Текст жил своей жизнью, и это было вполне себе здорово. А в голове у Лёньки крутилось одно. Маша. Маша. Маша. Да что ж такое?! Самому себе Лёнька признался, что готов, в принципе, вновь нырнуть в эту горящую реку привязанности и отношений. Теоретически - вполне. А что до практики…
- Маша? Алло, Маша, здравствуйте. Это Лёня.
Вот прямо сейчас Лёнька ( Read more... )

- Алло. Да. Говорите. Кто это?
Лёнька умудрялся настолько усложнять своё общение с внешним миром, что ему самому это было забавно. И правда, какие-то лапидарные конструкции.
- Это Полина. Здравствуйте, Леонид. Вы извините, я хотела обсудить с вами один вопрос.
- Да, Полина, здравствуйте. Какие проблемы! Давайте обсудим. А о чём вы, собственно?..
( Read more... )

Хорошо просыпаться дома. Когда даже не в самом собранном состоянии все утренние процедуры можно выполнить с отрешённостью автопилота. Так Лёнька и делал сейчас. Да, этим утром ему было хорошо.
Чайник на плите был уже готов озвучить кипение воды в своём чреве, когда одна мысль резанула Лёнькину голову изнутри. Он же договаривался с Машей менять ( Read more... )

Каравай сидел за столом напротив худощавого мужчины лет тридцати. Точнее: худощавый сидел напротив его. Это был аккуратный блондин с маленькими глазами. Чем-то неуловимым напоминал он Мише ящерицу. Которых Миша с детства не любил.
- Итак, Михаил Евгеньевич, я полагаю, мы пришли к соглашению.
Каравай поглядел блондину в точку между бровей и медленно ( Read more... )

- Слушайте, а что же теперь со стеклом-то делать? - Лёнька потрогал пальцами трещины. На ощупь они были похожи на шершавую морскую ракушку. - Подруга ваша вряд ли оценит такой… э-э-э… тюнинг.
Маша скривила  лицо жалостливо, но и в то же время иронично. Лёньке понравилось её старание не терять чувства юмора. Даже если она и не старалась, а оно вышло ( Read more... )

Лёнька вышел из дома. Корм для кошки, сигареты, алкоголь. Минимально еды какой-нибудь. Магазин в четырёх минутах ходьбы. Корм, коньяк и трёхкомпонентная еда. Сигареты выдаст кассирша. Стоял Лёнька в очереди с корзинкой в руках и думал о своём. О не своём романе, который он сейчас активно пишет. Кто-то коснулся его сзади. Чуть более внятно, чем это ( Read more... )

Тексты, которые Лёнька даже с натяжкой мог бы назвать художественными, он писал исключительно на бумаге. Простым карандашом, очиняя его точилкой. Это была именно та скорость изложения, с какой ему комфортно формулировать свои мысли. Печатать сразу на клавиатуре для Лёньки было слишком быстро. С самого рождения текста предполагая неизбежную и ( Read more... )

Соловей пел. Бабуля слушала, листая страницы книги. Синица в дереве напротив обнаружила дупло и исследовала его теперь с усердием бывалого шахтёра. Лопухи за дорожкой густо покрывали пространство между деревьями. Лёньке было хорошо. Натура всё не давала поводов для творчества.
В воздухе вокруг что-то щёлкнуло, и из-за кустов появился Воробьёв. ( Read more... )

Пока не решишь купить себе перчатки или, там, шляпу, кажется, что и того, и другого полным-полно в любом галантерейном и на любом вещевом рынке. Пока не решишь и лично не убедишься, что буквально днём с огнём не сыскать ничего подходящего.
Пока Лёнька не стал бросать первые фразы наполовину оплаченной книги на бумагу, он был практически уверен, что ( Read more... )

- Полина Валерьевна? Добрый день… утро… день. Это Леонид. Гаевский. Вам Михал Евгеньич должен был сказать.
- А, Леонид… Да, Михаил говорил про вас. Я сейчас дома.
Голос у Полины Валерьевны был высокий. Серебристый, что ли. Такому голосу обычно сопутствуют рост и небольшая грудь.
С чего бы это Лёньке думать сейчас в таком ключе - никому не известно ( Read more... )