Сахарный синдикат Павла Харитоненко. Девятая часть. Шехтель
12 ноября 1893 года в семье сахарозаводчика Харитоненко произошло радостное событие - родился второй сын.
Его крестили 21 ноября через девять дней в Софийской церкви в Москве, где Павел Иванович был старостой.
Мальчика назвали Иваном в честь знаменитого деда, а крестными родителями стали родная бабушка Наталья Максимовна Харитоненко и Василий Ильич Сафонов. Это был известный дирижёр и пианист, окончивший полный курс консерватории с золотой медалью всего за 7 месяцев. Обладая непревзойдённым организаторским талантом, Сафонов, правда, слыл человеком резким, властным, и в своей среде за прямоту считался конфликтным. Но Павла Ивановича интересовал не характер, а статус знаменитого профессора.
Кроме того что они были одногодки, Василий Ильич занимал пост директора Московской консерватории. А ещё его тестем был И. А. Вышнеградский, министр финансов Российской империи, благодаря чему в 1892 году личным распоряжением Александра III Сафонов был произведён в чин Действительного статского советника, сразу из VIII в IХ класс.
Младший сын родился в то время, когда Павел Харитоненко заканчивал возводить свою городскую усадьбу на Софийской набережной, автором которого числится архитектор Василий Герасимович Залесский. Насколько он известен, можно судить хотя бы по тому, что историки до сих пор не установили даже дату его смерти.
Окончив в 20 лет Петербургское строительное училище со званием гражданского инженера, в самом начале своей карьеры он работал на строительстве Тамбово-Саратовской и Московско-Смоленской железных дорог.
Всего через три года Залесский удостаивается звания инженера-архитектора, а в 1876 поступает на службу в Строительное отделение Московского Городского Правления сверхштатным техником, приняв заведование Пятницкой, Серпуховской и Якиманской частью Москвы, где собственно и располагался дом Харитоненко.
В 1877 году Василий строит свою первую городскую усадьбу Головиных. Причём в желании приписать ему этот объект краеведов не смутил даже тот факт, что дом находится не в тех частях города, за которые отвечал Залесский. Через год он получает чин коллежского асессора и переводится на должность члена Строительного совета при Московской городской управе.
Любой, кто собирался построить новый дом или перестроить существующий, подавал прошение в эту контору. Он должен был приложить к нему чертёж фасада, поэтажный план и разрез здания, а в обязанности Совета входило рассмотрение и утверждение этих проектов. Они составляли своё заключение, дополняли необходимыми справками, планами, после чего рассматривали на предмет нарушений, и если их не было, проект передавался на утверждение Городской Управы.
Находясь на такой «хлебной» должности, Залесский продолжил "повышать" свою квалификацию архитектора и в 1884 году возводит замок-особняк Прохоровых.
В 1885 городские прачечные.
С 1886 по 1891 строит целый ансамбль зданий на ситценабивной фабрике швейцарца Э. Цинделя.
А также возводит промышленные корпуса на текстильной фабрике выходцу из Франции Альберту Гюбнеру.
В 1889 году его приглашают сделать пристройку к правому крылу дома немецкого барона С. П. фон Дервиза, усадьба которого была якобы заново отстроена 3 годами ранее на месте деревянного дома.
С внутренними интерьерами ему помогал знаменитый декоратор Ф.О. Шехтель, а по другим источникам он и был архитектором пристройки, хотя до 1894 года у него не было свидетельства на право производить подобные работы.
Такая путанность в авторстве неслучайна, ведь, учитывая, что любая пристройка к зданию, воздвигнутая не на едином фундаменте, будет отходить и давать трещину, с большой долей вероятности она всегда была частью дома.
Скорее наоборот, это левое крыло здания было по каким-то причинам "уменьшили", а краеведы позже придумали историю, объяснявшую, почему дом оказался асимметричным.
Увидеть это здание, архитектуре которого подражал Харитоненко, так просто не получится, потому, как с 1941 года он является режимным объектом, в котором сегодня располагается начальство института (ВНИИЭМ), входящего в структуру Роскосмоса. Ко всему прочему, чтобы скрыть особняк от любопытных глаз в 1912 году на улице была возведена высокая гранитная ограда с воротами.
Казалось бы, что секретного в себе может таить обитель обычного немецкого русского дворянина. Однако если углубиться в историю дома, то по некоторым предположениям в нём находилась масонская ложа Великий Восток Франции, а под самим зданием есть бункер и тоннель, ведущий к улице Машкова.
Дом настолько окружен тайной, что самый первый его снимок датируется лишь 1984 годом, хотя с момента постройки и того как его засекретили, прошло 55 лет.
Возможно от москвичей и туристов города так рьяно прячут не столько фасад, сколько тыльную сторону здания.
Фотографий интерьеров внутри дома в открытом доступе нет, их можно найти только в книге про Шехтеля, выпущенной ограниченным тиражом всего 1 тыс. экземпляров.
При том, что усадьба изначально строилась другим малоизвестным архитектором Н.М. Вишневецким, всё внутреннее убранство бесцеремонно приписали Шехтелю. Непонятно даже когда он успевал всё это делать физически, ведь одновременно для семьи Дервизов в Рязанской губернии - в Сохе, Старожилове, Кирицах и Дягилеве, Шехтель возводил усадьбы с парками и многочисленными постройками.
Интерьеры в доме он выполнил в готическом стиле, который преобладал в конце XIX столетия.
И если верить официальной информации это был его первый проект в Москве.
Хозяин дома барон Сергей Павлович фон Дервиз был человеком из очень непростой семьи.
Его детство прошло на шикарных виллах Франции и Швейцарии. Как и Павел Харитоненко он получал образование на дому, а после смерти отца, вернувшись в Россию, сдал экзамен и поступил в университет, проучившись всего три года.
Сергей Павлович служил чиновником особых поручений при министре юстиции, работал в министерстве финансов, был награжден орденами, но после событий 1905 года неожиданно решил покинуть Россию. Распродав свои имения и особняки, барон уехал жить на виллу в Каннах, как будто его кто-то предупредил, что в скором времени здесь сменится власть, а все недвижимое имущество перейдёт в собственность государства.
Официально история усадьбы Харитоненко в Москве начинается с 1891 года, когда отец Павла незадолго до своей кончины обратился в Городскую управу с прошением разрешить ему строительство нового дома и двух флигелей на Софийской набережной по проекту Залесского.
Интересно, что сам архитектор, работавший в управе, в этом же году был уволен со своей должности по очень нелепой причине - в связи с нарушением Верхними торговыми рядами красной линии Красной площади.
Вряд ли конечно Иван Харитоненко был инициатором такого затратного строительства. Новый роскошный дом хотел именно Павел, который привык жить на широкую ногу, и знал, что вскоре унаследует многомиллионное состояние. Впрочем, также поступили Лещинский и Асмолов, которые после смерти Ивана Герасимовича тоже развернули строительство своих домов.
Первый панорамный снимок московской усадьбы был сделан в 1856 году, во время коронации Александра II и довольно сильно отличается крышей, балконом и количеством окон.
Однако внимание привлекает другое здание, которое находилось за ним на второй линии и соединялось пристройками со складскими помещениями. Про него неизвестно ничего, хотя оно не меньше в размерах с основным домом.
Возможно, в нем располагалась контора Харитоненко, но на фотографии 1883 года его уже нет, а склады находятся в процессе разборки.
Пройдет ещё 10 лет и на их месте появится привычный для всех дом с флигелями.
Нельзя не отметить сходства между усадьбой Харитоненко и Лещинских, хотя, как утверждается, двоюродная сестра Павла - Мария лишь обустраивала доставшееся ей здание в Киянице.
О методах его реставрации написано в III части биографии Ивана Харитоненко.
Там подробно показано как строители скалывали кирпич под руст.
Приспосабливали оконные проёмы под двери.
И из чего собственно слепили пандус к главному входу.
Оба здания, как и дом Дервиза, имеют одну привычную для тех лет особенность - торчащие из земли оконные проёмы.
Официально это была архитектурная задумка для обустройства парадного входа и роскошного пандуса. В получившихся подвалах привычно разместились кухни, и если у Лещинских от флигеля к усадьбе прокопали подземный ход, чтобы приготовленная еда не остывала, то у Харитоненко для этой же цели установили лифт.
Когда историки рассказывают о строительстве домов, они всегда забывают упомянуть подрядчиков, которые выполнили весь комплекс запланированных на участке работ.
Ведь одно дело нарисовать проект, а другое воплотить его в жизнь - найти квалифицированных строителей, обговорить стоимость работ, закупить стройматериалы и соблюсти технические нормы.
Прежде всего, предстояло разобрать предыдущие постройки и вывезти строительный мусор.
Присутствие реки давало уникальную возможность делать это баржами. Но потом строители должны были выкопать огромный котлован, вывезти грунт и залить фундамент.
Делали они всё вышеперечисленное или усадьба возводились на старом основании проверить невозможно, т.к. за три года перестройки усадьбы, она не попала в объектив ни одного фотографа.
Неизвестно также где поселилась на это время семья Павла Ивановича, ведь другой недвижимости в Москве у них не было. Скорее всего, они временно переехали в свой особняк в Сумах на улице Троицкой.
Правда, в каком году строился этот дом, и кто его архитектор, местные краеведы не знают. Известно только, что этот лакомый кусочек земли на берегу реки Псел, на участке где в нее впадает река Сумка, отец Павла приобрёл ещё в 1860 году, будучи купцом III гильдии.
Здание Харитоненко на Софийской набережной считается главной заслугой Залесского. Однако после окончания его строительства, Василий организовал фирму «В. Залесский и В. Чаплин», и неожиданно стал специалистом по отоплению и вентиляции.
В перечне, где они с компаньоном устанавливали системы отопления, оказалось почти 1500 зданий в десятках городах Российской Империи, среди которых храм Василия Блаженного, Александровское военное училище и Политехнический музей. Причём многие строения были построены задолго до рождения самого архитектора.
Если отбросить версию, что в проектах забывали предусмотреть, как обогревать строения зимой, то это логично вписывается в теорию о глобальном изменении климата по всей земле.
Кардинальные изменения начались как раз в конце XIX века, и запомнились, например, в истории Соединённых Штатов как Великая метель 1888 года. Высота сугробов в отдельных городах превышала 15 метров, а большинство людей оказались запертыми в своих домах в течение недели.
Внутренним убранством в усадьбе Харитоненко, как и у барона Дервиза, по мнению историков тоже занимался Ф. О. Шехтель. Вообще этот архитектор оказался для них очень удобной фигурой, которому приписали невероятное количество роскошных интерьеров, созданных в домах миллионеров до революции 1917 года. Правда, понимая, что возникнет очень много неудобных вопросов, посещение этих заведений ограничили.
В резиденцию посла Великобритании, располагающийся в доме Павла Ивановича теоретически можно попасть один раз в год, но на практике из-за огромного числа желающий, сделать это невозможно. Впрочем, такая судьба у всех зданий, попавших в перечень заслуг Ф. О. Шехтеля. В них расположены посольства, офисы различных компаний и даже больницы, которые охраняются не хуже военных объектов.
Кстати, до 1915 года, когда в начале Первой Мировой войны усилились германофобские настроения, зодчий Фёдор Осипович Шехтель звался Францем-Альбертом. Будущий «Моцарт русской архитектуры» был потомком поволжских немцев из Баварии, колонистов расселённых на основании манифестов Екатерины II в Нижнем Поволжье в 1760-е годы.
Мало кто обращал внимание на его фамилию, образованную от слова «shohet». Так у иудеев называют человека, обученного законам ритуального убоя кошерных животных. По сути это мясник при синагоге, которого у ашкеназских евреев называют РЕЗНИК (вспоминаем известного поэта-песенника).
Забавно, но свой особняк с флигелем, который возвел для себя гений архитектуры в 1896 году, не отличался никакими внешними изысками.
Как бы подтверждая пословицу «сапожник без сапог» он также прост внутри, и его без сожаления отдали под посольство Уругвая.
После революции 1917 года Шехтель всячески пытался услужить новой власти, делая эскизы памятника 26 бакинским комиссарам и мавзолея Ленина. Но вероятно, представители новой власти, как впрочем, и его современники в Европе, знали истинную цену его талантам, из-за чего Фёдор Осипович скитался по коммунальным квартирам, болел, голодал и, в конце концов, умер в нищете.
Павел Харитоненко познакомился с ним в Московском Английском клубе, членами которого они были много лет. Состоять в нем было не просто престижно, это указывало на высокое положение человека в светском обществе.
Много видных людей домогалось чести вступить в этот клуб, но так и умерли, не попав в число избранных.
Шехтель не обладал ни громкими титулами, ни деньгами, но у него были влиятельные покровители - братья Третьяковы и саратовский купец Тимофей Ефимович Жегин. Возможно, их заинтересовал его талант рисовать, но в биографии Франца столько нестыковок, что становится очевидным: многое из раннего периода его жизни историки скрыли.
Карьера Шехтеля начинает стремительно развиваться в 16 лет, после переезда в Москву в дом старшего Третьякова, к которому его мать устроилась работать экономкой. В том же 1875 году он поступает на архитектурное отделение Московского училища живописи и одновременно устраивается на работу в мастерскую архитектора А. С. Каминского.
В 23 года молодой Шехтель, которого через три года учёбы выгнали за прогулы, приступил к самостоятельной архитектурной практике, начиная подписывать проекты собственным именем, среди которых церковные постройки, часовни и интерьеры усыпальницы. Кроме этого Франц устроился в качестве художника, виньетиста и рисовальщика к своему земляку антрепренёру М.В. Лентовскому.
Именно на этом поприще к молодому архитектору пришел успех, когда в мае 1883 года он выступил оформителем поставленного в рамках коронационных торжеств аллегорического шествия на Ходынском поле «Весна-Красна». Шехтелем были придуманы сказочные персонажи, костюмы и бутафория, эскизы которых были изданы позже в виде отдельного альбома.
Надо понимать, что коронация нового царя в ту эпоху была самым главным, самым большим и поистине религиозным торжеством в жизни человека. Власть прекрасно понимала сакральное и политическое значение такого редкого и уникального события, а потому старалась сделать его максимально ярким и роскошным, не считаясь с затратами.
Ночью, по случаю восшествия Александра III на престол, Москва озарилась невероятной иллюминацией.
Главным сюрпризом былоло освещение Кремля, которое как уверяют историки, было впервые выполнено с применением электрического освещения.
Этот проект включал использование 3,5 тыс. лампочек Эдисона, 8 больших прожекторов, 300 тыс. шкаликов, фонарики со стеариновыми свечами и разноцветные бенгальские огни.
Софийская набережная была украшена неразрывной цепью золотистых гирлянд, а из-под тротуара вылетали мощные струи 12 высоченных фонтанов, сверкающие радужными огнями.
На Тайницкой башне Кремля был устроен подсвеченный электричеством «огненный фонтан», представлявший собой, переливающийся разными цветами водяной каскад, низвергающийся с площадки башни в Москву-реку. Вот только увидеть это не представляется возможным, потому как на такое знаменательное событие, которое сравнивали с чудесами сказки тысячи и одной ночи попросту «забыли» пригласить фотографов и воссоздать его по памяти смогли только художники.
Старая усадьба Харитоненко была тоже украшена иллюминацией.
Надо полагать, запечатленное на снимках зарево над Москвой было такой силы, что не позволяло объяснить, с помощью какой энергии все это светилось, ведь первая электростанция была построена только в 1886 году.
Сказочные персонажи и костюмы для шествия, придуманные Шехтелем, вероятно очень пришлись по душе власть имущим, потому как дела у него начались складываться более чем прекрасно.
Уже в 1886 году он вместе с матерью переехал в дорогую квартиру на Тверской улице и устроил в дворовых строениях собственную мастерскую.
В следующем году Франц вступает во II гильдию купечества и женится на Наталье Жегиной - дочери его двоюродной сестры и попечителя Т.Е. Жегина.
В апреле 1888 года у Шехтелей рождается дочь Екатерина, в июле следующего - сын Борис. Семья обзаводится собственным домом на Петроградском шоссе в 10км от Кремля. Пройдёт всего 7 лет, и Франц сократит это расстояние в 5 раз...
Конец девятой части.
Продолжение...