6 марта 1943 года
«Красная звезда»: 1943 год.
«Красная звезда»: 1942 год.
«Красная звезда»: 1941 год.
# Все статьи за 6 марта 1943 года.
Д.Ортенберг, ответственный редактор «Красной звезды» в 1941-1943 гг.
Самые важные сообщения приходят ныне с Западного и Калининского фронтов. Наши войска берут один город за другим: Сычевка, Ржев, наконец, Гжатск. Я пишу «наконец», потому что вспомнил поездку с Ильей Эренбургом в 5-ю армию Говорова во время нашего подмосковного наступления год с лишним назад. Были мы в дивизии полковника Н.И.Орлова, когда она только-только взяла Бородино и готовилась к новому рывку. «На очереди, - сказал мне комдив, - Гжатск. Дня через два освободим город». Через месяц я снова был в этой дивизии, но уже с Константином Симоновым. Был Орлов в таком же партизанском одеянии, в каком мы его видели в Бородине: стеганые штаны, полушубок и танкистский шлем. Недавно ему присвоили генеральское звание, обмундирование достали, а папахи с алым верхом не смогли найти. Я и привез ему в подарок папаху:
- Это за Бородино…
Орлов примерил ее. Подошла. Поблагодарил, а потом снял и то ли в шутку, то ли всерьез сказал:
- А за Гжатск ее следует у меня отобрать…
Да, с Гжатском не получилось ни за два дня, ни за две недели. Путь до него оказался длиною в четыреста с лишним дней. И вот радостная весть - наконец Гжатск освобожден! Туда выехали два наших спецкора - Павел Слесарев и Яков Милецкий и в тот же день передали обширную корреспонденцию о боях за Гжатск.
Конечно, никто из нас не мог вообразить себе, что придет время, и этот провинциальный городок будет назван славным именем первого в мире космонавта - Гагарина. Если год назад немцы смогли на ходу создать там оборонительную линию, нетрудно себе представить, какой мощный укрепленный район они построили за многие месяцы московской битвы. Приведу несколько строк, показывающих, какой это был крепкий орешек:
«Неприятель более года сооружал вокруг Гжатска многочисленные доты и дзоты, устраивал противотанковые рвы и эскарпы, проволочные заграждения, бесчисленные минные поля... Достаточно сказать, что в некоторых направлениях враг построил от 40 до 60 дзотов на один квадратный километр... Многие участки обороны имели до 2000 метров траншей и ходов сообщений, что позволяло немцам быстро и скрытно сосредоточивать живую силу там, где это требовалось в данный момент, и внезапно переходить в контратаки...» Одно это уже показывает, сколько сил, умения, тактического искусства надо было иметь нашим частям, чтобы сломить сопротивление врага.
★
Позавчера немцы начали контрнаступление в районе Донбасс-Харьков. В сводках же Совинформбюро за минувшие два дня более чем странное сообщение: «Северо-западнее Харькова бойцы N-ской части овладели одним населенным пунктом». Материал наших спецкоров о немецком контрнаступлении по указанию Ставки задерживается. Единственное, что нам удалось сделать в обход всех запретов, напечатать вот такие строки: «Естественно, что такому пока еще сильному врагу, как немецко-фашистские войска, удается на отдельных участках сосредоточивать значительные группировки... Нашим войскам приходится отбивать ожесточенные контратаки танков и мотопехоты противника в Донбассе. Подтянув резервы, неприятель предпринял несколько контратак западнее Харькова... От врага можно ожидать еще новых авантюр...»
Мы писали «контратаки», а на деле речь шла о контрнаступлении немцев. Но это был предел того, что мы могли сказать...
★
Получены один за другим два трехколонных очерка Симонова « Малышка» и « Трое суток». Прежде чем рассказать о них, приведу сохранившуюся у меня ленту переговоров по прямому проводу с нашими корреспондентами на Северо-Кавказском фронте. Они состоялись недели две тому назад. Я был у аппарата на узле связи Генштаба, а на другом конце провода в штабе фронта ждал меня руководитель корреспондентской группы Коротеев. Вот некоторые выдержки из нашего разговора:
«У аппарата Ортенберг. Здравствуйте, товарищ Коротеев! Где Симонов? Где Высокоостровский, Хирен, остальные? Почему они ничего не выслали для праздничного номера? Провалили нам номер. Будем строго наказывать, невзирая на лица. Передаст ли Симонов очерк к праздничному номеру? Скоро ли будет Симонов?»
Сейчас не могу без улыбки читать эти строки. Не могу понять, почему была употреблена фраза «невзирая на лица», хотя хорошо известно, что все эти «лица» - спецкоры и все они работают на равных правах. Очевидно, мною владела острая тревога за юбилейный номер газеты, посвященный 25-й годовщине Красной Армии.
Затем явился Симонов и включился в разговор по прямому проводу. Должен заметить, что некоторые его очерки, присланные с Северо-Кавказского фронта, были неудачными, и мы их не опубликовали. Об этом я ему прямо сказал и спросил, что он собирается делать дальше? И вот его ответ.
«У аппарата Симонов. Здравствуйте. Докладываю:
Первое. Мой очерк постараюсь передать сегодня в течение ночи.
Второе. Завтра утром выеду к донским казакам, потом к Утвенко и Горохову. Они оба здесь (мы встречались с этими командирами во время прошлогодней поездки в Сталинград. - Д.О.).
Третье: Привет от Гапочки (помощника Н.С.Хрущева, члена Военного совета фронта. - Д.О.). Его хозяин обещал мне машину. Если даст, я хочу, пробыв неделю здесь, поехать на машине сначала к Ватутину, потом к Голикову, потом еще севернее - и в Москву. По-моему, это будет интересно и полезно для газеты. Как вы считаете?
Очерками, за исключением «Гулькевичи - Берлин», который считаю хорошим, недоволен сам. Для того чтобы выполнить ваши задания, поеду в части, в которых до сих пор действительно бывал недостаточно, пробуду там долго, не гоняясь за оперативностью, и постараюсь проникнуть в глубь материала. Но прошу вас в этом случае не требовать от меня быстрой передачи оперативных материалов.
Постараюсь сделать все возможное для газеты. Предупреждаю, особенной оперативности в смысле городов не ждите. Буду пока сидеть в одной части».
Согласие Симонов получил, тем более что наступление наших войск в этих краях затихло, и ясно было, что на взятие новых городов в ближайшее время рассчитывать не приходится.
И вот пошли хорошо известные южные очерки.
Очерк «Малышка» посвящен военфельдшеру, которую все называли Малышкой, потому что она и в самом деле была настоящая малышка - семнадцатилетняя курносая девчонка с тонким детским голосом и такими маленькими руками и ногами, что, казалось, во всей армии не подобрать для нее ни одной пары рукавиц, ни одной подходящей пары сапог. В очерке рассказывалось о том, как Малышка отвозила с передовой семь тяжелораненых. Шестеро с трудом уместились в старенькой, расшатанной санитарной летучке. Седьмого Малышка не могла, не захотела оставить в разбитом снарядами сарае, усадила его на свое место в кабине, рядом с водителем, а сама пристроилась на подножке, держась за раму. И так моталась по рытвинам и ухабам двадцать километров до медсанбата, который, как оказалось, в этот день сменил свой адрес.
Машина с ранеными поехала к госпиталю, но и его на месте не было. Еще двадцать километров мучительной дороги, прежде чем Малышка привезла и сдала раненых врачам.
И тут же рассказано о том, как старый казак, раненный в голову и в лицо, перевязанный так, что из-под бинтов торчали только лохматые седые усы, чтобы облегчить положение Малышки, у которой дрожали руки - не от холода, а от усталости, оттого, что приходилось всю дорогу цепляться за шоферскую кабину, чтобы не упасть, - и чтобы до нее не доходили стоны раненых, замученных бездорожьем, запел, поддержанный другими ранеными, песню «Скакал казак через долину, через маньчжурские края».
В очерке не рассказывается о том, как Малышка перевязывала на поле боя раненых, как вытаскивала их из-под огня. Но то, что она совершила - тоже подвиг. Вероятно, поэтому и называли Малышку не фельдшером, а сестрой милосердия, как когда-то в русской армии.
Я прочитал верстку очерка «Малышка» и задумался: это очерк или рассказ, созданный фантазией писателя? Какой подзаголовок поставить? Имя Малышки известно. А фамилия? Ее не было в очерке. Очень хотелось, чтобы это был очерк. Мы даже пытались связаться по прямому проводу с Симоновым, но его не нашли, он был где-то на позициях. И все же рубрику «рассказ» не поставили, оставили так, как написал Симонов.
Но всякие сомнения рассеялись, когда мы получили фотографию героини очерка. Через несколько дней в газете был опубликован этот снимок: в небольшом овражке лежит солдат, видно, раненый, с ним возится девушка в полушубке - бинтует голову. А под снимком такие строки: «Южный фронт. Военфельдшер комсомолка Мария Лагутина, награжденная орденом Красной Звезды, перевязывает раненого красноармейца. См. статью К.Симонова «Малышка». Красная звезда, 7 февраля. Фото спец. фотокора Я.Халипа». Трудно мне передать настроение радости и удовлетворения, которое меня охватило в те минуты…
Должен отметить, что «Малышка» - один из любимых очерков Симонова. Он много раз перепечатывал его в послевоенные годы. Не случайно также в 12-томном собрании сочинений он, поместив в нем не так уж много фронтовых очерков, на первое место поставил «Малышку».
Вот только жалею, что не проследил за судьбой Марии Лагуновой, военной и послевоенной. А как хотелось бы узнать!
★
Героем другого очерка Симонова, «Трое суток», стал тоже очень интересный человек - танкист. Вот как обрисовал его писатель:
«Передо мной сидит человек среднего роста, с молодым, но уже усталым лицом, на котором помимо его воли отражаются нечеловеческие испытания, бессонные ночи, привычка к идущей рядом смерти - все, что уже двадцать месяцев сопутствует людям, с первого дня пошедшим на войну. Когда он, разговаривая со мной, пытается по южной привычке жестикулировать, он иногда вдруг слегка морщится от боли, потому что ранен в обе руки: в кисть одной и в локоть другой. Пальцами правой он еще кое-как шевелит, а левая бессильно висит на перевязи. Тем не менее он говорит, что завтра или послезавтра пойдет в бой, как будто обе руки непременно заживут в течение одной или двух ночей».
Затем Симонов воспроизводит в очерке рассказ о том, как Чистяков со своими танками в течение трех суток в качестве передового отряда бригады вел бой в степи и селах, как шли и куда шли, как вели огонь по врагу и давили гусеницами вражеские колонны и пушки, как брали пленных, сколько приняли на себя вражеских снарядов, какие потери понесли сами. Написано все это с такими подробностями, что невольно создается впечатление: в одном из танков был и сам Симонов. Но писатель предупреждает читателя: «...если я не проделал с ним вместе танкового рейда, не просидел трое суток, не вылезая, в танке и не пережил всего того, что он пережил, то все-таки я как-то особенно ясно представляю себе все, что он чувствовал в это время». В этом и сказался талант автора, умение «выпытать» все у собеседника, как говорится, влезть в его шкуру.
Поэт Иосиф Уткин, потерявший вследствие ранения пальцы на правой руке, после выздоровления продолжал свои поездки на фронт и оттуда присылал свои стихи. Сегодня опубликовано его стихотворение « Ты пишешь мне письмо». Своим настроением оно перекликается с симоновским «Жди меня»:
На улице полночь. Свеча догорает.
Высокие звезды видны.
Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,
В пылающий адрес войны.
Как долго ты пишешь его, дорогая!
Окончишь и примешься вновь,
Зато, я уверен, к переднему краю
Прорвется такая любовь...
Давно мы из дома. Огни наших комнат
За дымом войны не видны.
Но тот, кого любят, но тот, кого помнят, -
Как дома и в дыме войны!
Теплее на фронте от ласковых писем.
Читая, за каждой строкой
Любимую видишь и Родину слышишь,
Как голос за тонкой стеной...
Мы скоро вернемся. Я знаю. Я верю.
И время такое придет:
Останутся грусть и разлука за дверью,
А в дом только радость войдет.
И как-нибудь вечером вместе с тобою,
К плечу прижимаясь плечом,
Мы сядем и письма, как летопись боя,
Как хронику чувств, перечтем…
Получив стихи, мы поторопились их напечатать, а почему поторопились - объясню.
Однажды, вернувшись из командировки, Симонов вручил мне два стихотворения. Одно - знаменитое « Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины» и другое, ставшее еще более знаменитым, - « Жди меня». Что было дальше, Симонов записал в свой дневник: «...Ты помнишь, Алеша...» Ортенбергу понравилось, и он вскоре его напечатал, а со «Жди меня» поколебался и вернул мне, сказав, что эти стихи, пожалуй, не для военной газеты, мол, нечего растравлять душу солдата - разлука и так горька!» Симонов не стал со мной спорить, он и сам тогда сомневался, годится ли для печати это стихотворение.
Но тогда его встретил редактор «Правды» Петр Поспелов и пожаловался - у них плохо со стихами, нет ли чего у него? Симонов сказал:
- Вообще-то есть. Но эти стихи - не для газеты. И уж во всяком случае не для «Правды»…
Словом, «Правда» решила напечатать стихотворение. Симонов заторопился ко мне и, как бы оправдываясь, рассказал о своем разговоре с Поспеловым. Но я отнесся к этому спокойно, не сомневался, что эти стихи - не для «Красной звезды». А позже, когда они приобрели неожиданно для меня и для самого Симонова неслыханную популярность и на фронте и в тылу, признаюсь, я страшно жалел, что мы их не напечатали. Жалею и сейчас... Не хотел поэтому, чтобы ненароком уплыли от нас и стихи Уткина.
★
Мариэтта Шагинян прислала из Свердловска, где она была в эвакуации, очерк « Возвращение».
О делах тыла мы писали мало, а этот очерк был тем хорош, что в нем отчетливо была видна связь фронта и тыла. В Свердловске Шагинян встретила человека, основательно покалеченного на войне, но работавшего с энергией здоровяка. Это был директор гостиницы Григорий Леонтьевич Лохов. Война застала его на посту заведующего отделом Одесского горкома партии. Когда враги прорвались к городу, он оставил свой кабинет и вступил добровольцем в 1-й Одесский морской полк, тот самый, который немцы называли «дьявольским». После сдачи Одессы Лохов вместе с полком перебрался в Севастополь и в должности политрука оборонял город. Здесь он был тяжело ранен: разбит висок и позвоночник, переломана левая нога, тяжелейшая контузия. Его внесли в мертвецкую вместе с другими погибшими. Но когда в морг пришли санитары, они услышали: кто-то пел любимую песню черноморцев «Раскинулось море широко...».
Лохов не только выжил, но и загадал нелегкую загадку медикам. Превозмогая все увечья и страдания, он вернулся к жизни и работе.
★
Наши корреспонденты прислали пачку трофейных документов, захваченных в штабе разгромленного нами 15-го полицейского полка. Три материала опубликованы в сегодняшнем номере газеты. Приведу выдержки из этих страшных документов. Один из них - «Доклад о действиях и обстановке»:
«26 октября 1942 года... Просмотр района около Каролина, что в двух километрах южнее пересечения дорог Брест - Кобрин и Цабинка. Партизан не обнаружено.
27 октября 1942 года. Действия по расстрелу советских граждан, поселившихся здесь после 1939 года. Расстрелу подверглись:
1. В Цабинке - 207 лиц
2. В Озватах - 21 лицо
3. В Босни - 44 лица
4. В Цытине - 31 лицо
5. В Рокитниче - 33 лица
6. В Стребово - 62 лица
7. В Радванище - 203 лица
Итого 601 лицо…
Капитан полиции, начальник роты».
Другой документ, «Об умиротворении, произведенном в деревне Борисовка», еще страшнее. Приведу его полностью:
«1. Приказ. Зараженную партизанами деревню Борисовку уничтожить силами девятой роты.
2. Соединения: два взвода 9-й роты 15-го полицейского полка и 1-й противотанковый взвод из Береза-Картушки.
3. Ход дела. Рота собралась 22 сентября в Дювине. В ночь на 23-е произведен марш из Дювина по направлению к Борисовке. Двумя взводами с 4 часов утра с юга и севера деревня окружена. С рассветом при содействии старосты все население было собрано. После проверки Борисовки с помощью полицейских пять семейств были направлены в Дювин. Остальные были расстреляны особо выделенной командой и погребены в 500 метрах на северо-запад. Всего расстреляно 169 лиц, из них мужчин 49, женщин 97, детей 23.
Скот, продовольствие, инвентарь собраны и направлены в Дювин. Одновременно особо выделенная команда систематически уничтожала дворы, находившиеся в отдалении от деревни.
Окружному сельскохозяйственному отделению в Дювине отправлено 455 голов рогатого скота, 525 овец, 258 свиней, 33 лошади, 13 кур, 399 мешков льняного семени, 25 возов необмолоченного зерна, 27 телег с тканью.
В общем уничтожено в самой деревне 12 дворов и 8 сараев, вне деревни 67 хуторов.
26 сентября к полудню все действия были завершены и деревня Борисовка с ее населением уничтожена».
И наконец, третий документ: «О действиях возмездия за ранения трех служащих»:
«...Лазевичи-Зобуты. В деревне было обнаружено, что в двух семействах не все мужчины на месте и местонахождение их не удалось установить. 15 членов этих семейств (2 мужчин, 8 женщин, 11 детей) были расстреляны. Дворы были сожжены после предварительного изъятия зерна, скота и пр.
Зеленые Буды. В деревне нельзя установить местонахождения мужчин из семи семейств. Члены этих семейств (5 мужчин, 9 женщин, 16 детей) были расстреляны. 7 дворов сожжены.
Лазовичи-Нижний... В общем были расстреляны 7 мужчин, 11 женщин, 27 детей, а всего 45 лиц.
Мюллер, обер-лейтенант полиции, заместитель руководителя роты».
Таких публикаций у нас было немало. Но эти материалы я отложить не мог. Я даже не смог сразу их прочитать. Не раз я подымался со своего кресла и ходил по комнате, не находя себе места. Я пригласил к себе Илью Эренбурга, попросил прочитать документы. Читал он тут же, при мне. Я видел, как менялось его лицо. Прочитал и несколько минут сидел молча. Я даже не должен был ему говорить, чтобы он написал к ним свои комментарии. Он забрал их, а через полчаса принес полстранички текста. Вот они:
«Детоубийцы, они убивают младенцев и аккуратно щелкают на счетах; они считают, скольких убили... Это делают не отдельные садисты, не мародеры. Это делает Германия, ее армия, ее правительство.
Когда Гитлер сжег Лидице и расстрелял мужское население чешского села, мир содрогнулся. Слово «Лидице» обошло все страны. У нас сотни, у нас тысячи Лидице. Сами немцы составляют счет. Они посылают на ребятишек противотанковый взвод... О справедливости вопиет кровь ребенка. За пепел Борисовки, за пустые колыбели, за все, что есть в человеке высокого, справедливого, благородного, по детоубийцам огонь!»
★
# П.Слесарев. Я.Милецкий. Как был взят город Гжатск // "Красная звезда" №55, 7 марта 1943 года
# К.Симонов. Малышка // "Красная звезда" №55, 7 марта 1943 года
# М.Шагинян. Возвращение // "Красная звезда" №53, 5 марта 1943 года
# К.Симонов. Трое суток // "Красная звезда" №56, 9 марта 1943 года
# К.Симонов. Жди меня // "Правда", 14 января 1942 года
# К.Симонов. Письмо другу // "Красная звезда" №27, 3 февраля 1942 года
# И.Уткин. Ты пишешь письмо мне // "Красная звезда" №54, 6 марта 1943 года
# И.Эренбург. Кровь детей вопиет // "Красная звезда" №54, 6 марта 1943 года
________________________________________________________________________________________
**Источник: Ортенберг Д.И. Сорок третий: Рассказ-хроника. - М.: Политиздат, 1991. стр. 108-115