Академгородок, 1963. Часть 15. Дети. КЮТ
Продолжение главы Академгородок, 1963.
Начало см. части 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14.
См. также предыдущие главы: Академгородок 1959, 1960, 1961 и 1962 гг.
работа с детьми
Я уже рассказывал, что «детские» проблемы свалились на меня практически с самого начала заселения верхней зоны Академгородка, т.е. как только появились первые жители и первые дети. Но сначала это были вопросы, связанные с устройством детей в ясли и садики, чтобы оба родителя могли работать, поскольку бабушек тогда в Академгородке практически не было. Потом появились вопросы, которые я тогда стал называть вопросами всестороннего развития наших детей.
В 1961 году состоялась встреча общественности Академгородка с Алексеем Андреевичем Ляпуновым и председателем профсоюзной детской комиссии Академгородка (то-бишь мной), организованная газетой «Вечерний Новосибирск». В качестве общественности мы пригласили членов детской комиссии Академгородка и детских комиссий институтов СО АН. На этой встрече я выдвинул концепцию всестороннего развития детей - (1) физического (физкультура и спорт), (2) эстетического (музыка, живопись, прикладные ремесла) и (3) научно-технического (совершенствование знаний и навыков) - техническое творчество (изготовление моделей, автомобилей, самолетов, ракет, машин, стендов, приборов), изучение природы (животных, растений и т.п.), углубленное изучение наук (математики, физики, химии).
Мне не пришлось заниматься самым последним. Это успешно продвигалось без меня. Правда, несколько под другим углом. Я думал только о детях, проживающих в Академгородке. Академик Лаврентьев и другие ученые были ориентированы на поиск талантливой молодежи в Сибири и развитии их способностей. Начали с Олимпиад, в которых участвовали дети сибирских школ. Потом создали школу с физико-математическим уклоном при университете, куда приглашали победителей олимпиад.
Разумеется, в олимпиадах участвовали и дети из Академгородка, и какое-то их количество попадало в ФМШ и университет. Но, повторяю, я всем этим не занимался. В основном это шло по линии комсомольской организации. А вот всеми остальными сторонами моей программы мне довелось заниматься непосредственно. Но если раньше я ее только провозгласил, то теперь мне самому надо было претворять ее в жизнь.
В ОКП была детская комиссия, но она считала своей главной задачей распределение мест в детские учреждения и контроль за их деятельностью. Они работали с детскими комиссиями месткомов и Медико-санитарным отделом СО АН, которому подчинялись детские учреждения в Академгородке. И действительно, это была большая работа. Они делали свою работу увлеченно, внимательно следили за качеством кадров воспитателей и нянечек в детских учреждениях, питанием детей и еще огромным количеством вопросов, которые язык не повернется назвать мелкими. Все, что связано с детьми - имеет приоритет, здесь не может быть главных и второстепенных вопросов. Все главные.
А вот претворять в жизнь концепцию там было некому. Кроме детских сеансов в кинотеатре да участия детей в концертах художественной самодеятельности, я не припомню ничего другого, чем бы дети могли заняться после школы. Обычно в крупных городах эти обязанности возлагались на Дворцы и Дома пионеров Министерства просвещения, но в Академгородке строительство Дома пионеров не было предусмотрено. Районо и гороно, с которыми я разговаривал, помочь ничем не могли. Они говорили, примерно так: «Дайте нам помещения, и мы выделим штаты и организуем кружки».
Но вести работу с детьми Домам культуры тоже не возбранялось, наоборот, даже поощрялось. И штатная единица руководителя детского сектора в ДК « Академия» была, но она пустовала. И были вакансии руководителей кружков.
Кроме того, я с самого начала понимал, что должны быть еще центры детского творчества в каждом из трех микрорайонов. Неважно, как они будут называться - детскими комнатами или центрами, - но там должны быть люди, умеющие приветить слоняющихся по дворам детей и занять их интересным делом. Этого в нашей структуре и структуре ДК «Академия» предусмотрено не было.
Спортивные залы тогда были только при школах. И в нашей структуре заниматься физической закалкой детей, совершенствованием их способностей в спорте было некому.
Внешкольную работу с детьми надо было начинать с нуля. Следовало все, что надо, самым непонятным образом создавать без помещений, которые нужно было найти, при нулевой материальной базе. А главное, при отсутствии людей, которые были бы в силах все это потянуть.
создан КЮТ
Летом 1963 года мне удалось «отбить» большое полуподвальное помещение в одном из жилых домов микрорайона «Б». Я употребил это слово «отбить», потому что на помещение претендовали сразу две хозяйственные службы: одна из служб Бориса Владимировича Белянина - водопроводно-канализационное хозяйство для своей конторы и Управление эксплуатации, одна из служб Льва Георгиевича Лаврова, собиралось делать там свое домоуправление.
Я принес каждому из из двух заместителей председателя СО АН - Белянину и Лаврову - решение ОКП о создании в этом помещении клуба юных техников (КЮТ) и резолюцию секретаря парткома Г.С. Мигиренко, где было только одно слово: «Поддерживаю». Спорить с парткомом и ОКП ни тот, ни другой не захотели, хотя безусловно Лаврентьев мог все поломать, если бы они к нему обратились, чего я, откровенно говоря, и побаивался. Я тогда не знал, как Лаврентьев отнесется к созданию КЮТа. Тем более, что как создавать КЮТ я еще понятия не имел.
Помещение было для начала великолепным. Не менее 16-20 комнат (8 полных квартир по площади, но соединенных вместе коридорчиками). Окна наполовину были над уровнем земли, хотя и днем нельзя было не пользоваться электричеством. Дом с этим полуподвалом был уже на выходе, так что можно было начинать оборудовать классы.
У меня опыта такой работы не было. Я знал как оборудовать только участки механической обработки металлов, пластмасс и дерева, слесарный участок. Мог представить себе верстаки и рабочие места детей. Но мне хотелось, чтобы все было оборудовано в соответствии с уже имеющимся опытом работы КЮТов.
Самое главное, было найти директора. Такого, который бы соответствовал моим представлениям о мастере-наставнике преклонного возраста с добрейшим лицом и опущенными вниз усами. Он все знает и все умеет. Дети зовут его дедушкой и толпятся вокруг него. И как из сказки возникают их поделки - летают модели самолетов, которые управляются по радио, взмывают ракеты, создаются установки, имитирующие научные эффекты и все в таком же роде.
Я начал искать. Опросил в Академгородке десятки людей. Потом подумал, что надо добраться до городских КЮТов. Они были в подчинении крупных профсоюзных организаций, и я решил в Обкоме профсоюза найти их адреса. Адреса, действительно, мне дали быстро, правда они были не в Обкоме, а в Облсовпрофе. Но вместе с адресами миловидная женщина, работавшая инструктором по детскому техническому творчеству Облсовпрофа неожиданно сказала мне:
- Если Вы ищете директора, то я знаю такого, какой Вам нужен. Он и сейчас директор КЮТа, но маленького - всего 2 класса - и захудалого, который вот-вот закроется. Директор этот Вам должен понравиться. Его зовут Игорь Федорович Рышков. И она дала мне адрес этого КЮТа.
Я немедленно поехал туда. Блуждал по каким-то дворам, нашел дверь в подвал только потому, что около нее была скромная табличка «КЮТ». Спускаюсь вниз. Полный подвал. Маленький предбанничек. Из него три двери. Открываю первую и вижу маленькую каморку, в ней стоит небольшой письменный стол, а за ним склоненного быстро пишущего человека. Он поднимает на меня глаза, и я вижу совсем молодого человека в очках с толстыми стеклами, через которые на меня вопросительно смотрят добрые глаза, сразу располагающие к себе.
- Совсем не похоже, на то, что я себе мысленно нарисовал, - подумал я. - Что-то уж больно молод.
Я представился и сказал ему, что адрес мне дали в Облсовпрофе, чтобы познакомиться с опытом работы этого КЮТа. Он покраснел, чем еще больше расположил к себе, и сказал.
- Плохой здесь опыт. Денег не дают. Оборудования нет. Инструментов тоже нет. Материалов никаких нет, не из чего делать. Мебели даже приличной нет. Крутиться приходится, чтобы достать хоть что-нибудь.
- А можно посмотреть классы? - спросил я.
Он провел меня сначала в один класс, потом в другой, и то, что я там увидел, изумило меня. В классах стояли готовые, полуготовые и только что начатые модели всего на свете, что можно только придумать. Был один маленький токарный станочек, один фрезерный и один малюсенький универсальный станок по деревообработке. Два дряхлых верстачка - и все.
- И ребята все сделали на этом? - спросил я. Кое-что на заводе. Здесь все не сделаешь. Ходим, клянчим то одно, то другое. Когда после школы ребята сюда приходят, здесь места нет стоять, не то, что работать. Половина ребят просто стоит и смотрит. И не уходят. Записываются в очередь, кто будет делать слудующую модель.
- Во время разговора пришла группа ребят - человек пять. Он извинился передо мной и провел их в класс. Я пошел за ним. Их руководителя пока нет, он будет только через полчаса, но ребята знают, что делать. А я пока буду за их работу ответственным. Но они будут пользоваться только инструментом. На станках не будут работать, так что можно не быть рядом.
Ребята разговаривали с ним, как с любимым учителем. Заглядывали в глаза, зазывали посмотреть, что получается. А он в эти моменты был похож на их сверстника, с таким неподдельным интересом он сам все смотрел, с такими вопросами к ним обращался. Так тонко и дипломатично, без всякой фальши сомневался в каком-то решении. И тут же хвалил другое.
Я решился ему сказать, что мы в СО АН решили создавать КЮТ. Он сразу с неподдельным интересом посмотрел на меня. Я добавил, что у нас скоро будет помещение на 16-20 классов. На этот раз он вопросительно посмотрел на меня.
- Вы хотите предложить мне возглавить Ваш КЮТ? - спросил он.
- А Вы чувствуете в себе силы?
- Да, - сказал он очень спокойно. - Я смог бы все сделать с самого нуля. Но Вам надо будет произвести кое-какие первоначальные затраты на оборудование, инструмент, материалы и мебель. Кроме того, нужны будут штаты преподавателей. А желающих работать с детьми я сам найду в Ваших институтах.
Он немного подумал и сказал:
- Можно мне посмотреть помещения? Тогда я Вам дня через три принесу развернутые предложения. Можно будет обсудить их. Если Вас устроит то, что я предложу, и если меня устроят ваши возможности по содержанию КЮТа, - можно будет говорить о моей работе у Вас.
Я немного подождал, пока не пришел наставник ребят, и, выходя вместе с ним, напоследок спросил:
- Не жалко будет уходить отсюда?
- Жалко, - сказал он. Но эти помещения у нашего КЮТа отбирают, а других не дают.
Мы сразу поехали в Академгородок, и он долго ходил по помещениям, рисуя планы комнат, прикидывая что-то и бормоча себе под нос.
- Да-а, это будет настоящая работа, - наконец сказал он. Дайте мне Ваш адрес, я к Вам приеду через три дня. Но, пожалуйста, будьте готовы ответить на вопросы, которые я Вам задал.
Через три дня у меня было штатное расписание КЮТа, еще не утвержденное, но предварительно согласованное в Обкоме профсоюза и Облсовпрофе.
У меня был проект штатного расписания обслуживающего персонала (электрика, сантехника, уборщицы), которое должен был подписать Л.Г. Лавров.
У меня был проект решения о выделении КЮТу средств на закупку оборудования, инструмента, мебели и метериалов, которое тоже здолжен был подписать Л.Г.Лавров.
У меня был проект письма в Институты СО АН о содействии директору КЮТа в выделении бывшего в употреблении оборудования, приборов, и т.д.
А Игорь Федорович принес совершенно фантастический план работы КЮТа. Он был фантаст и романтик этот невысокий человек с толстыми стеклами в очках и добрыми глазами. Я уже был влюблен в него. Я видел, что и он мне поверил.
Сомнений больше не было. Игорь Федорович Рышков стал директором еще не созданного КЮТа при объединенном комитете профсоюза СО АН.
Я представил его Л.Г. Лаврову и Б.В. Белянину, и он им тоже понравился.
Фото Игоря Федоровича Рышкова 1970 г.
Более раннего снимка у меня нет.
Продолжение следует
Начало см. части 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14.
См. также предыдущие главы: Академгородок 1959, 1960, 1961 и 1962 гг.
работа с детьми
Я уже рассказывал, что «детские» проблемы свалились на меня практически с самого начала заселения верхней зоны Академгородка, т.е. как только появились первые жители и первые дети. Но сначала это были вопросы, связанные с устройством детей в ясли и садики, чтобы оба родителя могли работать, поскольку бабушек тогда в Академгородке практически не было. Потом появились вопросы, которые я тогда стал называть вопросами всестороннего развития наших детей.
В 1961 году состоялась встреча общественности Академгородка с Алексеем Андреевичем Ляпуновым и председателем профсоюзной детской комиссии Академгородка (то-бишь мной), организованная газетой «Вечерний Новосибирск». В качестве общественности мы пригласили членов детской комиссии Академгородка и детских комиссий институтов СО АН. На этой встрече я выдвинул концепцию всестороннего развития детей - (1) физического (физкультура и спорт), (2) эстетического (музыка, живопись, прикладные ремесла) и (3) научно-технического (совершенствование знаний и навыков) - техническое творчество (изготовление моделей, автомобилей, самолетов, ракет, машин, стендов, приборов), изучение природы (животных, растений и т.п.), углубленное изучение наук (математики, физики, химии).
Мне не пришлось заниматься самым последним. Это успешно продвигалось без меня. Правда, несколько под другим углом. Я думал только о детях, проживающих в Академгородке. Академик Лаврентьев и другие ученые были ориентированы на поиск талантливой молодежи в Сибири и развитии их способностей. Начали с Олимпиад, в которых участвовали дети сибирских школ. Потом создали школу с физико-математическим уклоном при университете, куда приглашали победителей олимпиад.
Разумеется, в олимпиадах участвовали и дети из Академгородка, и какое-то их количество попадало в ФМШ и университет. Но, повторяю, я всем этим не занимался. В основном это шло по линии комсомольской организации. А вот всеми остальными сторонами моей программы мне довелось заниматься непосредственно. Но если раньше я ее только провозгласил, то теперь мне самому надо было претворять ее в жизнь.
В ОКП была детская комиссия, но она считала своей главной задачей распределение мест в детские учреждения и контроль за их деятельностью. Они работали с детскими комиссиями месткомов и Медико-санитарным отделом СО АН, которому подчинялись детские учреждения в Академгородке. И действительно, это была большая работа. Они делали свою работу увлеченно, внимательно следили за качеством кадров воспитателей и нянечек в детских учреждениях, питанием детей и еще огромным количеством вопросов, которые язык не повернется назвать мелкими. Все, что связано с детьми - имеет приоритет, здесь не может быть главных и второстепенных вопросов. Все главные.
А вот претворять в жизнь концепцию там было некому. Кроме детских сеансов в кинотеатре да участия детей в концертах художественной самодеятельности, я не припомню ничего другого, чем бы дети могли заняться после школы. Обычно в крупных городах эти обязанности возлагались на Дворцы и Дома пионеров Министерства просвещения, но в Академгородке строительство Дома пионеров не было предусмотрено. Районо и гороно, с которыми я разговаривал, помочь ничем не могли. Они говорили, примерно так: «Дайте нам помещения, и мы выделим штаты и организуем кружки».
Но вести работу с детьми Домам культуры тоже не возбранялось, наоборот, даже поощрялось. И штатная единица руководителя детского сектора в ДК « Академия» была, но она пустовала. И были вакансии руководителей кружков.
Кроме того, я с самого начала понимал, что должны быть еще центры детского творчества в каждом из трех микрорайонов. Неважно, как они будут называться - детскими комнатами или центрами, - но там должны быть люди, умеющие приветить слоняющихся по дворам детей и занять их интересным делом. Этого в нашей структуре и структуре ДК «Академия» предусмотрено не было.
Спортивные залы тогда были только при школах. И в нашей структуре заниматься физической закалкой детей, совершенствованием их способностей в спорте было некому.
Внешкольную работу с детьми надо было начинать с нуля. Следовало все, что надо, самым непонятным образом создавать без помещений, которые нужно было найти, при нулевой материальной базе. А главное, при отсутствии людей, которые были бы в силах все это потянуть.
создан КЮТ
Летом 1963 года мне удалось «отбить» большое полуподвальное помещение в одном из жилых домов микрорайона «Б». Я употребил это слово «отбить», потому что на помещение претендовали сразу две хозяйственные службы: одна из служб Бориса Владимировича Белянина - водопроводно-канализационное хозяйство для своей конторы и Управление эксплуатации, одна из служб Льва Георгиевича Лаврова, собиралось делать там свое домоуправление.
Я принес каждому из из двух заместителей председателя СО АН - Белянину и Лаврову - решение ОКП о создании в этом помещении клуба юных техников (КЮТ) и резолюцию секретаря парткома Г.С. Мигиренко, где было только одно слово: «Поддерживаю». Спорить с парткомом и ОКП ни тот, ни другой не захотели, хотя безусловно Лаврентьев мог все поломать, если бы они к нему обратились, чего я, откровенно говоря, и побаивался. Я тогда не знал, как Лаврентьев отнесется к созданию КЮТа. Тем более, что как создавать КЮТ я еще понятия не имел.
Помещение было для начала великолепным. Не менее 16-20 комнат (8 полных квартир по площади, но соединенных вместе коридорчиками). Окна наполовину были над уровнем земли, хотя и днем нельзя было не пользоваться электричеством. Дом с этим полуподвалом был уже на выходе, так что можно было начинать оборудовать классы.
У меня опыта такой работы не было. Я знал как оборудовать только участки механической обработки металлов, пластмасс и дерева, слесарный участок. Мог представить себе верстаки и рабочие места детей. Но мне хотелось, чтобы все было оборудовано в соответствии с уже имеющимся опытом работы КЮТов.
Самое главное, было найти директора. Такого, который бы соответствовал моим представлениям о мастере-наставнике преклонного возраста с добрейшим лицом и опущенными вниз усами. Он все знает и все умеет. Дети зовут его дедушкой и толпятся вокруг него. И как из сказки возникают их поделки - летают модели самолетов, которые управляются по радио, взмывают ракеты, создаются установки, имитирующие научные эффекты и все в таком же роде.
Я начал искать. Опросил в Академгородке десятки людей. Потом подумал, что надо добраться до городских КЮТов. Они были в подчинении крупных профсоюзных организаций, и я решил в Обкоме профсоюза найти их адреса. Адреса, действительно, мне дали быстро, правда они были не в Обкоме, а в Облсовпрофе. Но вместе с адресами миловидная женщина, работавшая инструктором по детскому техническому творчеству Облсовпрофа неожиданно сказала мне:
- Если Вы ищете директора, то я знаю такого, какой Вам нужен. Он и сейчас директор КЮТа, но маленького - всего 2 класса - и захудалого, который вот-вот закроется. Директор этот Вам должен понравиться. Его зовут Игорь Федорович Рышков. И она дала мне адрес этого КЮТа.
Я немедленно поехал туда. Блуждал по каким-то дворам, нашел дверь в подвал только потому, что около нее была скромная табличка «КЮТ». Спускаюсь вниз. Полный подвал. Маленький предбанничек. Из него три двери. Открываю первую и вижу маленькую каморку, в ней стоит небольшой письменный стол, а за ним склоненного быстро пишущего человека. Он поднимает на меня глаза, и я вижу совсем молодого человека в очках с толстыми стеклами, через которые на меня вопросительно смотрят добрые глаза, сразу располагающие к себе.
- Совсем не похоже, на то, что я себе мысленно нарисовал, - подумал я. - Что-то уж больно молод.
Я представился и сказал ему, что адрес мне дали в Облсовпрофе, чтобы познакомиться с опытом работы этого КЮТа. Он покраснел, чем еще больше расположил к себе, и сказал.
- Плохой здесь опыт. Денег не дают. Оборудования нет. Инструментов тоже нет. Материалов никаких нет, не из чего делать. Мебели даже приличной нет. Крутиться приходится, чтобы достать хоть что-нибудь.
- А можно посмотреть классы? - спросил я.
Он провел меня сначала в один класс, потом в другой, и то, что я там увидел, изумило меня. В классах стояли готовые, полуготовые и только что начатые модели всего на свете, что можно только придумать. Был один маленький токарный станочек, один фрезерный и один малюсенький универсальный станок по деревообработке. Два дряхлых верстачка - и все.
- И ребята все сделали на этом? - спросил я. Кое-что на заводе. Здесь все не сделаешь. Ходим, клянчим то одно, то другое. Когда после школы ребята сюда приходят, здесь места нет стоять, не то, что работать. Половина ребят просто стоит и смотрит. И не уходят. Записываются в очередь, кто будет делать слудующую модель.
- Во время разговора пришла группа ребят - человек пять. Он извинился передо мной и провел их в класс. Я пошел за ним. Их руководителя пока нет, он будет только через полчаса, но ребята знают, что делать. А я пока буду за их работу ответственным. Но они будут пользоваться только инструментом. На станках не будут работать, так что можно не быть рядом.
Ребята разговаривали с ним, как с любимым учителем. Заглядывали в глаза, зазывали посмотреть, что получается. А он в эти моменты был похож на их сверстника, с таким неподдельным интересом он сам все смотрел, с такими вопросами к ним обращался. Так тонко и дипломатично, без всякой фальши сомневался в каком-то решении. И тут же хвалил другое.
Я решился ему сказать, что мы в СО АН решили создавать КЮТ. Он сразу с неподдельным интересом посмотрел на меня. Я добавил, что у нас скоро будет помещение на 16-20 классов. На этот раз он вопросительно посмотрел на меня.
- Вы хотите предложить мне возглавить Ваш КЮТ? - спросил он.
- А Вы чувствуете в себе силы?
- Да, - сказал он очень спокойно. - Я смог бы все сделать с самого нуля. Но Вам надо будет произвести кое-какие первоначальные затраты на оборудование, инструмент, материалы и мебель. Кроме того, нужны будут штаты преподавателей. А желающих работать с детьми я сам найду в Ваших институтах.
Он немного подумал и сказал:
- Можно мне посмотреть помещения? Тогда я Вам дня через три принесу развернутые предложения. Можно будет обсудить их. Если Вас устроит то, что я предложу, и если меня устроят ваши возможности по содержанию КЮТа, - можно будет говорить о моей работе у Вас.
Я немного подождал, пока не пришел наставник ребят, и, выходя вместе с ним, напоследок спросил:
- Не жалко будет уходить отсюда?
- Жалко, - сказал он. Но эти помещения у нашего КЮТа отбирают, а других не дают.
Мы сразу поехали в Академгородок, и он долго ходил по помещениям, рисуя планы комнат, прикидывая что-то и бормоча себе под нос.
- Да-а, это будет настоящая работа, - наконец сказал он. Дайте мне Ваш адрес, я к Вам приеду через три дня. Но, пожалуйста, будьте готовы ответить на вопросы, которые я Вам задал.
Через три дня у меня было штатное расписание КЮТа, еще не утвержденное, но предварительно согласованное в Обкоме профсоюза и Облсовпрофе.
У меня был проект штатного расписания обслуживающего персонала (электрика, сантехника, уборщицы), которое должен был подписать Л.Г. Лавров.
У меня был проект решения о выделении КЮТу средств на закупку оборудования, инструмента, мебели и метериалов, которое тоже здолжен был подписать Л.Г.Лавров.
У меня был проект письма в Институты СО АН о содействии директору КЮТа в выделении бывшего в употреблении оборудования, приборов, и т.д.
А Игорь Федорович принес совершенно фантастический план работы КЮТа. Он был фантаст и романтик этот невысокий человек с толстыми стеклами в очках и добрыми глазами. Я уже был влюблен в него. Я видел, что и он мне поверил.
Сомнений больше не было. Игорь Федорович Рышков стал директором еще не созданного КЮТа при объединенном комитете профсоюза СО АН.
Я представил его Л.Г. Лаврову и Б.В. Белянину, и он им тоже понравился.
Фото Игоря Федоровича Рышкова 1970 г.
Более раннего снимка у меня нет.
Продолжение следует