Джеймс Хант, очерки о жизни. Часть 2-я - 1970-1973. Ле Патрон и Суперзвезда.
Часть первая
1970 год Джеймс встретил на новой машине - Lotus 59 - и, как обычно, без гроша в кармане. Спонсорские деньги и стартовые суммы от организаторов гонок уходили на машину, ремонт и транспортные расходы, так что сам Джеймс, кочуя по европейским трассам, ночевал в палатке, обедал в дешёвых забегаловках и ограничивал свои развлечения трёпом в паддоках [место, где располагаются моторхоумы команд и тусуются гонщики и персонал] с такими же, как он, безденежными начинающими гонщиками. Полнейшая финансовая катастрофа наступила всего в четвёртой гонке сезона, в Пау во Франции. Джеймс дважды разбил свой «Лотус» и оказался без денег не только на возвращение в Англию, но даже без бензина - ночью кто-то слил весь бензин из бака его машины, перевозившей «Лотус». Джеймсу ничего не оставалось, кроме как прибегнуть к тому же методу добывания горючего, но это было проще сказать, чем сделать: из десяти баков французских машин восемь надёжно запирались. Так что Джеймсу пришлось под покровом ночи ползать по паддоку на карачках в поисках незакрытого бака, но даже в тех, которые можно было открыть, подчас не оказывалось бензина. «Я всё-таки добрался до Гавра через два дня, в течение которых ничего не ел - это было паршиво, - а когда сошёл с парома, занял денег и поехал домой автостопом».
Но уже через несколько недель несгибаемый Джеймс снова вышел на трассу и завоевал два четвёртых места - в Сильверстоуне и на трассе Маньи-Кур во Франции. В Австрии, на Остеррейхринг, он пришёл вторым, а в мае получил ещё два вторых места - на Ултон-Парке и в Бельгии, причём в Бельгии он вёл гонку, но машину закрутило на предпоследнем круге. Однако он сумел выровняться и прийти к финишу вторым.
Следующая гонка, в Руане, ознаменовалась тремя авариями и серьёзными травмами (к счастью, не смертельными) у трёх пилотов. Одна из разбившихся машин задела «Лотус» Джеймса, но не вывела его из строя, и за пять кругов до финиша он был на восьмом месте. Оставшиеся четыре круга Джеймс отважно продвигался вперёд и оказался в хвосте у лидеров. На последнем повороте он сумел поравняться с ними, а потом и обойти окончательно, выиграв свою первую серьёзную гонку. Но победа была омрачена тем, что на последнем круге снова произошла авария, уже с участием пяти машин, и пилот Жан-Люк Саломон, французская звезда «Формулы-3», погиб.
В 1970-е годы гонщики погибали на трассах постоянно. Гонки забирали жизни примерно трёх пилотов за год, и все об этом знали. Большинство гонщиков предпочитали просто не думать о возможности подобного исхода, надеясь, грубо говоря, на «авось», но Джеймс был слишком умён для такого. Его стало тошнить перед гонкой ещё сильнее, но он никогда не считал нужным это скрывать. Джеймс никогда не отличался застенчивостью, а на то, что о нём могут подумать окружающие, ему было плевать.
Две следующие победы, первое место в Бельгии и третье в Англии на Кэдуэлл-Парке, укрепили уверенность Джеймса и, возможно, даже сообщили ему некоторую дозу дополнительной агрессии, потому что в одной из последних гонок сезона, на трассе Кристал-Пэлас в Лондоне, он повёл себя ещё более несдержанно, чем обычно.
Эта гонка транслировалась по телевидению, так что инцидент увидели тысячи людей. В напряжённой борьбе на финальном круге, после того, как австралиец Дэвид Уокер пересёк финишную черту, а следом за ним протиснулся Майк Бойтлер, «Марч» Дэвида Моргана в попытке срезать последний угол врезался в «Лотус» Ханта. «Марч» отлетел к барьеру, а «Лотус», лишившись обоих правых колёс, остановился прямо посередине трека. Шедшие следом пилоты отчаянно маневрировали, чтобы избежать столкновения, а разъярённый Джеймс выбрался из машины, подбежал к Моргану и уложил его одним ударом в челюсть.
Гонка, авария с дракой в конце, с 13:40, правда, видно плохо. Хант вылезает из болида посередине трека.
Инцидент получил противоречивые оценки - кое-кто считал, что возмущение Джеймса вполне можно оправдать безобразным поведением его соперника на трассе, другие сочли, что подобная реакция недопустима в любом случае. Обоих гонщиков вызвали на трибунал Королевского автомобильного клуба (RAC). Джеймс представил массу свидетелей в свою пользу, а также видеоплёнку от Би-би-си, на которой было видно, что Морган врезался в него первым. Другие пилоты также подтвердили, что Морган предпринял слишком опасный манёвр, и Джеймс был оправдан. Джон Хоган, рекламный агент, работавший с гоночными спонсорами, и друг Джеймса, вспоминает: «Это был один из редких случаев, когда Джеймс воспользовался своим полученным в частной школе воспитанием, чтобы повлиять на старых перечников в RAC. Дэйв Морган был обычным простым парнем, а Джеймс произвёл на них впечатление своим произношением и манерами». Но даже Джеймс счёл вынесенный Моргану приговор - лишение гоночной лицензии сроком на год - полнейшей несправедливостью. К счастью, Морган подал апелляцию, и в начале 1971 года лицензию ему вернули.
Многие пилоты после сезона в «Формуле-3» переходили в «Формулу-2», но Джеймс решил задержаться, чтобы найти приличных спонсоров, заработать денег и перескочить сразу в «Формулу-1». В 1971 году его пригласила к себе команда «Марч», имевшая спонсора, и с финансами стало чуть свободнее - по крайней мере, ночевать Джеймс стал в дешёвых отелях, а не в палатке, и наконец выплатил долг за утопленный в озере два года назад «Формула-Форд». Однако Джеймсу не понравилась новая машина - March 713. Он обозвал её «катастрофой», а движок «бесполезным». Всё же на этом «Марче» ему удалось выиграть четыре большие гонки - во Франции, Германии и две в Англии. Однако из 21 гонки сезона семь закончились проблемами с машиной и авариями, порой двумя подряд, за что он и получил прозвище «Хант-Авария».
Самой серьёзной из этих аварий был инцидент в Нидерландах, на трассе Зандворт. На сложном повороте «Марч» Ханта, пострадавший ещё в предыдущий раз и, возможно, не выправленный до конца, столкнулся с другой машиной, перевернулся, несколько сотен метров проехал по трассе вверх колёсами, осыпая покрытие искрами, и наконец врезался в ограждение. Зрелище было ужасное, и маршалы, подбежавшие к месту аварии, опасались худшего. К их изумлению, из разбитого «Марча» донёсся красочный поток проклятий. Джеймс сумел уберечь свою шею, сунув голову между колен и не вынимая её из-под приборной доски всё время, пока машину волокло по трассе. Он отделался всего лишь ободранными до кости пальцами, потому что мёртвой хваткой цеплялся за руль, растянутыми мышцами спины и трещиной в позвонке. Позже он рассказывал, что больше всего боялся застрять, потому что машина могла вспыхнуть в любой момент, и вообще это был самый страшный момент во всей его гоночной карьере.
В 1971 году Джеймс как раз познакомился с австрийским гонщиком Ники Лаудой, своим будущим соперником за чемпионский титул. Они быстро подружились и как-то завели разговор об опасностях своей профессии. «Мы пришли скорее к практическому, чем философскому выводу, - рассказывал Джеймс. - Мы оба осознали, что в силу специфики нашей профессии нет смысла откладывать празднования на потом. Всё очень просто: мы оба с большой вероятностью можем погибнуть, так что там и тогда решили, что не будем отказывать себе в праздниках».
Ники и Джеймс несколько лет спустя.
И они себе ни в чём не отказывали, особенно Джеймс. Частью это было навёрстывание за предыдущие безденежные годы, частью - то, о чём говорил Джеймс, осознание постоянной близкой смерти, частью просто его жизнерадостная натура, но никто не умел веселиться так искренне, как Джеймс Хант, и заражать весельем всех вокруг. Брэндан Макинерни, гонщик: «Мне кажется, Джеймс воспринимал жизнь как огромную шутку. Его всё время забавляли окружающие люди и собственные дурацкие поступки. Ему всё казалось очень смешным». Ник Бриттан: «Вечером Джеймс всегда был в баре и, скорее всего, сразу с двумя девушками, по одной с каждой стороны. Он всегда выделялся на фоне остальных, шумный, чрезмерный почти во всём, что делал, и излучал очаровательную самоуверенность».
Разумеется, как подметил Бриттан, неизменной частью праздников Джеймса были прекрасные дамы, которые вокруг него всегда вились в количестве. Его многострадальная девушка Пинг часто ездила на европейские соревнования вместе с ним, но это не останавливало Джеймса от того, чтобы бегать за юбками. В конце концов в мае 1971 года Пинг устала и сказала ему прямо: «Всё, Джеймс, с меня хватит, я не могу больше это терпеть. Давай будем просто друзьями». Она рассказывала: «Он всегда возвращался ко мне, но никогда не признавался в своих изменах, думаю, потому что хотел пощадить мои чувства. По-своему он был очень любящим и чутким человеком, но в глубине души я знала, что он никогда не сможет измениться».
Расставшись с Пинг, Джеймс уехал из Суррея в Лондон, где с удовольствием шатался по ночным клубам и жил в съёмных квартирах. В одной из них не было никакой мебели, кроме матраса, а другую он одно время снимал пополам с Ники Лаудой. Ники вспоминал, что «вокруг Джеймса постоянно кипело веселье, и, конечно, всегда были красивые девушки, в этом он был мастер». В местных барах Джеймс, без каких-либо усилий со своей стороны, был чем-то вроде звезды - его все знали, и он неизменно привлекал внимание. При этом Джеймс не искал славы активно и не особенно любил, когда вокруг него поднимали шумиху - в годы его чемпионской славы его это очень утомляло.
Интересно, что, хотя Джеймс любил и уважал алкоголь, он - весьма нетипично для англичанина - предпочитал вино, а англосаксонские напитки вроде виски и джина почти никогда не употреблял. В общем, логично - Джеймс пил не для того, чтобы напиться, а для веселья, только в сочетании с праздниками и вечеринками. Пиво Джеймс пил, но по меркам Джеймса оно даже за алкоголь не считалось, так, лимонад с градусами. И поразительным образом, сколько бы он ни выпил, Джеймс всегда сохранял трезвую голову и внятную речь, даже если его уже не держали ноги. Позднее, уже после чемпионства, был забавный случай: после неумеренного знакомства с содержимым бара самолёта он сошёл с трапа, покачиваясь, а возле самолёта его поджидала толпа журналистов. Бывший с ним тогда приятель вспоминает, что Джеймс, когда журналистка задала ему вопрос, принял исключительно серьёзный и сосредоточенный вид, словно обдумывал ответ с наивысшей серьёзностью. На самом деле он пытался взять под контроль своё чувство равновесия и не свалиться со стула, на котором сидел. Тем не менее, ответ журналистка получила связный, хорошо сформулированный и с отменным классическим произношением.
Однако минимум за три дня до гонок Джеймс переставал употреблять всякое спиртное, даже пиво, это было его личным строгим правилом.
Джеймс разругался с командой «Марч» в 1972 году, когда они наняли немецкого гонщика Йохена Масса. Джеймс высказался об этом со своей обычной прямотой: «Немецкий “Форд” предложил им мешок золота за то, чтобы они посадили в машину Масса, они цапнули его и дали мне пинка». Ситуация, конечно, была несколько сложнее, но Джеймс и Макс Мосли, тогдашний директор «Марча», потом помирились и оставались вполне в дружеских отношениях. Мосли даже помогал ему в дальнейшем.
Свобода от «Марча» в итоге привела Джеймса к одному из самых ярких и значительных этапов его жизни - сотрудничеству с командой «Хескет».
Лорд Томас Александр, третий барон Хескет, молодой эксцентричный английский аристократ, основал собственную гоночную команду больше прикола ради, чем для чего-либо ещё. Это была единственная команда «Формулы-3», финансируемая частным образом. Подал ему идею Энтони «Бабблз» Хорсли, сам гонщик, но не особенно успешный, и он же заведовал делами команды. Вначале Бабблз состязался сам, но команде нужен был второй пилот, и на трассе Шиме в сельской местности в Бельгии он увидел Джеймса. Джеймс: «Мы встретились посреди поля, усыпанного коровьими лепёшками. В кои-то веки я заткнулся и просто слушал, что говорит Бабблз, и правильно сделал, потому что это определило наши отношения». Джеймс быстро принял предложение Хорсли, и тот повёл его знакомиться с владельцем команды. Так в импровизированном сортире посреди коровьего луга, палатке, пережившей две мировые войны, в жизнь Джеймса вошли Александр «Добрый Лорд» Хескет и Энтони «Бабблз» Хорсли, человек, которому суждено было стать одним из его самых близких друзей.
Лорд Хескет, правда, был не особенно впечатлён, когда на первой же гонке его новое приобретение разбило машину, врезавшись в ограждение прямо под носом у почтенного лорда. Следующая авария, на трассе Брэндс-Хэтч, оказалась куда серьёзней и вообще прикончила шансы команды «Хескет» в «Формуле-3», хотя Джеймс снова отделался лёгким испугом.
К этому моменту Джеймс состязался в «Формуле-3» с переменным успехом уже 4 года, и она ему изрядно надоела. Применив свою фирменную вывернутую логику, Джеймс убедил своих товарищей, что в «Формуле-2», соревновании классом выше, у них будет больше шансов, но нужна новая машина. Джеймс уговорил своего прежнего работодателя, Макса Мосли из команды «Марч», дать ему шасси (ходовую часть) от March 712, движок был куплен на средства лорда Хескета, деньги на прочие запчасти вытрясли из карманов, в сущности, посторонних людей, и в конце августа 1972 года новая машина с логотипом «Hesketh Racing» вышла на Брэндс-Хэтч в соревнование для всех категорий.
Джеймс, несмотря на устаревший движок своего «Марча», справился куда лучше, чем можно было ожидать: через 118 кругов безупречной, надёжной и хорошо просчитанной гонки он занял призовое пятое место, уступив только трём болидам «Формулы-1» и одной более новой машине «Формулы-2».
Он неплохо показывал себя и в дальнейших соревнованиях, но настоящим откровением стала британская гонка «Формула-2» на трассе Ултон-Парк. В ней принимали участие многие прошлые и будущие чемпионы - Джон Сёртис, Грэм Хилл, Эмерсон Фиттипальди, Ники Лауда, а также Джоди Шектер, Ронни Петерсон и другие. У всех машины были классом выше, чем устаревший March 712M Джеймса, но Джеймс совершил настоящий подвиг и квалифицировался вторым, уступив только Петерсону на новейшем заводском «Марче». В гонке он обошёл Ники Лауду и упорно преследовал Ронни Петерсона, ставшего первым после выхода из гонки Джоди Шектера и Тима Шенкена. Заднее антикрыло Джеймса опасно покосилось, машину начало заносить, но он мёртвой хваткой вцепился в хвост Ронни Петерсону и за четыре круга до финиша сумел поравняться с ним и наконец обойти. Петерсон и Лауда изо всех сил старались вернуть себе позиции, и за два круга до финиша Петерсону удалось оттеснить Джеймса на внешний край, где его болид слетел с дороги. За те 17 секунд, которые потребовались Джеймсу, чтобы вернуться на трек, Петерсон и Лауда пересекли финишную черту, и Джеймсу досталось третье место. Но на подиуме его принимали как героя, и больше всех радовались его друзья Петерсон и Лауда, считавшие, что Джеймс давно заслужил успех.
Лорд Хескет также по-новому посмотрел на своего гонщика. Особенно ему понравилось то, что Джеймс на своём старом болиде смог на равных состязаться с более опытными гонщиками на новых машинах, плюс Хескету хотелось утереть нос всем, кто критиковал Джеймса и обзывал его «Хантом-Аварией».
Александр объявил, что команда «Hesketh Racing» возобновляется, Бабблз Хорсли теперь будет менеджером, а Хант - единственным пилотом, и они попытают счастья как полноценная команда в 1973 году. А пока что нужно выжать всё возможное из оставшихся гонок сезона.
Остаток сезона Джеймс состязался не очень успешно, но его яркую личность невозможно было не заметить. Он создавал тайфун локального масштаба везде, где появлялся. Им можно было либо восхищаться, либо рвать на себе волосы от раздражения, но тех, кто восхищался его харизмой, жизнелюбием, обаятельной эксцентричностью и непробиваемой уверенностью в себе, было куда больше. Лорду Хескету, такому же эксцентрику, это тоже пришлось по душе.
В начале 1973 года было объявлено, что Джеймс Хант на новой Surtees TS15 не только примет участие в «Формуле-2», но и попробует свои силы в «Формуле-1» на другой машине, Surtees TS9B, перед полноценным сезоном «Формулы-1» в 1974 году. Гоночное сообщество скептически отнеслось к этой информации: какая-то кучка придурков, состоящая из эксцентричного британского пэра, менеджера по прозвищу Бабблз и гонщика с кличкой «Авария». Но Хескет и его весёлая банда маргиналов не заботились о том, что о них могут подумать. Цветами команды патриотичный Александр выбрал синий, красный и белый, в честь британского флага, все члены команды носили на своей форме вышитые имена - а также прозвища. Себе Хескет выбрал наименование Le Patron, сочтя «лорд Хескет» слишком претенциозным, Бабблз Хорсли был (и остаётся) Бабблзом, а своему гонщику лорд дал прозвище «Суперзвезда», и оно подходило ему как нельзя лучше.
Джеймс и лорд Хескет, Le Patron. Обратите внимание на нашивку “Sex - Breakfast of Champions” на комбинезоне Джеймса. ;)
На открытие сезона-1973 команда прибыла на вертолётах и лимузинах, в паддоке дворецкий в ливрее подавал икру и шампанское, а окружающие либо веселились, либо активно не одобряли поведение команды Хескета, считая их клоунами, которым не место в серьёзном спорте. Об их типичном поведении расскажет Макс Мосли, тогдашний директор команды «Марч» и будущий президент Международной автомобильной федерации: «…Я обнаружил, что Хескет, Джеймс и вся их компания сидят кружком на земле за транспортером команды “Хескет”. Я спросил, в чём дело, и Хескет ответил: “Мы молимся Великому Небесному Петуху, чтобы он послал нам новый мотор, потому что наш единственный мотор сгорел, и мы не сможем принять участие в гонке”. Я сказал: “Ну, может, Великий Петух из Бичестера сможет помочь? Думаю, мы можем одолжить вам мотор”. С тех пор они называли меня не иначе как “Великий Бичестерский Петух”, или, в случае Джеймса, Grand Poulet - не знаю, почему он решил перевести».
Однако при всём своём кажущемся легкомыслии и команда, и Джеймс были настроены серьёзно. В Гонке Чемпионов на Брэндс-Хэтч Джеймс впервые вывел свой Surtees TS9B класса «Формула-1» и занял достойное третье место - на виду у 45 тысяч ликующих зрителей.
Однако прискорбные результаты на второй машине в «Формуле-2» заставили Ле Патрона приуныть. Он признавал, что «впадал в истерику, когда мы оказывались не в первых трёх рядах на решётке». Джеймс вспоминает: «Александр был очень обрадован и взволнован, когда мы пришли третьими в Гонке Чемпионов, нашем первом состязании Формулы-1. Он решил, что в Формуле-2 мы выступаем довольно плохо, а раз так, то пусть лучше за небольшую дополнительную сумму мы будем плохо выступать в Формуле-1! Ему казалось, что настоящее Гран-при будет куда веселее».
Первым настоящим Гран-при для команды «Хескет» стало Гран-при Монако, самое, как бы сейчас выразились, гламурное из европейских состязаний и отлично отвечавшее безбашенному духу команды. Под навесом гордо сверкал издевательски белый, без спонсорских логотипов новый March 731, за которым надзирал новый член весёлой банды «Хескет» - доктор Харви «Док» Постлтуэйт, серьёзный инженер-конструктор, который объяснял своё присоединение к команде так: «Они меня напоили». Недалеко от «Марча» сверкал гривой золотых волос и загорелой грудью в вырезе рубашки «Суперзвезда», по виду - киноактёр или богатый беззаботный плейбой, но только не автогонщик.
Джеймс, однако, был далёк от беззаботности. Квалифицировавшись 18-м из 25 машин, он обнаружил себя в компании громких имён. Многие обладатели этих имён были ему лично знакомы, но волнения перед первым серьёзным Гран-при это не уменьшало. «Я очень, очень нервничал. Я нервничал перед каждой гонкой, особенно если она была важна для меня, а это была очень важная гонка. Монако - трудный старт карьеры в Формуле-1. Трасса очень узкая, нужно постоянно переключать передачи, ты не имеешь права ни на малейшую ошибку. Обуздать пятьсот лошадиных сил в таком узком пространстве - задача нелёгкая. До того, как сесть в машину, я заблевал всё вокруг, а на стартовой решётке меня просто трясло». Ещё у него зверски болела голова из-за пережатых мышц шеи - последствия многочисленных предыдущих травм. Но как только Джеймс выжал газ и рванулся вперёд, он позабыл и о волнении, и о мигрени, и о десятках тысяч людей, собравшихся посмотреть на самую престижную гонку чемпионата.
Эту гонку выиграл трёхкратный чемпион мира, ветеран Джеки Стюарт. Джеймс финишировал девятым и выбрался из болида с совершенно белым лицом, весь мокрый от пота. «Я хорошо шёл первую треть гонки, но потом вдруг меня проняло. Я просто слетел бы с трассы. Я больше не мог держать такую скорость, жара и физические усилия за рулём меня совсем доконали».
Однако Джеймс быстро пришёл в себя и уже в следующем Гран-при, на трассе Поль-Рикар во Франции финишировал шестым, заработав своё первое очко в мировом рейтинге. Очень неплохо для того, кого ещё год назад с треском выгнали из команды «Марч» Формулы-3. Однако Джеймс был достаточно здравомыслящим, чтобы не позволить успеху ударить себе в голову: «Я бы не сказал, что у меня какой-то невероятный природный талант. Я бы поставил себя на второе место, за такими, как [Ронни] Петерсон».
Осознав, что Гран-при требует ещё больше физических усилий, чем другие гонки, Джеймс принялся усиленно тренироваться. Он начал играть в футбол с клубом «Челси», укреплял при помощи специальных упражнений мышцы шеи и везде, где можно, в любую погоду бегал кроссы. Впереди его ждало особенно важное, «домашнее» британское Гран-при.
Гран-при Великобритании 1973 года на трассе Сильверстоун началось с аварии: Джоди Шектер потерял управление своим «Маклареном», его закрутило, и цепная реакция вывела из строя девять машин. Никто из гонщиков серьёзно не пострадал, но оторвавшееся антикрыло «Макларена» Шектера пролетело всего в нескольких сантиметрах от головы Джеймса. Как ни странно, после этого он, психовавший всё утро, совершенно перестал нервничать и пришёл к финишу четвёртым, отстав всего на 0,4 секунды от номера 3. В этой гонке Джеймс также поставил рекорд скорости на круге, и британцы принимали своего героя с восторгом.
Джеймс обрадовался не только собственной победе, но и укреплению престижа команды «Хескет»: «Должен сказать, я очень доволен результатом, потому что команда очень воодушевилась, и это укрепило нашу общую радостную атмосферу. Я никогда прежде не был так счастлив в гоночной команде».
В следующем, голландском Гран-при, Джеймс выступил ещё лучше, заняв третье место, но победа была омрачена гибелью гонщика Роджера Уильямсона, чья машина перевернулась и загорелась. Джеймс пришёл в ужас, а вернувшись в Англию, немедленно поехал к другу Уильямсона, Брэндану Макинерни, чтобы подбодрить его.
Два следующих Гран-при, в Австрии и Италии, закончились проблемами с машиной, и выведенный из себя Джеймс серьёзно поссорился с Бабблзом Хорсли, менеджером команды. Бабблз, однако, сумел найти к нему подход: «Слушай, мы вкладываем в это кучу денег, а с таким отношением ты нас всех подводишь». Джеймс был практичен и такой аргумент принял. Под влиянием Бабблза Джеймс вообще научился направлять свой темперамент в конструктивное русло, и они стали лучшими друзьями. Однако психовать и выходить из себя, едва что-то шло не так, Джеймс никогда не переставал, и людей, не привыкших к его настроениям, это иногда пугало. Питер Уорр, менеджер команды «Вольф», на которую Джеймс работал в финале своей карьеры, вспоминает: «Он был самым нервным пилотом из всех, кого я знал. <..> Когда машина ломалась, он выскакивал из неё с криком: “Это не машина, а куча говна!” Я вздрагивал от такой вспышки ярости».
На канадском Гран-при Джеймс (от которого Хескет и Бабблз увели девушек ровно в 10 вечера, чтобы он как следует выспался перед гонкой) занял седьмое место, но в США, на трассе Уоткинс-Глен был намерен показать себя лучше. Однако во время квалификации произошла одна из самых ужасных аварий этого года -машина 29-летнего французского гонщика Франсуа Севера врезалась в ограждение, и пилот погиб на месте. Его почти разрезало пополам.
Джеймс квалифицировался четвёртым и встал на второй ряд, рядом с Эмерсоном Фиттипальди и перед Ронни Петерсоном и Карлосом Ройтеманном. На старте Джеймс быстро обогнал Фиттипальди, а через три круга - и Ройтеманна. «Ройтеманн считал меня полным психом, и я никогда не стремился изменить это впечатление». Когда болид Джеймса показывался позади Ройтеманна, аргентинец всегда послушно уступал ему дорогу.
Джеймс и Ронни Петерсон состязались в напряжённом поединке, и в конце концов Джеймс пересёк финишную черту вторым с разницей всего в 0,688 секунды. Команда «Хескет» в своём бурном ликовании свалила ограждение пит-лейна, кинувшись обнимать Суперзвезду.
По возвращении в Англию Джеймс как лучший британский пилот этого года был награждён Трофеем Кэмпбелла Королевского автомобильного клуба, того самого, который судил его за драку с Морганом. По итогам сезона Джеймс оказался восьмым в мировом рейтинге. Будущее начало казаться всё более радужным…
Часть 3
1970 год Джеймс встретил на новой машине - Lotus 59 - и, как обычно, без гроша в кармане. Спонсорские деньги и стартовые суммы от организаторов гонок уходили на машину, ремонт и транспортные расходы, так что сам Джеймс, кочуя по европейским трассам, ночевал в палатке, обедал в дешёвых забегаловках и ограничивал свои развлечения трёпом в паддоках [место, где располагаются моторхоумы команд и тусуются гонщики и персонал] с такими же, как он, безденежными начинающими гонщиками. Полнейшая финансовая катастрофа наступила всего в четвёртой гонке сезона, в Пау во Франции. Джеймс дважды разбил свой «Лотус» и оказался без денег не только на возвращение в Англию, но даже без бензина - ночью кто-то слил весь бензин из бака его машины, перевозившей «Лотус». Джеймсу ничего не оставалось, кроме как прибегнуть к тому же методу добывания горючего, но это было проще сказать, чем сделать: из десяти баков французских машин восемь надёжно запирались. Так что Джеймсу пришлось под покровом ночи ползать по паддоку на карачках в поисках незакрытого бака, но даже в тех, которые можно было открыть, подчас не оказывалось бензина. «Я всё-таки добрался до Гавра через два дня, в течение которых ничего не ел - это было паршиво, - а когда сошёл с парома, занял денег и поехал домой автостопом».
Но уже через несколько недель несгибаемый Джеймс снова вышел на трассу и завоевал два четвёртых места - в Сильверстоуне и на трассе Маньи-Кур во Франции. В Австрии, на Остеррейхринг, он пришёл вторым, а в мае получил ещё два вторых места - на Ултон-Парке и в Бельгии, причём в Бельгии он вёл гонку, но машину закрутило на предпоследнем круге. Однако он сумел выровняться и прийти к финишу вторым.
Следующая гонка, в Руане, ознаменовалась тремя авариями и серьёзными травмами (к счастью, не смертельными) у трёх пилотов. Одна из разбившихся машин задела «Лотус» Джеймса, но не вывела его из строя, и за пять кругов до финиша он был на восьмом месте. Оставшиеся четыре круга Джеймс отважно продвигался вперёд и оказался в хвосте у лидеров. На последнем повороте он сумел поравняться с ними, а потом и обойти окончательно, выиграв свою первую серьёзную гонку. Но победа была омрачена тем, что на последнем круге снова произошла авария, уже с участием пяти машин, и пилот Жан-Люк Саломон, французская звезда «Формулы-3», погиб.
В 1970-е годы гонщики погибали на трассах постоянно. Гонки забирали жизни примерно трёх пилотов за год, и все об этом знали. Большинство гонщиков предпочитали просто не думать о возможности подобного исхода, надеясь, грубо говоря, на «авось», но Джеймс был слишком умён для такого. Его стало тошнить перед гонкой ещё сильнее, но он никогда не считал нужным это скрывать. Джеймс никогда не отличался застенчивостью, а на то, что о нём могут подумать окружающие, ему было плевать.
Две следующие победы, первое место в Бельгии и третье в Англии на Кэдуэлл-Парке, укрепили уверенность Джеймса и, возможно, даже сообщили ему некоторую дозу дополнительной агрессии, потому что в одной из последних гонок сезона, на трассе Кристал-Пэлас в Лондоне, он повёл себя ещё более несдержанно, чем обычно.
Эта гонка транслировалась по телевидению, так что инцидент увидели тысячи людей. В напряжённой борьбе на финальном круге, после того, как австралиец Дэвид Уокер пересёк финишную черту, а следом за ним протиснулся Майк Бойтлер, «Марч» Дэвида Моргана в попытке срезать последний угол врезался в «Лотус» Ханта. «Марч» отлетел к барьеру, а «Лотус», лишившись обоих правых колёс, остановился прямо посередине трека. Шедшие следом пилоты отчаянно маневрировали, чтобы избежать столкновения, а разъярённый Джеймс выбрался из машины, подбежал к Моргану и уложил его одним ударом в челюсть.
Click to viewГонка, авария с дракой в конце, с 13:40, правда, видно плохо. Хант вылезает из болида посередине трека.
Инцидент получил противоречивые оценки - кое-кто считал, что возмущение Джеймса вполне можно оправдать безобразным поведением его соперника на трассе, другие сочли, что подобная реакция недопустима в любом случае. Обоих гонщиков вызвали на трибунал Королевского автомобильного клуба (RAC). Джеймс представил массу свидетелей в свою пользу, а также видеоплёнку от Би-би-си, на которой было видно, что Морган врезался в него первым. Другие пилоты также подтвердили, что Морган предпринял слишком опасный манёвр, и Джеймс был оправдан. Джон Хоган, рекламный агент, работавший с гоночными спонсорами, и друг Джеймса, вспоминает: «Это был один из редких случаев, когда Джеймс воспользовался своим полученным в частной школе воспитанием, чтобы повлиять на старых перечников в RAC. Дэйв Морган был обычным простым парнем, а Джеймс произвёл на них впечатление своим произношением и манерами». Но даже Джеймс счёл вынесенный Моргану приговор - лишение гоночной лицензии сроком на год - полнейшей несправедливостью. К счастью, Морган подал апелляцию, и в начале 1971 года лицензию ему вернули.
Многие пилоты после сезона в «Формуле-3» переходили в «Формулу-2», но Джеймс решил задержаться, чтобы найти приличных спонсоров, заработать денег и перескочить сразу в «Формулу-1». В 1971 году его пригласила к себе команда «Марч», имевшая спонсора, и с финансами стало чуть свободнее - по крайней мере, ночевать Джеймс стал в дешёвых отелях, а не в палатке, и наконец выплатил долг за утопленный в озере два года назад «Формула-Форд». Однако Джеймсу не понравилась новая машина - March 713. Он обозвал её «катастрофой», а движок «бесполезным». Всё же на этом «Марче» ему удалось выиграть четыре большие гонки - во Франции, Германии и две в Англии. Однако из 21 гонки сезона семь закончились проблемами с машиной и авариями, порой двумя подряд, за что он и получил прозвище «Хант-Авария».
Самой серьёзной из этих аварий был инцидент в Нидерландах, на трассе Зандворт. На сложном повороте «Марч» Ханта, пострадавший ещё в предыдущий раз и, возможно, не выправленный до конца, столкнулся с другой машиной, перевернулся, несколько сотен метров проехал по трассе вверх колёсами, осыпая покрытие искрами, и наконец врезался в ограждение. Зрелище было ужасное, и маршалы, подбежавшие к месту аварии, опасались худшего. К их изумлению, из разбитого «Марча» донёсся красочный поток проклятий. Джеймс сумел уберечь свою шею, сунув голову между колен и не вынимая её из-под приборной доски всё время, пока машину волокло по трассе. Он отделался всего лишь ободранными до кости пальцами, потому что мёртвой хваткой цеплялся за руль, растянутыми мышцами спины и трещиной в позвонке. Позже он рассказывал, что больше всего боялся застрять, потому что машина могла вспыхнуть в любой момент, и вообще это был самый страшный момент во всей его гоночной карьере.
В 1971 году Джеймс как раз познакомился с австрийским гонщиком Ники Лаудой, своим будущим соперником за чемпионский титул. Они быстро подружились и как-то завели разговор об опасностях своей профессии. «Мы пришли скорее к практическому, чем философскому выводу, - рассказывал Джеймс. - Мы оба осознали, что в силу специфики нашей профессии нет смысла откладывать празднования на потом. Всё очень просто: мы оба с большой вероятностью можем погибнуть, так что там и тогда решили, что не будем отказывать себе в праздниках».
Ники и Джеймс несколько лет спустя.
И они себе ни в чём не отказывали, особенно Джеймс. Частью это было навёрстывание за предыдущие безденежные годы, частью - то, о чём говорил Джеймс, осознание постоянной близкой смерти, частью просто его жизнерадостная натура, но никто не умел веселиться так искренне, как Джеймс Хант, и заражать весельем всех вокруг. Брэндан Макинерни, гонщик: «Мне кажется, Джеймс воспринимал жизнь как огромную шутку. Его всё время забавляли окружающие люди и собственные дурацкие поступки. Ему всё казалось очень смешным». Ник Бриттан: «Вечером Джеймс всегда был в баре и, скорее всего, сразу с двумя девушками, по одной с каждой стороны. Он всегда выделялся на фоне остальных, шумный, чрезмерный почти во всём, что делал, и излучал очаровательную самоуверенность».
Разумеется, как подметил Бриттан, неизменной частью праздников Джеймса были прекрасные дамы, которые вокруг него всегда вились в количестве. Его многострадальная девушка Пинг часто ездила на европейские соревнования вместе с ним, но это не останавливало Джеймса от того, чтобы бегать за юбками. В конце концов в мае 1971 года Пинг устала и сказала ему прямо: «Всё, Джеймс, с меня хватит, я не могу больше это терпеть. Давай будем просто друзьями». Она рассказывала: «Он всегда возвращался ко мне, но никогда не признавался в своих изменах, думаю, потому что хотел пощадить мои чувства. По-своему он был очень любящим и чутким человеком, но в глубине души я знала, что он никогда не сможет измениться».
Расставшись с Пинг, Джеймс уехал из Суррея в Лондон, где с удовольствием шатался по ночным клубам и жил в съёмных квартирах. В одной из них не было никакой мебели, кроме матраса, а другую он одно время снимал пополам с Ники Лаудой. Ники вспоминал, что «вокруг Джеймса постоянно кипело веселье, и, конечно, всегда были красивые девушки, в этом он был мастер». В местных барах Джеймс, без каких-либо усилий со своей стороны, был чем-то вроде звезды - его все знали, и он неизменно привлекал внимание. При этом Джеймс не искал славы активно и не особенно любил, когда вокруг него поднимали шумиху - в годы его чемпионской славы его это очень утомляло.
Интересно, что, хотя Джеймс любил и уважал алкоголь, он - весьма нетипично для англичанина - предпочитал вино, а англосаксонские напитки вроде виски и джина почти никогда не употреблял. В общем, логично - Джеймс пил не для того, чтобы напиться, а для веселья, только в сочетании с праздниками и вечеринками. Пиво Джеймс пил, но по меркам Джеймса оно даже за алкоголь не считалось, так, лимонад с градусами. И поразительным образом, сколько бы он ни выпил, Джеймс всегда сохранял трезвую голову и внятную речь, даже если его уже не держали ноги. Позднее, уже после чемпионства, был забавный случай: после неумеренного знакомства с содержимым бара самолёта он сошёл с трапа, покачиваясь, а возле самолёта его поджидала толпа журналистов. Бывший с ним тогда приятель вспоминает, что Джеймс, когда журналистка задала ему вопрос, принял исключительно серьёзный и сосредоточенный вид, словно обдумывал ответ с наивысшей серьёзностью. На самом деле он пытался взять под контроль своё чувство равновесия и не свалиться со стула, на котором сидел. Тем не менее, ответ журналистка получила связный, хорошо сформулированный и с отменным классическим произношением.
Однако минимум за три дня до гонок Джеймс переставал употреблять всякое спиртное, даже пиво, это было его личным строгим правилом.
Джеймс разругался с командой «Марч» в 1972 году, когда они наняли немецкого гонщика Йохена Масса. Джеймс высказался об этом со своей обычной прямотой: «Немецкий “Форд” предложил им мешок золота за то, чтобы они посадили в машину Масса, они цапнули его и дали мне пинка». Ситуация, конечно, была несколько сложнее, но Джеймс и Макс Мосли, тогдашний директор «Марча», потом помирились и оставались вполне в дружеских отношениях. Мосли даже помогал ему в дальнейшем.
Свобода от «Марча» в итоге привела Джеймса к одному из самых ярких и значительных этапов его жизни - сотрудничеству с командой «Хескет».
Лорд Томас Александр, третий барон Хескет, молодой эксцентричный английский аристократ, основал собственную гоночную команду больше прикола ради, чем для чего-либо ещё. Это была единственная команда «Формулы-3», финансируемая частным образом. Подал ему идею Энтони «Бабблз» Хорсли, сам гонщик, но не особенно успешный, и он же заведовал делами команды. Вначале Бабблз состязался сам, но команде нужен был второй пилот, и на трассе Шиме в сельской местности в Бельгии он увидел Джеймса. Джеймс: «Мы встретились посреди поля, усыпанного коровьими лепёшками. В кои-то веки я заткнулся и просто слушал, что говорит Бабблз, и правильно сделал, потому что это определило наши отношения». Джеймс быстро принял предложение Хорсли, и тот повёл его знакомиться с владельцем команды. Так в импровизированном сортире посреди коровьего луга, палатке, пережившей две мировые войны, в жизнь Джеймса вошли Александр «Добрый Лорд» Хескет и Энтони «Бабблз» Хорсли, человек, которому суждено было стать одним из его самых близких друзей.
Лорд Хескет, правда, был не особенно впечатлён, когда на первой же гонке его новое приобретение разбило машину, врезавшись в ограждение прямо под носом у почтенного лорда. Следующая авария, на трассе Брэндс-Хэтч, оказалась куда серьёзней и вообще прикончила шансы команды «Хескет» в «Формуле-3», хотя Джеймс снова отделался лёгким испугом.
К этому моменту Джеймс состязался в «Формуле-3» с переменным успехом уже 4 года, и она ему изрядно надоела. Применив свою фирменную вывернутую логику, Джеймс убедил своих товарищей, что в «Формуле-2», соревновании классом выше, у них будет больше шансов, но нужна новая машина. Джеймс уговорил своего прежнего работодателя, Макса Мосли из команды «Марч», дать ему шасси (ходовую часть) от March 712, движок был куплен на средства лорда Хескета, деньги на прочие запчасти вытрясли из карманов, в сущности, посторонних людей, и в конце августа 1972 года новая машина с логотипом «Hesketh Racing» вышла на Брэндс-Хэтч в соревнование для всех категорий.
Джеймс, несмотря на устаревший движок своего «Марча», справился куда лучше, чем можно было ожидать: через 118 кругов безупречной, надёжной и хорошо просчитанной гонки он занял призовое пятое место, уступив только трём болидам «Формулы-1» и одной более новой машине «Формулы-2».
Он неплохо показывал себя и в дальнейших соревнованиях, но настоящим откровением стала британская гонка «Формула-2» на трассе Ултон-Парк. В ней принимали участие многие прошлые и будущие чемпионы - Джон Сёртис, Грэм Хилл, Эмерсон Фиттипальди, Ники Лауда, а также Джоди Шектер, Ронни Петерсон и другие. У всех машины были классом выше, чем устаревший March 712M Джеймса, но Джеймс совершил настоящий подвиг и квалифицировался вторым, уступив только Петерсону на новейшем заводском «Марче». В гонке он обошёл Ники Лауду и упорно преследовал Ронни Петерсона, ставшего первым после выхода из гонки Джоди Шектера и Тима Шенкена. Заднее антикрыло Джеймса опасно покосилось, машину начало заносить, но он мёртвой хваткой вцепился в хвост Ронни Петерсону и за четыре круга до финиша сумел поравняться с ним и наконец обойти. Петерсон и Лауда изо всех сил старались вернуть себе позиции, и за два круга до финиша Петерсону удалось оттеснить Джеймса на внешний край, где его болид слетел с дороги. За те 17 секунд, которые потребовались Джеймсу, чтобы вернуться на трек, Петерсон и Лауда пересекли финишную черту, и Джеймсу досталось третье место. Но на подиуме его принимали как героя, и больше всех радовались его друзья Петерсон и Лауда, считавшие, что Джеймс давно заслужил успех.
Лорд Хескет также по-новому посмотрел на своего гонщика. Особенно ему понравилось то, что Джеймс на своём старом болиде смог на равных состязаться с более опытными гонщиками на новых машинах, плюс Хескету хотелось утереть нос всем, кто критиковал Джеймса и обзывал его «Хантом-Аварией».
Александр объявил, что команда «Hesketh Racing» возобновляется, Бабблз Хорсли теперь будет менеджером, а Хант - единственным пилотом, и они попытают счастья как полноценная команда в 1973 году. А пока что нужно выжать всё возможное из оставшихся гонок сезона.
Остаток сезона Джеймс состязался не очень успешно, но его яркую личность невозможно было не заметить. Он создавал тайфун локального масштаба везде, где появлялся. Им можно было либо восхищаться, либо рвать на себе волосы от раздражения, но тех, кто восхищался его харизмой, жизнелюбием, обаятельной эксцентричностью и непробиваемой уверенностью в себе, было куда больше. Лорду Хескету, такому же эксцентрику, это тоже пришлось по душе.
В начале 1973 года было объявлено, что Джеймс Хант на новой Surtees TS15 не только примет участие в «Формуле-2», но и попробует свои силы в «Формуле-1» на другой машине, Surtees TS9B, перед полноценным сезоном «Формулы-1» в 1974 году. Гоночное сообщество скептически отнеслось к этой информации: какая-то кучка придурков, состоящая из эксцентричного британского пэра, менеджера по прозвищу Бабблз и гонщика с кличкой «Авария». Но Хескет и его весёлая банда маргиналов не заботились о том, что о них могут подумать. Цветами команды патриотичный Александр выбрал синий, красный и белый, в честь британского флага, все члены команды носили на своей форме вышитые имена - а также прозвища. Себе Хескет выбрал наименование Le Patron, сочтя «лорд Хескет» слишком претенциозным, Бабблз Хорсли был (и остаётся) Бабблзом, а своему гонщику лорд дал прозвище «Суперзвезда», и оно подходило ему как нельзя лучше.
Джеймс и лорд Хескет, Le Patron. Обратите внимание на нашивку “Sex - Breakfast of Champions” на комбинезоне Джеймса. ;)
На открытие сезона-1973 команда прибыла на вертолётах и лимузинах, в паддоке дворецкий в ливрее подавал икру и шампанское, а окружающие либо веселились, либо активно не одобряли поведение команды Хескета, считая их клоунами, которым не место в серьёзном спорте. Об их типичном поведении расскажет Макс Мосли, тогдашний директор команды «Марч» и будущий президент Международной автомобильной федерации: «…Я обнаружил, что Хескет, Джеймс и вся их компания сидят кружком на земле за транспортером команды “Хескет”. Я спросил, в чём дело, и Хескет ответил: “Мы молимся Великому Небесному Петуху, чтобы он послал нам новый мотор, потому что наш единственный мотор сгорел, и мы не сможем принять участие в гонке”. Я сказал: “Ну, может, Великий Петух из Бичестера сможет помочь? Думаю, мы можем одолжить вам мотор”. С тех пор они называли меня не иначе как “Великий Бичестерский Петух”, или, в случае Джеймса, Grand Poulet - не знаю, почему он решил перевести».
Однако при всём своём кажущемся легкомыслии и команда, и Джеймс были настроены серьёзно. В Гонке Чемпионов на Брэндс-Хэтч Джеймс впервые вывел свой Surtees TS9B класса «Формула-1» и занял достойное третье место - на виду у 45 тысяч ликующих зрителей.
Однако прискорбные результаты на второй машине в «Формуле-2» заставили Ле Патрона приуныть. Он признавал, что «впадал в истерику, когда мы оказывались не в первых трёх рядах на решётке». Джеймс вспоминает: «Александр был очень обрадован и взволнован, когда мы пришли третьими в Гонке Чемпионов, нашем первом состязании Формулы-1. Он решил, что в Формуле-2 мы выступаем довольно плохо, а раз так, то пусть лучше за небольшую дополнительную сумму мы будем плохо выступать в Формуле-1! Ему казалось, что настоящее Гран-при будет куда веселее».
Первым настоящим Гран-при для команды «Хескет» стало Гран-при Монако, самое, как бы сейчас выразились, гламурное из европейских состязаний и отлично отвечавшее безбашенному духу команды. Под навесом гордо сверкал издевательски белый, без спонсорских логотипов новый March 731, за которым надзирал новый член весёлой банды «Хескет» - доктор Харви «Док» Постлтуэйт, серьёзный инженер-конструктор, который объяснял своё присоединение к команде так: «Они меня напоили». Недалеко от «Марча» сверкал гривой золотых волос и загорелой грудью в вырезе рубашки «Суперзвезда», по виду - киноактёр или богатый беззаботный плейбой, но только не автогонщик.
Джеймс, однако, был далёк от беззаботности. Квалифицировавшись 18-м из 25 машин, он обнаружил себя в компании громких имён. Многие обладатели этих имён были ему лично знакомы, но волнения перед первым серьёзным Гран-при это не уменьшало. «Я очень, очень нервничал. Я нервничал перед каждой гонкой, особенно если она была важна для меня, а это была очень важная гонка. Монако - трудный старт карьеры в Формуле-1. Трасса очень узкая, нужно постоянно переключать передачи, ты не имеешь права ни на малейшую ошибку. Обуздать пятьсот лошадиных сил в таком узком пространстве - задача нелёгкая. До того, как сесть в машину, я заблевал всё вокруг, а на стартовой решётке меня просто трясло». Ещё у него зверски болела голова из-за пережатых мышц шеи - последствия многочисленных предыдущих травм. Но как только Джеймс выжал газ и рванулся вперёд, он позабыл и о волнении, и о мигрени, и о десятках тысяч людей, собравшихся посмотреть на самую престижную гонку чемпионата.
Эту гонку выиграл трёхкратный чемпион мира, ветеран Джеки Стюарт. Джеймс финишировал девятым и выбрался из болида с совершенно белым лицом, весь мокрый от пота. «Я хорошо шёл первую треть гонки, но потом вдруг меня проняло. Я просто слетел бы с трассы. Я больше не мог держать такую скорость, жара и физические усилия за рулём меня совсем доконали».
Однако Джеймс быстро пришёл в себя и уже в следующем Гран-при, на трассе Поль-Рикар во Франции финишировал шестым, заработав своё первое очко в мировом рейтинге. Очень неплохо для того, кого ещё год назад с треском выгнали из команды «Марч» Формулы-3. Однако Джеймс был достаточно здравомыслящим, чтобы не позволить успеху ударить себе в голову: «Я бы не сказал, что у меня какой-то невероятный природный талант. Я бы поставил себя на второе место, за такими, как [Ронни] Петерсон».
Осознав, что Гран-при требует ещё больше физических усилий, чем другие гонки, Джеймс принялся усиленно тренироваться. Он начал играть в футбол с клубом «Челси», укреплял при помощи специальных упражнений мышцы шеи и везде, где можно, в любую погоду бегал кроссы. Впереди его ждало особенно важное, «домашнее» британское Гран-при.
Гран-при Великобритании 1973 года на трассе Сильверстоун началось с аварии: Джоди Шектер потерял управление своим «Маклареном», его закрутило, и цепная реакция вывела из строя девять машин. Никто из гонщиков серьёзно не пострадал, но оторвавшееся антикрыло «Макларена» Шектера пролетело всего в нескольких сантиметрах от головы Джеймса. Как ни странно, после этого он, психовавший всё утро, совершенно перестал нервничать и пришёл к финишу четвёртым, отстав всего на 0,4 секунды от номера 3. В этой гонке Джеймс также поставил рекорд скорости на круге, и британцы принимали своего героя с восторгом.
Джеймс обрадовался не только собственной победе, но и укреплению престижа команды «Хескет»: «Должен сказать, я очень доволен результатом, потому что команда очень воодушевилась, и это укрепило нашу общую радостную атмосферу. Я никогда прежде не был так счастлив в гоночной команде».
В следующем, голландском Гран-при, Джеймс выступил ещё лучше, заняв третье место, но победа была омрачена гибелью гонщика Роджера Уильямсона, чья машина перевернулась и загорелась. Джеймс пришёл в ужас, а вернувшись в Англию, немедленно поехал к другу Уильямсона, Брэндану Макинерни, чтобы подбодрить его.
Два следующих Гран-при, в Австрии и Италии, закончились проблемами с машиной, и выведенный из себя Джеймс серьёзно поссорился с Бабблзом Хорсли, менеджером команды. Бабблз, однако, сумел найти к нему подход: «Слушай, мы вкладываем в это кучу денег, а с таким отношением ты нас всех подводишь». Джеймс был практичен и такой аргумент принял. Под влиянием Бабблза Джеймс вообще научился направлять свой темперамент в конструктивное русло, и они стали лучшими друзьями. Однако психовать и выходить из себя, едва что-то шло не так, Джеймс никогда не переставал, и людей, не привыкших к его настроениям, это иногда пугало. Питер Уорр, менеджер команды «Вольф», на которую Джеймс работал в финале своей карьеры, вспоминает: «Он был самым нервным пилотом из всех, кого я знал. <..> Когда машина ломалась, он выскакивал из неё с криком: “Это не машина, а куча говна!” Я вздрагивал от такой вспышки ярости».
На канадском Гран-при Джеймс (от которого Хескет и Бабблз увели девушек ровно в 10 вечера, чтобы он как следует выспался перед гонкой) занял седьмое место, но в США, на трассе Уоткинс-Глен был намерен показать себя лучше. Однако во время квалификации произошла одна из самых ужасных аварий этого года -машина 29-летнего французского гонщика Франсуа Севера врезалась в ограждение, и пилот погиб на месте. Его почти разрезало пополам.
Джеймс квалифицировался четвёртым и встал на второй ряд, рядом с Эмерсоном Фиттипальди и перед Ронни Петерсоном и Карлосом Ройтеманном. На старте Джеймс быстро обогнал Фиттипальди, а через три круга - и Ройтеманна. «Ройтеманн считал меня полным психом, и я никогда не стремился изменить это впечатление». Когда болид Джеймса показывался позади Ройтеманна, аргентинец всегда послушно уступал ему дорогу.
Джеймс и Ронни Петерсон состязались в напряжённом поединке, и в конце концов Джеймс пересёк финишную черту вторым с разницей всего в 0,688 секунды. Команда «Хескет» в своём бурном ликовании свалила ограждение пит-лейна, кинувшись обнимать Суперзвезду.
По возвращении в Англию Джеймс как лучший британский пилот этого года был награждён Трофеем Кэмпбелла Королевского автомобильного клуба, того самого, который судил его за драку с Морганом. По итогам сезона Джеймс оказался восьмым в мировом рейтинге. Будущее начало казаться всё более радужным…
Часть 3