Дугаржап Жапхандаев. Алханай - Шамбала моей души-11 (перевод)
#Алханай_Шамбала_моей_душиПеревод на русский язык Виктора Балдоржиева.
______________________________________________________
Начало и вся книга: 13 апреля, 14 апреля, 15 апреля, 16 апреля, 19 апреля, 20 апреля, 21 апреля, 22 апреля, 24 апреля, 25 апреля, 28 апреля, 1 мая, 2 мая, 6 мая, 15 мая, 16 мая.
В конце каждой главы - уникальные, исторические, фотографии.
______________* * *__________________
(1928-1930 годы. Мир глазами семилетнего ребёнка)
ДЯДЯ ТУЛГАТ
По склону чернеющей лесом Мадаги быстро спустился всадник на мохнатом вороном коне и в черной меховой шубе. Из-за плеча его выглядывало длинное дуло ружья . Он привязал коня к нашей коновязи и направился к нам. Взяв ружье в руки, он скинул шубу. Только тогда я узнал его. Это был охотник дядя Тулгат. На поясе его висел большой нож в кожаных ножнах.
После обеда в папиной кузнице загудел горн, со свистом захрипели меха и далеко был слышен громкий и веселый голос дяди Тулгата. Я побежал туда.
Дядя Тулгат качал меха, а папа держал в клещах полосу железа. Видимо, он собирался делать подкову. Дядя Тулгат посмеивался светлыми глазами, шевелил жесткими усами и громко, как на собрании, рассказывал новости.
- Ничего не пойму. Будто взбесились все, злыми стали! А охотники живут своей жизнью... Паглун, Мухар- Саган, Сэлхэй, Габай, Гончик, Жигмит-ахэ, Санжа. Мы друг друга не будем делить на богатых и бедных, как вы. В этом году мы пойдем в Ара- Жэлэ, Нигсанду и Улынгэ. Там нынче белки много, а соболя больше на Урее.
Папа вытащил длинными щипцами из жаркого горна раскаленную полосу железа и положил на наковальню. Дядя Тулгат ловко и быстро перехватил у него щипцы, а папа острым бородком стал выбивать дырочки будущей подковы и неглубокую бороздку.
- Если есть хорошая собака можно много белки и соболя добыть, - продолжал говорить дядя Тулгат. - Собака любую живность найдет. Учить надо... К примеру, на белку. Добудь сначала несколько белок, сними шкурки, а тушки подвесь высоко на дерево. Собаке не давай, пусть полает и попрыгает, запах такого мяса должен манить. Если дашь сразу, собака привыкнет. Помучается собака и начнет сама искать белку. Тут и иди с ней... Вот подкую коня, пристреляю ружье и - в тайгу. Скучно тут у вас.
Дядя Тулгат посмеивается и продолжает говорить. От него пахнет тайгой, снегом, чистой водой - совсем другой жизнью. Мне хочется идти с ним!
ГОСТЬЯ. ЖИВОТНЫЕ ЛЕЧАТ ЛЮДЕЙ
К нам приехала гостья. На ней нарядная, крытая синим шелком, шуба-дыгэл, островерхая шапка с красными кистями тоже крыта синим шелком и оторочена мехом. Как только она вошла, мама сразу бросила на землю за очагом расшитый узором матрац. Женщина аккуратно сняла шапку и, грузно опустившись на четвереньки, стала класть поклоны нашим божкам, перед которыми день и ночь горели лампадки. Потом она подошла к божнице, получила, видимо, благословение и только тогда поздоровалась с нами.
-занесите мои подарки! - сказала она маме.
Я выбежал вместе с ней на улицу. На белом снегу, возле привязанного коня гостьи, стояла пузатая черная сумка. Мама еле- еле подняла «подарок» и потащила в юрту.
- А почему наша гостья не занесла свой подарок сама? - полюбопытствовал я у мамы.
- Гость не должен сам таскать свои дары, - ответила она.
- А кто она?
- Это наша Удбыл-абгай, жена дяди Цырена. Она хорошо знает обычаи!
Да, Удбыл-абгай привезла много подарков! Вареное и мороженое мясо, желтое масло, завернутое в желудок коровы, конское сало, толченая черемуха, сушеные пенки... Чего только нет! А нам с Жалма-абгай - конфеты в красивых обертках.
Удбыл-абгай сидит на кровати и тихим голосом рассказывает новости. Смеясь, она смешно вытягивает губы, а у слезящихся ее глаз появляются морщинки. Когда гостья вышла на улицу, мама быстро сказала мне:
- Она - вторая жена дяди Цырена. Первая его жена, мама Санжа и Цындымы, умерла. Удбыл-абгай теперь моя сестра и роднится с нами.
К вечеру Удбыл-абгай позвала меня и неторопливо пошла осматривать нашу стоянку - изгороди, стайки, зароды сена, коров и овец. У нее крепкие и красивые сапоги-гутулы с толстыми белыми подошвами, зелеными узорами по коричневому голенищу. Я вдруг вспоминаю, что на нашей полке появились китайские пряники. Наверное, они тоже подарок Удбыл-абгай. Становится темно, и мы возвращаемся в юрту.
- Удбыл-абгай, в ваших краях не заставляют вступать в ТОЗы? - неожиданно спрашивает мама, готовя тесто для лапши.
Гостья неторопливо делает на большом пальце линию из душистого табачного крошева, Проводит пальцем под носом, втягивая табак ноздрями. Глаза ее светлеют. Потом гостья говорит:
- Нет, не заставляют. Где они будут сеять пшеницу? Наш Санжа говорит, что будет коммуна. В Аге только самые бедные вступают в коммуны. Они объединяют скот и имущество и работают вместе... Это как большая и голодная семья.
- Неужели? - удивилась мама, уставившись на Удбыл-абгай. - А когда эти коммуны будут везде? А если не очень бедные и имеют немного своего скота?
- Мне ли знать! Это все наш Санжа говорит, - смеется Удбыл-абгай, - а еще говорят, что богатые будут больше налогов платить, если у них нет денег, то будут угонять скот..
Мама продолжает удивляться. Папа посмеивается и молчит, он точит мягким оселком ножницы. Только мы с Жалма-абгай сидим, не шелохнувшись, и не пропускаем ни одного слова. В горле у меня что-то запершило и я громко раскашлялся.
- Он не болеет? - встревожилась Удбыл-абгай.
- Нет. Бегал раздетый на улице и, наверное, немного простудился, - беспечно рассмеялась мама. Удбыл-абгай немного помолчала и, чуть улыбнувшись, опять начала говорить удивительные вещи:
- При бронхите самое лучшее - рыбий жир. Все знают, что Базаров Дагба и сват Панян не знают греха. Они раздолбили на Ононе прорубь и поймали огромную щуку. Печень бедной щуки сват Панян подвесил над печкой, а внизу поставил миску. Много жира натекло, - тут Удбыл-абгай снова улыбнулась. - Сват Панян заставлял меня пить жир по одному наперстку на пустой желудок. Так я вылечилась и перестала кашлять. Животные лечат людей. Можно струю кабарги смешать с чаем, выдержать в теплом месте пятнадцать дней и поить по половине наперстка ребенку, если у него грыжа. А тому, у кого болит мочевой пузырь, надо проглотить мочевые пузыри сорока девяти белок. При внутреннем кровотечении надо пить, смешав с водой и выдержав, желчь медведя... Да что я разболталась о животных, когда приехала погостить к вам... Но что у вас нового?
ХОЧУ СТАТЬ ОХОТНИКОМ
Без дедушки плохо. Все чаще и чаще я думаю о нем. В каменистой местности Харманта он всегда ставил западню на кабаргу. Но это очень далеко, за чиндантским перевалом, там отвесные скалы и глухая тайга. Я помню, как однажды дедушка принес оттуда кабаргу. Она была похожа на маленькую козу, только с двумя клыками. Дедушка вырезал у кабарги полоску шкуры от пуповины, вместе с какой-то жилой. Перевязал жилу сплетенной шерстяной ниткой и повесил сушиться в юрте. Это была струя, у нас ее называют - ларза, а у дедушки было другое название - хабаргын зар.
Какую же западню делают на кабаргу? Наверное, сначала надо сделать петлю на мышей. Мне надо стать охотником и много учиться. Чаще ходить в тайгу. Надо посмотреть, как охотники расщепляют верхушки толстых жердей и ставят на них бревно... Надо научиться делать западню, которую дедушка называл - уи. Это же очень просто! Можно ловить солонгоев, хорьков, белок и даже соболей. А еще можно огородить норы крупных зверей и сделать западню им...
Решено - я стану знаменитым охотником, как дедушка и дядя Тулгат!
РАБОТЫ И ЗАБОТЫ
С каждым днем становится холоднее... Почаевав, утром мы с Жалма-абгай идем чистить стайку. Собираем коровьи лепехи. Хорошо собирать большие и замерзшие лепехи. Трудно чистить в загородке у телят. У них маленькие комочки, некоторые даже найти трудно в сенной трухе и навозной подстилке. А убирать нам надо чисто, чтобы коровам и телятам, было удобно и мягко спать. Папа нам смастерил санки с коробом. Мы нагружаем полный короб мерзлыми лепехами и комками и тащим к большой завалинке, прилепленной к стайке. Пыхтя, мы поднимаем на завалинку короб и вываливаем... Вычистив в стайке и загородках, мы нагружаем наш короб сухим навозом и тащим в стайку. Делаем коровам и телятам подстилку. В стайке поднимается и клубится коричневая пыль. Слышно, как за стенкой хрумкают сеном коровы. Подстилка для них готова, теперь надо идти к овцам и козам. Они уже толпятся у жердей изгороди.
В большой ограде папа приготовил несколько навильников сена. Мы берем их в охапки и разбрасываем. Только приоткроешь ворота, как овцы и козы, скучиваются в нетерпении, рвутся вперед и, растянувшись цепочкой, бегут к сену.
К обеду теплеет, но работы становится больше. Надо гнать коров на ключ, овцы хрумкают на пастбище снег, а телятам таем лед. В перерывах между работами успеваем играть. Раскрасневшийся от мороза, бегаешь без устали от ключа до пастбища, и вдруг где-то на склонах Саган-Шулута грянет выстрел. Долго стоишь, прислушиваясь и всматриваясь в заснеженную тайгу. Ничего не видать. Тихо дремлет в тишине зимняя тайга, сверкает на гольцах снег, бледно светит низкое солнце.
В студеном сумраке блеснет меж тучами белый круг луны. Далеко слышен вой волков. И снова раскатится тягучим эхом выстрел. Наверное, дядя Очир спустил курок...
Зимними вечерами взрослые все чаще и чаще стали сидеть на собраниях. Наверное, им нравится слушать доклады.
- Сиди дома. Детям на это собрание ходить запрещено, - однажды сказал мне папа, собираясь на собрание вместе с мамой.
И вот мы Жалма-абгай скучаем дома. Сидим на кровати и молчим в сумраке. Вдруг в юрту вошел озорной подросток Дагбаев Хорло. Пухлые его щеки расплывались в ухмылке.
- Из собрания? - встрепенулись мы, как птенчики.
- Нет. Годами не вышел, - хмыкнул он и, посмотрев на нас заблестевшими черными глазами, вдруг таинственно предложил:
- Хотите, я научу вас песне?
- Хотим! - закричали мы, вставая около него.
- Тогда повторяйте за мной. - Хорло выпрямился, выгнул колесом грудь, заложил за спину руки и гордо подняв голову запел суровым голосом, который мы никогда не слышали у бурят:
«Вставай, проклятьем заклейменный,
весь мир голодных и рабов... »
Мы грозно насупили брови и тоже запели при свете керосиновой лампы.
До утра шло собрание, а мы до утра играли в нашей юрте в «доклады и собрания» и пели новые песни, которые неугомонный Хорло подслушал неведомо где...
ЛИКПУНКТ
- Год змеи кончился, - сообщила нагаса-эжи...
Начался год лошади. Неужели люди назвали года просто так? В год лошади люди должны быть быстрыми и работящими. Обычно говорят: «В год собаки - начальники, в год свиньи - земля дрожит... » Начальники лают, как собаки, а свинья роет землю.
Миновал шумный и праздничный Белый Месяц. Нагаса-эжи все высчитывала каким будет год лошади, а мама сказала: «Кто не падает, тот всегда спокоен».
А Намсараевы прикочевали обратно. Они часто переезжают, что-то случилось у них. Теперь они снова живут в большом новом доме, но поставить юрту не забыли. Опять дымит труба избушки, где дядя Намсарай печет хлеб. Опять во дворе их рвется с цепи злая собака. Что будет, если она сорвется? Опять мы иногда играем с Жамьян-Дэби.
Чаще я играю на гумне Бато-нагаса или ставлю петли на зайцев. Но зайцы не идут в мои петли. Близится весна
- Иди к Бато-нагаса, пусть он тебя грамоте учит. - гонит меня мама. Букварь я показываю всем, а потому уже знаю некоторые буквы, умею считать по-русски до десяти, знаю некоторые монгольские буквы. Кроме Бато- нагасы кое-что мне подсказывает папа. Оказывается, он много знает!
- Будешь читать и писать! - смеется папа.
Наверное, буду...
Небо хмурое и сумрачное. Не понять - утро или вечер. Подойдя к своим дровам, я глянул по привычке в сторону Намсараевых и глазам своим не поверил. Перед большим белым домом были разбросаны их вещи. Такого беспорядка я еще никогда у них не видел! Ошарашенный, я прибежал домой, рассказал обо всем маме и ринулся было обратно. Но мама вдруг дернула меня за руку и остановила. По глазам ее я понял - случилось что-то нехорошее.
- Тебе не надо ходить туда, - тихо сказала мама и отвернулась. «Наверное, на них напали разбойники», - подумал я.
Вдруг стукнула дверь и к нам робко вошла жена дяди Намсарая. Она прошла за печь и молча села на кровать. Мама тоже молчит и вопросительно смотрит на нее.
- Вот... беда, -заикаясь начала жена дяди Намсарая. - Приехали двое из ... гэпэу.. и перевернули все вверх дном. Намсарая арестовали и увезли. Как теперь жить? Обратно в Тулутай что ли кочевать?
Она замолчала и снова наступила тишина. Мама не знает, что сказать и чем помочь. Какие-то разбойники приехали к ним ночью. Люди все время говорят о каком-то «гэпэу». Все его боятся. Может быть, это учитель?
Я хочу учиться и хожу к Бато-нагаса, но его не бывает в избе. Сегодня я застал его в юрте. Там было много незнакомых людей. Они громко разговаривали и смеялись. Высокого и белолицего бурята в русской одежде все звали Ринчином Батуевым.
- Теперь тепло, нам можно и в юрте жить, а ликпункт будет в избе, - деловито рассуждает Бато-нагаса.
- Пока другое помещение не найдем, пусть все остается в твоей избе, - поддерживает его Ринчин Батуев. - Повесим карты, все будет, как в настоящей школе. Надо с утра предупредить всех, что здесь открылся ликпункт. Позвать женщин, пусть уберут.
- Конечно, - кивает головой довольный Бато-нагаса.
Я вспомнил слова Ающи Золтоева. Ликпункт - это место, где учат грамоте. Наверное, я тоже буду учиться здесь.
На другой день я стрелял из старого лука Дамдин-ахэ. Пущу стрелу в небо и наблюдаю, как она переворачивается и летит обратно на землю. Мимо стайки с ведром в руке быстро прошла мама. Конечно, она идет к Бато-нагаса. Спрятав лук, я побежал за ней.
Мама разговаривала в юрте с тучной тетей Балбармой, женой Бато- нагасы. Дом был закрыт на большой черный замок.
Вдруг женщины быстро вышли из юрты и, почему-то стесняясь, подошли к двери дома. Тетя Балбарма открыла ключом замок...
- Посмотрим пока никого нет, - прошептала мама и осторожно вошла в дом, я шагнул за ней и остановился пораженный.
В доме - сказка! На всех стенах картинки, на столе книги и красивый разноцветный шар. Тетя Балбарма осторожно подводит нас к стене и тихо рассказывает:
- Ринчин Батуев говорит, что надо рассматривать отсюда...
Здесь так красиво, будто готовились на Сагалган! На цветной картине нарисованы большие весы с белыми тарелками, на одной из них стоит женщина в синем халате и островерхой шапке, она тяжелее коровы и нескольких овец, которые скучились на другой тарелке. Женщина маленькая и худая, а животные жирные и большие.
- Ринчин Батуев говорит, что раньше так продавали бесправных женщин, - объясняет нам тетя Балбарма и ведет к следующей красивой картине.
На ней толстопузый человек, засучив рукава, бьет худого человека, который почему-то лежит на земле и совершенно не сопротивляется. Наверное, потерял сознание.
- А вот так богачи издевались над бедными и заставляли их работать на себя, - громко говорит всезнающая тетя Балбарма. Я внимательно смотрю на картину и думаю, что бедный не сможет работать, если он потерял сознание.
- А это что такое ? - вдруг испуганно спрашивает мама, тыча пальцем в большую картину. Там лама с огромным раздутым животом, в желтой шапке и красной одежде, так разинул рот, что можно вывихнуть челюсть. В разинутый рот, как в стайку, заходят коровы, кони и овцы.
- Ринчин Батуев говорит, что ламы живут за счет народного добра и труда, что они... Что же еще он говорит? Забыла. - Сетует толстая тетя Балбарма и вдруг тоненько хихикает, прикрывая рукой рот.
- Это... заразные болезни... хи- хи- хи...
Полуголые люди с коростами и болячками на лице и теле, безносые и изъеденные язвами, смотрят на нас с большой картины... Внезапно став серьезной, тетя Балбарма остановилась перед следующей картиной и немного торжественно объяснила:
- Вот фабрики и заводы. Видите - трубы дымят в небо. В Чите это или в Шилке я не знаю. Надо у Ринчина Батуева спросить. Видите людей с красными знаменами, Они - красные. Если у всех ружья, значит они большевики...
Вдруг я увидел бурят. В синих одеждах три молодых бурята шли куда-то, держа под мышками большие книги, над ними развевался красный флаг. Куда они спешат? Наверное, в Читу или в Шилку... На большой картине возле окна нарисован огромный бородатый человек, выметающий мусор метлой. Почему вместе с мусором он выметает маленьких толстопузых человечков? Наверное, он не видит их. Но и это объяснила поумневшая за последние дни тетя Балбарма..
- Ринчин Батуев говорит, что это бедный человек разогнулся и выметает всех богатых, они его враги... Скоро привезут кино. Много удивительного будет здесь, а мы будем смотреть... Кино - это.. это, когда показывает рисунки, которые будут шевелиться... Ринчин Батуев говорит, что шевелятся они от... от электричества... это как молния...
На улице светло. Неужели люди приучили молнию? Как молния не сжигает бумажные картины?
КТО ТАКОЙ «КУЛАК» И ЧТО ТАКОЕ «КОММУННА»?
Стоянка Намсараевых опустела и осиротела. Я хожу по их двору и непонятная тоска сжимает мое сердце. Большой белый дом потемнел, закрыт на железный замок. Избушка, где дядя Намсарай выпекал вкусный хлеб, осела в землю и кажется ослепшей. Всюду валяются старые кости, клочья шерсти и войлока. В юрте не горит очаг и ветер развевает пепел. Изгороди накренились и медленно падают. Все зарастает бурьяном и лебедой. Никого нет!
- Куда они перекочевали? - допытываюсь я у Жалмы-абгай.
- Не знаю... Молчи! Их сделали кулаками. Никому не говори.
- А кто такой «кулак» ?
- Когда человека закрывают в тюрьму, его сначала делают кулаком...
Значит дядю Намсарая посадили в тюрьму и сделали кулаком. Но в тюрьме он не сможет пасти овец и строить дома, сеять пшеницу и выпекать хлеб. Почему дядя Намсарай нужен какой-то тюрьме, а не нашему Алханаю?
Мы с Жалма-абгай дошли до ключа у каменистого подножия Мадаги. Но вдруг увидели в земле страшную трещину и, испугавшись, изо всех сил бросились бежать. Ветер засвистел в ушах. Запыхавшийся, я ворвался в юрту и увидел прислоненный к стене карабин.
- Мама, чей карабин?
- Не трогай! Наверное, заряжен. Это Дашиев Цыренжап оставил. Он с отцом в кузнице разговаривает, - мрачно сказала мама.
Я ринулся в кузницу. У наковальни, прислонившись к тисам, сидел худощавый и смуглый человек в русской одежде. Он что-то говорил папе. Вдруг он быстро повернулся ко мне и, прищурившись, отрывисто и резко спросил:
- Где твой Дамдин-ахэ?
- Не знаю, - промямлил я, испугавшись.
Цыренжап снова прислонился к тисам и замолчал в ожидании папы, который молча возился в ящике с железками. Папа вытащил железную трубку с дырками, повертел ее в руках и вопросительно посмотрел на Цыренжапа. Тот заерзал на месте и сказал:
- Работайте, работайте... Но будет лучше, если вы вступите в коммуну. Вы станете уважаемым человеком. Почему вы молчите? За рекой уже тридцать человек вступили в коммуну.
Папа неожиданно рассмеялся.
- Мне все равно кому и что делать. У кого что сломается, то и починю.
Вдруг Цыренжап о чем-то догадался и тоже рассмеялся.
- Вот и хорошо. Будем считать, что вы добровольно вступили в коммуну. Давайте скрепим это на бумаге...
Папа положил железную трубку у остывающего горна и сказал:
- Если даже и коммуна принесет что-нибудь на ремонт, не откажусь. Но что попусту болтать, пойдемте чай пить...
На теплой печурке у нас все время стоит зеленый чайник. К нам заходят буряты, русские, ламы, милиционеры. Мама всем стелит матрац и готовит еду, а я ставлю перед гостями низенький столик. Также мы встретили и сегодняшнего странного гостя с карабином, Дашиева Цыренжапа. Он долго пьет чай с отцом и рассказывает о коммуне...
Что такое «коммуна» ? Кажется Удбыл-абгай говорила, что это большая и голодная семья. Значит они все время будут что-то ломать, а наш папа ремонтировать...
- Было бы только здоровье, - потеет, прихлебывая чай Дашиев Цыренжап, - а все остальное всегда можно сделать...
Он все говорит и говорит, а папа молчит и только успевает кивать головой.
Продолжение следует.
Время наших предков в фотографиях конца XIX и XX веков
Могойтуйский сомон Агинского аймака Бурят-Монгольской АССР, сельскохозяйственная коммуна им. Цыцыкова, организована в 1927 году. Прочитайте на знамени. (День и месяц неразборчиво, кажется, 1 марта). Видимо, людей пронумеровали позже, фотографы или краеведы. Имена писали на обороте или на отдельном листочке по номерам.
Партсовещание актива по работе в восточных аймаках. 1928 год.
Сельское хозяйство становится механизированным. Но ещё долгое время землю пахали на быках...
Надпись: "Они провели весенний сев 1930 года". Видимо, почётная фотография, в рамке.
В сельхозартели "Ажилчин", позже влившейся в колхоз "Коммунизм" Могойтуйского района Читинской области.
________________________________________________________________________
Все работы проводятся только за счёт поддержки читателей. Даже 1 рубль - бесценен для благого дела! СПАСИБО- кто сколько может. Перечислить через мобильный банк - 8 924 516 81 19, через приложение на карту 4276 7400 1903 8884 или -