебряковым жилось трудно, очень трудно. По-прежнему котлеты из картофельной шелухи были деликатесом на обед».
Тата с овощами. 1923
Дочь Серебряковой Татьяна увлеклась балетом, решила стать профессиональной балериной и поступила в хореографическое училище. Своей любовью к балету она заразила и мать. Зинаида Евгеньевна оказалась допущенной в святая святых - театральное закулисье - и создала большую серию работ, на которых запечатлела юных балерин в гримерках, в предвкушении выхода на сцену.
Девочки-сильфиды (балет "Шопениана")
Выполнила Зинаида Евгеньевна и ряд портретов артистов балета, гонорар за которые был ее единственным заработком в тот период.
Портрет Валентины Ивановой в костюме испанки. 1924
Тата в танцевальном костюме. 1924
В 1924 году в США прошла выставка советских художников, в которой приняла участие и Серебрякова. Там сразу же были куплены две ее работы. Воодушевленная Зинаида Евгеньевна, у которой впервые за долгий период появились хоть какие-то деньги, решила поехать за границу, чтобы подзаработать - разница в гонорарах была впечатляющей. Железного занавеса еще не было, художница при некоторой родственной помощи А.Н. Бенуа получила документы на выезд в Париж и отправилась налегке, думая, что сможет помочь семье и через несколько месяцев вернется. Дети оставались с бабушкой в Ленинграде...
В конце жизни Зинаида Евгеньевна назовет свое решение уехать в Париж самой большой ошибкой в своей жизни...
Бульвар в Париже
Жизнь за границей оказалась не такой уж блестящей. Получив один дорогой заказ на панно, Серебрякова дальше перебивалась случайными заработками, отправляя каждый полученный грош детям и матери.
«Здесь я одна, - писала она, - никто не принимает к сердцу, что начать без копейки и с такими обязанностями, как у меня (посылать все, что я зарабатываю, детям), безумно трудно, и время идет, а я бьюсь все на том же месте. Вот хоть бы теперь - работать здесь в такую жару, духоту и с такой толпой всюду для меня невозможно, я устаю от всего безумно... Я беспокоюсь о том, как будет эта зима у наших... денег посылаю все меньше, т.к. теперь здесь такой денежный кризис (с падением франка), что не до заказов. Вообще я часто раскаиваюсь, что заехала так безнадежно далеко от своих...».
Вскоре сын Александр, начинающий художник, выехал к матери, чтобы помочь - он расписывал театральные декорации, выполнял другие работы, даже ремонтные... С деньгами стало чуть-чуть легче. Но ни Александр, ни Зинаида Евгеньевна не понимали, что на родине все быстро меняется.
Мальчики в матросских тельняшках (Евгений и Александр). 1919
Вскоре Серебрякова была объявлена эмигранткой, сбежавшей из страны победившего пролетариата в мир капитализма, и вернуться домой она уже не могла. Как не могла и вызвать к себе близких. Только младшую дочь, несовершеннолетнюю Катю благодаря хлопотам друзей удалось вывезти к матери по линии Красного Креста, помогавшего воссоединяться разлученным семьям. А Женя и Тата, как и старенькая больная мама Зинаиды Евгеньевны, навсегда оказались вдали. Маму Зинаида Евгеньевна так больше и не увидит, а с дочерью Татьяной сможет встретиться только через 36 лет...
«Мне было двенадцать лет, когда моя мать уезжала в Париж, - вспоминала много лет спустя Татьяна Серебрякова. - Пароход, шедший в Штетин, стоял на причале у моста Лейтенанта Шмидта. Мама уже была на борту... Я чуть не упала в воду, меня подхватили знакомые. Мама считала, что уезжает на время, но отчаяние мое было безгранично, я будто чувствовала, что надолго, на десятилетия расстаюсь с матерью...»
Ее сестре Кате повезло больше...
Портрет дочери Кати. 1929
Родственники в Ленинграде пытались помочь, хлопотали, но сделать ничего не смогли. А. Бенуа с горечью говорил, что не понимает, какой смысл держать в СССР тяжело больную восьмидесятилетнюю старуху, не позволяя ей уехать к дочери... В 1933 году Екатерина Николаевна умерла, так и не повидавшись с Зинаидой.
Разлука с родными вызвала у Зинаиды Евгеньевны тяжелую депрессию. Ей трудно было во Франции. С людьми она сходилась тяжело, общалась в основном с эмигрантами из России... И не все они относились к ней по-братски. Коллега Серебряковой по "Миру искусства" Константин Сомов писал о ней: «Непрактична, делает много портретов даром за обещание рекламировать, но все, получая чудные вещи, ее забывают, и палец о палец не ударяют». Однако картины Серебряковой оставались по-прежнему светлыми.
Сандра Лорис-Меликова. 1925 (портрет русской аристократки, выполненный Серебряковой на заказ)
Немного легче Зинаиде Серебряковой стало, когда в 1926 году из СССР приехал Александр Бенуа. У нее появился во Франции еще один близкий человек кроме сына. Бенуа тоже думал, что приехал на запад временно, но остался навсегда... И конечно же, воссоединение с дочерью Катей стало огромной радостью для матери...
Продолжение следует.
Начало см.: http://eho-2013.livejournal.com/378275.html
http://eho-2013.livejournal.com/380493.html
Зинаида Серебрякова с детьми
Потеряв мужа, Зинаида Серебрякова неожиданно для самой себя в 1919 году оказалась главой своей семьи - четверо детей, больная мать, ответственность за которых легла на ее плечи... Это не давало предаваться отчаянию. Нужно было как-то жить в пылающей революционной России. Вернуться в Петроград, где оставались родственники, в условиях Гражданской войны было очень сложно. Зинаида с семьей перебралась из разоренного имения в Харьков, до которого было всего несколько десятков километров. В городе можно было найти хоть какую-то службу...
В городах, занятых большевиками, положение у художников было сложное - вкусы диктовало новое начальство революционной России, а самым революционным направлением считался футуризм, творческий метод, чуждый Зинаиде. Да и заказы были специфические - плакаты, агитматериалы, портреты комиссаров... Серебрякова не могла взяться за такую работу. Единственное место, которое ей удалось найти - должность художника в Археологическом музее, где надо было делать зарисовки экспонатов для каталога и оформлять стенды. Жалованье оказалось мизерным, на семью из шести человек его катастрофически не хватало. Знакомые вспоминали, что Серебрякова с детьми жила впроголодь, даже оладьи из картофельных очисток были для них деликатесом. И что стало особенно тяжелым для художницы - не было возможности купить краски и холсты. Зинаиде часто приходилось работать углем, карандашом и делать по несколько эскизов на одном куске бумаги. Но если ей удавалось выполнить работу в цвете, картина все равно получалась доброй и жизнерадостной.
На террасе в Харькове. 1919
В 1920 году родственникам удалось найти для Зинаиды место в Петрограде, даже два места на выбор - в Академии художеств либо в музее - и оформить литерные документы для проезда вместе с семьей по железной дороге. Серебрякова с детьми и матерью вернулась в Петроград в квартиру своего дяди. Правда, просторные апартаменты городские власти "уплотнили", как было принято, превратив в густонаселенную коммуналку, а обстановку квартиры основательно разграбили. Единственное, в чем повезло - подселенцами стали артисты, люди, с которыми удалось найти общий язык, а не дебоширы и деклассированные элементы, как нередко случалось.
Недавнее благополучное прошлое... В петербургской квартире А.Н. Бенуа перед революцией Зинаида Серебрякова, ее мать Екатерина Николаевна, сестра Мария и брат Николай
В Петрограде Зинаида Евгеньевна на службу так и не устроилась, несмотря на то, что дядя советовал ей это сделать. Но художница понимала, что изнурительная служба "съест" все время и силы, и ни на свободное творчество, ни на детей их не останется. Зинаида предпочла быть свободным художником, хотя материальных проблем ее заработки, бывавшие от случая к случаю, почти не решали. В 1920-х годах все жили очень скромно, почти бедно, и семья Серебряковых мало отличалась от своего окружения... Вот разве что атмосфера особого уюта, красоты и высокой духовности, которую всегда умела создать Зинаида, привлекала к ней людей.
«Я до сих пор не забуду, какое сильное впечатление на меня произвели её прекрасные лучистые глаза, - вспоминала приятельница художницы Галина Тесленко. - Несмотря на большое горе... и непреодолимые трудности житейские - четверо детей и мать! - она выглядела значительно моложе своих лет, и её лицо поражало свежестью красок. Глубокая внутренняя жизнь, которой она жила, создавала такое внешнее обаяние, которому противиться не было никакой возможности».
Автопортрет в белой кофточке. 1922
Случалось, что гонорар Зинаида получала продуктами (чаще овощами, как было принято в годы Гражданской войны), или у ее мальчиков была удачная рыбалка, и тогда удавалось приготовить для семьи полноценный обед. Иногда приходилось довольствоваться всего лишь куском хлеба...
Как рассказывали ее друзья: «Коллекционеры задаром, за продукты и поношенные вещи обильно брали ее произведения». А Галина Тесленко вспоминала: «В материальном отношении Серебряковым жилось трудно, очень трудно. По-прежнему котлеты из картофельной шелухи были деликатесом на обед».
Тата с овощами. 1923
Дочь Серебряковой Татьяна увлеклась балетом, решила стать профессиональной балериной и поступила в хореографическое училище. Своей любовью к балету она заразила и мать. Зинаида Евгеньевна оказалась допущенной в святая святых - театральное закулисье - и создала большую серию работ, на которых запечатлела юных балерин в гримерках, в предвкушении выхода на сцену.
Девочки-сильфиды (балет "Шопениана")
Выполнила Зинаида Евгеньевна и ряд портретов артистов балета, гонорар за которые был ее единственным заработком в тот период.
Портрет Валентины Ивановой в костюме испанки. 1924
Тата в танцевальном костюме. 1924
В 1924 году в США прошла выставка советских художников, в которой приняла участие и Серебрякова. Там сразу же были куплены две ее работы. Воодушевленная Зинаида Евгеньевна, у которой впервые за долгий период появились хоть какие-то деньги, решила поехать за границу, чтобы подзаработать - разница в гонорарах была впечатляющей. Железного занавеса еще не было, художница при некоторой родственной помощи А.Н. Бенуа получила документы на выезд в Париж и отправилась налегке, думая, что сможет помочь семье и через несколько месяцев вернется. Дети оставались с бабушкой в Ленинграде...
В конце жизни Зинаида Евгеньевна назовет свое решение уехать в Париж самой большой ошибкой в своей жизни...
Бульвар в Париже
Жизнь за границей оказалась не такой уж блестящей. Получив один дорогой заказ на панно, Серебрякова дальше перебивалась случайными заработками, отправляя каждый полученный грош детям и матери.
«Здесь я одна, - писала она, - никто не принимает к сердцу, что начать без копейки и с такими обязанностями, как у меня (посылать все, что я зарабатываю, детям), безумно трудно, и время идет, а я бьюсь все на том же месте. Вот хоть бы теперь - работать здесь в такую жару, духоту и с такой толпой всюду для меня невозможно, я устаю от всего безумно... Я беспокоюсь о том, как будет эта зима у наших... денег посылаю все меньше, т.к. теперь здесь такой денежный кризис (с падением франка), что не до заказов. Вообще я часто раскаиваюсь, что заехала так безнадежно далеко от своих...».
Вскоре сын Александр, начинающий художник, выехал к матери, чтобы помочь - он расписывал театральные декорации, выполнял другие работы, даже ремонтные... С деньгами стало чуть-чуть легче. Но ни Александр, ни Зинаида Евгеньевна не понимали, что на родине все быстро меняется.
Мальчики в матросских тельняшках (Евгений и Александр). 1919
Вскоре Серебрякова была объявлена эмигранткой, сбежавшей из страны победившего пролетариата в мир капитализма, и вернуться домой она уже не могла. Как не могла и вызвать к себе близких. Только младшую дочь, несовершеннолетнюю Катю благодаря хлопотам друзей удалось вывезти к матери по линии Красного Креста, помогавшего воссоединяться разлученным семьям. А Женя и Тата, как и старенькая больная мама Зинаиды Евгеньевны, навсегда оказались вдали. Маму Зинаида Евгеньевна так больше и не увидит, а с дочерью Татьяной сможет встретиться только через 36 лет...
«Мне было двенадцать лет, когда моя мать уезжала в Париж, - вспоминала много лет спустя Татьяна Серебрякова. - Пароход, шедший в Штетин, стоял на причале у моста Лейтенанта Шмидта. Мама уже была на борту... Я чуть не упала в воду, меня подхватили знакомые. Мама считала, что уезжает на время, но отчаяние мое было безгранично, я будто чувствовала, что надолго, на десятилетия расстаюсь с матерью...»
Ее сестре Кате повезло больше...
Портрет дочери Кати. 1929
Родственники в Ленинграде пытались помочь, хлопотали, но сделать ничего не смогли. А. Бенуа с горечью говорил, что не понимает, какой смысл держать в СССР тяжело больную восьмидесятилетнюю старуху, не позволяя ей уехать к дочери... В 1933 году Екатерина Николаевна умерла, так и не повидавшись с Зинаидой.
Разлука с родными вызвала у Зинаиды Евгеньевны тяжелую депрессию. Ей трудно было во Франции. С людьми она сходилась тяжело, общалась в основном с эмигрантами из России... И не все они относились к ней по-братски. Коллега Серебряковой по "Миру искусства" Константин Сомов писал о ней: «Непрактична, делает много портретов даром за обещание рекламировать, но все, получая чудные вещи, ее забывают, и палец о палец не ударяют». Однако картины Серебряковой оставались по-прежнему светлыми.
Сандра Лорис-Меликова. 1925 (портрет русской аристократки, выполненный Серебряковой на заказ)
Немного легче Зинаиде Серебряковой стало, когда в 1926 году из СССР приехал Александр Бенуа. У нее появился во Франции еще один близкий человек кроме сына. Бенуа тоже думал, что приехал на запад временно, но остался навсегда... И конечно же, воссоединение с дочерью Катей стало огромной радостью для матери...
Продолжение следует.