На смерть культуры II
( продолжение)
Было бы неправильно думать, что это текст, обличающий именно Кончаловского. Да, мне он неприятен, но дело тут вовсе не в чьей-то конкретной личности, и не в ее качествах, хороших или плохих, а в том, что Кончаловский, как человек, безусловно, талантливый в художественном смысле, просто, наглядно и точно рисует картину культурной деградации советского общества.
Фото ИТАР-ТАСС
Я читал этот автобиографический текст Кончаловского как, в своем роде, признательные показания соучастника преступления. Причем показания без раскаяния и сожаления, а сухо и по существу: «Да, старушку зарубил. Бил сюда и сюда, потом вымыл руки, нашел где она хранила пенсию, взял, на это поужинал в ресторане, вот чек, и пошел спать...». При этом автор явно любуется собой, смакует собственную низость, пытаясь подчеркнуть этим свою «сверхчеловечность». Он как бы говорит: «Это вам, быдлу, нельзя, это у вас должен быть стыд и моральные ограничения, а я, голубая кровь, я выше этого. Я «элита» и не вам меня судить». И автору наплевать, что «это» будут читать не только его дети и внуки, но и их друзья, окружение. Не менее спокойно в подобном ключе он упоминает и других людей, у которых тоже есть дети и внуки, у которых тоже есть друзья...
Ну и фирменное, элитное, безграничное презрение к читателю: «Вы пришли ко мне в гости? В мой текст? А я тут видите ли испражняюсь, но вы не робейте, с вами я и так поговорить могу. Заодно посмотрите как срет сверхчеловек...», отчего описанное становится еще ужаснее, словно читаешь дневник маньяка, этакого Ганибала Лектора. Причем из текста становится понятно, что автор не маньяк-одиночка, что это целая общность людей, получающих странное удовольствие от истязания и извращения культуры.
И не стоит думать, что меня шокируют какие-то жизненные подробности, описанные автором. Это жизнь, в ней бывает всякое, и в человеке уживается одновременно и низкое и высокое. Все это так, но зачем о писать о «низком», да еще и в таком ключе? Зачем его так смаковать? Я мог бы понять автора, если бы он писал подобное в форме публичного покаяния. Хотя зачем покаянию такая публичность? Но ведь нет же и этого, тут по-ставрогински спокойно, рассудительно, с деталями…
Но повторюсь, что я пишу не о Кончаловском, как о личности. Он лишь пример и проводник в “сумрачном лесу”, талантливо, со знанием подробностей, и ярко дающий слепок эпохи, в которую «простые» люди еще рвутся в космос, мечтают о светлом будущем не для себя, но для человечества, еще помнят ужасы войны, а рядом, в элите, совсем другая жизнь, другие ценности, другие стремления. Страна уже поражена “культурной” волчанкой, и ее элита больше не стоит на страже здоровья общества, а наоборот пожирает его изнутри, при этом, зачем-то, аккуратно фиксируя происходящее в мемуарах.
По времени завершение перерождение элиты в “чужих” как раз совпадает с описываемым Кончаловским периодом. Итак, записки «чужого». Андрей Кончаловский «Низкие истины»
Продолжение следует
( к оглавлению)
Было бы неправильно думать, что это текст, обличающий именно Кончаловского. Да, мне он неприятен, но дело тут вовсе не в чьей-то конкретной личности, и не в ее качествах, хороших или плохих, а в том, что Кончаловский, как человек, безусловно, талантливый в художественном смысле, просто, наглядно и точно рисует картину культурной деградации советского общества.
Фото ИТАР-ТАСС
Я читал этот автобиографический текст Кончаловского как, в своем роде, признательные показания соучастника преступления. Причем показания без раскаяния и сожаления, а сухо и по существу: «Да, старушку зарубил. Бил сюда и сюда, потом вымыл руки, нашел где она хранила пенсию, взял, на это поужинал в ресторане, вот чек, и пошел спать...». При этом автор явно любуется собой, смакует собственную низость, пытаясь подчеркнуть этим свою «сверхчеловечность». Он как бы говорит: «Это вам, быдлу, нельзя, это у вас должен быть стыд и моральные ограничения, а я, голубая кровь, я выше этого. Я «элита» и не вам меня судить». И автору наплевать, что «это» будут читать не только его дети и внуки, но и их друзья, окружение. Не менее спокойно в подобном ключе он упоминает и других людей, у которых тоже есть дети и внуки, у которых тоже есть друзья...
Ну и фирменное, элитное, безграничное презрение к читателю: «Вы пришли ко мне в гости? В мой текст? А я тут видите ли испражняюсь, но вы не робейте, с вами я и так поговорить могу. Заодно посмотрите как срет сверхчеловек...», отчего описанное становится еще ужаснее, словно читаешь дневник маньяка, этакого Ганибала Лектора. Причем из текста становится понятно, что автор не маньяк-одиночка, что это целая общность людей, получающих странное удовольствие от истязания и извращения культуры.
И не стоит думать, что меня шокируют какие-то жизненные подробности, описанные автором. Это жизнь, в ней бывает всякое, и в человеке уживается одновременно и низкое и высокое. Все это так, но зачем о писать о «низком», да еще и в таком ключе? Зачем его так смаковать? Я мог бы понять автора, если бы он писал подобное в форме публичного покаяния. Хотя зачем покаянию такая публичность? Но ведь нет же и этого, тут по-ставрогински спокойно, рассудительно, с деталями…
Но повторюсь, что я пишу не о Кончаловском, как о личности. Он лишь пример и проводник в “сумрачном лесу”, талантливо, со знанием подробностей, и ярко дающий слепок эпохи, в которую «простые» люди еще рвутся в космос, мечтают о светлом будущем не для себя, но для человечества, еще помнят ужасы войны, а рядом, в элите, совсем другая жизнь, другие ценности, другие стремления. Страна уже поражена “культурной” волчанкой, и ее элита больше не стоит на страже здоровья общества, а наоборот пожирает его изнутри, при этом, зачем-то, аккуратно фиксируя происходящее в мемуарах.
По времени завершение перерождение элиты в “чужих” как раз совпадает с описываемым Кончаловским периодом. Итак, записки «чужого». Андрей Кончаловский «Низкие истины»
Продолжение следует
( к оглавлению)