Почему-то очень многие воспоминания жён о мужьях, которые были известнее и талантливее, чем эти самые жёны, строятся по принципу «Я и Н». Причём именно что «Я» с большой буквы, и впереди, а муж - ну да, был он в моей жизни, ну и что? Хотя читают их воспоминания нередко именно что из-за мужей ( Read more... )

Читаю новую книгу про Георгия Эфрона, и возник у меня вопрос ( Read more... )

Подумала тут: поколение детей репрессированной советской элиты (окуджавы, аросевы и подобные, имя им легион) отличала особая ненависть ко всему советскому. Тиран, режим, вот это вот всё. Хотя большой вопрос, по чему они на самом деле так скучали и страдали, по родителям или по утраченной роскоши. Незаслуженной ими, и особенно на фоне и за счёт ( Read more... )

Читаю воспоминания вдовы Рыбакова ( Read more... )

Как-то подряд прочла "Мегрэ и старички" (или старики? Не знаю, как на русский перевели) и пересмотрела "Стариков-разбойников ( Read more... )

Начиная лет с шестнадцати я прочла буквально тысячи и тысячи страниц воспоминаний о тридцатых годах, включая пресловутый тридцать седьмой ( Read more... )

Трифонов, «Студенты»:
А Вадим в это время шел через Крымский мост. Он только что проводил Лену до метро и возвращался домой пешком ( Read more... )

Нда, дистанция огромного размера между этим - и тем, за что мы любим Трифонова. Но прочитала всё равно не без удовольствия ( Read more... )

И снова Трифонов, Студенты:

Лагоденко, выступавший в полутяжелом весе, выиграл у своего противника с большим трудом, по очкам. Когда боксеры после трехраундового боя пожимали друг другу руки, противник Лагоденко, долговязый белобрысый эстонец, студент МГУ, трогательно поцеловал Лагоденко в губы. Зрителям это понравилось, все захлопали. Лагоденко ( Read more... )

Опять же Трифонов, Студенты:

Лет сорок назад этот район был населен захудалыми дворянскими семьями, мелкими лавочниками, нищим ремесленным людом. При советской власти ( и далее )