Б.Горбатов. Лагерь на Майданеке*
Б.Горбатов || « Правда» №193, 12 августа 1944 года
СЕГОДНЯ В НОМЕРЕ: От Советского Информбюро. Оперативная сводка за 11 августа (1 стр.). Указы Президиума Верховного Совета СССР (1 стр.). Письма товарищу Сталину от трудящихся Советского Союза и ответы товарища Сталина (2 стр.). Итоги Всесоюзного социалистического соревнования за июль 1944 года. В ВЦСПС и Наркомчермете, в ВЦСПС и Наркомавиапроме (2 стр.). Е.Чекменев. - К дальнейшему под’ему колхозного животноводства (2 стр.). Борис Горбатов. - Лагерь на Майданеке (3 стр.). С.Бессуднов. - Через Лубанскую низменность (3 стр.). ТЕАТР: Д.Заславский. - «Дядя Ваня» (4 стр.). Польский Комитет Национального Освобождения временно облечен законодательной властью (4 стр.). Обмен приветствиями между чехословацким послом в СССР и председателем Польского Комитета Национального Освобождения (4 стр.). Насилия болгарских властей над советскими гражданами (4 стр.). Выступление Стеттиниуса на пресс-конференции (4 стр.). Военные действия союзников в Северной Франции (4 стр.). Налёт «Летающих крепостей» на район Нагасаки (4 стр.). Превосходство авиации союзников во Франции (4 стр.). Бомбардировка Берлина (4 стр.). Налёт на Плоешти (4 стр.).
# Все статьи за 12 августа 1944 года.
*) Окончание. Начало см. « Правду» от 11 августа.
★
Человек, попадая в лагерь на Майданеке, переставал быть человеком; он становился предметом, подлежащим уничтожению. У него отбирали личные вещи, ценности, одежду. У него отнимали имя. Ему выдавали жестяной номер на проволоке для постоянного ношения на шее и полосатое арестантское рваньё. На куртке масляной краской намазывался красный, чёрный или жёлтый треугольник и буква, обозначающая национальность заключенного: П - поляк, Ф - француз. Национальность определяла отношение к нему тюремщиков. Человек мог забыть в этом лагере собственное имя, но палачи никогда не позволяли ему забывать, что он «славянская свинья», «польская скотина», «руссише швайн» или «юде» - еврей.
С жестяным номерком на шее, с проволокой, в’евшейся в тело, проходил заключённый весь свой крестный путь от карантина до крематория. Этот путь мог быть очень коротким. Мог растянуться на много долгих, мучительных месяцев медленного умирания, но он всегда приводил к печам обершарфюрера Мунфельда - к печам дьявола.
Отсюда не выходят.
Из Италии пригнали в лагерь каторжников серных копей. Говорят, эти копи - самое страшное место мира. Но эти итальянцы выжили и в серных копях. Тогда их прислали в лагерь под Люблином. Здесь они стали быстро умирать. Машина комбината смерти на Майданеке действовала безошибочно и беспощадно, с тупым азартом топора.
Она приходила в движение уже в карантине.
Вновь прибывшие должны были отбывать карантин... в бараке для больных туберкулёзом в открытой форме. Двадцати дней карантина было достаточно для самых крепких. Туберкулёз теперь прочно сидел в них, они несли его дальше, в общие бараки.
В одном только марте 1944 года, по официальным документам немецкой администрации лагеря, от туберкулёза умерло 1.654 человека. Среди них 67 итальянцев, много поляков, русских, чехов, есть албанцы, югославы, греки, хорваты, словенцы, сербы, литовцы, латыши.
Туберкулёз не лечили в лагере. Здесь вообще не лечили. Здесь - убивали. Но лазарет в лагере был, и даже блистающий чистотой, специально для немецких фотокорреспондентов и всё время ожидавшихся, но так ни разу и не приехавших «международных комиссий». В этом лазарете были аккуратные дощечки на дверях: «аптека», «операционная», но не было самых элементарных медикаментов, самого необходимого инструментария.
Впрочем, это и не было нужно. Среди заключённых жило стойкое убеждение: в лазарет попадать нельзя. Из лазарета в барак не возвращаются.
Если человек хотел протянуть свое земное существование, он должен был скрывать, что он болен!
В лазарете были медицинские весы. Иногда заключённых взвешивали. Зачем? Немцы любят порядок. Они аккуратно заносили в книгу: вес заключённого (взрослого) - 32 килограмма.
Тридцать два килограмма вес взрослого человека! Это вес его костей, обтянутых сухой желтой кожей.
Заключённые получали «суп» из травы, скошенной тут же на поле, у бараков. Эту траву узники Майданека с горьким юмором обречённых называли «витамином СС».
От голода и истощения умирало ещё больше, чем от туберкулёза. Люди падали на работе, эсэсовцы добивали их железными палками.
Заключённые-врачи в вечерних рапортичках скрывали умерших за день. Мертвых не уносили. Живые лежали рядом, на одних нарах с мертвецами. На другой день паек мертвецов доставался живым.
7.
Человека, заключённого в « лагерь уничтожения», мог убить всякий, принадлежащий к лагерной администрации: начальник картофельного поля Мюллер и самый последний капо. Капо - вспомогательная полиция, навербованная из заключённых немцев-уголовников. Капо соревновались в усердии с эсэсовцами. Убийство заключённого не считалось преступлением, оно было доблестью, долгом, службой.
Эсэсовцы хвалились перед гестаповцами своими подвигами в лагере. Гестаповцы не оставались в долгу.
У каждого СС, у каждого капо был свой метод истязаний. Один убивал ударом сапога в глотку, другой любил плясать на животе жертвы. Длинная костлявая эсэсовка из женского поля избивала бичом. Она била женщин по соскам, по половым органам, по ягодицам. Её бич со сладострастным свистом падал на тело. Она была садистка и психопатка и засекала женщин до смерти.
Были среди СС и любители острых шуток. Одни травили заключённых собаками, другие забавлялись у бассейна. Эти заставляли узников нырять в воду и, дождавшись, когда жертва вынырнет, били палкой по голове. Если заключённый не утопал после этого, ему разрешалось выползать из бассейна и одеваться. Одеться он должен был в три секунды. Нет, - снова ныряй в воду, снова удар палкой по голове, снова три секунды на одевание… И так до тех пор, пока жертвы или погибали в бассейне, или одевались в три секунды. Чаще - погибали.
- Я видел, - рассказывает Владислав Скавронек, возчик, - я на собственные очи видел, как немка-эсэсовка привела в крематорий шестерых детей: двух мальчиков и четырёх девочек. Это были крошки: четыре-восемь лет. Начальник крематория Мунфельд сам раздел их догола, расстрелял из револьвера и отправил в печь. Я видел потому, что привёз доски для склада.
- Я видел, - показывает Веслав Стопыва, - что они сделали с моим знакомым Чеславом Кшечковским. Ему было 42 года, он был крепкий человек. Но он неровно стоял в строю, и его стал бить гестаповец. Он ударил его ногой в живот… Потом палкой… Потом прыгал на его животе… Но Кшечковский всё ещё жил. Он был крепкий человек. Тогда гестаповец взял палку с заостренным концом, воткнул Кшечковскому в рот и с силой рванул… Он разорвал ему всё лицо, внутренности… Кшечковский был ещё жив… Всё его тело содрогалось… Его положили на носилки и унесли в крематорий.
- Я видел, - говорит Пётр Денисов, - как СС убил человека. Я инженер-люблинец. Работал в лагере по проведению канализации. Этот СС наблюдал за заключёнными. Он был совсем мальчик. 19-20 лет. У него было нежное, женственное лицо. Я бы никогда не подумал, что он СС. Он выбрал среди заключённых одного молодого, сильного еврея и сказал ему: нагни голову! Тот нагнул. Тогда СС начал бить его палкой по шее. Еврей упал. «Оттащите его!» - приказал СС. Еврея потащили лицом по земле... По мерзлым грудам… Был снежок на земле, и он стал красным. Но еврей еще жил. Тогда СС взял бетонную трубу - 60 килограммов - и бросил её на спину еврея. И ещё раз и ещё… Я услышал страшный хруст костей.… И крик… Я сам закричал… Я не хотел смотреть, но не смотреть не мог. А этот СС подошел к еврею, поднял палкой веко - мёртв… И закурил… У него было такое женственное лицо, но оно не побледнело даже.
8.
Человека убить легко. Для этого железной палки хватит. Человечество истребить немыслимо.
Но именно этой маниакальной идеей задался Гитлер. Истребить всё человечество, не угодное ему, непокорное, одухотворённое, свободолюбивое. Или по крайней мере - истребить все человеческое в оккупированной Европе.
Для свершения такой диверсии против человечества немцам и понадобились гигантские механизированные комбинаты смерти типа Люблинского лагеря.
Миллионы людей нельзя застрелить из автоматов. Нужен комбинат всех известных людям средств уничтожения.
Это и было сделано в лагере на Майданеке - этом комбинате массового производства смерти.
Расстреливали в лесу. Расстреливали во рвах. Засекали бичами. Травили собаками. Убивали палками. Дробили черепа. Топили в воде. Запихивали в «душегубки». - Плотнее! Плотнее! - Чтоб больше вошло. Морили голодом. Убивали туберкулёзом. Душили в серных бетонных камерах. Напихивали людей побольше. Двести пятьдесят. Триста. - Плотнее! Плотнее! - Душили циклоном. Отравляли хлором. Через стеклянный глазок смотрели, как корчатся умирающие. Строили новую газовую камеру. Душили газом. Жгли на кострах. Жгли в старом крематории. Пропускали поодиночке через узкие двери. Оглушали ударами железной палки. По черепу. Тащили в печь. Мёртвых и живых. Потерявших сознание. Старались набить печь плотнее. - Плотнее! Плотнее! - Разрубали трупы. Смотрели через синий глазок в печь, как с’еживаются и обугливаются люди. Убивали поодиночке. Убивали партиями. Уничтожали целыми транспортами. Сразу восемнадцать тысяч человек. Разом тридцать тысяч человек. Пригоняли партии поляков из Радома, евреев из варшавского гетто. Евреев из Люблина. Гнали через лагерь. Окружали собаками и автоматчиками. Щелкали бичами быстрее! Быстрее!
Через лагерь на пятое поле приходили бесконечные вереницы евреев. Молча. Рядами. Взявшись за руки. Дети прижимались к родителям. Молча. Молча. - Шнель! - «Быстрее!» - подгоняли гитлеровцы. Рычали собаки. Хлопали бичи. Ряды убыстряли шаг. Задние догоняли передних. Бежали. Спотыкались. Падали. Задыхались.
Вдруг начинали греметь все репродукторы лагеря. Весёлые фокстроты, танго. Лагерь замирал от ужаса. Знали: значит, большие расстрелы сегодня. Начинал работать трактор. Фокстрот сменялся румбой.
На пятом поле обречённые раздевались. Догола. До нитки. Все. Мужчины, женщины, дети. Их гнали ко рву. Быстрей! Быстрей! Ложились в рвы. Тело к телу. Покорно. Безропотно. - Плотнее! Плотнее! - приказывали немцы. Спрессовывались плотней. Сплетались. Руки, ноги, головы уже не принадлежали человеку. Они существовали отдельно, придавленные, разбитые. Смятые. На первый ряд ложился второй. Потом третий. Гремели фокстроты в репродукторах. Стучал трактор. Весь ров теперь был до краёв наполнен живой, трепетной, стонущей и проклинающей убийц человеческой массой. Автоматчики поливали ров огнём из автоматов.
И все пять печей нового крематория разевали свои жадные пасти. Они работали с адской нагрузкой. И днём и ночью. Тысяча четыреста трупов ежесуточно. Мало! Набивали печи плотнее. Вместо шести - семь трупов в печь. Подымали температуру в печах. 1.500 градусов. Мало! Убыстряли процесс сжигания: 45 минут. 40. 30. 25. Деформировался кирпич в печах от невероятной жары. Оплавлялись чугунные шибера. Высокая труба крематория дымила круглые сутки. Чёрный смрад стоял над лагерем смерти.
Ветер с Майданека разносил трупный запах по всей округе.
9.
Можно ли было уцелеть в этом лагере уничтожения? Отсюда не выходят.
Многие сами искали смерти, чтобы прекратить бесконечные муки. Бросались на электрифицированную проволоку и умирали на ней, почернев и скрючившись.
Инженер Денисов рассказал нам ещё и о таком случае добровольной смерти, происшедшей на его глазах.
Двое заключенных подошли к эсэсовцу и попросили повесить их.
- Повесьте нас!
Эсэсовец удивлённо посмотрел на них и усмехнулся.
- Яволь. Пожалуйста.
Он сделал петлю, сам накинул её на шею желающему умереть, поставил его у рва, бросил концы верёвки двум своим помощникам и, крикнув им: держите крепче, ударил заключённого ногой под коленко. Тот упал в ров, подёргался в петле и умер.
Второй заключённый немедленно подошел ко рву. Он сам расстегнул свой воротничок, сам надел петлю на шею, оттолкнулся - и последовал за товарищем.
Мы нашли на стене барака две карандашные надписи. Первая: «Ваня Иванов дурак в том, что не может себе ничего сделать» и вторая - словно отвечая на первую: «Умри так, чтоб от смерти твоей была польза».
Можно ли было убежать из лагеря?
Мы слышали о «штурме лопатами» и о «побеге восьмидесяти». В обоих случаях действуют русские пленные. Видно, русскому, советскому человеку наиболее присущ дух борьбы за свободу.
«Штурм лопатами» произошёл в Крембецком лесу, где работали военнопленные из лагеря. Семнадцать русских лопатами убили вражескую охрану и убежали.
«Побег 80» произошёл позже. Ему предшествовал настоящий митинг в бараке. Обсуждалось: бежать или не бежать. Восемьдесят решили бежать, пятьдесят - остаться.
Решили бежать ночью. Оставшиеся обещали не выдавать. И не выдали. Ночью побег состоялся. Набросив пять одеял на проволоку (тогда ещё не электрифицированную), пленные переползли через неё и убежали.
Оставшихся немцы в ту же ночь вывели из барака, уложили наземь и расстреляли.
Я знаю ещё один случай побега. Его совершил люблинец Давидсон, еврей. Он бежал в тот момент, когда их гнали из лагеря на работу. Он знал, что его застрелят при побеге. Но он знал также, что его и без побега застрелят. Ему не из чего было выбирать. Он побежал, ожидая пули в затылок. Но пули миновали его. Он спасся.
Его приютила знакомая польская семья. Два года и тринадцать дней - вплоть до прихода наших войск в Люблин - поляки скрывали еврея у себя на чердаке и кормили его. Все эти два года и 13 дней он пролежал влёжку, чтобы шумом шагов не выдать себя и семьи, его приютившей. Все эти два года он никого не видел, ни с кем не разговаривал. Ему забрасывали пищу - и всё. Он разучился говорить. Он отвык от солнечного света. Но он сохранил жизнь. Мы видели его.
И так же, как он на своём чердаке, так и тысячи людей в лагере жили смутной надеждой…
Мы видели на стене барака в лагере рисунок синим карандашом. Без подписи. Без текста. Рисунок изображал простой и тихий украинский пейзаж. Сколько горькой тоски по родине, по вольной волюшке было в этом рисунке! Сколько надежды!
Да! Даже здесь, в лагере уничтожения, люди продолжали надеяться... Свои надежды они связывали с наступлением Красной Армии.
Красная Армия не обманула их надежд.
10.
Сейчас на Майданек приходят тысячи люблинцев. Приходят увидеть страшный лагерь.
Три года был он их кошмаром. Три года дышали они трупным запахом его печей. Пять лет жили под кнутом немца.
Чёрным смрадом и тайной был окутан этот лагерь смерти. Теперь нет больше тайн. Вот печи дьявола. Вот рвы, где расстреливали. Вот останки полусожжённых трупов в крематории.
Люди смотрят и уже не плачут. Все слезы выплаканы. Слёз больше нет. Толпа кричит.
Во рву работают немцы, захваченные в лагере. Палачей заставили выкопать трупы их жертв.
Глухо звенят лопаты о землю. Немцы работают молча. Они только испуганно вздрагивают, когда слышат яростный рев толпы, и ещё ниже склоняются к своим лопатам.
Толпа кричит.
Лопаты стучат о землю. С ужасом вскрикивает женщина. Из груды развороченной глины рва выглянула ножка ребенка.
- Убийцы! - стонет толпа. - О! Убийцы!
Мимо проводят пленных немцев, солдат и офицеров. Их больше восьмисот. Чтоб оградить их от народной ярости, их ведут по другой стороне рва. Конвоиры показывают им дело их рук. Труп ребёнка уже весь извлечён из земли и положен рядом с другими трупами.
Немцы молча идут мимо. Одни - отворачиваются. Другие - тупо рассматривают трупы.
- Бандиты! - кричит им толпа. - Убийцы!
Толпа густеет. С дороги из окрестных сёл сбегаются люди. Только ров отделяет людей от их палачей. Во рву среди трупов замученных - маленький детский трупик.
Немцы идут, согнув шеи, уткнув глаза в землю. Руки - за спиной. Толпа неистовствует. Словно хлыст, свистят и падают на спины убийц её крики:
- Убийцы! Дегенераты! Садисты!
Старик-поляк Петр Рожанский подымает палку над головой и кричит: - Чем, чем заплатите вы мне за моего сына?
Чем?
11.
Снова стучит в окна ветер с Майданека: помни о печах дьявола, поляк, помни о лагере смерти! Помни о миллионах замученных, расстрелянных, сожжённых! Помни и мсти!
На площадь перед замком Люблинским стекаются огромные толпы. Поклониться праху мучеников.
Хор поет «Богородицу» - молитву, с которой шло Войско Польское на поля Грюнвальда бить врагов.
Рыдает площадь… Девочки в белых платьях несут венки на могилы. Припали к земле женщины в черном - вдовы замученных.
Обнажив головы, стоят солдаты Войска Польского. Взяли винтовки на-караул бойцы Красной Армии.
Торжественно-траурную мессу служит ксендз Крушинский. Перед прахом мучеников он призывает соотечественников к единению. Член Польского Комитета Национального Освобождения В.Ржимовский открывает мемориальную доску на стене Люблинского замка. На ней краткая надпись:
«Миллионам жертв, замученным немецкими преступниками на Майданеке и в Замке.
6 августа 1944 года.
Польский народ».
Бывшие заключённые несут урну. В ней - пепел из крематория Майданека. Урна замуровывается в стену замка. Делегация Красной Армии возлагает венки от армии и правительства СССР.
Двадцать пять тысяч собравшихся на площади поют старую антинемецкую песню «Рота» (Присяга).
Как присяга, звучат слова:
Не будет немец нам в лицо плевать,
Не будет немечить наших детей.
На крови мучеников, в огне борьбы, в братском союзе с советскими народами встаёт из пепла новая, свободная Польша. // Борис Горбатов.
***********************************************************************************************
«ЕГО БОРЬБА». Трудовой день гитлеровской ставки.
По сообщениям иностранной печати, продолжается усиленная «чистка» немецкого командования от «неблагонадежных» антигитлеровских элементов.
Рис. Б.Ефимова.
★
Гитлеровцы казнят жён и детей мятежных генералов
ЛОНДОН, 11 августа. (ТАСС). Как передаёт лондонское радио, получены сведения о том, что гитлеровцы казнили жён и детей генералов и офицеров германской армии, участвовавших в заговоре против Гитлера.
☆ ☆ ☆
12.08.44: О чем говорит Люблинский лагерь уничтожения ("Красная звезда", СССР)
12.08.44: К.Симонов: Лагерь уничтожения-3 ("Красная звезда", СССР)
12.08.44: Е.Кригер: Немецкая фабрика смерти под Люблином ("Известия", СССР)
11.08.44: К.Симонов: Лагерь уничтожения-2 ("Красная звезда", СССР)
11.08.44: Б.Горбатов: Лагерь на Майданеке || «Правда» №192, 11 августа 1944 года
11.08.44: Труд, овеянный славой || «Известия» №190, 11 августа 1944 года
10.08.44: К.Симонов: Лагерь уничтожения ("Красная звезда", СССР)
10.08.44: Н.Карнаушенко: Шакалы ("Красная звезда", СССР)
09.08.44: Доблестные партизаны Советской Украины ("Известия", СССР)
07.08.44: С.Борзенко: По ту сторону Вислы ("Правда", СССР)
07.08.44: И.Эренбург: Накануне || «Правда» №189, 7 августа 1944 года
06.08.44: Т.Тэсс: После битвы || «Известия» №186, 6 августа 1944 года
04.08.44: О.Берггольц: Душа дома ("Известия", СССР)
04.08.44: A.Софронов: За Неманом || «Известия» №184, 4 августа 1944 года
03.08.44: Истребление советских военнопленных в «Гросс-лазарете» Славута** ("Красная звезда", СССР)
03.08.44: Победный путь Красной Армии || «Известия» №183, 3 августа 1944 года
02.08.44: Л.Кудреватых, 3.Островский: Каунас освобожден ("Известия", СССР)
01.08.44: И.Эренбург: Туда! ("Красная звезда", СССР)
01.08.44: Е.Кригер: Свет Победы ("Известия", СССР)
Июль 1944 года:
31.07.44: А.Ерусалимский: Крушение германского империализма ("Правда", СССР)
30.07.44: Исторические победы Красной Армии ("Красная звезда", СССР)
30.07.44: Великие победы советских войск ("Известия", СССР)
30.07.44: Р.Моран: Радио-жулики ("Красная звезда", СССР)
29.07.44: Б.Глебов: Немецкий палач в Глубоком ("Красная звезда", СССР)
29.07.44: М.Рузов: Так был взят Брест ("Известия", СССР)
29.07.44: В.Полторацкий: Сегодня во Львове ("Известия", СССР)
28.07.44: День пяти салютов ("Красная звезда", СССР)
28.07.44: В.Антонов, Б.Ямпольский: Львов, 27 июля ("Известия", СССР)
27.07.44: И.Варес: Настал час освобождения эстонской земли ("Известия", СССР)
27.07.44: Б.Ефимов: На докладе у фюрера. Обмен приветствиями ("Красная звезда", СССР)
26.07.44: И.Эренбург: Освобождение ("Красная звезда", СССР)
25.07.44: События в Германии || «Красная звезда» №175, 25 июля 1944 года
25.07.44: Зверские издевательства гитлеровцев над советскими военнопленными ("Известия", СССР)
24.07.44: Н.Воронов: Псков освобожден || «Правда» №177, 24 июля 1944 года
24.07.44: Нарастающая сила ударов по врагу || «Правда» №177, 24 июля 1944 года
23.07.44: И.Эренбург: У них ("Красная звезда", СССР)
23.07.44: Слава советским военным морякам! ("Красная звезда", СССР)
23.07.44: Н.Бодров: Внутриполитическая борьба в Германии ("Красная звезда", СССР)
22.07.44: Н.Бодров: События в Германии ("Красная звезда", СССР)
22.07.44: Кукрыниксы: К покушению на Гитлера ("Правда", СССР)
21.07.44: Советская Прибалтика ("Красная звезда", СССР)
21.07.44: А.Авдеенко: На Западном Буге ("Красная звезда", СССР)
21.07.44: Н.Асанов: Однажды в Восточной Пруссии ("Красная звезда", СССР)
20.07.44: И.Эренбург: Путь к Германии-2 ("Красная звезда", СССР)
20.07.44: В.Полторацкий: Лавина наступления ("Известия", СССР)
19.07.44: И.Эренбург: Путь к Германии ("Красная звезда", СССР)
19.07.44: А.Авдеенко: Гроза возмездия ("Красная звезда", СССР)
19.07.44: Л.Леонов: Немцы в Москве || «Правда» №172, 19 июля 1944 года
19.07.44: Б.Полевой: Они увидели Москву || «Правда» №172, 19 июля 1944 года
19.07.44: Нарастающая сила ударов Красной Армии ("Правда", СССР)
18.07.44: В.Ильенков: Пленные немцы на улицах Москвы ("Красная звезда", СССР)
18.07.44: Н.Козев: Проконвоирование немецких военнопленных через Москву ("Известия", СССР)**
18.07.44: А.Чаковский: Пушкинские Горы || «Известия» №169, 18 июля 1944 года
18.07.44: Неотразимый натиск советских воинов ("Известия", СССР)*
17.07.44: Бить врага всей мощью советского оружия! ("Правда", СССР)
16.07.44: Е.Кригер: Путь к Неману ("Известия", СССР)
15.07.44: П.Трояновский: Бои за Пинск ("Красная звезда", СССР)
15.07.44: Е.Габрилович: По июльским дорогам ("Красная звезда", СССР)
14.07.44: Столица Советской Литвы - освобождена! ("Красная звезда", СССР)
14.07.44: Ю.Палецкис: Литовский народ славит Красную Армию ("Красная звезда", СССР)
13.07.44: Авиационное сопровождение ("Красная звезда", СССР)
13.07.44: В.Гроссман: Белорусские встречи ("Красная звезда", СССР)
12.07.44: И.Ануфриев: Немцы берут у белорусских детей кровь для своих раненых ("Красная звезда", СССР)
12.07.44: В.Шепелев: Подарок колхозника Сарскова герою-летчику ("Красная звезда", СССР)
Газета «Правда» №193 (9650), 12 августа 1944 года