Е.Кригер. Так будет и впредь!
Е.Кригер || « Известия» №289, 7 декабря 1941 года
Пламенный привет бойцам, командирам и политработникам гвардейских авиационных полков, особенно отличившихся в воздушных боях с фашистскими захватчиками.
Да здравствуют наши славные летчики-гвардейцы!
# Все статьи за 7 декабря 1941 года.
Казалось бы, все благоприятствовало успеху немцев на этом участке Западного фронта. Их ударная группировка в составе 478-го пехотного полка с приданными танками и несколькими подразделениями из других частей прорвалась от реки Н. на северо-восток и поставила под угрозу один из важных пунктов на ведущей к Москве магистрали. Это было несколько дней назад, но вот сегодня мы имеем возможность ехать на своей видавшей виды эмочке по дорогам, хранящим следы более чем поспешного отхода немцев.
В первые часы этого не лишенного приятности путешествия (не скроем, что приятно советскому журналисту двигаться вслед за разбитой и отступающей частью врага) ваш корреспондент добросовестно рассматривал разбитые, сожженные и брошенные немецкие танки. Очень много повидали мы их на протяжении дня, - с перебитыми гусеницами, с развороченными нашей артиллерией башнями, уродливые, искромсанные, лежат они в лесах, на высотах, в канавах и балках, всюду, где настигали их наши войска, наши танкисты и лыжники пехотинцы.
Бой погромыхивает залпами далеко впереди, а мы все едем и едем, и все тот же однообразный пейзаж: навсегда замолчавшие немецкие пушки, горы снарядов, тупоносые цуг-машины фашистской мотопехоты, штабные автобусы и, что удивительно на войне, - одеяла, подушки, шерстяные платки, - все, что тащили фашисты из наших крестьянских домов и бросали потом, облегчая себя на бегу. Ох, как хотелось бежать им быстрее, но свирепая стужа сводила им ноги. Бережливые немцы оставляли в снегу винтовки, сумки, патроны. В одной из деревень старуха-крестьянка сказала нам:
- Смотрите, они добивали своих раненых.
С окровавленными бинтами на теле лежат возле брошенных перевязочных пунктов солдаты, которых добивали выстрелом в спину их же товарищи. Им всем Гитлер обещал победу, Москву, славу и, что нужнее всего, отдых после войны. Теперь они отдыхают. Перекошенные от боли и ужаса лица, - их, немцев добивали такие же немцы, вчерашние собутыльники, коллеги по грабежу и насилию. Старуха смотрит на них, потом отворачивается, и нет в ее взгляде ни жалости, ни прощения. Она говорит:
- Мы - добрые люди, но для этих нет у нас жалости. Что они сделали с нами! Наших девушек заставляли искать вшей в своем черном белье, грязные твари. Вон в том доме лежал мертвый старик, наш сосед, сегодня родные повезли его хоронить. Гансы сказали ему, чтобы он снял с себя и отдал им валенки. Он заупрямился, спросил, что же самому-то останется носить на ногах. Тогда они убили его, старика!
У одного из солдат пряжка на поясе, надпись на меди. « Gott mit uns!» - «С нами бог!». Пояс разорван осколком снаряда. Перевожу надпись старухе. Она говорит:
- Ни бога у них, ни совести, одна медная бляха.
Мы знали, что немцы надеялись победить до зимы. Теперь мы видим это своими глазами, здесь, на полях, где стынут в снегу трупы немецких солдат. Все, что есть у них теплого, украдено в наших домах. Гитлер снабдил их куртками и кителями без подкладки, больше ничего им не дал: до наступления русской зимы Москва будет взята! Обманутые Гитлером немцы завязывают головы женскими платками, тряпками, - пилотки не греют. Они прячутся в брошенных крестьянских домах, и здесь их настигают наши снаряды. Захваченные артиллерийским налетом врасплох, бежавшие из домов к дорогам, ямам, оврагам, в позах остановленного смертью отчаяния, лежат те, кто собирался давно уже греться у московских печей, в новых московских дворцах. А линия фронта на этом участке несколько подвинулась на запад.
Что произошло здесь в последние дни? Прорвавшихся немцев ударили во фланг танкисты-гвардейцы подполковника Сахно. Вместе с другими бойцами командира Ефремова они быстрыми, хорошо рассчитанными ударами загоняли вражескую группировку в мешок, грозили eй окружением. Одна из схваток разыгралась у высоты 210,8, где стояли немецкие тяжелые батареи. Наши танкисты скрытно подошли к роще у южного ската высоты. В бинокль были видны бегающие на вершине солдаты. Танкистам передали приказ: взять высоту.
Старший лейтенант Коновалов повел свои боевые машины на штурм высоты с правого фланга. Два танка поддерживали атаку огнем с левого фланга. В этом бою прямым попаданием немецкого тяжелого снаряда был убит герой, человек выдающейся смелости, младший лейтенант Кудря. За гибель героя отомстили танкисты в том же бою. Стрелявший по танку героя немецкий артиллерист остался без головы, снарядом из пушки штурмовавшего танка его разорвало в клочья. Тяжелые орудия немцев - в наших руках.
Высота была взята в назначенный час, и немцы бросились в бегство, хотя дрались двое суток упорно, зная, что по гребню высоты проходит дорога, которая связывает их с собственным тылом. Выскакивая из «мешка», бросая снаряды, машины, винтовки, фашисты здесь бежали так быстро, что их не могла нагнать даже наша разведка.
Это лишь один из многих этапов боя. Следы другой схватки можно увидеть на территории бывшего пионерского лагеря и военного городка. Здесь долгое время держались танкисты лейтенанта Савельева и старшего лейтенанта Снеткова. Во время вражеского прорыва их окружили, но танкисты продолжали сражаться там, куда их поставил приказ командира. Они охраняли важные для дальнейшего развития боя огневые позиции, они разили из пушек наседавших отовсюду врагов, и в тех местах, куда поворачивались башни стальных машин, лежат трупы пятисот немецких солдат, автоматчиков. В этом бою танкисты весьма энергическим способом показали свое отношение к нашумевшему понятию: окружение. Да, они дрались в окружении, и вот результаты: 3 подбитых вражеских танка, 12 подбитых противотанковых орудий, 50 обозных повозок, наконец, - немецкая рация. Окруженные танкисты громили все, что двигалось мимо них, и дождались минуты, когда товарищи их по оружию погнали немцев назад.
Великое дело - воля к победе. Вот слова из приказа, который получил капитан Волынкин, руководивший дуэлью наших автоматчиков с немецкими автоматчиками:
«...3. Приступите к уничтожению противника.
4. Нельзя уничтожить сразу - окружите и заморозьте. К рассвету пришлю подкрепление».
Приказ выполнен. Группы немецких автоматчиков больше не существует. На месте боя - 3.000 немецких патронов, ручной пулемет, 12 брошенных солдатами винтовок, снаряжение, мины.
Немцы хотели развить наступление, прорывались вперед. Они получили свое: несколько тысяч убитых солдат на пути поспешного отступления к исходным позициям.
Ни на один вершок ближе к Москве. Так будет и впредь! // Е.Кригер, спец. корреспондент «Известий». ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.
________________________________________________
М.Рузов: Гитлеровец без маски* ("Известия", СССР)**
П.Майский: Разговор с Августом Гуммелем ("Известия", СССР)**
**************************************************************************************************************************************************
ПОДГОТОВКА РЕЗЕРВОВ ДЛЯ КРАСНОЙ АРМИИ. Курсанты Н-ского училища совершают лыжный переход к пункту выполнения боевого задания.
Фото Н.Петрова.
**************************************************************************************************************************************************
Подполковник Палохеймо собирается в Кемь...
Заправилы финской государственной машины, двинув в июне свои полки к границам СССР, скрыли от финского народа настоящую причину войны. Боясь сказать солдатам правду о том, что Маннергейм продал их, как пушечное мясо, немецким фашистам, офицеры финской армии по шпаргалкам, составленным в генеральном штабе, истерически кричали что-то о великой Финляндии, о вероломном нападении на Финляндию «руссов». Все же, предусмотрительности ради, они комплектовали каждое воинское подразделение по особому принципу «паритета»: один солдат - один шпион.
Солдаты шли в атаку, заранее прощаясь с жизнью. В лоб они могли получить пулю, посланную советским бойцом; в затылок при попытке отступления - шюцкоровскую. Так и было.
Для некоторых война кончалась скоро - одни были убиты, другие попали в плен к нам. Пленные первыми узнали правду о войне.
Помнится, с первыми пленными трудно было разговаривать. Они вели себя, как автоматы, напуганные рассказами офицеров о «зверстве» большевиков. При каждом вопросе они вскакивали, точно подтолкнутые пружиной, и часто несли несусветную чушь. Потом, удостоверившись, что уши и носы у них целы, что никто не пытается их отрезать, они начинали говорить более осмысленно. Пленные уходили с допроса, довольные своей судьбой, а потом писали туда, к своим обманутым товарищам, правду о войне, о плене.
В Финляндии были здравомыслящие люди, были противники войны. Были члены «Общества дружбы и мира с Советским Союзом». Но правители Финляндии постарались еще до начала войны разгромить это общество, а членов его заключить в концлагерь под Кеулио. Немногие спасшиеся тогда от ареста угодили в концлагерь в первые дни войны. Маннергейм счел этих людей опасными даже в заключении. Он отправил их на фронт. Их влили в батальон, составленный из бандитов и уголовников. Батальон в одну из атак послали головным, - это был верный способ совсем избавиться от тех, кто был опасен. Уголовникам был дан наказ следить за поведением политических в бою. Бандиты при первой контратаке разбежались, бывшие члены «Общества дружбы и мира с СССР» в количестве 57 человек сдались в плен. В своем заявлении эти солдаты написали:
«Многие из нас были арестованы в прошлом году, но еще больше в этом, с началом войны против СССР. За что? За то, что мы хотели жить в мире, за то, что вели войну за сохранение мира. Находясь на фронте, мы узнали, что большая часть финских солдат питает надежду на скорейшее окончание войны, считая, что нынешнее правительство с самого начала совершило преступление перед финским народом, заставив армию перейти государственную границу. На фронте вообще понимают так, что финская армия будет уничтожена в карельских дебрях».
Этот документ, содержание которого стало известно многим финским солдатам, и десятки других документов заставили финского солдата думать. Пленный Хейма Яскелайнен говорит:
«Перед каждой атакой наши офицеры пытаются уверить нас, что боя не будет, красные отступят. Но мы идем в бой с другими мыслями, мы знаем, что многие из нас не вернутся назад».
Недавно финские заправилы продемонстрировали еще один документ, полный беспардонной лжи. В нем опять все то же: «Напала не Финляндия, а Советский Союз, мы, дескать «защищаемся». А вот документ, найденный при разгроме одного финского штаба, говорит о другом. Мало того, что Финляндия оккупировала ряд районов Карело-Финской республики, - она мечтает о новом продвижении вперед. В Финляндии создано управление Восточной Карелией, в состав этой Восточной Карелии хотят включить Северо-Онежский район с центром в городе Кемь и огромные пространства к востоку от Онежского озера. Уже назначены начальники этих районов, и подполковник Палохеймо, живущий в Тайвалкоски, готов уже выехать в Кемь.
А ведь Кемь никогда не была финской, и теперь финским воякам далеко до Кеми, как до неба.
Маннергеим и его клика стараются еще оглушить финский народ с помощью лжи, послать на фронт остатки мужского населения, остановить брожение, начавшееся в армии. Но похоронный звон звучит над измученной, голодной, обовшивевшей армией, над разоренной страной.
Солдату Паули Эрко пишет сестра: «Дорогой Паули, моего мужа убили. Эта война отняла у моих детей отца. Они голодны, раздеты, несчастны; несчастных жен и матерей так много, что жизнь надоела и я готова к смерти». Жена пишет Паули: «Была на похоронах у одной знакомой. Она убивается о потере мужа, - она ли одна! Таких в Финляндии тысячи и далее их будет еще больше, если не кончится война. Ждем тебя домой, но надежды видеть тебя живым и здоровым нет».
В армии голод, в стране голод и нищета. Казна опустела, интендантские запасы иссякли, - армию должен прокормить грабеж.
Этот грабеж узаконен, - приказ №16/41 обязывает воинские части «строго учитывать все продукты, захваченные на территории противника вплоть до сушеных ягод», и при заявке на получение продуктов учитывать наличие награбленного.
В каждой деревне, захваченной белофиннами, творится то же, что творится в деревнях, захваченных немцами. Финский бандит - родной брат немецкого фашиста.
Настала зима. Она сурова на западе, наша русская зима, и еще суровее на севере. Мы видели пленных, взятых в эти первые недели зимы. Первых обмороженных.
«Дай бог прожить декабрь, - сказал один пленный. - Или замерзнем или с голоду умрем». Он высказал мысли многих.
Похоронный колокол звучит над финской армией, и ничто ее не спасет - ни грязная ложь, ни грабеж, ни молитвы.
Эти молитвы - заупокойные. Более 150 тысяч финских солдат легли в болотах и лесах Карелии. Остальных ждет та же участь. // Н.Коновалов, спец. корреспондент «Известий», СЕВЕРНЫЙ ФРОНТ, 6 декабря.
________________________________________________
Битва за Москву ("Известия", СССР)
В.Саянов: Их лицо ("Известия", СССР)**
Э.Виленский: Крушение духа ("Известия", СССР)
Д.Фибих: Гитлеровский солдат ("Известия", СССР)**
А.Кузнецов: Черные дни германских дивизий ("Известия", СССР)
Газета «Известия» №289 (7665), 7 декабря 1941 года