Джеймс Хант, очерки о жизни. Часть 3-я - 1974-1975.
Часть 1
Часть 2
Это моя любимая часть, признаться. Тут две мои любимые гонки. ;)
К сезону 1974 лорд Хескет, «Ле Патрон», придумал для своей гоночной команды эмблему - жёлтого плюшевого медвежонка (он назвал его Супермедведь) в гоночном шлеме с британским флагом, и перед гонками всегда продавались футболки с этим логотипом. Многие, особенно те, кого забавляли выходки эксцентричной команды «Хескет», охотно покупали их на память. На вывеске штаб-квартиры команды в Лондоне тоже красовался Супермедведь и надпись: «Hesketh Racing. Самая большая маленькая гоночная команда в мире. Гонки для Британии и для вас».
Тем временем на бывшей конюшне лорда команда под руководством «Дока» Постлтуэйта соорудила свой собственный гоночный болид - снежно-белый Hesketh 308 с восьмицилиндровым двигателем «Форд». Болид был изящным, маленьким, но специально приспособленным под высокого Джеймса. И, как и обещал Ле Патрон, на машине не было ни единой спонсорской эмблемы, только три полосы британского флага и надпись «Джеймс».
На первую гонку сезона, Гран-при Аргентины, Джеймс, однако, вышел на старом «Марче», так как «Хескет» нуждался в дополнительной обкатке. Он сумел обойти всех соперников на первом круге и некоторое время вёл гонку, но утратил концентрацию и слетел с дороги в клубах пыли и листьев, из-за чего двигатель перегрелся, и Джеймсу пришлось выбыть из соревнования. Бабблз Хорсли был в ярости: на первом же круге профигачить гонку, которую спокойно можно было выиграть, заняв если не первое, то второе место точно! Он долго и сурово распекал Джеймса за нетерпеливость, и Джеймс прислушался. Позднее Джеймс рассказывал, что у Бабблза был свой подход ко всем, и к нему он применял дисциплинарные меры в виде угроз выкинуть его из команды, а в то время Джеймса вряд ли взял бы кто-нибудь другой. Сам Хант полагал, что его ошибки объяснялись отсутствием практики - он не привык вести гонку и, обнаружив себя впереди всех на Гран-при, просто-напросто перепугался и сделал глупость.
Джеймсу ещё многому предстояло научиться, прежде чем он мог претендовать на чемпионский титул, и сезон-1974 стал неплохой школой - в перерывах между буйными вечеринками, в которых главным собутыльником Джеймса и его братом по разуму (точнее, отсутствию такового) был сам лорд Хескет.
Новый болид оказался куда быстрее старого «Марча», но, как с любой новой конструкцией, технические проблемы возникали нередко и вынудили Джеймса выбыть из Гран-при Южной Африки, Бельгии и Монако. Однако на гонке «Международный трофей» на трассе Сильверстоун в начале апреля «Хескет» и Джеймс показали себя великолепно. Несмотря на то, что это соревнование не входило в Формулу-1, оно считалось престижным, и в нём принимали участие многие известные пилоты.
На квалификации Джеймс установил недостижимый рекорд, обогнав второго по скорости пилота, Ронни Петерсона на «Лотусе», аж на 1,7 секунды. В соревновании, где считаются даже сотые доли - можете представить, как это много. Перед стартом Джеймс, как обычно, проблевался в углу гаража и залез в болид с трясущимися руками. Мало того, как только он выжал сцепление и дёрнул рычаг коробки передач, сцепление заело, а с рычага слетела рукоять, оставив острый штырь. Тем временем «Хескет» успели обойти 14 машин. «Твою мать!» - подумал Джеймс, дёрнул оголившийся рычаг и принялся навёрстывать упущенное. К пятому кругу он добрался до пятой позиции, а к 13-му стал вторым, на полторы секунды позади Ронни Петерсона. 33 тысячи зрителей наблюдали, как Джеймс со стальной решимостью отвоёвывает утерянное преимущество. Рычаг передач пропорол плотную перчатку и руку под ней, но Джеймс стиснул зубы и не обращал внимания. Переключая скорости окровавленной ладонью, он поравнялся с «Лотусом» на 28 круге, и два болида на скорости более 250 км/ч в невероятном подвиге контроля со стороны пилотов бок о бок свернули на поворот Вудкот, едва удерживая сцепление с дорогой. Шедший по внутренней стороне «Хескет» задел правыми колёсами траву и опасно вильнул, но Джеймс удерживал руль твёрдой рукой, и на выходе из поворота белоснежный болид вырвался вперёд под ликующий рёв толпы. Через несколько кругов «Лотус» Петерсона заехал на пит-стоп, чтобы сменить стёртые шины, и там у него полетел перегревшийся от нагрузки двигатель. Джеймс же, не замедляя скорости, стрелой нёсся к финишу, установив рекорд скорости круга на трассе Сильверстоун. Пересекая финишную черту, он ликующе вскинул в воздух обе руки - правая была вся в крови, чуть не насквозь проткнутая рычагом передач. (В художественном фильме «Гонка» режиссёр Рон Ховард перенёс этот драматический момент в токийское Гран-при 1976 года.)
Это был один из самых великолепных моментов в карьере Джеймса. Его средняя скорость в той гонке составляла 215 км/ч - это была самая быстрая гонка в истории автогоночного спорта Великобритании после войны. А обходной манёвр на опасном повороте Вудкот с двумя колёсами на траве не удалось повторить больше никому.
Блестящая победа в «Международном трофее» и бунтарская натура в сочетании с яркой харизмой сделали Джеймса британским героем гоночного спорта. За ним и командой «Хескет» стали гоняться толпы репортёров, а на Джеймса, и без того любимца женщин, стало вешаться ещё больше девушек.
Джеймс всегда отвечал на вопросы прямо и недвусмысленно, особенно когда его просили составить мнение о собратьях-гонщиках. Он высоко ценил Ронни Петерсона: «Супершвед, несомненно, быстрее всех в Формуле-1». И очень уважал Ники Лауду: «Ники - настоящий мыслитель, превосходный тактик и умеет не совершать ошибок в сложной ситуации». О некоторых других гонщиках у него было менее лестное мнение, и его он тоже не стеснялся сообщать: Карлос Ройтеманн «имеет обыкновение сдаваться и отказываться от борьбы», а немец Ханс Штук «слишком часто слетает с дороги».
Сильверстоунская победа, несомненно, была большим событием и продемонстрировала всем потенциал Джеймса как гонщика, но команде «Хескет» ни разу не удалось повторить этот успех на Гран-при в 1974 году. Джеймс ни разу не финишировал выше третьего места, хотя эти третьи места были очень достойными и иногда вырванными из-под самого носа у таких сильных соперников, как Ники Лауда. Американское Гран-при снова было омрачено - молодой австриец Гельмут Кёнигг слетел с дороги и, ко всеобщему ужасу, был обезглавлен стальным ограждением. Джеймс тоже трижды попадал в аварии, но оставался невредим - и слава Богу, потому что ему теперь было к кому возвращаться.
Весной 1974 года Джеймс, чтобы избежать высоких британских налогов, поселился в Испании. Там его никто не знал, он почти не говорил по-испански и чувствовал себя ужасно одиноким. На Коста-дель-Соль он познакомился с красавицей-блондинкой Сюзи Миллер, успешной лондонской манекенщицей. Помимо красоты, в ней Джемса привлекли душевное тепло и спокойный рассудительный характер. У Сюзи тоже было мало знакомых в Испании, но зато была квартира, и она пригласила Джеймса пожить у себя. Но ей не хотелось случайных, ни к чему не обязывающих отношений, Сюзи искала стабильности, и Джеймс, не желавший её потерять, под влиянием момента сделал ей предложение, которое было немедленно принято. Свадьбу назначили на октябрь 1974, после окончания гоночного сезона.
На помолвку Джеймс пригласил свою давнюю подругу Пинг, которая к тому времени была замужем. Ей он признался, что сомневается в правильности принятого решения. Он не был безумно влюблён в Сюзи, но счёл, что искреннего расположения, которое он к ней питает, будет достаточно, хотя перспектива союза на долгие годы его несколько пугала. Перед свадьбой, понимая в глубине души, что совершает ошибку, но отступать поздно, он впал в панику и от нервного напряжения напился с самого утра. На выходе из церкви его с одной стороны поддерживал Ле Патрон, а с другой - Бабблз Хорсли, и Джеймс в своём алкогольном тумане мало что запомнил из свадьбы.
Мистер и миссис Джеймс Хант.
В 1975 году лорд Хескет объявил своей команде, что нужно непременно выступить лучше, чем в прошлом сезоне - бюджет (его личный, напоминаю) не бесконечен, и нужно обязательно заработать призовые деньги. Никаких яхт и пятизвёздочных отелей, развлечения сократить до минимума, все средства тратить только на болид. Александр даже продал свой личный вертолёт и некоторые из роскошных машин, а во время гонок усиленно торговал футболками с Супермедведем.
Джеймс и Сюзи в футболке с эмблемой «Хескет». Да, он даже после свадьбы продолжал носить на комбинезоне эту нашивку.
С деньгами стало совсем туго, и Бабблз Хорсли, чтобы покрыть расходы на участие во французском Гран-при, тайком от патрона продал его личный «роллс-ройс». Александр был весьма недоволен, но утешился, когда Джеймс в этой гонке пришёл вторым.
В аргентинском Гран-при Джеймс вёл себя спокойнее, чем в прошлом году, но опять совершил ошибку из ведущей позиции и съехал на второе место, за мировым чемпионом Эмерсоном Фиттипальди. Джеймс считал, что вполне мог бы выиграть эту гонку, и страшно злился на себя.
Снова получив нагоняй от Бабблза и ворох критики от журналистов, Джеймс Хант стал постоянно держать в голове свои ошибки, но в последующих гонках ему не везло - из-за различных неполадок с машиной и аварий он не смог финишировать в пяти Гран-при подряд. Команда «Хескет» совсем упала духом.
На трассе Зандворт в Голландии Джеймс квалифицировался третьим, встав за двумя «Феррари» - Ники Лауды и Клэя Регаццони. Джеймс был преисполнен боевого духа, но в присутствии Лауды, победителя трёх предыдущих Гран-при, он в глубине души рассчитывал максимум на второе место.
Перед стартом начал накрапывать дождь, и большинство пилотов сменили резину на дождевую, но Бабблз заметил на горизонте клочок светлого неба, и они с Джеймсом договорились сменить резину на слики (шины для сухой погоды) как можно скорее. Это решение оказалось ключевым.
Джеймс стартовал с дождевыми шинами, как и все остальные пилоты, но на седьмом круге, как только на трассе появились две сухие полосы, заехал в пит-стоп и поменял резину на слики. В гонку он вернулся 19-м, но вскоре другие пилоты тоже стали менять резину. На 15-м круге Джеймс вёл гонку, но впереди было ещё шестьдесят кругов. Пока трек не высох полностью, всё внимание Джеймса было поглощено двумя вещами: удерживаться на сухих участках, сохраняя таким образом скорость, и следить за красным «Феррари» Ники Лауды, угрожающе маячившим на горизонте.
Когда трасса высохла полностью, Ники увеличил скорость и стал всё увереннее нагонять Джеймса. Многие ожидали, что Джеймс, которого часто заносило на ведущей позиции, слетит с дороги и здесь. Но в этот раз угроза со стороны приближающегося «Феррари» только добавила Джеймсу осторожности и подстегнула его решимость. Круг за кругом красный «Феррари» не отставал от белого «Хескета», оставив прочие машины далеко позади. Британские болельщики ревели на трибунах, Хескет, Бабблз и команда исступлённо молились Великому Небесному Петуху, а Джеймс и Ники продолжали свою гонку на двоих.
Если бы Джеймс совершил хоть малейшую ошибку, хоть чуть-чуть утратил концентрацию, Ники немедленно воспользовался бы этим. Но Джеймс ошибки не совершил. С лазерной точностью и несгибаемой решимостью удерживая позицию, он не давал «Феррари» ни малейшего шанса. На последних пяти кругах он даже увеличил скорость и стал отрываться от Ники. Девственно-белый «Хескет», издевательски свободный от спонсорских логотипов, пересёк финишную черту первым с отрывом в 1,06 секунды, и трибуны взорвались оглушительными криками.
С 04:40 финал.
«Хескет» пересекает финишную черту, «Феррари» за ним.
Сияющий лорд Хескет приветствовал все остальные команды характерным выразительным жестом, а на трибунах заплескалось настоящее море сине-бело-красных британских флажков. Это была первая победа британского гонщика в Гран-при с 1971 года и первая с 1968 года победа частной команды. Также это была первая победа Джеймса Ханта в Гран-при и одна из лучших его гонок, даже с учётом всех последующих.
Джеймс считал этот успех, первый и последний для команды «Хескет», самым важным в своей карьере: «Эта гонка завершила моё обучение. У меня не было опыта в ведущей позиции, и, внезапно оказываясь во главе гонки, я нервничал и совершал ошибки. <…> На Зандворте я окончательно преодолел этот страх, потому что давление сильнее, чем там, вряд ли можно себе представить».
Счастливый Джеймс, слева - Ники Лауда, справа - Клэй Регаццони.
Сюзи осталась в Испании и не присутствовала при триумфе своего мужа, но ликующий Джеймс вряд ли был этим сильно опечален. Несовместимость их жизненных темпов оказалась ясна очень скоро - Сюзи хотела крепкого стабильного брака и спокойной размеренной жизни, а Джеймс, неутомимый весельчак и повеса, жил так же, как водил машину - выжимая газ на полную. Спокойная жизнь была не для него - по крайней мере, тогда. Даже мать Джеймса Ханта сочувствовала Сюзи: «Она чудесная девушка, просто супер, как и все его девушки, но я вижу, что семейная жизнь не для Джеймса. Это несовместимо с его образом жизни. Я очень люблю своего сына, но никому не пожелала бы его в мужья».
Джеймс прекрасно относился к Сюзи и никоим образом не винил её в неудаче их брака. Напротив, он испытывал чувство вины перед ней за то, что не смог быть ей хорошим мужем. Сюзи тоже понимала, что ничьей вины тут нет, и её благоразумие заставляло Джеймса ещё сильнее беспокоиться о том, как бы получше её устроить и не задеть её чувства. Он предложил снять для неё квартиру в Лондоне и выплачивать ей содержание, но Сюзи не спешила уходить от него окончательно. Они продолжали обитать под одной крышей, но жили в основном каждый своей жизнью, хотя и не объявляли о расставании публично.
Шаткое матримониальное положение Джеймса совпало с его положением в команде и статусом команды «Хескет» в целом. Финансовый кризис неотвратимо надвигался, и даже призовые 14 тысяч фунтов за голландское Гран-при были немедленно потрачены на зарплаты механикам. Ле Патрон пошёл на неслыханный шаг - принялся искать спонсоров.
К концу сезона мировым чемпионом стал выступавший за команду «Феррари» Ники Лауда, а Джеймс в мировом рейтинге оказался четвёртым - отличный результат. Но радость команды «Хескет» длилась недолго - ни одного спонсорского контракта Ле Патрон так и не заключил.
Британский автогоночный клуб наградил лорда Хескета золотой медалью за выдающийся вклад в британский автоспорт, и Александр объявил, что команда прекращает своё существование.
Ле Патрон с тяжёлым сердцем расставался с Суперзвездой. Джеймс был очень признателен как Хескету лично, так и всей команде: «Я в огромном долгу перед Александром и командой в целом. Они поверили в меня - не особенно заслуженно, учитывая мои сомнительные достижения в Формуле-3. Но они взяли меня и были со мной до самого конца. Что важнее, они подарили мне один из самых счастливых периодов моей жизни. И счастье не ограничивалось весельем и вечеринками. Да, праздновали мы много, но для членов гоночной команды всегда сначала дело, а праздник потом. Мы были командой близких друзей, и это чувство сложно будет заменить».
Лорд Хескет с теплом вспоминает: «Для меня было честью и привилегией дать Джеймсу шанс, и я считаю, что по сей день я не сделал ничего более значительного».
Следующая часть
Часть 2
Это моя любимая часть, признаться. Тут две мои любимые гонки. ;)
К сезону 1974 лорд Хескет, «Ле Патрон», придумал для своей гоночной команды эмблему - жёлтого плюшевого медвежонка (он назвал его Супермедведь) в гоночном шлеме с британским флагом, и перед гонками всегда продавались футболки с этим логотипом. Многие, особенно те, кого забавляли выходки эксцентричной команды «Хескет», охотно покупали их на память. На вывеске штаб-квартиры команды в Лондоне тоже красовался Супермедведь и надпись: «Hesketh Racing. Самая большая маленькая гоночная команда в мире. Гонки для Британии и для вас».
Тем временем на бывшей конюшне лорда команда под руководством «Дока» Постлтуэйта соорудила свой собственный гоночный болид - снежно-белый Hesketh 308 с восьмицилиндровым двигателем «Форд». Болид был изящным, маленьким, но специально приспособленным под высокого Джеймса. И, как и обещал Ле Патрон, на машине не было ни единой спонсорской эмблемы, только три полосы британского флага и надпись «Джеймс».
На первую гонку сезона, Гран-при Аргентины, Джеймс, однако, вышел на старом «Марче», так как «Хескет» нуждался в дополнительной обкатке. Он сумел обойти всех соперников на первом круге и некоторое время вёл гонку, но утратил концентрацию и слетел с дороги в клубах пыли и листьев, из-за чего двигатель перегрелся, и Джеймсу пришлось выбыть из соревнования. Бабблз Хорсли был в ярости: на первом же круге профигачить гонку, которую спокойно можно было выиграть, заняв если не первое, то второе место точно! Он долго и сурово распекал Джеймса за нетерпеливость, и Джеймс прислушался. Позднее Джеймс рассказывал, что у Бабблза был свой подход ко всем, и к нему он применял дисциплинарные меры в виде угроз выкинуть его из команды, а в то время Джеймса вряд ли взял бы кто-нибудь другой. Сам Хант полагал, что его ошибки объяснялись отсутствием практики - он не привык вести гонку и, обнаружив себя впереди всех на Гран-при, просто-напросто перепугался и сделал глупость.
Джеймсу ещё многому предстояло научиться, прежде чем он мог претендовать на чемпионский титул, и сезон-1974 стал неплохой школой - в перерывах между буйными вечеринками, в которых главным собутыльником Джеймса и его братом по разуму (точнее, отсутствию такового) был сам лорд Хескет.
Новый болид оказался куда быстрее старого «Марча», но, как с любой новой конструкцией, технические проблемы возникали нередко и вынудили Джеймса выбыть из Гран-при Южной Африки, Бельгии и Монако. Однако на гонке «Международный трофей» на трассе Сильверстоун в начале апреля «Хескет» и Джеймс показали себя великолепно. Несмотря на то, что это соревнование не входило в Формулу-1, оно считалось престижным, и в нём принимали участие многие известные пилоты.
На квалификации Джеймс установил недостижимый рекорд, обогнав второго по скорости пилота, Ронни Петерсона на «Лотусе», аж на 1,7 секунды. В соревновании, где считаются даже сотые доли - можете представить, как это много. Перед стартом Джеймс, как обычно, проблевался в углу гаража и залез в болид с трясущимися руками. Мало того, как только он выжал сцепление и дёрнул рычаг коробки передач, сцепление заело, а с рычага слетела рукоять, оставив острый штырь. Тем временем «Хескет» успели обойти 14 машин. «Твою мать!» - подумал Джеймс, дёрнул оголившийся рычаг и принялся навёрстывать упущенное. К пятому кругу он добрался до пятой позиции, а к 13-му стал вторым, на полторы секунды позади Ронни Петерсона. 33 тысячи зрителей наблюдали, как Джеймс со стальной решимостью отвоёвывает утерянное преимущество. Рычаг передач пропорол плотную перчатку и руку под ней, но Джеймс стиснул зубы и не обращал внимания. Переключая скорости окровавленной ладонью, он поравнялся с «Лотусом» на 28 круге, и два болида на скорости более 250 км/ч в невероятном подвиге контроля со стороны пилотов бок о бок свернули на поворот Вудкот, едва удерживая сцепление с дорогой. Шедший по внутренней стороне «Хескет» задел правыми колёсами траву и опасно вильнул, но Джеймс удерживал руль твёрдой рукой, и на выходе из поворота белоснежный болид вырвался вперёд под ликующий рёв толпы. Через несколько кругов «Лотус» Петерсона заехал на пит-стоп, чтобы сменить стёртые шины, и там у него полетел перегревшийся от нагрузки двигатель. Джеймс же, не замедляя скорости, стрелой нёсся к финишу, установив рекорд скорости круга на трассе Сильверстоун. Пересекая финишную черту, он ликующе вскинул в воздух обе руки - правая была вся в крови, чуть не насквозь проткнутая рычагом передач. (В художественном фильме «Гонка» режиссёр Рон Ховард перенёс этот драматический момент в токийское Гран-при 1976 года.)
Это был один из самых великолепных моментов в карьере Джеймса. Его средняя скорость в той гонке составляла 215 км/ч - это была самая быстрая гонка в истории автогоночного спорта Великобритании после войны. А обходной манёвр на опасном повороте Вудкот с двумя колёсами на траве не удалось повторить больше никому.
Блестящая победа в «Международном трофее» и бунтарская натура в сочетании с яркой харизмой сделали Джеймса британским героем гоночного спорта. За ним и командой «Хескет» стали гоняться толпы репортёров, а на Джеймса, и без того любимца женщин, стало вешаться ещё больше девушек.
Джеймс всегда отвечал на вопросы прямо и недвусмысленно, особенно когда его просили составить мнение о собратьях-гонщиках. Он высоко ценил Ронни Петерсона: «Супершвед, несомненно, быстрее всех в Формуле-1». И очень уважал Ники Лауду: «Ники - настоящий мыслитель, превосходный тактик и умеет не совершать ошибок в сложной ситуации». О некоторых других гонщиках у него было менее лестное мнение, и его он тоже не стеснялся сообщать: Карлос Ройтеманн «имеет обыкновение сдаваться и отказываться от борьбы», а немец Ханс Штук «слишком часто слетает с дороги».
Сильверстоунская победа, несомненно, была большим событием и продемонстрировала всем потенциал Джеймса как гонщика, но команде «Хескет» ни разу не удалось повторить этот успех на Гран-при в 1974 году. Джеймс ни разу не финишировал выше третьего места, хотя эти третьи места были очень достойными и иногда вырванными из-под самого носа у таких сильных соперников, как Ники Лауда. Американское Гран-при снова было омрачено - молодой австриец Гельмут Кёнигг слетел с дороги и, ко всеобщему ужасу, был обезглавлен стальным ограждением. Джеймс тоже трижды попадал в аварии, но оставался невредим - и слава Богу, потому что ему теперь было к кому возвращаться.
Весной 1974 года Джеймс, чтобы избежать высоких британских налогов, поселился в Испании. Там его никто не знал, он почти не говорил по-испански и чувствовал себя ужасно одиноким. На Коста-дель-Соль он познакомился с красавицей-блондинкой Сюзи Миллер, успешной лондонской манекенщицей. Помимо красоты, в ней Джемса привлекли душевное тепло и спокойный рассудительный характер. У Сюзи тоже было мало знакомых в Испании, но зато была квартира, и она пригласила Джеймса пожить у себя. Но ей не хотелось случайных, ни к чему не обязывающих отношений, Сюзи искала стабильности, и Джеймс, не желавший её потерять, под влиянием момента сделал ей предложение, которое было немедленно принято. Свадьбу назначили на октябрь 1974, после окончания гоночного сезона.
На помолвку Джеймс пригласил свою давнюю подругу Пинг, которая к тому времени была замужем. Ей он признался, что сомневается в правильности принятого решения. Он не был безумно влюблён в Сюзи, но счёл, что искреннего расположения, которое он к ней питает, будет достаточно, хотя перспектива союза на долгие годы его несколько пугала. Перед свадьбой, понимая в глубине души, что совершает ошибку, но отступать поздно, он впал в панику и от нервного напряжения напился с самого утра. На выходе из церкви его с одной стороны поддерживал Ле Патрон, а с другой - Бабблз Хорсли, и Джеймс в своём алкогольном тумане мало что запомнил из свадьбы.
Мистер и миссис Джеймс Хант.
В 1975 году лорд Хескет объявил своей команде, что нужно непременно выступить лучше, чем в прошлом сезоне - бюджет (его личный, напоминаю) не бесконечен, и нужно обязательно заработать призовые деньги. Никаких яхт и пятизвёздочных отелей, развлечения сократить до минимума, все средства тратить только на болид. Александр даже продал свой личный вертолёт и некоторые из роскошных машин, а во время гонок усиленно торговал футболками с Супермедведем.
Джеймс и Сюзи в футболке с эмблемой «Хескет». Да, он даже после свадьбы продолжал носить на комбинезоне эту нашивку.
С деньгами стало совсем туго, и Бабблз Хорсли, чтобы покрыть расходы на участие во французском Гран-при, тайком от патрона продал его личный «роллс-ройс». Александр был весьма недоволен, но утешился, когда Джеймс в этой гонке пришёл вторым.
В аргентинском Гран-при Джеймс вёл себя спокойнее, чем в прошлом году, но опять совершил ошибку из ведущей позиции и съехал на второе место, за мировым чемпионом Эмерсоном Фиттипальди. Джеймс считал, что вполне мог бы выиграть эту гонку, и страшно злился на себя.
Снова получив нагоняй от Бабблза и ворох критики от журналистов, Джеймс Хант стал постоянно держать в голове свои ошибки, но в последующих гонках ему не везло - из-за различных неполадок с машиной и аварий он не смог финишировать в пяти Гран-при подряд. Команда «Хескет» совсем упала духом.
На трассе Зандворт в Голландии Джеймс квалифицировался третьим, встав за двумя «Феррари» - Ники Лауды и Клэя Регаццони. Джеймс был преисполнен боевого духа, но в присутствии Лауды, победителя трёх предыдущих Гран-при, он в глубине души рассчитывал максимум на второе место.
Перед стартом начал накрапывать дождь, и большинство пилотов сменили резину на дождевую, но Бабблз заметил на горизонте клочок светлого неба, и они с Джеймсом договорились сменить резину на слики (шины для сухой погоды) как можно скорее. Это решение оказалось ключевым.
Джеймс стартовал с дождевыми шинами, как и все остальные пилоты, но на седьмом круге, как только на трассе появились две сухие полосы, заехал в пит-стоп и поменял резину на слики. В гонку он вернулся 19-м, но вскоре другие пилоты тоже стали менять резину. На 15-м круге Джеймс вёл гонку, но впереди было ещё шестьдесят кругов. Пока трек не высох полностью, всё внимание Джеймса было поглощено двумя вещами: удерживаться на сухих участках, сохраняя таким образом скорость, и следить за красным «Феррари» Ники Лауды, угрожающе маячившим на горизонте.
Когда трасса высохла полностью, Ники увеличил скорость и стал всё увереннее нагонять Джеймса. Многие ожидали, что Джеймс, которого часто заносило на ведущей позиции, слетит с дороги и здесь. Но в этот раз угроза со стороны приближающегося «Феррари» только добавила Джеймсу осторожности и подстегнула его решимость. Круг за кругом красный «Феррари» не отставал от белого «Хескета», оставив прочие машины далеко позади. Британские болельщики ревели на трибунах, Хескет, Бабблз и команда исступлённо молились Великому Небесному Петуху, а Джеймс и Ники продолжали свою гонку на двоих.
Если бы Джеймс совершил хоть малейшую ошибку, хоть чуть-чуть утратил концентрацию, Ники немедленно воспользовался бы этим. Но Джеймс ошибки не совершил. С лазерной точностью и несгибаемой решимостью удерживая позицию, он не давал «Феррари» ни малейшего шанса. На последних пяти кругах он даже увеличил скорость и стал отрываться от Ники. Девственно-белый «Хескет», издевательски свободный от спонсорских логотипов, пересёк финишную черту первым с отрывом в 1,06 секунды, и трибуны взорвались оглушительными криками.
Click to viewС 04:40 финал.
«Хескет» пересекает финишную черту, «Феррари» за ним.
Сияющий лорд Хескет приветствовал все остальные команды характерным выразительным жестом, а на трибунах заплескалось настоящее море сине-бело-красных британских флажков. Это была первая победа британского гонщика в Гран-при с 1971 года и первая с 1968 года победа частной команды. Также это была первая победа Джеймса Ханта в Гран-при и одна из лучших его гонок, даже с учётом всех последующих.
Джеймс считал этот успех, первый и последний для команды «Хескет», самым важным в своей карьере: «Эта гонка завершила моё обучение. У меня не было опыта в ведущей позиции, и, внезапно оказываясь во главе гонки, я нервничал и совершал ошибки. <…> На Зандворте я окончательно преодолел этот страх, потому что давление сильнее, чем там, вряд ли можно себе представить».
Счастливый Джеймс, слева - Ники Лауда, справа - Клэй Регаццони.
Сюзи осталась в Испании и не присутствовала при триумфе своего мужа, но ликующий Джеймс вряд ли был этим сильно опечален. Несовместимость их жизненных темпов оказалась ясна очень скоро - Сюзи хотела крепкого стабильного брака и спокойной размеренной жизни, а Джеймс, неутомимый весельчак и повеса, жил так же, как водил машину - выжимая газ на полную. Спокойная жизнь была не для него - по крайней мере, тогда. Даже мать Джеймса Ханта сочувствовала Сюзи: «Она чудесная девушка, просто супер, как и все его девушки, но я вижу, что семейная жизнь не для Джеймса. Это несовместимо с его образом жизни. Я очень люблю своего сына, но никому не пожелала бы его в мужья».
Джеймс прекрасно относился к Сюзи и никоим образом не винил её в неудаче их брака. Напротив, он испытывал чувство вины перед ней за то, что не смог быть ей хорошим мужем. Сюзи тоже понимала, что ничьей вины тут нет, и её благоразумие заставляло Джеймса ещё сильнее беспокоиться о том, как бы получше её устроить и не задеть её чувства. Он предложил снять для неё квартиру в Лондоне и выплачивать ей содержание, но Сюзи не спешила уходить от него окончательно. Они продолжали обитать под одной крышей, но жили в основном каждый своей жизнью, хотя и не объявляли о расставании публично.
Шаткое матримониальное положение Джеймса совпало с его положением в команде и статусом команды «Хескет» в целом. Финансовый кризис неотвратимо надвигался, и даже призовые 14 тысяч фунтов за голландское Гран-при были немедленно потрачены на зарплаты механикам. Ле Патрон пошёл на неслыханный шаг - принялся искать спонсоров.
К концу сезона мировым чемпионом стал выступавший за команду «Феррари» Ники Лауда, а Джеймс в мировом рейтинге оказался четвёртым - отличный результат. Но радость команды «Хескет» длилась недолго - ни одного спонсорского контракта Ле Патрон так и не заключил.
Британский автогоночный клуб наградил лорда Хескета золотой медалью за выдающийся вклад в британский автоспорт, и Александр объявил, что команда прекращает своё существование.
Ле Патрон с тяжёлым сердцем расставался с Суперзвездой. Джеймс был очень признателен как Хескету лично, так и всей команде: «Я в огромном долгу перед Александром и командой в целом. Они поверили в меня - не особенно заслуженно, учитывая мои сомнительные достижения в Формуле-3. Но они взяли меня и были со мной до самого конца. Что важнее, они подарили мне один из самых счастливых периодов моей жизни. И счастье не ограничивалось весельем и вечеринками. Да, праздновали мы много, но для членов гоночной команды всегда сначала дело, а праздник потом. Мы были командой близких друзей, и это чувство сложно будет заменить».
Лорд Хескет с теплом вспоминает: «Для меня было честью и привилегией дать Джеймсу шанс, и я считаю, что по сей день я не сделал ничего более значительного».
Следующая часть