Письма из зоны военных действий: Мужчинам - свобода слова; женщинам - просьба молчать
Перевод главы "For Men, Freedom of Speech; For Women, Silence, Please" из книги "Letters from a War Zone".
Оригинал перевода можно найти здесь.
Я написала это эссе в ответ на две статьи в «Нью-Йорк Таймс», приводившие цитаты из моей речи « Порнография: новый терроризм» и осуждавшие феминисток за то, что те, выступая против порнографии, якобы нарушают Первую поправку к Конституции (свобода слова). «Нью-Йорк Таймс» отказался его печатать, равно как и «Вашингтон Пост», «Ньюсвик», «Мазер Джонс», «Виллидж Войс», «Нэйшн», «Риал Пэйпер»; и любое другое издание. Впервые оно было напечатано в 1980 году в антологии «Вернем себе ночь» под редакцией Лоры Ледерер. Меня упомянули в одной из передовиц «Таймс», и я считала, что с этической точки зрения имею право на какую-либо реакцию. Но нет. Я думала, что другие издания, ратующие за свободу слова, должны напечатать это эссе, раз уж они так за неё ратуют. Но нет.
Великое множество мужчин - немалая часть которых юристы левых убеждений - боятся, что феминистки лишат их непристойных картинок. Заранее представляя себе тяготы вынужденного воздержания, они убеждают феминисток заткнуться по поводу порнографии - что это такое, что это значит, что с этим делать, - чтобы защитить то, что они называют «свободой слова». Наши «резкие» и «истеричные» выступления против изображений, на которых женщин подвергают унижениям и сексуальному насилию, на которых они связаны, их рты заткнуты, на которых их режут и пытают различными способами, «идут вразрез» с Первой поправкой. Зато молчание, к которому женщин принуждали на протяжении столетий, с ней вполне согласуется. Давайте сделаем несколько простейших наблюдений:
Авторами Конституции Соединенных Штатов были исключительно белые мужчины-землевладельцы. Многие из них владели черными рабами - мужчинами и женщинами. Многие владели и белыми женщинами, также считавшимися их собственностью.
Поправки к Конституции были созданы не для того, чтобы защищать гражданские или сексуальные права женщин, разве что иногда, да и то случайно.
Поправка о равных правах, эта запоздалая дань вежливости, которая гарантировала бы женщинам равную защиту со стороны закона (пусть и такого, как есть) пока еще не внесена в Конституцию. Существуют веские основания сомневаться в том, что это произойдет в ближайшем будущем.
Все ветви правительства - законодательная, исполнительная, судебная, правоохранительная - представлены преимущественно мужчинами. Даже суды присяжных до недавнего времени состояли в основном из мужчин. Женщины не принимают практически никакого участия в формулировании или применении законов о порнографии. На политической арене женщинам успешно затыкают рот.
И закон, и порнография выражают презрение мужчин к женщинам. Так было в прошлом, и с тех пор ничего не изменилось. И то, и другое является отражением неизменных социальных и сексуальных установок мужчин; и то, и другое пытается закрепить власть, которую мужчины привыкли иметь над женщинами. Социальные и сексуальные установки женщин в нашей культуре практически невидимы. В большинстве случаев женщины лишены возможности даже сформулировать, не говоря уже о том, чтобы выражать и распространять ценности, противоречащие мужским. Попытки, которые мы предпринимаем, наказываются и осмеиваются. История умалчивает о многих исключительно сильных женщинах, которые противостояли мужской культуре. Их попросту заставили замолчать.
Изнасилования повсеместны. Среди прочего они характеризуются тем, что заставляют женщин молчать. Законы против сексуального насилия не защищают неприкосновенность женского тела. Вместо этого они наказывают некоторых мужчин за использование женщин, принадлежащих другим мужчинам.
Домашнее насилие повсеместно. Помимо прочего оно характеризуются тем, что заставляет женщин молчать. Законы против домашнего насилия в практическом своем применении оказываются всего лишь жестокой шуткой.
Нет ни одной феминистки на этой планете, которая считала бы мужскую законодательную систему реальной защитой от систематического мужского садизма. Женщины борются за реформирование мужских законов, например, в сферах сексуального и домашнего насилия - так как что-то лучше, чем ничего. По большей части мы боремся за то, чтобы заставить закон признать нас жертвами совершенных против нас преступлений, но результаты пока жалки и незначительны. Между тем мужчины не устают давать нам советы. Мы не должны добиваться осуждения насильников или обращаться в полицию после изнасилования, потому что это делает нас «обвинительницами»; и расистками. Поскольку белые мужчины нередко используют законы об изнасиловании, чтобы посадить за решетку черных мужчин, мы (женщины любого цвета кожи), обращаясь в полицию, поддерживаем расистов. То, что в большинстве случаев изнасилования внутрирасовые, и что увеличение числа заявлений неминуемо приведет к увеличению числа белых мужчин, осужденных за совершенные ими преступления, судя по всему, значения не имеет. (Конечно, это начинает иметь огромное значение, когда ты, наконец, осознаешь: этот аргумент был придуман и распространен белыми мужчинами, которые, возможно, впервые осознали ту угрозу, которую для них представляет женское движение против изнасилований). Нам также рекомендуется не требовать от полиции выполнения уже существующих законов против домашнего насилия, ведь таким образом мы «приглашаем» полицию к себе в дом, а полицейские могут использовать подобное разрешение для других целей. Пусть уж лучше побои и изнасилования останутся безнаказанными, а мужчины продолжают использовать закон против других мужчин, не помышляя о надлежащей защите женщин. Мужской совет остается неизменным: соблюдать чинное - и уважительное - молчание.
Мужчины - особенно юристы левых убеждений - не перестают давать советы по поводу порнографии. Нам заявляли, что порнография - это тривиальный вопрос и что мы должны перестать тратить ценное время тех, кто стоит на страже «свободы слова». Нас обвиняли в том, что мы опошляем феминизм, когда яростно восстаем против ненависти к женщинам, выраженной в порнографии. Нам говорили, что мы не должны использовать существующие законы, даже если они могут помочь нам, или создавать новые, потому что таким образом мы непременно нарушим «свободу слова» - но применение насилия по отношению к распространителям порнографии и их собственности не представляет такой опасности. Другие, менее лицемерные люди объясняли нам, что мы не должны обращаться к закону; мы не должны организовывать вторичные бойкоты, так как это нарушение «гражданских свобод» (поскольку женщины, за редким исключением, не потребляют порнографию, они не могут бойкотировать порнографов отказом от приобретения их продукции; необходимо использовать другие формы вторичных бойкотов); мы, конечно же, не должны наносить ущерб собственности, и мы не имеем права оскорблять и преследовать распространителей данной продукции. Нас критиковали даже за пикетирование, объясняя это тем, что распространитель порнографии может не выдержать давления и сдать позиции, а это опасный прецедент. Мужчины советовали нам молчать, чтобы «свобода слова» могла выжить. Единственным ее ограничением является отсутствие ее у женщин - но это не страшно, женщины ведь и без того никогда ею не обладали. Такое ограничение не противоречит Первой поправке или убеждениям борцов за гражданские свободы мужского пола.
Следует отметить, что Первая поправка принадлежит тем, кто может ее купить. Мужчины обладают экономическим преимуществом. Порнографам принадлежат империи. Женщины экономически угнетены и едва имеют доступ к средствам массовой информации. Защищать порнографию - значит защищать грубое использование денег для поощрения насилия против класса людей, которые не имеют - и никогда не имели - гражданских прав, гарантированных мужчинам как классу.
Растущее влияние порнографов существенно снижает шансы женщины на получение каких бы то ни было свобод - в том числе свободы сексуального самоопределения и, конечно же, свободы слова.
Если Первая поправка не распространяется на женщин, она вообще не действует. Взяв эту мысль за основу, хорошие юристы, возможно, добровольно расстались бы с непристойными картинками и придумали, как сделать свободу слова столь же реальной для женщин, насколько она уже реальна для сутенеров слова и изображения. Да, они могли бы; но они не станут. У них свои приоритеты. Они знают, с кем надо считаться, а с кем нет. Они также знают, что привлекает, а что по-настоящему оскорбляет.
Перейти к предыдущей главе " Почему так называемым радикальным мужчинам мила и нужна порнография".
Перейти к следующей главе " Порнография и мужское господство".
Оригинал перевода можно найти здесь.
Я написала это эссе в ответ на две статьи в «Нью-Йорк Таймс», приводившие цитаты из моей речи « Порнография: новый терроризм» и осуждавшие феминисток за то, что те, выступая против порнографии, якобы нарушают Первую поправку к Конституции (свобода слова). «Нью-Йорк Таймс» отказался его печатать, равно как и «Вашингтон Пост», «Ньюсвик», «Мазер Джонс», «Виллидж Войс», «Нэйшн», «Риал Пэйпер»; и любое другое издание. Впервые оно было напечатано в 1980 году в антологии «Вернем себе ночь» под редакцией Лоры Ледерер. Меня упомянули в одной из передовиц «Таймс», и я считала, что с этической точки зрения имею право на какую-либо реакцию. Но нет. Я думала, что другие издания, ратующие за свободу слова, должны напечатать это эссе, раз уж они так за неё ратуют. Но нет.
Великое множество мужчин - немалая часть которых юристы левых убеждений - боятся, что феминистки лишат их непристойных картинок. Заранее представляя себе тяготы вынужденного воздержания, они убеждают феминисток заткнуться по поводу порнографии - что это такое, что это значит, что с этим делать, - чтобы защитить то, что они называют «свободой слова». Наши «резкие» и «истеричные» выступления против изображений, на которых женщин подвергают унижениям и сексуальному насилию, на которых они связаны, их рты заткнуты, на которых их режут и пытают различными способами, «идут вразрез» с Первой поправкой. Зато молчание, к которому женщин принуждали на протяжении столетий, с ней вполне согласуется. Давайте сделаем несколько простейших наблюдений:
Авторами Конституции Соединенных Штатов были исключительно белые мужчины-землевладельцы. Многие из них владели черными рабами - мужчинами и женщинами. Многие владели и белыми женщинами, также считавшимися их собственностью.
Поправки к Конституции были созданы не для того, чтобы защищать гражданские или сексуальные права женщин, разве что иногда, да и то случайно.
Поправка о равных правах, эта запоздалая дань вежливости, которая гарантировала бы женщинам равную защиту со стороны закона (пусть и такого, как есть) пока еще не внесена в Конституцию. Существуют веские основания сомневаться в том, что это произойдет в ближайшем будущем.
Все ветви правительства - законодательная, исполнительная, судебная, правоохранительная - представлены преимущественно мужчинами. Даже суды присяжных до недавнего времени состояли в основном из мужчин. Женщины не принимают практически никакого участия в формулировании или применении законов о порнографии. На политической арене женщинам успешно затыкают рот.
И закон, и порнография выражают презрение мужчин к женщинам. Так было в прошлом, и с тех пор ничего не изменилось. И то, и другое является отражением неизменных социальных и сексуальных установок мужчин; и то, и другое пытается закрепить власть, которую мужчины привыкли иметь над женщинами. Социальные и сексуальные установки женщин в нашей культуре практически невидимы. В большинстве случаев женщины лишены возможности даже сформулировать, не говоря уже о том, чтобы выражать и распространять ценности, противоречащие мужским. Попытки, которые мы предпринимаем, наказываются и осмеиваются. История умалчивает о многих исключительно сильных женщинах, которые противостояли мужской культуре. Их попросту заставили замолчать.
Изнасилования повсеместны. Среди прочего они характеризуются тем, что заставляют женщин молчать. Законы против сексуального насилия не защищают неприкосновенность женского тела. Вместо этого они наказывают некоторых мужчин за использование женщин, принадлежащих другим мужчинам.
Домашнее насилие повсеместно. Помимо прочего оно характеризуются тем, что заставляет женщин молчать. Законы против домашнего насилия в практическом своем применении оказываются всего лишь жестокой шуткой.
Нет ни одной феминистки на этой планете, которая считала бы мужскую законодательную систему реальной защитой от систематического мужского садизма. Женщины борются за реформирование мужских законов, например, в сферах сексуального и домашнего насилия - так как что-то лучше, чем ничего. По большей части мы боремся за то, чтобы заставить закон признать нас жертвами совершенных против нас преступлений, но результаты пока жалки и незначительны. Между тем мужчины не устают давать нам советы. Мы не должны добиваться осуждения насильников или обращаться в полицию после изнасилования, потому что это делает нас «обвинительницами»; и расистками. Поскольку белые мужчины нередко используют законы об изнасиловании, чтобы посадить за решетку черных мужчин, мы (женщины любого цвета кожи), обращаясь в полицию, поддерживаем расистов. То, что в большинстве случаев изнасилования внутрирасовые, и что увеличение числа заявлений неминуемо приведет к увеличению числа белых мужчин, осужденных за совершенные ими преступления, судя по всему, значения не имеет. (Конечно, это начинает иметь огромное значение, когда ты, наконец, осознаешь: этот аргумент был придуман и распространен белыми мужчинами, которые, возможно, впервые осознали ту угрозу, которую для них представляет женское движение против изнасилований). Нам также рекомендуется не требовать от полиции выполнения уже существующих законов против домашнего насилия, ведь таким образом мы «приглашаем» полицию к себе в дом, а полицейские могут использовать подобное разрешение для других целей. Пусть уж лучше побои и изнасилования останутся безнаказанными, а мужчины продолжают использовать закон против других мужчин, не помышляя о надлежащей защите женщин. Мужской совет остается неизменным: соблюдать чинное - и уважительное - молчание.
Мужчины - особенно юристы левых убеждений - не перестают давать советы по поводу порнографии. Нам заявляли, что порнография - это тривиальный вопрос и что мы должны перестать тратить ценное время тех, кто стоит на страже «свободы слова». Нас обвиняли в том, что мы опошляем феминизм, когда яростно восстаем против ненависти к женщинам, выраженной в порнографии. Нам говорили, что мы не должны использовать существующие законы, даже если они могут помочь нам, или создавать новые, потому что таким образом мы непременно нарушим «свободу слова» - но применение насилия по отношению к распространителям порнографии и их собственности не представляет такой опасности. Другие, менее лицемерные люди объясняли нам, что мы не должны обращаться к закону; мы не должны организовывать вторичные бойкоты, так как это нарушение «гражданских свобод» (поскольку женщины, за редким исключением, не потребляют порнографию, они не могут бойкотировать порнографов отказом от приобретения их продукции; необходимо использовать другие формы вторичных бойкотов); мы, конечно же, не должны наносить ущерб собственности, и мы не имеем права оскорблять и преследовать распространителей данной продукции. Нас критиковали даже за пикетирование, объясняя это тем, что распространитель порнографии может не выдержать давления и сдать позиции, а это опасный прецедент. Мужчины советовали нам молчать, чтобы «свобода слова» могла выжить. Единственным ее ограничением является отсутствие ее у женщин - но это не страшно, женщины ведь и без того никогда ею не обладали. Такое ограничение не противоречит Первой поправке или убеждениям борцов за гражданские свободы мужского пола.
Следует отметить, что Первая поправка принадлежит тем, кто может ее купить. Мужчины обладают экономическим преимуществом. Порнографам принадлежат империи. Женщины экономически угнетены и едва имеют доступ к средствам массовой информации. Защищать порнографию - значит защищать грубое использование денег для поощрения насилия против класса людей, которые не имеют - и никогда не имели - гражданских прав, гарантированных мужчинам как классу.
Растущее влияние порнографов существенно снижает шансы женщины на получение каких бы то ни было свобод - в том числе свободы сексуального самоопределения и, конечно же, свободы слова.
Если Первая поправка не распространяется на женщин, она вообще не действует. Взяв эту мысль за основу, хорошие юристы, возможно, добровольно расстались бы с непристойными картинками и придумали, как сделать свободу слова столь же реальной для женщин, насколько она уже реальна для сутенеров слова и изображения. Да, они могли бы; но они не станут. У них свои приоритеты. Они знают, с кем надо считаться, а с кем нет. Они также знают, что привлекает, а что по-настоящему оскорбляет.
Перейти к предыдущей главе " Почему так называемым радикальным мужчинам мила и нужна порнография".
Перейти к следующей главе " Порнография и мужское господство".