Баллада о настоящем человеке
Часть I
Часть II
Часть III
IV.
В Морган Стэйт Вилк Питерса знали как добродушного библиотекаря и учителя, у которого был зуб на безграмотность и необразованность. Он помогал иностранным студентам и американцам, которым надо было перевести что-то с французского или написать эссе на немецком. К нему обращались, если надо было объяснить значение сложной русской, итальянской или испанской фразы. Этот загадочный человек неопределённого возраста изучал языки по вечерам и исчезал куда-то каждое лето.
Питерс не тратил много денег на путешествия, предпочитая старые пароходы и дешёвые авиалинии. Он останавливался в студенческих общежитиях или у кого-то в гостях и ел то, чем питались местные жители. Он учился, впитывал, наблюдал, изучал - и никогда не забывал, что находится в краях, о которых его собственный отец даже не слыхивал. Летом Вилк был не учителем, а студентом. Он провёл три месяца в Барселонском университете, изучая испанский, географию, музыку, литературу и искусство. В Сорбонне он учил французский и историю Франции. Он брал курсы в Квебеке, в Вене, в Берлине, но с годами всё больше учился самостоятельно.
Осенью он возвращался в Морган Стэйт и щедро одаривал всех желающих воспоминаниями о путешествиях по Ирландии и Дании, Швейцарии и Норвегии, Португалии и Великобритании. Однажды студент попросил его перечислить все страны, в которых Вилк побывал. Он не смог, и с тех пор стал вести дневник путешественника. В 61-м году Вилка назначили главным советником (деканом?) для иностранных студентов. Шли годы.
30-го июня 1966-го года профессиональная карьера Вилка Питерса официально завершилась. Его с почётом проводили на пенсию. Вилк собрал содержимое своего письменного стола в большую картонную коробку и поехал домой, счастливый, как тинэйджер перед летними каникулами. Он не собирался доживать свои дни в тишине и покое и не планировал отдыхать от трудов своих праведных. Ха! Кто сказал, что в 66 человек стар? Это глупость, придуманная молодёжью. Вилк чувствовал себе прекрасно: он ничем никогда не болел. Более того, теперь он был свободен! Он мог путешествовать зимой, когда цены были ниже, он мог вставать и ложиться когда захочет, он был сам себе хозяин.
В 42 года Шекспир сказал, что мир - театр. Вилк был на 24 года старше и считал, что Бард неправ. Мир не театр, а кампус университета. На следующее утро после выхода на пенсию, Вилк Питерс встал в семь утра, оделся, позавтракал и начал заниматься. Когда ему хотелось отдохнуть, он шёл в подвал и возился с газонокосилкой. К тому же у него была любимая машина - Шевроле 55-го года. Он купил её новенькой 11 лет назад, но только сейчас нашёл время, чтобы уделять ей достаточное внимание. На момент выхода Вилка на пенсию Шеви 55-го года если и попадались на дорогах, то были ржавыми дымящими развалюхами. Машина Вилка блестела, ездила, как новенькая и не знала что такое ржавчина. Вилк гордился своей четырёхколёсной лошадкой.
Питерс очень хотел поехать в Латинскую Америку - там можно было потратить мало, зато увидеть и узнать очень много. Но его испанского не хватало, поэтому Вилк слушал радиопередачи из Мексико и часами сидел за учебниками. А в перерывах ухаживал за садом. Теперь, на пенсии, у Вилка было достаточно времени, чтобы сажать цветы, полоть сорняки и стричь траву. Мэр Балтимора наградил его «Орденом Красной Розы» как одного из людей, чьи участки украшают город.
Доучив испанский, Питерс поехал в Пуэрто Рико, Перу, другие страны Южной Америки, а заодно проучился семестр в Мадридском Университете. Иногда Женева ездила с ним, а иногда предпочитала оставаться дома. Впервые в жизни, Вилк чувствовал себя по-настоящему счастливым человеком - ТЬМА отступала с каждым годом, всё дальше и дальше.
Когда он не путешествовал и не учился, когда не оставалось сорняков и все соседские газонокосилки работали, как часы, Вилк занимался волонтёрством. Он помогал Гёрл Скаутам, Красному Кресту и разным благотворительным фондам. Несколько дней в неделю он работал переводчиком в церкви для испаноязычных жителей города.
Когда Вилку исполнилось 70, он получил письмо из городской больницы. Группа врачей проводила там геронтологические исследования, получив специальный грант для изучения старческих болезней. Точнее, старческого здоровья. Учёные искали здоровых пожилых людей - пытались понять, почему они здоровы, тогда как многие их сверстники мучаются каждый день. К тому же они пытались понять сам процесс старения с биохимической точки зрения. Вилк согласился принять участие в эксперименте и провёл несколько дней в больнице, где его организм изучали в мельчайших деталях. Питерс поразил врачей: в свои семьдесят он уже не смог бы работать в поле или на лесоповале, но для семидесятилетнего старика его здоровье иначе как идеальным назвать было нельзя. Все системы функционировали нормально. Вилк только плечами пожал: могли бы не тратить денег и спросить у него, он бы им бесплатно сказал, что всё работает нормально. У него ничего никогда не болит.
Одним из интервьюирующих его докторов был психолог, который попросил Питерса назвать все места, которые тот посетил. Вилк запутался. Аргентина, Австрия, Бельгия, Бразилия, Венесуэла... Гана, Гибралтар, Греция... Панама, Парагвай, Перу, Польша... Уругвай... Всего было, кажется, 56 стран, но Вилк не был уверен. И вообще, память была уже не та, то он забудет какую-то простую русскую идиому, то ещё что-нибудь на другом иностранном языке... Психиатр уставился на Вилка. Шесть языков и учить седьмой в 70 лет? И он жалуется на память?
Вилк был всё таким же неутомимым, любопытным, наполненным желанием учиться, постигать, узнавать. Но взгляды детей, отношение соседей и вопросы врачей указывали на то, что он стар. Нет, этого не может быть. Он совершенно не чувствовал себя старым! Да ну их, у Вилка были занятия поинтереснее, чем стареть и думать о смерти. У него в жизни появилась новая любовь - итальянский.
Когда Вилк в очередной раз поехал регистрировать машину, ему сказали, что старушку Шеви можно записать в «античные». Официально. Нет, ну конечно, машина была не новая, но Вилк так за ней ухаживал, она прекрасно ездила, да она ещё поездит... Менять машину он отказывался наотрез.
Где-то в конце 70-х его память начала давать сбои. Женева говорила, что он становится глуховат, но он это категорически отрицал. Его гораздо больше волновали насмешки тинэйджеров, которые откровенно потешались над ним и его машиной. Вокруг ходила какая-то другая молодёжь, с мнением по каждому поводу, но без грамма мудрости и выдержанности в голове. Район становился небезопасным. Вилк установил на всех дверях двойные замки.
В начале восьмидесятых его здоровье впервые дало сбой - у Вилка нашли диабет. Ему надо было следить за тем, что он ест, и путешествия ограничивались цивилизованными странами с современным медицинским оборудованием и нормальной едой. Ну и пусть - оставалось куча стран, из которых можно было выбирать. Хотя... Вилк скучал по смеху перуaнских детей.
Потом разболелись суставы. Ирония судьбы. С каждым днём он всё больше узнавал о России и моторах, Германии и Сенегале, Уругвае и садоводстве, настоящее ЗНАНИЕ казалось так близко, его уже вот-вот можно будет ухватить, но тело становилось слабее и слабее. Он всё чаще простужался, заболевал.
81, 82, 83... Годы шли, а они с Женевой жили всё там же, в Аламеде, и Вилк всё водил свой верный Шевроле 55-го года. Он так мечтал объехать весь мир, но кругосветное путешествие ему уже не светило, как не светила Индия и многие другие страны. Но Вилк не сдавался. Было ещё не поздно. Впереди была Италия. В 82-м году Вилк вытащил с полки учебники итальянского и начал освежать язык. Он часами сидел на крыльце, заставляя свой мозг концентрироваться, повторяя фразы снова и снова. Язык вспоминался тяжело.
В один прекрасный день Вилк получил письмо из свой альма матер - А&М колледж. Его приглашали выступить перед студентами во время некой торжественной церемонии. Это была большая честь, и Вилк отложил в сторону книги на итальянском, чтобы написать Речь. Ему было нелегко: Питерс никогда не толкал речей, он всегда переводил, подсказывал, как найти книгу, помогал со ссылками на других авторов. А тут автором надо было быть ему самому.
Как объяснить этим молодым ребятам, что такое целый день ходить за мулом или сидеть на задних сиденьях автобуса? Процесс написания речи вдруг всколыхнул в нём воспоминания шестидесятилетней давности о том, как тяжело ему было учиться, каких трудов стоил диплом, каких жертв каждый шаг. Вилк обнаружил в себе злость и раздражение, о которых даже не подозревал. Ему надоели, хуже горькой редьки надоели жалобы и причитания современной молодёжи.
Вилк Питерс стоял перед студентами и рассказывал им историю своей жизни. Но этого ему показалось мало, и он добавил к истории притчу. У одной чернокожей пары, сказал Вилк, не осталось денег - что не протратили, то пропили. Экономить не умели, деньги считать не умели, только пили и дебоширили. Но зато всем жаловались, что в их бедах виноваты «белые». Расизм, сказал студентам Вилк, есть реальность, данная нам в ощущении. Это факт. Но и сила воли тоже факт. Он прочёл им поэму о цене успеха, он сказал им... наверное, лучший способ перевести его слова на русский, это вспомнить фразу «бороться и искать, найти и не сдаваться». И кто ищет, тот всегда найдёт.
После бурных аплодисментов и пожатия сотен рук Вилк вернулся домой и начал писать письма в Рим. Не сдаёт ли кто-нибудь маленькую комнату? Отправив письма, он снова достал учебники итальянского и сел за стол. День за днём Питерс впихивал новые слова и выражения в свой мозг с жадностью чернокожего мальчишки, родившегося в 1900-м году и яростно сражающегося с тьмой необразованности. Ему было всё труднее и труднее запоминать новый материал, но постепенно слова добавлялись к десяткам тысяч уже сохранённых в его голове, тьма опять отступала, проигрывая схватку, и мир вокруг Вилка становился чуточку светлее.
В декабре старик Питерс запер верную лошадку Шеви в гараже, поцеловал жену и уехал в Рим.
На этом статья Франклина заканчивается. А Питерс прожил ещё более десяти лет, путешествовал, учился, познавал, читал, спрашивал, чинил, полол и поливал. Он умер в 96-м году - наш современник, победивший тьму.
Часть II
Часть III
IV.
В Морган Стэйт Вилк Питерса знали как добродушного библиотекаря и учителя, у которого был зуб на безграмотность и необразованность. Он помогал иностранным студентам и американцам, которым надо было перевести что-то с французского или написать эссе на немецком. К нему обращались, если надо было объяснить значение сложной русской, итальянской или испанской фразы. Этот загадочный человек неопределённого возраста изучал языки по вечерам и исчезал куда-то каждое лето.
Питерс не тратил много денег на путешествия, предпочитая старые пароходы и дешёвые авиалинии. Он останавливался в студенческих общежитиях или у кого-то в гостях и ел то, чем питались местные жители. Он учился, впитывал, наблюдал, изучал - и никогда не забывал, что находится в краях, о которых его собственный отец даже не слыхивал. Летом Вилк был не учителем, а студентом. Он провёл три месяца в Барселонском университете, изучая испанский, географию, музыку, литературу и искусство. В Сорбонне он учил французский и историю Франции. Он брал курсы в Квебеке, в Вене, в Берлине, но с годами всё больше учился самостоятельно.
Осенью он возвращался в Морган Стэйт и щедро одаривал всех желающих воспоминаниями о путешествиях по Ирландии и Дании, Швейцарии и Норвегии, Португалии и Великобритании. Однажды студент попросил его перечислить все страны, в которых Вилк побывал. Он не смог, и с тех пор стал вести дневник путешественника. В 61-м году Вилка назначили главным советником (деканом?) для иностранных студентов. Шли годы.
30-го июня 1966-го года профессиональная карьера Вилка Питерса официально завершилась. Его с почётом проводили на пенсию. Вилк собрал содержимое своего письменного стола в большую картонную коробку и поехал домой, счастливый, как тинэйджер перед летними каникулами. Он не собирался доживать свои дни в тишине и покое и не планировал отдыхать от трудов своих праведных. Ха! Кто сказал, что в 66 человек стар? Это глупость, придуманная молодёжью. Вилк чувствовал себе прекрасно: он ничем никогда не болел. Более того, теперь он был свободен! Он мог путешествовать зимой, когда цены были ниже, он мог вставать и ложиться когда захочет, он был сам себе хозяин.
В 42 года Шекспир сказал, что мир - театр. Вилк был на 24 года старше и считал, что Бард неправ. Мир не театр, а кампус университета. На следующее утро после выхода на пенсию, Вилк Питерс встал в семь утра, оделся, позавтракал и начал заниматься. Когда ему хотелось отдохнуть, он шёл в подвал и возился с газонокосилкой. К тому же у него была любимая машина - Шевроле 55-го года. Он купил её новенькой 11 лет назад, но только сейчас нашёл время, чтобы уделять ей достаточное внимание. На момент выхода Вилка на пенсию Шеви 55-го года если и попадались на дорогах, то были ржавыми дымящими развалюхами. Машина Вилка блестела, ездила, как новенькая и не знала что такое ржавчина. Вилк гордился своей четырёхколёсной лошадкой.
Питерс очень хотел поехать в Латинскую Америку - там можно было потратить мало, зато увидеть и узнать очень много. Но его испанского не хватало, поэтому Вилк слушал радиопередачи из Мексико и часами сидел за учебниками. А в перерывах ухаживал за садом. Теперь, на пенсии, у Вилка было достаточно времени, чтобы сажать цветы, полоть сорняки и стричь траву. Мэр Балтимора наградил его «Орденом Красной Розы» как одного из людей, чьи участки украшают город.
Доучив испанский, Питерс поехал в Пуэрто Рико, Перу, другие страны Южной Америки, а заодно проучился семестр в Мадридском Университете. Иногда Женева ездила с ним, а иногда предпочитала оставаться дома. Впервые в жизни, Вилк чувствовал себя по-настоящему счастливым человеком - ТЬМА отступала с каждым годом, всё дальше и дальше.
Когда он не путешествовал и не учился, когда не оставалось сорняков и все соседские газонокосилки работали, как часы, Вилк занимался волонтёрством. Он помогал Гёрл Скаутам, Красному Кресту и разным благотворительным фондам. Несколько дней в неделю он работал переводчиком в церкви для испаноязычных жителей города.
Когда Вилку исполнилось 70, он получил письмо из городской больницы. Группа врачей проводила там геронтологические исследования, получив специальный грант для изучения старческих болезней. Точнее, старческого здоровья. Учёные искали здоровых пожилых людей - пытались понять, почему они здоровы, тогда как многие их сверстники мучаются каждый день. К тому же они пытались понять сам процесс старения с биохимической точки зрения. Вилк согласился принять участие в эксперименте и провёл несколько дней в больнице, где его организм изучали в мельчайших деталях. Питерс поразил врачей: в свои семьдесят он уже не смог бы работать в поле или на лесоповале, но для семидесятилетнего старика его здоровье иначе как идеальным назвать было нельзя. Все системы функционировали нормально. Вилк только плечами пожал: могли бы не тратить денег и спросить у него, он бы им бесплатно сказал, что всё работает нормально. У него ничего никогда не болит.
Одним из интервьюирующих его докторов был психолог, который попросил Питерса назвать все места, которые тот посетил. Вилк запутался. Аргентина, Австрия, Бельгия, Бразилия, Венесуэла... Гана, Гибралтар, Греция... Панама, Парагвай, Перу, Польша... Уругвай... Всего было, кажется, 56 стран, но Вилк не был уверен. И вообще, память была уже не та, то он забудет какую-то простую русскую идиому, то ещё что-нибудь на другом иностранном языке... Психиатр уставился на Вилка. Шесть языков и учить седьмой в 70 лет? И он жалуется на память?
Вилк был всё таким же неутомимым, любопытным, наполненным желанием учиться, постигать, узнавать. Но взгляды детей, отношение соседей и вопросы врачей указывали на то, что он стар. Нет, этого не может быть. Он совершенно не чувствовал себя старым! Да ну их, у Вилка были занятия поинтереснее, чем стареть и думать о смерти. У него в жизни появилась новая любовь - итальянский.
Когда Вилк в очередной раз поехал регистрировать машину, ему сказали, что старушку Шеви можно записать в «античные». Официально. Нет, ну конечно, машина была не новая, но Вилк так за ней ухаживал, она прекрасно ездила, да она ещё поездит... Менять машину он отказывался наотрез.
Где-то в конце 70-х его память начала давать сбои. Женева говорила, что он становится глуховат, но он это категорически отрицал. Его гораздо больше волновали насмешки тинэйджеров, которые откровенно потешались над ним и его машиной. Вокруг ходила какая-то другая молодёжь, с мнением по каждому поводу, но без грамма мудрости и выдержанности в голове. Район становился небезопасным. Вилк установил на всех дверях двойные замки.
В начале восьмидесятых его здоровье впервые дало сбой - у Вилка нашли диабет. Ему надо было следить за тем, что он ест, и путешествия ограничивались цивилизованными странами с современным медицинским оборудованием и нормальной едой. Ну и пусть - оставалось куча стран, из которых можно было выбирать. Хотя... Вилк скучал по смеху перуaнских детей.
Потом разболелись суставы. Ирония судьбы. С каждым днём он всё больше узнавал о России и моторах, Германии и Сенегале, Уругвае и садоводстве, настоящее ЗНАНИЕ казалось так близко, его уже вот-вот можно будет ухватить, но тело становилось слабее и слабее. Он всё чаще простужался, заболевал.
81, 82, 83... Годы шли, а они с Женевой жили всё там же, в Аламеде, и Вилк всё водил свой верный Шевроле 55-го года. Он так мечтал объехать весь мир, но кругосветное путешествие ему уже не светило, как не светила Индия и многие другие страны. Но Вилк не сдавался. Было ещё не поздно. Впереди была Италия. В 82-м году Вилк вытащил с полки учебники итальянского и начал освежать язык. Он часами сидел на крыльце, заставляя свой мозг концентрироваться, повторяя фразы снова и снова. Язык вспоминался тяжело.
В один прекрасный день Вилк получил письмо из свой альма матер - А&М колледж. Его приглашали выступить перед студентами во время некой торжественной церемонии. Это была большая честь, и Вилк отложил в сторону книги на итальянском, чтобы написать Речь. Ему было нелегко: Питерс никогда не толкал речей, он всегда переводил, подсказывал, как найти книгу, помогал со ссылками на других авторов. А тут автором надо было быть ему самому.
Как объяснить этим молодым ребятам, что такое целый день ходить за мулом или сидеть на задних сиденьях автобуса? Процесс написания речи вдруг всколыхнул в нём воспоминания шестидесятилетней давности о том, как тяжело ему было учиться, каких трудов стоил диплом, каких жертв каждый шаг. Вилк обнаружил в себе злость и раздражение, о которых даже не подозревал. Ему надоели, хуже горькой редьки надоели жалобы и причитания современной молодёжи.
Вилк Питерс стоял перед студентами и рассказывал им историю своей жизни. Но этого ему показалось мало, и он добавил к истории притчу. У одной чернокожей пары, сказал Вилк, не осталось денег - что не протратили, то пропили. Экономить не умели, деньги считать не умели, только пили и дебоширили. Но зато всем жаловались, что в их бедах виноваты «белые». Расизм, сказал студентам Вилк, есть реальность, данная нам в ощущении. Это факт. Но и сила воли тоже факт. Он прочёл им поэму о цене успеха, он сказал им... наверное, лучший способ перевести его слова на русский, это вспомнить фразу «бороться и искать, найти и не сдаваться». И кто ищет, тот всегда найдёт.
После бурных аплодисментов и пожатия сотен рук Вилк вернулся домой и начал писать письма в Рим. Не сдаёт ли кто-нибудь маленькую комнату? Отправив письма, он снова достал учебники итальянского и сел за стол. День за днём Питерс впихивал новые слова и выражения в свой мозг с жадностью чернокожего мальчишки, родившегося в 1900-м году и яростно сражающегося с тьмой необразованности. Ему было всё труднее и труднее запоминать новый материал, но постепенно слова добавлялись к десяткам тысяч уже сохранённых в его голове, тьма опять отступала, проигрывая схватку, и мир вокруг Вилка становился чуточку светлее.
В декабре старик Питерс запер верную лошадку Шеви в гараже, поцеловал жену и уехал в Рим.
На этом статья Франклина заканчивается. А Питерс прожил ещё более десяти лет, путешествовал, учился, познавал, читал, спрашивал, чинил, полол и поливал. Он умер в 96-м году - наш современник, победивший тьму.