Две встречи || «Известия» 14.05.1943
А.Булгаков || « Известия» №112, 14 мая 1943 года
СЕГОДНЯ В ГАЗЕТЕ: Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями СССР работников азотной промышленности Наркомхимпрома. (2 стр.). Налёт нашей авиации на железнодорожный узел Варшава. (3 стр.). Налёт немецких самолетов на железнодорожную станцию Лиски. (3 стр.). Е.Баранов. - Гвардейцы изучают боевой опыт. (2 стр.). А.Степанов. - В кубанском небе. (2 стр.). И.Осипов. - Два документа. (2 стр.). Павло Тычина. - Прочь грязные руки от Украины! (3 стр.). Н.Кавская. - Торфяницы. (3 стр.). А.Булгаков. - Две встречи. (4 стр.). Итало-германские войска в Тунисе прекратили сопротивление. (4 стр.). Заявление Эттли об окончании кампании в Северной Африке. (4 стр.). Пребывание Черчилля в Вашингтоне. (4 стр.). Боевые действия союзной авиации. (4 стр.). Массовые стачки в Голландии. (4 стр.).
# Все статьи за 14 мая 1943 года.
Старик
- Закурить можно?
- Держите, дедусь, папиросу…
Но он отказывается от «Дели» и просит табачку. Видимо, спокойная жизнь простого человека приучила его к неторопливой беседе или к сосредоточенным размышлениям за самокруткой.
Всегда, когда в этот маленький многострадальный фронтовой городок приходит наша машина, старик тут как тут. Он, не торопясь, ощупывает тёплый от солнца кузов машины, нашаривает дверную ручку и, открыв дверцу, спрашивает:
- Приехали опять, сынки? Ну, скоро тому гаду проклятому будет капут?
- Скоро, дедушка!
И старик, пуская густые клубы табачного дыма, умолкает.
Иной раз кто-либо из новичков, приехавших с нами, спрашивает у деда, где его семья.
- Один я, - обыкновенно отвечает старик.
Совсем недавно у него были две молодых дочери. Красота сестёр бросилась в глаза немцам. Квартира старого железнодорожника-пенсионера была не богата, но её в первый же день заняли старшие офицеры гарнизона. На квартиру старика немцы тащили мебель из других домов.
Дед Карп Дегтярь родом из Полтавщины. В 1906 году он переехал в эти края и работал мастером на железной дороге. Ему шестьдесят пять лет. Но старик ещё достаточно бодр. Среднего роста, с опущенными плечами и обвисшими, как бы от долголетнего труда, большими руками, он и сейчас был бы способен к физическому труду.
Детей от первой жены у Дегтяря не было. Вторая жена принесла ему двух девочек-близнецов, впоследствии расцветших в красивейших девушек округи.
Как только немцы вселились в его квартиру, Дегтярь перешёл с девушками в тёмный чулан, откуда целыми днями не выходил сам и не выпускал дочерей. Старик чувствовал, что в возне немцев с его убогой квартирой кроется что-то недоброе.
Однажды вечером в домике собралось много офицеров. Говорили, что у кого-то из них день рождения. Девушек силой вытащили из чулана. Они сидели за столом, напуганные шумом пьяных голосов, безучастные к веселью чужеземцев.
И тут произошло то, что до конца своих дней, до последнего вздоха не простит себе Дегтярь. Он на одно мгновение забыл, что немцы - звери. Он внял просьбе седоватого офицера, которого все называли доктором, выпить вина. Доктор повторял Дегтярю, что и у него в Германии есть жена и дочери. И Дегтярь, не выдержав характера, взял стакан из рук офицера. Все смотрели на старика и на доктора, а тот, обернувшись к офицерам, погрозил им пальцем.
Дегтярь поднёс вино к губам, резко опрокинул стакан и… впал в забытье.
Когда старик проснулся, темь была такая, что ничего нельзя было разобрать. Он протёр глаза. Но темнота не рассеивалась. Дегтярь стал высекать огонь. Он чувствовал запах трута, но не видел огня, не видел искр. Дрожащими руками старик ощупал дочерние постели, но они были пусты. Он подошёл к печи. Жар ещё сохранился. Старик нашарил лучину, сунул её в печь, почувствовал тепло, но не увидел огня. Старик был слеп. Его ослепил немецкий врач, подсыпав какого-то яда в стакан с вином.
Так у Карпа Дегтяря немцы украли его любимых дочерей-красавиц. С тех пор он часто повторяет:
- Не доглядел. Мне, старому, ничего! На что мне глаза в такие годы? А вот дочек не доглядел.
Теперь он смотрит на мир широко открытыми, но ничего не видящими глазами. Точно зрение его пропало с тех пор, как потерял он солнце свое и любовь свою - своих дочерей.
Как-то Дегтярь мне сказал:
- А чув ты, сынок, про мой сон? Я во сне видел, будто упыри сосут кровь из моих дочек, гложут их кости и глазыньки выедают.
Что сталось с дочерьми, старик не знает. Местные жители говорят, что в ту ночь немецкие офицеры пьянствовали до утра. Соседи слышали женские крики…
По приходе Красной Армии верстах в десяти от городка, в лесу, где помещался офицерский клуб, нашли два женских трупа. Но трудно сказать, что это трупы дочерей Карпа Дегтяря. Они были обезображены немцами до неузнаваемости.
Люся
Если бы не пылавшая деревня, ночь была бы непроглядно чёрной. Капитану Трунову казалось, что никогда ещё снаряды и особенно мины не ложились так густо. Он опускался в попадавшиеся по дороге воронки и ждал, когда обстрел ослабнет. Потом он продолжал путь.
Ночной бой не затихал ни на минуту. Бесполезно прятаться. Разве угадаешь, где шлёпнется мина? В воронки Трунов ложился главным образом для того, чтобы дать передохнуть раздробленной ноге. Прижимая ногу к сырой земле, он чувствовал, как уменьшается боль.
Лежа в воронке и набираясь сил, Трунов ничего не слыхал, кроме писка летящих и гула разрывающихся мин да ружейно-пулемётной трескотни. Но вот вдруг сквозь шум боя откуда-то из темноты до него донёсся плач ночной птицы, напоминающий плач ребенка. Танкист собрался с силами и двинулся дальше. Но плач настойчиво звал его, останавливал, приковывал к себе.
Сжав зубы, Трунов на одном боку, работая лишь здоровой ногой и руками, пополз в сторону, откуда раздавался этот ночной призыв, и увидел на краю оврага не птицу, а девочку лет четырёх. Она сидела и горько плакала, изредка прижимая свою кудрявую головку к телу неподвижно лежавшего мальчугана. Видимо, девочку вынес из горящей деревни этот мальчик, который теперь был мёртв.
- Девчурочка, дочка! - прошептал Трунов.
И он сжал зубы уже не от боли, а от дикой, неистовой злобы к тем, кто поджёг деревню, кто выбросил этих двух ребят на холодную землю оврага и убил мальчугана.
Мины со скрежетом рвались кругом, точно немцы хотели нащупать этот квадратный метр земли, где сидела со слезами на глазах большеглазая, кудрявая девочка, может быть, единственная уцелевшая жительница сожжённой деревни.
Трунов перехватил тельце девочки одной рукой и, осторожно прижав её к себе, пополз туда, где находилась, по его расчетам, санчасть. Сначала девочка старалась выскользнуть из его об’ятий. Но потом, испугавшись минного разрыва, она обхватила шею капитана ручонками, прижалась к плечу Трунова, и он почувствовал тёплое дыхание ребёнка у своего горла.
Теперь он полз с удвоенной энергией, думая об одном: «Ах, если бы можно было достать, дотянуться до главного убийцы - кровососа Гитлера и зубами вцепиться ему в глотку!»
Грохнул разрыв, и танкист прикрыл своим телом тело ребенка…
Санитарки подобрали Трунова недалеко от перевязочного пункта. Очнувшись, он спросил:
- Где девочка? Она жива?
- Жива. Её зовут Люся, - ответила сестра.
- Люся? Почему Люся? Это вы так назвали её?
- Нет, это её настоящее имя.
Сестра поднесла ребенка к танкисту. На шее девочки был шнурок с привязанной к нему запиской. На скомканном клочке бумаги торопливым почерком было написано только одно слово: «Люся».
Танкист задумался. Что сталось с родителями девочки? Отец её сражается где-нибудь с врагом или погиб? Где мать? Убита? Ведь многие жители так и остались в подвалах подожжённых немцами домов. А может быть, немцы угнали её в рабство, и несчастная женщина, у которой вырвали из рук ребёнка, написала для соседей, родных, знакомых это имя: «Люся», чтобы люди знали, чтобы пригрели девочку.
- Сейчас отправляем её в тыл, - сказала сестра.
- Подождите, - ответил Трунов. - Это моя дочь. Я не отпущу её так, одну.
- Вы нашли свою дочь?
- Да, я удочерил эту девочку в бою. Отправьте её вместе со мной.
- Но девочка слаба, измучена голодом. Она не стоит на ногах. Вам будет трудно с ней.
- Ничего. Теперь это моя дочь.
В госпитале Люсю откормили, отпоили молоком. Через неделю девочка начала ходить. Выйдя из госпиталя, Трунов поместил её в ближайшем прифронтовом городе, у знакомой старушки, у которой когда-то жил на квартире…
- Жаль, что ребёнку нельзя было остаться в бригаде, - сокрушённо заявил мне Трунов. - Я теперь холостяк. Семья где-то в оккупированном районе, о ней ни слуху, ни духу. И я полюбил Люсю, как родную дочь. Посмотрите на её кудряшки!
Он достал из кармана гимнастёрки фотографию своей новой дочери, посмотрел на неё и сказал:
- Так вот и вожу этот снимок с собой. Перед боем всегда гляжу на него и вспоминаю ту ночь. Мне хотелось перемахнуть через линию фронта и вцепиться в горло Гитлеру… Ну, да ничего, - добавил Трунов, пряча карточку в записную книжку. - Может, мне посчастливится быть в Берлине, когда этого кровавого изверга всенародно вздёрнут на виселицу… || А.Булгаков, спец. корреспондент «Известий». ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ.
***********************************************************************************************************************************
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. Разведчики Н-гвардейского мотоциклетного подразделения едут на выполнение задания.
Фото С.Рапорта.
_________________________________
Б.Полевой: Пята оккупантов* || «Правда» №102, 19 апреля 1943 года
П.Корзинкин: Под пятой оккупантов* || «Известия» №79, 4 апреля 1943 года
В.Апресян: Байковое одеяло || «Красная звезда» №195, 20 августа 1942 года
По следам гитлеровских убийц* || «Красная звезда» №85, 11 апреля 1943 года
Ф.Панферов: "Друзья, мстите за нас!"* || «Правда» №94, 10 апреля 1943 года
Газета «Известия» №112 (8105), 14 мая 1943 года